Явившись к своим друзьям, д’Артаньян застал их всех вместе в одной комнате: Атос о чем-то размышлял; Портос покручивал усы; Арамис молился по прелестному небольшому молитвеннику в голубом бархатном переплете.

    - Черт возьми, господа! - сказал д'Артаньян. - Надеюсь, вам надо сообщить мне что-нибудь заслуживающее внимания, иначе, предупреждаю, я не прощу вам, что вы заставили меня прийти, не дав мне отдохнуть после нынешней ночи, после того как я брал и разрушал бастион! Ах, как жаль, господа, что вас там не было! Жаркое было дело!

    - Мы попали в другое место, где было тоже не холодно, - ответил Портос, придавая своим усам неподражаемый изгиб.

    - Тсс! - вставил Атос.

    - Ого! - сказал д'Артаньян, догадываясь, почему мушкетер нахмурил брови. - По-видимому, у вас есть что-то новое.

    - Арамис, вы, кажется, третьего дня завтракали в кальвинистской харчевне у "Нечестивца"? - спросил Атос.

    - Да.

    - Каково там?

    - Я-то плохо поел: был постный день, а там подавали только скоромное.

    - Как! - удивился Атос. - В морской гавани и вдруг нет рыбы?

    - Они говорят, что дамба, которую сооружает господин кардинал, гонит всю рыбу в открытое море, - пояснил Арамис, снова принимаясь за свое благочестивое занятие.

    - Да я вас не об этом спрашивал, Арамис! Я вас спрашивал, вполне ли свободно вы себя там чувствовали и не потревожил ли вас кто-нибудь.

    - Кажется, там было не очень много докучливых посетителей… Да, в самом деле, для того, что вы намерены рассказать, Атос, "Нечестивец" нам подходит.

    - Так пойдемте к "Нечестивцу", - заключил Атос. - Здесь стены точно бумажные.

    Д'Артаньян, привыкший к образу действий своего друга и по одному его слову, жесту или знаку тотчас понимавший, что положение серьезно, взял Атоса под руку и вышел с ним, ни о чем больше не спрашивая. Портос и Арамис, дружески беседуя, последовали за ними.

    Дорогой они встретили Гримо. Атос сделал ему знак идти с ним; Гримо по привычке молча повиновался: бедняга дошел до того, что уже почти разучился говорить.

    Друзья пришли в харчевню. Было семь часов утра, и начинало уже светать. Они заказали завтрак и вошли в зал, где, как уверял хозяин, их никто не мог потревожить.

    К сожалению, время дли тайного совещания было выбрано неудачно: только что пробили утреннюю зорю, и многие, желая стряхнуть с себя сон и согреться от утренней сырости, заглядывали в харчевню выпить мимоходом стакан вина. Драгуны, швейцарцы, гвардейцы, мушкетеры и кавалеристы быстро сменялись, что было весьма выгодно хозяину, но совершенно не соответствовало намерениям четырех друзей. Поэтому они очень хмуро отвечали на приветствия, тосты и шутки своих боевых товарищей.

    - Полно, господа! - сказал Атос. - Мы еще, чего доброго, поссоримся здесь с кем-нибудь, а нам это сейчас вовсе не кстати. Д'Артаньян, расскажите нам, как вы провели эту ночь, а про свою мы вам расскажем после.

    - В самом деле… - вмешался один кавалерист, слегка покачиваясь и держа в руке рюмку водки, которую он медленно смаковал, - в самом деле, вы сегодня ночью были в траншеях, господа гвардейцы, и, кажется, свели счеты с ларошельцами?

    Д'Артаньян посмотрел на Атоса, как бы спрашивая его, отвечать ли непрошеному собеседнику.

    - Ты разве не слышишь, что господин де Бюзиньи делает тебе честь и обращается к тебе? - спросил Атос. - Расскажи, что произошло сегодня ночью, раз эти господа желают узнать, как было дело.

    - Фы фсяли пастион? - спросил швейцарец, который пил ром из пивной кружки.

    - Да, сударь, - поклонившись, ответил д'Артаньян, - нам выпала эта честь. Мы даже подложили, как вы, быть может, слышали, под один из его углов бочонок пороху, и, когда порох взорвался, получилась изрядная брешь, да и вся остальная кладка - бастион-то ведь не новый - расшаталась.

    - А какой это бастион? - спросил драгун, державший насаженного на саблю гуся, которого он принес зажарить.

