- Что значит старая гвардия, - заметил особист. - Весь доклад - две минуты.
- К понятию "старая гвардия" я чаще отношу Молотова или Кагановича, - отрезал Костенко.
- Мерзавцы, конечно, но работать умели, этого у них не отнимешь… Авиационные заводы во время войны ставили за три месяца, - заметил Назарян.
- Только потому, - сказал Костенко, - что Байбаков вымаливал у Берии дополнительное питание для каторжан, в основном партработников ленинской поры… Строили, действительно, быстро, но похоронили там не менее ста тысяч большевиков…
Словно бы стараясь уйти от этой темы, особист поинтересовался:
- У вас есть оперативные данные на американца?
- Я допрашивал его в свое время…
- Вы же не служили в ЧК…
- Этот американец меня интересовал с восемьдесят первого… Впрочем, - отыграл Костенко, - он был русским, эмигрировал, шел по моему профилю, по делу "катал"; аферы, но с выходом на мафию… Для вас, полагаю, он интереса не представлял… Другое дело - человек, который возил его на машине с фальшивыми номерами до пятьдесят третьего, повторяю, был майором или подполковником бывшего МГБ… Потом его судили и дали пятнадцать лет…
- Фамилия?
Костенко улыбнулся, ответив вопросом на вопрос:
- Фамилия? Если б я знал всех, кто сидел в Саблаге по делам Берии или Абакумова, я бы назвал фамилию…
- Ни фото, ни робота?
- Есть фоторобот.
- Можно взглянуть?
- Зайдите к капитану Строилову, он теперь шеф… Но по роботу его опознал убитый, Михаил Ястреб; кличка у этого садиста была Хрен.
- Можно познакомиться с вашей разработкой? - спросил Ромашов.
- К начальству обращайтесь…
- Мы дадим наше заключение по металлу завтра к вечеру. Согласны, Иван Спиридонович? - Ромашов обернулся к Назаряну.
- Не успеем. Дня через три. И потом нам нужен этот самый штык… Завтра не успеем.
- Время теряем, - сказал Костенко.
- Мы пришлем ответ завтра вечером, - повторил Ромашов.
Дружески распрощавшись, уже возле двери, Ромашов остановил Костенко вопросом:
- Это поможет раскрытию обстоятельств убийства Федоровой, Владислав Романович?
Костенко сдержался, чтобы не повернуться на каблуках, так неожидан был вопрос; положил руку на медную ручку массивной двери, спросил:
- У вас было слишком мало времени, чтобы узнать о моей причастности к расследованию убийства Федоровой.
- Было. Еще в восемьдесят втором, когда меня перевели сюда… А до этого я работал в КГБ, слыхал о деле Федоровой, вашу фамилию знаю отменно… Если хотите перемолвиться парой слов - милости прошу, пропуск выпишут без свинской волокиты… Фамилию мою запомнили?
… Костенко решил было поехать на Петровку - новость с капитаном Строиловым его ошарашила, но потом сел в холле на диванчике возле рахитичной пальмы; три кресла, две пепельницы; странно, сейчас надвигается новая кампания - на этот раз против курения; неужели начальство не понимает, что любой запрет рождает постепенный, но грозный протест миллионов?
Запретили водку - взвинтилась наркомания, самогон повсеместен, теперь ввели карточки на сахар…
Запретят курево - еще страшнее станет наркомания, спекуляция будет ч е р н о й, хоть все внутренние войска против этого дела брось.
Разрешение - к добру, запрет - к гибели. Какой плод сладок-то? В том и штука, что запретный, это тебе не "Краткий курс", это - Библия.
Сколько ж времени он там просидит у Назаряна, подумал Костенко об особисте Ромашове; наверняка сейчас к Назаряну потянутся люди с папками…
Действительно, через пару минут запыхавшись прибежали два сотрудника с папками под грифом, потом женщина, затем генерал с кожаным портфелем.
… Ромашов вышел через полтора часа; не удивился тому, что Костенко ждал его, кивнул:
- Пошли ко мне. Отвечу, что помню.
Костенко достал фоторобот, показал Ромашову.
- Этого человека не встречали?
- Нет, - ответил Ромашов.
- Твердо?
- Абсолютно.
- Фамилии следователей Федоровой запамятовали?
- Один умер. Либачев, сдается мне. А Бакаренко, по-моему, жив, работал в ВОХРе Академии наук, но вроде бы оттуда погнали - спивается.
