Поверенный Гуч не интересовался абсолютно ничем, кроме своей мудреной и захватывающей профессии. Он давал волю воображению, лишь когда любовно сравнивал свою трехкомнатную контору с корабельным трюмом. Двери отворялись (и затворялись) из одной комнаты в другую, из другой - в третью, и каждая - в прихожую.

    - Для вящей надежности, - замечал поверенный Гуч, - трюм корабля разгорожен водонепроницаемыми переборками. Пусть один отсек даст течь и наполнится водой: добрый корабль плывет себе как ни в чем не бывало. Между тем не будь этих разделительных переборок, он затонул бы от одной-единственной пробоины. Вот и я: беседую, скажем, с одной стороной, а тем временем является другая. При посредстве Арчибальда - это мой многообещающий юноша-рассыльный - я разливаю опасный приток по отсекам и погружаю в них свой юридический лот. А понадобится - так можно иного клиента откачать в прихожую и сплавить по лестнице, которую так и назовем подветренным водостоком. И доброе деловое судно держится на плаву; если же вода, вместо того чтобы служить опорой, станет свободно растекаться по днищу, то мы можем и затонуть - ха-ха-ха!

    Закон - не шутка, да и вообще жизнь шутками не балует. А такой незатейливый и неприхотливый юмор хоть как-то скрашивает тягостные тяжбы и тоскливые иски.

    Практика поверенного Гуча большею частью сводилась к улаживанию супружеских неурядиц. Если супружество подрывали различия - он посредничал, утешал и примирял. Если супруги нарушали приличия - он исправлял, охранял и отстаивал. А уж если дело доходило до двуличия - он всегда ухитрялся смягчить своим подопечным приговор.

    Отнюдь не всякий раз поверенный Гуч спешил во всеоружии воинской хитрости крушить обоюдоострым мечом оковы Гименея. Бывало, что он воздвигал, а не разрушал, сочетал, а не расторгал, возвращал неразумных и заблудших овец в загон, а не рассеивал стадо по долам и весям. Случалось, что под звуки его проникновенного красноречия рыдающие супруги заключали друг друга в объятия. Очень пригождались и детишки, особенно когда в нужный момент и по условному знаку слышалось жалостно и гнусаво: "Папотька, ты азве не поедес домой со мной и с мамотькой?" - и все становилось на свои места, в том числе расшатанные семейные устои.

    Беспристрастные критики признавали, что за восстановление супружеского мира поверенный Гуч получает столько же, сколько и в случае судебного процесса. Пристрастные намекали, что перепадает ему вдвое: ведь рано или поздно покаянные супруги все равно явятся разводиться.

    Как-то в июне юридическое судно поверенного Гуча попало в штиль. В июне мало кто разводится. Это месяц Купидона и Гименея.

    И вот поверенный Гуч сидел без дела в среднем отсеке своей порожней приемной. Маленькая прихожая связывала или отделяла его комнату от коридора. В прихожей помещался Арчибальд, который изымал у посетителей визитные карточки или исторгал устные самообозначения, надобные хозяину: он разберется, а клиент подождет.

    Вдруг в наружную дверь гулко постучали.

    Арчибальд отворил и отлетел в сторону, явно не понадобившись посетителю, который без лишних церемоний прямо проследовал в кабинет поверенного Гуча и с дружелюбным нахальством плюхнулся перед этим джентльменом в удобное кресло.

    - Вы - Финеас С. Гуч, поверенный в делах? - произнес посетитель тоном одновременно вопросительным, утвердительным и обвинительным.

    Прежде чем связать себя ответом, поверенный окинул возможного клиента своим быстрым, трезвым и цепким взглядом.

    Это был человек известной категории - размашистый, напористый и развязный, тщеславный, конечно - не без бахвальства - тертый и дошлый. Одет он был хорошо; чуть-чуть, пожалуй, перестарался. Ему нужен был юрист - видно, не слишком и нужен: глядел он весело, держался уверенно.

    - Да, моя фамилия Гуч, - признал наконец поверенный. Под нажимом он согласился бы и с тем, что он - Финеас С., но сообщать о себе лишнее было не в его принципах.

    - Ваша визитная карточка не была мне предъявлена, - продолжал он с укором в голосе, - и я не имею…

    - Именно что не имеете, - невозмутимо отрезал посетитель. - Пока обойдетесь. Закурить желаете?

    Он перекинул ногу через подлокотник и вытряхнул из кармана на стол горсть сигар с яркими бандерольками. Поверенный Гуч ценил этот сорт. Он снизошел и закурил.

    - Устраиваете разводы, - сказал безымянный посетитель. Это был уже не вопрос и не утверждение. Он обвинял - или обличал; так можно заметить, например, собаке: "Ах ты, собака". Поверенный Гуч снес обвинение молча.