    - Бастион Сен-Жерве, - ответил д'Артаньян. - Под его прикрытием ларошельцы беспокоили наших землекопов.

    - Жаркое было дело?

    - Да, еще бы! Мы потеряли пять человек, а ларошельцы - девять или десять.

    - Шерт фосьми! - воскликнул швейцарец, который, несмотря на великолепный набор ругательств, существующих в немецком языке, усвоил привычку браниться по-французски.

    - Но, вероятно, они пошлют сегодня землекопную команду, чтобы привести бастион в исправность?

    - Да, вероятно, - подтвердил д'Артаньян.

    - Господа, предлагаю пари! - заявил Атос.

    - О та, пари! - подхватил швейцарец.

    - Какое пари? - полюбопытствовал кавалерист.

    - Погодите, - попросил драгун и положил свою саблю, как вертел, на два больших железных тагана, под которыми поддерживался огонь. - Я хочу тоже участвовать… Эй, горе-трактирщик, живо подставьте противень, чтобы не потерять ни капли жиру этого драгоценного гуся!

    - Он праф, - сказал швейцарец, - гусини шир ошень фкусно с фареньем.

    - Вот так! - облегченно вздохнул драгун. - А теперь перейдем к нашему пари. Мы вас слушаем, господин Атос!

    - Да, что за пари? - осведомился кавалерист.

    - Так вот, господин де Бюзиньи, я держу с вами пари, - начал Атос, - что трое моих товарищей - господа Портос, Арамис и д'Артаньян - и я позавтракаем в бастионе Сен-Жерве и продержимся там ровно час, минута в минуту, как бы ни старался неприятель выбить нас от туда.

    Портос и Арамис переглянулись: они начинали понимать, в чем дело.

    - Помилосердствуй, - шепнул д'Артаньян на ухо Атосу, - ведь нас убьют!

    - Нас еще вернее убьют, если мы не пойдем туда, - ответил Атос.

    - Честное слово, господа, вот это славное пари! - заговорил Портос, откидываясь на спинку стула и покручивая усы.

    - Да, и я его принимаю, - сказал де Бюзиньи. - Остается только уговориться о закладе.

    - Вас четверо, господа, и нас четверо. Обед на восемь человек, какой каждый пожелает, - предложил Атос. - Что вы на это скажете?

    - Превосходно! - заявил де Бюзиньи.

    - Отлично! - подтвердил драгун.

    - Идет! - согласился швейцарец.

    Четвертый участник, игравший во всей этой сцене немую роль, кивнул головой в знак согласия.

    - Ваш завтрак готов, господа, - доложил хозяин.

    - Так принесите его! - распорядился Атос.

    Хозяин повиновался. Атос подозвал Гримо, указал ему на большую корзину, валявшуюся в углу зала, и сделал такой жест, словно он заворачивал в салфетки принесенное жаркое.

    Гримо сразу понял, что речь идет о завтраке на лоне природы, взял корзину, уложил в нее кушанья, присоединил к ним бутылки и повесил корзину на руку.

    - Где же вы собираетесь завтракать? - спросил хозяин.

    - Не все ли равно? - ответил Атос. - Лишь бы вам заплатили за завтрак!

    И он величественным жестом бросил на стол два пистоля.

    - Прикажете дать вам сдачи, господин офицер? - спросил хозяин.

    - Нет. Прибавь только две бутылки шампанского, а остальное пойдет за салфетки.

    Дело оказалось не таким прибыльным, как трактирщик думал сначала, но он наверстал свое, всучив четырем участникам завтрака две бутылки анжуйского вина вместо шампанского.

    - Господин де Бюзиньи, - сказал Атос, - угодно вам поставить ваши часы по моим или прикажете мне поставить свои по вашим?

    - Отлично, милостивый государь! - ответил кавалерист, вынимая из кармана великолепные часы, украшенные алмазами. - Половина восьмого.

    - Семь часов тридцать пять минут, - сказал Атос. - Будем знать, что мои часы на пять минут впереди ваших, милостивый государь.

    Отвесив поклон остолбеневшим посетителям трактира, четверо молодых людей направились к бастиону Сен-Жерве в сопровождении Гримо, который нес корзину, сам не зная, куда он идет, - он так привык беспрекословно повиноваться Атосу, что ему и в голову не приходило об этом спрашивать.