- Их сажали?
- Не помню. Кажется, из партии исключили.
- Звания и пенсии оставили?
- Сняли. А почему вас так интересует этот? - Ромашов кивнул на фото.
- А потому, что он сидел вместе с Ястребом… А Зою Федорову мучили садисты… И работал этот человек на руднике Саблага, где добывали тот металл, из которого сделаны шило и отвертка… Что из себя представлял Бакаренко?
- Говно. После ареста Берии развалился до задницы, руки тряслись, плакал…
- Тогда он боялся, что посадят, теперь-то страх прошел…
- Почему вы у Назаряна сказали, что у вас нет фото?
- Потому, что не знал о вашем участии в работе по Федоровой.
- Вот моя карточка, - сказал Ромашов, протянув Костенко визитку. - Давайте я допишу домашний телефон. Звоните, если чем могу быть полезен. От Назаряна ответ получите завтра. Металл действительно с рудников Саблага. Этого, однако, в назаряновском заключении не будет. Если встретитесь с Бакаренко, я дам вам заявление старого большевика Савушкина - на этом он дрогнет.
… На Петровку, после того как Костенко нашел домашний адрес Бакаренко, эксперты позвонили с квартиры Люды: ножичек для разрезания страниц книг сделан из такого же металла, что и шило с отверткой.
Ну, Хрен, теперь держись, подумал Костенко, теперь я на тебя кандалы надену, сука! Тогда от вышки ушел, сейчас не открутишься, курвин сын…
С таким настроением он и пошел к заместителю начальника МУРа:
- Разрешите войти внештатному консультанту, товарищ подполковник?
Заместитель начальника в свое время стажировался у Костенко; прилюдно величал "Мастером"; сейчас, не поднимая глаз от бумаг, разложенных на столе, сухо ответил:
- Да, пожалуйста… Присаживайтесь, я закончу работу, а потом побеседуем.
- Ты потом доработаешь свои вшивые бумаги, - с холодной яростью ответил Костенко. - А сначала поговоришь со мной, ясно?
Подполковник медленно поднял голову - круглую, с приплющенными ушами боксера и свернутым носом; глаза у него были страдальческие, растерянные, бегающие.
- Я завизировал бумагу, что ты руководишь работой как главный научный консультант, Мастер. С правом на проведение оперативных мероприятий… А меня вызвали на ковер, и я с боем отстоял для тебя титул "внештатного консультанта"…
- Кто на меня попер?
- Не отвечу. Хоть казни…
- Причина?
- Ты с Мишаней Ястребом дружил?
- Если не будет кощунством соединить такие понятия, как "дружил" и "профилактировал", я дам тебе положительный ответ.
- Ты знал, что он купил завскладом той типографии, где печатают самые дорогие ротапринтные издания?
- Нет.
- Но ты знал, что он ими торгует из-под полы?
- Догадывался.
Подполковник достал листок бумаги:
- Это нашли у Ястреба при повторном обыске: "Костенко - в подарок - набор ротапринта".
- Ты знаешь, что я его два раза сажал на скамью подсудимых?
- Да. Но при этом просил прокурора не вертеть ему на полную катушку.
- И судей просил, потому как советская власть виновна в том, что он стал вором в законе: отца расстреляли, мать спилась, он уму-разуму учился в детприемнике.
- Романыч, поменяй имя на Дон Кихота. Ты что, дитя? Не понимаешь, что высшая благодать у нас - схарчить своего?
- Понимаю. Объясни: что входит в функцию "внештатного консультанта"?
- Ничего не входит! Ни-че-го! А Строилов - сука, чей-то сыночек или племянничек! Но поскольку мозгом дела - так или иначе - будешь ты, он получит внеочередное звание и тему для диссертации! А тебя потом разберут на парткоме. И вклеят связь с уголовным элементом! Не понятно, что ль?
- Где Мишанину бумажку нашли?
- В мусоросбросе.
- Больше ничего?
- Нет.
- Почерк его жены взяли? Подполковник вздохнул:
- Нет, конечно… Чего не подсказал?
- Только сейчас допер… Может, она какие телефоны для него записывала…
- И еще: стоило тебе влезть в дело, как на город повесили два убийства: Ястреб и Людка. Думаешь, приятно? Звонки, запросы, вызовы…
- Объясни мне еще раз мои права - в новом качестве.
- Давать идеи, когда потребует Строилов.
- И все?
- И все.
