- Что ж, значит, салату не повезло. А вот по поводу миндального пломбира мы голосовать не будем. Попробуйте хотя бы на язычок. - Я повернулся к Фрицу, стоявшему чуть сзади. - Извините, старина, так уж вышло.
- Да, сэр. - Он принялся собирать тарелки с нераспробованными утятами, одним из его коронных блюд. Я не стал выражать ему сочувствия, поскольку я его предупреждал. У меня было куда больше возможностей, чем у него, познакомиться с гастрономическими вкусами американок. Вот в обществе гурманов утята бесспорно стали бы сенсацией.
Горечь пилюли Фрицу чуть-чуть подсластила реакция наших перекормленных лакомок на миндальный пломбир. Хмель возымел свое действие, и некоторые из них пренебрегли правилами хорошего тона, принявшись за мороженое, пока Фриц еще не обслужил остальных. Порция Лисс воскликнула:
- Боже мой! Просто божественно! А как вам, миссис Адамс?
- Не знаю, Порция. Мне еще не положили.
Но несколько минут спустя она все же признала, хотя и довольно сдержанно:
- И впрямь вкусно. Просто замечательно.
Остальные не скупились на похвалы. Хелен Трой первая покончила с пломбиром. Она встала, отодвинула стул и оперлась обеими ладонями на стол.
- Оле, оле, - язык у нее уже заметно заплетался.
- Кто там держит речь? - выкрикнул чей-то голос.
- Я. Это девичья речь.
Кто-то прыснул
- Да, девичья, - настаивала она, - в моем-то возрасте. Я все сидела и думала, что мы можем сделать для мистера Гудвина, и теперь хочу провести голосование. Давайте проголосуем за то, чтобы одна из нас подошла к мистеру Гудвину, обняла его, поцеловала и назвала его Арчи.
- А кто именно? - осведомилась Мэйбел Мур.
- Сейчас проголосуем. Я выдвигаю себя. Я уже встала.
Раздались протестующие возгласы. Клэр Бэркхардт, сидевшая слева от Хелен Трой, ухватила ее за локоть и усадила на место. Выдвинули первых кандидаток. Кто-то предложил бросить жребий. Каких-нибудь полчаса назад я не стал бы вмешиваться, надеясь на то, что повезет Сью или Элинор, но на этой стадии я уже не мог рисковать - они так разошлись, что остановить их уже было бы трудно.
- Вам не кажется, что следовало бы посоветоваться со мной? - спросил я.
- Не встревайте, - отмахнулась Бланш Дьюк.
- Прошу прощения, но я вынужден. Риск слишком велик. Если одна из вас сейчас подойдет, обнимет и поцелует меня, я, быть может, и вспомню, что я хозяин, а быть может и нет. С другой стороны…
- О ком идет речь? - хором спросили они.
- С другой стороны, - не ответив на вопрос, продолжал я, - если все это проделает другая, я не смогу скрыть разочарования. Не рассчитывайте, что я назову ее имя. Так что оставим эту затею. Тем более, что предложение Хелен никто не поддержал, так что ваши намерения противозаконны.
Я подергал себя за правое ухо.
- Да и сама идея поставлена с ног на голову. Ведь если выйдет по-вашему, то кому это понравится? Только не мне. Я куда больше люблю целовать сам, чем быть расцелованным. Но прошу понять меня правильно: вы мои гости, и я разобьюсь в лепешку, чтобы угодить вам. Я все для этого сделаю. У вас есть предложение?
- Целых два. - Сью Дондеро не подкачала.
- Отлично. Выкладывайте по одному.
- Во-первых, я предлагаю, чтобы мы все звали вас Арчи.
- Это запросто. Если, конечно, я могу называть вас Шарлоттой, Бланш, Долли, Мэйбел, Порцией, Элинор, Клэр, Ниной. Хелен и Сью?
- Ради Бога. И второе, вы сыщик. Расскажите нам про вашу профессию что-нибудь захватывающее.
- Что ж… - Я с видимым замешательством осмотрелся по сторонам. - А может, поставим на голосование, как салат… Да или нет?
Не уверен, все ли, но большинство явно сказало "да". Фриц уже расставил чашечки и разливал кофе. Я слегка отодвинулся от стола, закинул ногу на ногу и в задумчивости пожевал губами.
- Я скажу вам, что я сделаю, - сказал я наконец. - Я мог бы порассказать вам о старых, давно раскрытых преступлениях, но думаю, что вас больше увлечет случай, которым мы занимаемся сейчас. Кое-какие лишние подробности я, быть может, попридержу, если позволите. Согласны?
Они хором ответили, что да. За исключением миссис Адамс, которая вдруг резко поджала губы, и Долли Хэрритон, в умных серых глазах которой отразилось неодобрение.