    Пока четыре друга шли по лагерю, они не обменялись ни единым словом; к тому же по пятам за ними следовали любопытные, которые, прослышав о заключенном пари, хотели посмотреть, как наши друзья выпутаются из этого положения. Но, как только они перешли за линию лагерных укреплений и очутились среди полей, д'Артаньян, бывший до сих пор в полном неведении, решил, что настало время попросить объяснений.

    - А теперь, любезный Атос, - начал он, - скажите мне, прошу вас, куда мы идем.

    - Как видите, - ответил Атос, - мы идем на бастион.

    - А что мы там будем делать?

    - Как вам известно, мы будем там завтракать.

    - А почему мы не позавтракали у "Нечестивца"?

    - Потому что нам надо поговорить об очень важных вещах, а в этой харчевне и пяти минут невозможно побеседовать из-за назойливых людей, которые то и дело приходят, уходят, раскланиваются, пристают с разговорами… Сюда, по крайней мере, - продолжал Атос, указывая на бастион, - никто не придет мешать нам.

    - По-моему, мы могли бы найти какое-нибудь укромное место среди дюн, на берегу моря… - заметил д'Артаньян, проявляя ту осмотрительность, которая так хорошо и естественно сочеталась в нем с беззаветной храбростью.

    - …где все бы увидели, как мы разговариваем вчетвером, и через каких-нибудь четверть часа шпионы кардинала донесли бы ему, что мы держим совет.

    - Да, - подхватил Арамис, - Атос прав: "Animadve-rtuntur in desertis".^[34]

    - Было бы неплохо забраться в пустыню, - вставил Портос, - но вся штука в том, чтобы найти ее.

    - Нет такой пустыни, где бы птица не могла пролететь над головой, где бы рыба не могла вынырнуть из воды, где бы кролик не мог выскочить из своей норки. А мне кажется, что и птицы, и рыбы, и кролики - все стали шпионами кардинала. Так лучше же продолжать начатое нами предприятие, отступиться от которого мы, впрочем, уже и не можем, не покрыв себя позором. Мы заключили пари, которое не могло быть преднамеренным, и я уверен, что никто не угадает его настоящей причины. Чтобы выиграть наше пари, мы продержимся час на бастионе. Либо нас атакуют, либо этого не случится. Если нас №е атакуют, у нас будет достаточно времени поговорить, и никто нас не подслушает: ручаюсь, что стены этого бастиона не имеют ушей. А если нас атакуют, мы все-таки сумеем поговорить о наших делах, и к тому же, обороняясь, мы покроем себя славой. Вы сами видите, что, как ни поверни, все выходит в нашу пользу.

    - Да, - согласился д'Артаньян, - но нам не миновать пули.

    - Эх, мой милый, - возразил Атос, - вы отлично знаете: самые опасные пули не те, что посылает неприятель.

    - Но мне кажется, - вмешался Портос, - что для подобной экспедиции следовало бы захватить мушкеты.

    - Вы глупы, друг Портос: зачем обременять себя бесполезной ношей!

    - Когда я нахожусь лицом к лицу с неприятелем, мне не кажутся бесполезными исправный мушкет, дюжина патронов и пороховница.

    - Да разве вы не слышали, что сказал д'Артаньян?

    - А что сказал д'Артаньян?

    - Он сказал, что во время ночной атаки было убито девять-десять французов и столько же ларошельцев.

    - Что же дальше?

    - Их не успели ограбить, не так ли? Ведь у всех были в то время дела поважнее.

    - Так что же?

    - А то, что мы найдем там их мушкеты, пороховницы и патроны, и вместо четырех мушкетов и дюжины пуль у нас будет полтора десятка ружей и сотня выстрелов в запасе.

    - О Атос, поистине ты великий человек! - воскликнул Арамис.

    Портос наклонил голову в знак того, что он присоединяется к этому мнению.

    Одного только д'Артаньяна не убедили, по-видимому, доводы Атоса.

    Гримо, вероятно, разделял опасения юноши: видя, что все продолжают идти к бастиону, в чем он вначале сомневался, он дернул своего господина за полу.

    "Куда мы идем?" - сделал он вопрошающий жест.

    Атос указал ему на бастион.

    "Но нас там ухлопают", - продолжал все на том же языке жестов безмолвный Гримо.

    Атос возвел глаза и руки к небу.

    Гримо поставил корзину на землю и сел, отрицательно покачав головой.