- Правом контроля за реализацией своих идей я не обладаю?
- Ты ничем не обладаешь. Никакими правами… Операцию ведет Строилов.
- Передай ему от меня привет… А я уж лучше вернусь к себе в библиотеку… Приобщусь к динамиту знаний… Жаль, что Мишаню погубили… Он ведь на Хрена вышел, через Людку вышел… Их поэтому и убрали… Ребенку ясно… Ты завтра из Цветмета ответ получишь, придержи у себя на час, дашь взглянуть, ладно?
Подполковник покачал головой:
- Нет, Романыч. Я по горло с тобой нахлебался. Не проси, не ставь меня в сложное положение, шкуру снимут.
- А когда ты у Розки дох, - вздохнул Костенко, - с меня шкуру не снимали? Она ведь "малину" держала, и санкции тебе никто не давал, чтоб ее трахать! Я это на себя взял?! Или нет? А когда ты в ы с т у п а л на бегах, пьяный в лоскуты, я на себя это ЧП взял?! Или, может, кто другой?!
Костенко поднялся и вышел из кабинета, яростно захлопнув за собою дверь.
… В квартирке, где ютились "афганцы", Костенко спросил, кто здесь старший по званию; им оказался Игорь, капитан, инвалид второй группы, двадцать восемь лет. Принимал со сдержанной солдатской доброжелательностью, открыто.
- Я хочу представиться, - сказал Костенко, протянув свою пенсионную книжку. - Из Афганистана меня выслали через пять дней после введения наших войск…
- Были советником в "Царандое" [Министерство внутренних дел Афганистана]?
- Да.
- Почему выслали?
- Потому что не хотел консультировать нацизм… Амин - нацист: "революцию в белых перчатках не делают". Любимая его фраза, цитировал Сталина, как "Отче наш"… Несчастного Тараки задушил, семью его вырезал, интеллигенцию и духовенство посадил в тюрьмы, расстрелы проводил из пулеметов, без суда и следствия… Когда наши высадились, когда открыли ворота тюрем и освободили узников, я считал, что, освободив тех, кого еще можно было спасти, наши ребята должны сразу же вернуться домой… А когда я понял, что это - надолго, с прицелом на Персидский залив, я отправил злой рапорт, сослался на здоровье и был отозван, так сказать… Открыл вам все, чтобы не было недомолвок… Согласны говорить по делу? Или что-то в моем поведении вам кажется неправильным?
- И да, и нет, товарищ Костенко… Но то, что консультировать фашизм - грех, в этом я согласен… Нас там натаскивали на ненависть, киплинги конца двадцатого века, но мы честно смотрели в глаза смерти.
- Все смотрели в глаза смерти, Игорь… по батюшке-то как?
- Можно без батюшки, возраст позволяет… Что у вас к нам за дело, товарищ Костенко?
- Вы фильмы с участием Зои Федоровой видели?
- Это которую убили? Нет, не видел.
- Можно устроить у вас просмотр?
- Какой просмотр?! - Игорь горько усмехнулся. - Откуда деньги на видео? Где зал с креслами для инвалидов? "Наши мальчики выполнили свой интернациональный долг! " Государственная болтовня и никакой реальной помощи! Нам, знаете, кто помогает? Вьетнамские ветераны США! А "комсомольцы-добровольцы" только раскачиваются… А Язов и вовсе молчит, будто не было Афганистана…
- Хорошо, а если я устрою просмотр?
- Где?
- На киностудии… С хорошим залом…
- Цель?
- Какая цель? - задумчиво переспросил Костенко. - Как вы думаете, что нам сейчас более всего вредит?
- Всеобщее равнодушие.
- И хамство… А еще?
- Бюрократия.
- Точно. А еще?
- Саботаж перестройки…
- Верно. Кто руководит саботажем?
- Правые силы… Аппарат… Бюрократия, которая ненавидит Горбачева…
- Государственная мафия - вот наш бич, Игорь…
- Верно, государственная мафия - это страшно… Только при чем здесь смерть Зои Федоровой? Я читал в "Огоньке", как у нее Щелоков кольцо забрал после того, как адъютант ее шлепнул…
Костенко отрицательно покачал головой.