- Я буду касаться только главного, - небрежно заговорил я, - иначе это затянется на всю ночь. Речь пойдет об убийствах. Убиты были трое: мужчина по имени Леонард Дайкс, который работал в вашей конторе, девушка по имени Джоан Уэлман, редактор издательства, и девушка, которую звали Рейчел Эйбрамс, стенографистка и машинистка.
Послышался шепот, и мои гости переглянулись. Нина Пэрлман с многозначительным видом сказала тихим бархатным голосом, не изменившимся после пяти или шести коктейлей:
- Я их не убивала.
- Все три убийства совершил один человек? - спросила Элинор Грубер.
- Не опережайте события. Мы впервые столкнулись с этим делом по чистой случайности, когда к нам зашел полицейский и показал список из пятнадцати мужских имен, составленный Леонардом Дайксом. Полиция нашла этот список между страницами одной из книг у Дайкса дома. Мы с мистером Вульфом мельком просмотрели список, поскольку ничего интересного в нем не было. Потом…
- А почему полицейский показал вам список? - уточнила Долли Хэрритон.
- Потому что полиции не удалось найти никого с подобными именами, и он решил на всякий случай закинуть удочку, вдруг на кого-то из нас снизойдет озарение. Увы, не снизошло. Потом, шесть недель спустя, к нам пришел некий Джон Р. Уэлман и попросил расследовать причину гибели его дочери, тело которой со следами от наезда нашли в Ван Кортленд-парке. Мистер Уэлман считал, что это убийство, а не несчастный случай. Он рассказал нам все, что знал, и познакомил с копией письма, которое Джоан, его дочь, прислала домой. В письме сообщалось, что ей позвонил по телефону мужчина, назвавшийся Бэйрдом Арчером, автором романа, который он прислал в фирму, где служила Джоан, несколько месяцев назад.
- О Господи, - мрачно пробормотала Бланш Дьюк. - Опять этот Бэйрд Арчер.
- Если вам неинтересно, я могу умолкнуть, - предложил я.
Почти все они стали наперебой возражать.
- Хорошо. Джоан прочитала роман Арчера и отклонила его, приложив записку с мотивировкой отказа и собственноручной подписью. Арчер по телефону предложил заплатить двадцать долларов в час за то, что она согласится обсудить с ним роман и внести соответствующие поправки, и они уговорились встретиться на следующий день после работы. Так она написала в письме. На следующий вечер ее убили.
Я потянулся к своей чашечке, отхлебнул кофе и снова откинулся на спинку стула.
- Теперь прошу внимания. Напомню, что прошло шесть недель с тех пор, как полицейский показал нам список, который мы едва удостоили взглядом. Но стоило нам с мистером Вульфом увидеть в письме Джоан имя Бэйрда Арчера, как мы в тот же миг заметили, что это одно из имен, которые были в списке Дайкса. Следовательно, Леонард Дайкс был как-то связан с Джоан Уэлман, а поскольку оба они погибли внезапно и насильственной смертью, а Джоан в день своей гибели должна была встретиться с Арчером, логично предположить, что оба убийства связаны между собой и ниточка ведет к Бэйрду Арчеру. Когда вы попросили рассказать что-нибудь захватывающее из жизни сыщиков, вы, должно быть, имели в виду погоню со стрельбой за убийцей в Центральном парке… Что ж, в этом есть своя прелесть, но я куда больше горжусь тем, как ловко мы опознали имя Бэйрда Арчера. Если бы не мы, то в лучшем случае один полицейский занимался бы на досуге делом Дайкса, а его коллега в Бронксе - делом Джоан Уэлман, а теперь целая армия идет по следу, впрочем, вы и сами знаете. Вот это и есть самое захватывающее, в моем понимании.
Я не посчитал нужным уточнять обстоятельства опознания имени Бэйрда Арчера. Окажись на моем месте Вульф, он бы изложил дело по-своему, не упустив случая выпятить свою роль, но Вульфа не было, а я был. Я оглянулся по сторонам, убедился, что Фриц не забывает подливать кофе в пустеющие чашечки и что все обеспечены сигаретами со спичками, и продолжал:
- Теперь выдам вам секрет. Если это просочится в прессу, полиция разнервничается, а я попаду в опалу, хотя меня и сейчас-то не больно жалуют. Так вот, девушка по имени Рейчел Эйбрамс работала стенографисткой и машинисткой в маленькой однокомнатной конторе на седьмом этаже здания на Бродвее. Позавчера она выпала из окна на тротуар и разбилась насмерть. Тоже захватывает, не так ли? Не случись мне зайти в ее контору две-три минуты спустя, смерть Эйбрамс посчитали бы самоубийством или несчастным случаем. В ящике ее письменного стола я наткнулся на коричневую записную книжку, в которой она вела учет приходов и расходов. В колонке приходов я нашел две записи, свидетельствующие о том, что в сентябре прошлого года Бэйрд Арчер заплатил ей девяносто восемь долларов сорок центов.