    Атос вынул из-за пояса пистолет, посмотрел, хорошо ли он заряжен, взвел курок и приставил дуло к уху Гримо.

    Гримо живо вскочил на ноги.

    Атос знаком приказал ему взять корзину и идти вперед.

    Гримо повиновался.

    Единственное, что выиграл Гримо этой минутной пантомимой, - это то, что из арьергарда он перешел в авангард.

    Взобравшись на бастион, четыре друга обернулись.

    Более трехсот солдат всех видов оружия столпилось у заставы лагеря, а чуть поодаль от всех остальных можно было различить г-на де Бюзиньи, драгуна, швейцарца и четвертого участника пари.

    Атос снял шляпу, насадил ее на острие шпаги и помахал ею в воздухе.

    Зрители ответили на его приветствие поклонами, сопровождая это изъявление вежливости громкими возгласами "ура", долетевшими до наших смельчаков.

    После этого все четверо скрылись в бастионе, куда уже успел юркнуть Гримо.

    Все оказалось так, как предвидел Атос: на бастионе никого не было, кроме человек двенадцати убитых французов и ларошельцев.

    - Господа, - сказал Атос, принявший на себя командование экспедицией, - пока Гримо будет накрывать на стол, мы начнем с того, что подберем ружья и патроны. К тому же, собирая их, мы можем разговаривать без всякой помехи: эти господа, - прибавил он, указывая на убитых, - нас не услышат.

    - А не лучше ли сбросить их в ров? - предложил Портос. - Но, конечно, не раньше, чем мы удостоверимся, что в карманах у них пусто.

    - Да, - проронил Атос, - это уже дело Гримо.

    - Так пусть Гримо их обыщет и перебросит через стены, - сказал д'Артаньян.

    - Ни в коем случае, - возразил Атос. - Они могут нам пригодиться.

    - Эти мертвецы могут нам пригодиться? - удивился Портос. - Да ты с ума сходишь, любезный друг!

    - "Не судите опрометчиво", говорят Евангелие и господин кардинал, - ответил Атос. - Сколько ружей, господа?

    - Двенадцать, - ответил Арамис.

    - Сколько выстрелов в запасе?

    - Около сотни.

    - Это все, что нам нужно. Зарядим ружья!

    Четыре друга принялись за дело.

    Они кончили заряжать последнее ружье, когда Гримо знаками доложил, что завтрак подан.

    Атос ответил одобрительным жестом и указал ему на сторожевую башенку, где, как понял Гримо, он должен был нести караул.

    А чтобы Гримо было не так скучно стоять на посту, Атос разрешил ему прихватить хлебец, две котлеты и бутылку вина.

    - Теперь сядем за стол! - пригласил Атос.

    Четыре друга уселись на землю, скрестив ноги, как турки или портные.

    - Ну, теперь, когда больше нечего бояться, что тебя подслушают, - сказал д'Артаньян, - надеюсь, ты поведаешь нам свою тайну.

    - Я полагаю, господа, что доставлю вам и удовольствие и славу, - начал Атос. - Я заставил вас совершить очаровательную прогулку. Вот вам вкусный завтрак, а вон там, как вы сами можете разглядеть через бойницы, пятьсот человек зрителей, которые считают нас безумцами или героями, - два разряда глупцов, очень похожих друг на друга.

    - Ну, а тайна? - спросил д'Артаньян.

    - Тайна моя заключается в том, - ответил Атос, - что вчера вечером я видел миледи.

    - Тайна моя заключается в том, - ответил Атос, - что вчера вечером я видел миледи.

    Д'Артаньян в этот миг подносил стакан ко рту, но при упоминании о миледи рука у него так сильно задрожала, что он принужден был поставить стакан на землю, чтобы не расплескать вино.

    - Ты видел твою…

    - Тсс! - перебил Атос. - Вы забываете, любезный друг, что эти господа не посвящены, подобно вам, в мой семейные дела. Итак, я видел миледи.

    - А где? - спросил д'Артаньян.

    - Примерно в двух лье отсюда, в гостинице "Красная Голубятня".

    - В таком случае, я погиб, - произнес д'Артаньян.

    - Нет, не совсем еще, - возразил Атос, - потому что теперь она, вероятно, уже покинула берега Франции.

    Д'Артаньян с облегчением вздохнул.

    - В конце концов, кто она такая, эта миледи? - полюбопытствовал Портос.