    - Занимаетесь, словом, - продолжал посетитель, - всевозможными пропащими браками. Вы есть, скажем так, хирург: извлекаете стрелы Купидона, когда те угодили в кого не надо. Если где факел Гименея догорел до того, что и сигары не прикуришь, то вы тут как тут с фирменными электролампочками. Верно я говорю, мистер Гуч?

    - В моей практике встречались дела такого рода, - состорожничал поверенный, - на которые вы как будто намекаете в своих образных выражениях. А вы желали бы со мной проконсультироваться, мистер… - и поверенный многозначительно запнулся.

    - Э нет, - его собеседник лукаво помахал сигарой, - пока не надо. Ни к чему в делах такая спешка - не спешить бы в свое время, так и сейчас бы не канителились. Тут надо расторгнуть один никудышный брак. Но раньше, чем я вам назову имена, вы мне честно - ну, в общем как специалист - скажете, стоит ли браться все это расхлебывать. Мне надо, чтобы вы так это абстрактно - понимаете? - прикинули размеры катастрофы. Пусть я буду мистер Койкто и хочу вам кое-чего рассказать. А вы мне скажете, как чего. Улавливаете?

    - Вы хотите изложить гипотетический случай? - предположил поверенный Гуч.

    - Вот-вот, то самое слово. Я все думаю, какой он - оптический, что ли. А он гипотетический. Сейчас я его изложу. Положим, есть одна такая женщина - глаз не оторвешь - и она сбежала из дому от мужа. Она по уши врезалась в другого, а тот приехал в город пошевелить тамошних насчет недвижимости. Положим теперь, что мужа этой женщины зовут Томас Р. Биллингс - тем более так его и зовут. Насчет имен, как видите, я вам прямо намекаю. А нашего донжуана зовут Генри К. Джессап. Биллингсы жили в таком городишке Сьюзенвилле - отсюда не близко. Две недели назад Джессап из Сьюзенвилля уехал. А миссис Биллингс за ним - прямо на другой день. В общем она в этого Джессапа влопалась вмертвую - ставлю доллар против вашего свода законов.

    Клиент поверенного Гуча произнес это с таким смачным самодовольством, что даже видавшего виды законника слегка передернуло. Из его нагловатого посетителя так и лезло дешевое тщеславие волокиты, благодушное себялюбие неотразимого сердцееда.

    - А что ж, - продолжал посетитель, - раз миссис Биллингс дома никакого счастья не видела? С мужем у нее жизнь была, прямо сказать, не сахар. Одна сплошная несовместимость характеров. Что ей по душе, того Биллингсу и даром не надо. Жили - как кошка с собакой. Она женщина образованная, знает науку и культуру люди собираются, она им вслух читает. А Биллингс только ушами хлопает. Ему, дураку, что прогресс, что обелиск, а что этика. Как дойдет до тому подобного, так Биллингс лопух лопухом. Нет, ей не такой нужен. Ну и как, вот скажите вы, юрист, неужели это будет не по всей справедливости, чтоб она бросила своего Биллингса, тем более раз нашелся мужчина в силах ее оценить?

    - Несовместимость характеров, - сказал поверенный Гуч, - безусловно, служит источником многих и многих супружеских раздоров и разладов. В том случае, когда она совершенно явствует, развода, по всей видимости, не избежать. Да, но может ли упомянутая дама безбоязненно вверить вам… то есть, простите, этому Джессапу - свое будущее?

    - Насчет Джессапа будьте покойны, - сказал клиент, обнадеживающе закивав. - Джессап - это вам не фрукт. Он поступит как честный человек. Да он из Сьюзенвилля уехал, только чтоб языки не болтали про миссис Биллингс. А она за ним, и теперь-то уж он, конечно, никуда не денется. Только она законным порядком разведется, Джессап сразу все сделает честь по чести.

    - Итак, - сказал поверенный Гуч, - развивая, так сказать, гипотезу, предположим, что в этом деле потребуются мои услуги, и какую же…

    Клиент порывисто вскочил на ноги.

    - К чертям собачьим все гипотезы! - нетерпеливо воскликнул он. - Пропади они все пропадом, давайте говорить напрямик. Кто я - вам теперь ясно. Надо, чтобы этой женщине дали развод. Берусь заплатить. Как миссис Биллингс будет свободна, я в тот же день выложу вам пятьсот долларов.

    И в знак своей щедрости клиент поверенного Гуча хватил кулаком по столу.

    - Поскольку дело обстоит так, как вы… - начал поверенный.