Долли Хэрритон ахнула. Послышались и другие возгласы.
- Мне теперь сниться будет этот Бэйрд Арчер, - пробубнила Нина Пэрлман.
- Мне уже снится, - заверил я. - Сами видите, для сыщика здесь полное раздолье. Я не стану рассказывать, что предпринимает полиция, поскольку вы наверняка с ними достаточно пообщались в последние два дня, но вот какова наша точка зрения, которой мы и будем придерживаться, если не случится что-нибудь, доказывающее, что мы неправы. Мы уверены, что Джоан Уэлман убили из-за того, что она прочитала рукопись романа. Мы также уверены, что Рейчел Эйбрамс убили из-за того, что она перепечатала рукопись. Естественно, что мы хотим добраться до Бэйрда Арчера и хотим разыскать рукопись. Если не найдем ни Арчера, ни рукописи, то нам крышка. Есть предложения?
- О Господи! - вздохнула Сью Дондеро.
- А вы найдите копию романа, - предложила Порция Лисс.
Кругом захихикали.
- Послушайте, - словно повинуясь внезапному порыву, сказал я, - с вашего позволения я хочу кое-что сделать. Сейчас наверху мистера Вульфа дожидаются двое людей, которые имеют отношение к этому делу. Мне кажется, что стоит попросить их спуститься и рассказать вам, что они знают. - Я нажал ногой кнопку на полу. - Если вы не переутомились, конечно?
- Кто они такие? - возжелала узнать миссис Адамс.
- Отец Джоан Уэлман и мать Рейчел Эйбрамс.
- Не самая веселая пара, - заметила Долли Хэрритон.
- Вы правы. К помощи сыщиков обычно прибегают те, кому не до смеха.
- Я хочу посмотреть на них, - громко провозгласила Хелен Трой. - Такова уж человеческая сущность.
Вошел Фриц, и я обратился к нему:
- Где миссис Эйбрамс и мистер Уэлман, Фриц? В южной комнате?
- Да, сэр.
- Будь добр, попроси их оказать нам любезность и спуститься сюда.
- Хорошо, сэр.
Он удалился. Я осведомился, не пересохло ли у кого в горле, и получил три заказа.
9
Бланш Дьюк едва не испортила мне всю обедню.
Десять пар глаз так и впились в Уэлмана и миссис Эйбрамс, когда они в сопровождении Фрица вошли в гостиную. Правда, в двух или трех случаях изображение, должно быть, вышло недостаточно четким. Я встал, представил всех и провел вновь пришедших к приготовленным для них стульям, которые я поставил по обе стороны от себя. Миссис Эйбрамс в платье из черного шелка, возможно, искусственного, казалась испуганной и напряженной, но держалась с достоинством. Уэлман, все в том же сером костюме либо его двойнике, безуспешно пытался смотреть сразу на всех. Сидел он прямо, как доска, на краешке стула. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но Бланш опередила меня.
- Вам надо выпить, друзья. Что вам налить?
- Нет, благодарю, - вежливо отказался Уэлман. Миссис Эйбрамс просто помотала головой.
- Но послушайте, - не унималась Бланш, - ведь у вас несчастье. Поверьте моему опыту, меня всю жизнь преследуют несчастья. Выпейте коктейль. Два стаканчика джина, один - сухого вермута…
- Заткнитесь, Бланш! - приказала миссис Адамс.
- Сами заткнитесь! - огрызнулась Бланш. - Это дружеская пирушка. Уволить меня вам Корригана не заставить, старая ябеда!
Я бы с радостью вышвырнул ее из окна. Пришлось вмешаться.
- А я правильно смешал вам этот коктейль, Бланш?
- Конечно.
- Зовите меня Арчи.
- Конечно, Арчи.
- Хорошо, и сейчас я тоже поступаю правильно. Я всегда все делаю правильно. Как по-вашему, я бы оставил миссис Эйбрамс и мистера Уэлмана вопреки их желанию без выпивки?
- Нет, конечно.
- Значит, договорились. - Я повернулся направо, поскольку раньше пообещал миссис Эйбрамс, что Уэлман будет первым. - Мистер Уэлман, я рассказал этим дамам про дело, которое мы расследуем с мистером Вульфом, и они заинтересовались отчасти из-за того, что служат в той самой конторе, где служил Леонард Дайкс. Я сказал, что вы с миссис Эйбрамс поджидаете мистера Вульфа, и подумал, что, быть может, вы согласитесь рассказать нашим гостям о вашей дочери, Джоан. Я надеюсь, вы не против?