- Нет, Игорь, это все на поверхности… Слишком просто… Покойница устраивала левые концерты, тогда актерам очень мало платили, надо было вертеться… Данные об этом в ее деле лежали, хватало на то, чтобы арестовать и провести дома обыск… Вот тебе камушек и тю-тю - без мокрухи… Найдутся у вас люди, которые захотят мне помочь? Я кое-кому из начальства поперек горла стал…
- Мы не штурмовые отряды, товарищ Костенко… Нам надо наших ребят лечить, ставить на ноги, стресс снимать…
- Про лечение обещать боюсь, хотя, может, что и удастся… А вот стресс снять можно… Стресс рождается резким сломом жизни, невозможностью адаптироваться в новых, мирных условиях… А они, наши условия, не мирные, Игорь… За прошедшую ночь мафия убила двух людей, которые вышли на того, кто мог бы пролить свет на дело Федоровой…
… Через два дня Игорь позвонил Костенко, пригласил зайти, угостил чаем и сказал:
- Так вот, по поводу кооперативного гаража… Слесарь Окунев чалился в Саблаге с пятьдесят четвертого по пятьдесят восьмой, - грабежи и квартирные кражи. Свой инструмент запирает в сейфик. Однако отвертку у него поменяли…
Игорь достал из стола отвертку диковинного цвета и протянул ее Костенко…
Тот спросил:
- Он заметил пропажу?
- Он только послезавтра вернется… На рыбалку уехал, так что отверточку надо вернуть завтра вечером… И еще: ребята о Федоровой с родителями поговорили, с бабушками и захотели посмотреть картины, где она снималась. Только небось они все черно-белые?
… От "афганцев" Костенко отправился на Петровку, позвонил из автомата, чуть изменив голос, попросил Галину Михайловну выйти, передал ей отвертку: "Из того гаража, где стоит машина пилота. Ответ мне нужен завтра утром, иначе подведу друзей… Зашла к Лысому? " - "Да. Бывший следователь Бакаренко действительно жив, квартира на Кутузовском проспекте… "
- Спасибо, Галка. Женщина вздохнула:
- Возраст, словно воронка, все в себя вбирает! Для Ксюши я "баба", старуха, для тебя "Галка"… В двенадцать подъезжай, думаю, управлюсь с отверткой…
- Запомни, хозяин отвертки - тоже пациент Саблага… Пусть ребята посмотрят… Но, понятно, сделать это надо м и м о Строилова…
С Петровки Костенко поехал в отделение милиции, что было возле Киевского вокзала; начальником Угро туда бросили Колю Ступакова. Когда Федорчук разгонял кадры, особенно обрушился на тех, у кого была крепка хозяйственная хватка, а Николашка сколотил для стариков из ящиков маленькую сараюшку на участке, который выбил возле Наро-Фоминска; донос написали через неделю после новоселья: "Отгрохал хоромы, интересно, на какие деньги? "
Из инспекции министра пришла "телега": "Разобраться и доложить".
Николаша, зная, что живем среди гиен и крокодилов, хранил квитанции на каждый гвоздь, не то что фанерный ящик; представил начальству, через неделю пришло решение: либо Ступаков сносит с т р о е н и е, либо увольняется из органов.
Николаша предпочел увольнение. "Знаешь, - сказал он тогда Костенко, - при Ленине самым страшным наказанием для врагов была высылка за границу и лишение гражданства, а потом уж расстрел. Я б скорректировал: самое страшное наказание - работать под дураком в бесправном государстве, а потом - расстрел… Как понимаешь, о высылке теперь мечтают, как о манне небесной, да хрена выпустят… "
Он утеплил свой сарайчик и нанялся комендантом поселка, семьдесят пять рублей, завел кур и двух коз - не жизнь, малина…
Как только Черненко, очередной великий теоретик марксизма, преставился, а Федорчука из министерства унизили переводом в маршальскую группу, Николаша Ступаков написал письмо новому министру; в органах восстановили, но, правда, сунули его в Угро маленького отделения - дорабатывать до пенсии.
Костенко он обрадовался, достал из сейфа початую бутылку коньяка и пачку вафель:
- Давай, Славик, за нашу просранную жизнь по пять капель!
- Потом, Коль… Я к тебе по делу… Разрешишь сейчас вызвать некоего Бакаренко? Пенсионера по статусу, сталинского палача по профессии. И дай мне комнатушку: надо провести разговор…
- Так меня за это снова попрут, Славик! Превышение полномочий, самодеятельность…
- А ты позвони на Петровку, поинтересуйся: мол, Костенко - внештатный консультант или нет?
- А меня спросят: отчего вас это интересует?