    - К вам дама, сэр, - возгласил Арчибальд, всунувшись из прихожей. Ему велено было всегда тут же докладывать о любом клиенте, ибо промедление в делах к добру не ведет.

    Поверенный Гуч взял клиента номер один под руку и мягко направил его в соседнюю комнату.

    - Сделайте одолжение, подождите здесь несколько минут, сэр, - сказал он. - Я освобожусь, и мы скоро продолжим нашу беседу. Я, собственно, ожидаю одну весьма состоятельную пожилую даму по делу о завещании. Уверяю вас, долго сидеть не придется.

    Бойкий господин покладисто уселся в кресло и взял со столика журнал. Поверенный возвратился в среднюю комнату, тщательно притворив за собой дверь.

    - Пригласи даму, Арчибальд, - сказал он рассыльному, который дожидался его указаний.

    В приемную вошла властная красавица с горделивой осанкой. Одеяние ее - отнюдь не платье - было просторное и ниспадающее. В глазах ее вспыхивал гений и светилась душа. В руках она держала зеленый ридикюль вместимостью в полцентнера и зонтик, ниспадающий и просторный. Она опустилась на предложенный стул.

    - Это вы - поверенный мистер Финеас С. Гуч? - спросила она строго и непримиримо.

    - Это я, - ответил поверенный Гуч без малейших обиняков. С женщинами он ими никогда не пользовался. Обиняки - женское оружие. А когда две стороны используют одну тактику, время теряется попусту.

    - Вы поверенный, сэр, - начала дама, - и вам, должно быть, не чужды таинства человеческого сердца. Неужели вы полагаете, что пустые и мелкие условности, порождение искусственной жизни нашего общества, должны вставать препятствием на пути благородного и пылкого сердца, когда оно обретает подлинное сродство среди никчемного и ничтожного людского отребья - так называемых мужчин?

    - Сударыня, - сказал поверенный Гуч тем самым голосом, которым привычно смирял женскую клиентуру, - вы пришли к юристу. Я - поверенный в делах, а не философ; я также не редактор газетной рубрики "Ответы мученикам любви". Меня ждут другие клиенты. Будьте, если можно, так добры - разъясните, в чем дело.

    - Могли бы и не метать мой бисер во все тяжкие, - заметила дама, сверкнув глазами и яростно крутнув зонтиком. - Я как раз по делу и пришла. Меня интересуют ваши соображения относительно бракоразводного процесса, как говорят пошляки, - на самом же деле просто об устранении фальши и бессмыслицы, которые, по близорукости человеческих законов, встали стеной между любящими…

    - Прошу прощения, сударыня, - несколько нетерпеливо прервал ее поверенный Гуч, - но я опять-таки напомню вам, что вы на приеме у юриста. Тут бы скорее миссис Уилкокс…

    - Миссис Уилкокс знает, что пишет, - сурово отрезала дама. - Равно как Толстой, миссис Гертруда Эзертон, Омар Хайям и мистер Эдвард Бок. Я их всех прочла. Я хотела обсудить с вами исконное право души в поединке с притеснительными ограничениями ханжеского и узколобого общества. Но я готова перейти к делу. Я предпочла бы пока не касаться личностей а только дать вам общее понятие - словом, описать все как бы в форме предположения, а не…

    - Вы хотите изложить гипотетический случай? - спросил поверенный Гуч.

    - Именно это я и собиралась сказать, - сухо заметила дама. - Так вот предположим, что существует некая женщина, в избытке наделенная душой и сердцем и устремленная к жизненной полноте. Муж этой женщины ниже ее по интеллекту, по вкусам - вообще неизмеримо. Ах, да он попросту хам. Его не трогает литература. Он насмехается над возвышенными идеями великих мыслителей. На уме у него только недвижимость и тому подобные мерзости. Женщина с душой ему не подруга. Но вот эта обездоленная женщина однажды встречает свой идеал - человека с умом, сердцем и характером. Она полюбила его. Его также пронизал трепет новоизведанного сродства, но он полон благородства и достоинства - и замкнул уста. Он бежал от лица своей возлюбленной. Она устремилась за ним, горделиво и презрительно попирая оковы, наложенные на нее невежественной социальной системой. Так вот - сколько ей будет стоить развод? Поэтесса Элиза Энн Тимминс, воспевшая Долину Платанов, развелась за триста сорок долларов. Могу ли я… то есть та леди, о которой идет речь - может ли она рассчитывать, что ей это обойдется столь же недорого?

    - Сударыня, - сказал поверенный Гуч, - ваши последние две-три фразы потрясли меня своей трезвостью и ясностью. Нельзя ли нам оставить гипотезы, повести дело начистоту и назвать имена?