- Нет, нисколько.
- Сколько лет было Джоан?
- Ей было двадцать шесть. Двадцать девятого ноября был день ее рождения.
- Она была вашим единственным ребенком?
- Да, единственным.
- Она была хорошей дочерью?
- Лучше ее не было на всем белом свете.
Неожиданно (по крайней мере, для меня) нас прервали. Миссис Эйбрамс негромко, но ясно отчеканила:
- Она была нисколько не лучше, чем моя Рейчел.
Уэлман улыбнулся. Мне прежде не приходилось видеть, как он улыбается.
- Мы с миссис Эйбрамс уже обменялись впечатлениями. Мы сравнивали наших дочерей. Я согласен, не будем спорить. Ее Рейчел ничем не уступала моей дочери.
- Тут и не о чем спорить. А какие планы строила Джоан: выйти замуж, продолжать карьеру или еще что?
- Боюсь, что точно не знаю, - помолчав, ответил Уэлман. - Я же говорил вам, что она закончила Смитовский колледж с отличием?
- Да.
- Одно время она дружила с симпатичным молодым человеком из Дартмута, и мы даже думали, что они обвенчаются, но у нее тогда еще молоко на губах не обсохло и, слава Богу, хватило ума это осознать. А здесь, в Нью-Йорке - она служила в этом издательстве почти четыре года, - она нам писала в Пеорию о разных…
- А где эта Пеория? - спросила Бланш Дьюк.
Уэлман хмуро посмотрел на нее.
- Пеория? Это город в штате Иллинойс. Она писала нам о разных молодых людях, с которыми знакомилась, но нам казалось, что она не готовится к семейной жизни. Мыто считали, что уже пора, во всяком случае, ее мать так думала, но Джоан, по-видимому, полагала, что ее ждет карьера в издательстве. Она получала восемьдесят долларов в неделю, что вполне прилично для двадцатишестилетней девушки, и в августе прошлого года я, когда приезжал в Нью-Йорк, вспоминал об этом. Мы с ее матерью надеялись на нее…
Он нагнулся вперед, посмотрел на миссис Эйбрамс, потом снова на меня.
- Мы обсуждали это наверху с миссис Эйбрамс. Она чувствует то же самое, только у нее прошло всего два дня и она еще не осознала. Я сказал ей, что если вы дадите мне блокнот и карандаш и попросите записать все, что я помню о Джоан, готов держать пари, что припомню десяток тысяч, даже больше, ее поступков и слов, замыслов и настроений. Вы не представляете себе, что значит иметь дочь.
- Да, вы правы. Вам есть что вспомнить
- Верно. Я до того додумался, что уже начал себя спрашивать - а вдруг это наказание свыше за то, что слишком гордился ею? Но это не так - я вовсе не считал ее ангелом. Грехов за ней водилось с лихвой… и ребенком ей случалось лгать и изворачиваться, да и когда выросла, она далеко не всегда поступала так, как мне хотелось, но я задал себе вопрос, могу ли я, положа руку на сердце, попрекнуть ее хоть одним неблаговидным поступком? И понял: нет, не могу.
Он умолк и начал обводить взглядом моих гостей. Не спеша, словно искал в каждом лице понимания.
- Нет, не могу, - твердо повторил он.
- Значит, она была само совершенство, - заметила Клэр Бэркхардт.
Думаю, она не хотела съязвить, но Бланш Дьюк пришла от ее реплики в ярость.
- Заткни свою глотку, ты, вундеркинд из вечерней школы! - обрушилась она на Клэр. - У человека горе! Он потерял дочь! Или ты тоже закончила колледж с отличием?
- Я никогда не училась в вечерней школе, - негодующе возразила Клэр. - Я закончила Олифантскую частную школу бизнеса!
- Я вовсе не говорил, что она совершенство, - сказал Уэлман. - Нередко мне казалось, что она ведет себя неправильно. Впрочем, что бы я вам ни рассказал, ее уже нет в живых, и теперь все изменилось. Но в ней, будь это в моей власти, я не стал бы менять ничего, ни единой черточки Вот посмотрите на себя… сколько вы выпили… Будь здесь ваши отцы, вряд ли они порадовались бы. А теперь представьте, что сегодня вечером вас убили и родители отвезли вас домой и похоронили, поубивались и неужели после этого вы можете подумать, неужто, думаете вы, они бы упрекнули вас в пристрастии к хмельным напиткам? Конечно, нет! Они будут помнить о вас только самое лучшее, только то, чем могли бы гордиться.
Он вытянул шею.
- Не так ли, миссис Эйбрамс? Ведь именно так вы относитесь к вашей Рейчел?