    - Пусть так, - воскликнула дама, с изумительной готовностью перестраиваясь на практический лад. - Томас Р. Биллингс - вот имя этого презренного хама, который препятствует блаженству своей законной - но чуждой ему по духу - жены и Генри К Джессапа, ее благородного суженого. А я, - заключила клиентка в тоне последнего откровения, - я - МИССИС БИЛЛИНГС!

    - К вам джентльмен, сэр, - прокричал Арчибальд, чуть ли не кувырком влетев в дверь.

    Поверенный Гуч поднялся со стула.

    - Миссис Биллингс, - учтиво сказал он, - позвольте попросить вас удалиться на нескольку минут в соседнюю комнату. Я ожидаю весьма состоятельного пожилого джентльмена по делу о завещании. В самом скором времени я освобожусь, и мы продолжим нашу беседу.

    С привычной обходительностью поверенный Гуч препроводил свою пылкую клиентку в последнюю незанятую комнату и вернулся оттуда, старательно прикрыв за собой дверь.

    Арчибальд впустил очередного посетителя - сухощавого, нервозного и с виду задерганного человечка средних лет, на лице которого застыло опасливое и озабоченное выражение. Свой маленький чемоданчик он поставил у ножки стула. Его добротная одежда не обличала в нем ни особого вкуса, ни опрятности; к тому же на ней осела дорожная пыль.

    - Вы занимаетесь делами о разводах, - сказал он несколько возбужденным, но уверенным тоном.

    - Припоминаю, - начал поверенный Гуч, - что в моей практике иной раз…

    - Знаю, знаю, - прервал его клиент номер три. - Можете не говорить. Я о вас вполне наслышан. Я хочу поговорить с вами об одном деле, не углубляясь в разъяснения своей в нем некоторой заинтересованности - то есть…

    - Вам угодно, - сказал поверенный Гуч, - изложить гипотетический случай.

    - Можно и так выразиться. Я простой делец. Буду по мере сил краток. Сначала об одной гипотетической женщине. Положим, брак у нее сложился неудачно. Она во многих отношениях выше своего мужа. У нее красивая внешность - все так считают. Она увлекается, по ее выражению, литературой - поэзией там, прозой и всякими такими штуками. Муж у нее простой человек, его дело - коммерция. В семейной жизни они счастливы не были, хотя он и прилагал все усилия. И вот недавно один человек, совсем им незнакомый, приехал в их тихий городок по делам о продаже недвижимости. Эта женщина увидела его - и ни с того ни с сего потеряла голову. Она так открыто выказывала ему свое внимание, что ему пришлось ради своей безопасности покинуть те места. Она оставила мужа и дом и последовала за ним. Она бросила свой дом, где была окружена всяческой заботой и уютом, и устремилась за тем человеком, к которому воспылала столь безотчетным чувством. Что может быть прискорбнее, - дрожащим голосом воззвал клиент, - чем распад семьи из-за вздорной женской прихоти?

    Поверенный Гуч осторожно согласился, что прискорбнее ничего быть не может.

    - А тот человек, который ей понадобился, - добавил посетитель, - он ей не сможет дать счастья. Она думает, что сможет, но это просто пустое и вздорное самообольщение. Да, они с мужем во многом не сходятся, но только он способен ограждать ее отзывчивую и недюжинную натуру. Она лишь на время перестала это понимать.

    - А вам не кажется, что логическим выходом из данного положения был бы развод? - осведомился поверенный Гуч, на взгляд которого разговор отклонился от дела.

    - Развод? - вскричал клиент с дрожью, почти со слезами в голосе. - Нет, нет - только не это! Я читал, мистер Гуч, как вы неоднократно, с терпением, добротой и пониманием примиряли рассорившихся супругов и возвращали их в лоно семьи. Оставим гипотетический случай: мне больше нет нужды скрывать, что я в этой печальной истории пострадал больше всех; вот имена замешанных - Томас Р. Биллингс с супругой и Генри К. Джессап, тот, которым она безрассудно увлеклась.

    Клиент номер три возложил руку на плечо мистера Гуча. В его измученном лице проступило глубокое чувство.

    - Ради всего святого, - взмолился он, - помогите мне в этот трудный час. Разыщите миссис Биллингс и убедите ее прекратить эту злосчастную погоню за своей плачевной прихотью. Скажите ей, мистер Гуч, что супруг ждет ее с распростертыми объятиями у семейного очага - в общем, обещайте ей что угодно, лишь бы она вернулась. Я слышал, вам удаются такие дела. Миссис Биллингс должна быть где-нибудь неподалеку. Я уже так наездился - с ног падаю от усталости. В пути я дважды видел ее, но поговорить никак не удавалось. Может, вы сделаете это за меня, мистер Гуч, - и наградой вам будет моя нескончаемая благодарность?