- Наплевать. Об одном прошу - отпустите меня. Спать охота.
- Вы живете одна?
- Черт возьми! - Мегрэ опять улыбнулся.
- А Альбера, с которым распили бутылку шампанского, - он еще держал вас за руку - тоже не помните?
- Ничего я не помню. Может, вам портрет нарисовать? В "Пикреттс" все подтвердят, что я была пьяна.
- С каких пор?
- Со вчерашнего вечера, если вам интересно.
- С кем пили?
- Одна.
- Где?
- Везде понемногу. В барах. Вы что, не жили один?
Упрек, брошенный маленькому Люка, которому так хотелось выглядеть строгим, прозвучал насмешкой.
Дождь, монотонный холодный дождь под низким небом, зарядил надолго. Во всех кабинетах свет, везде на полу мокрые следы.
Люка расследовал кражу со взломом на складе на набережной Жавель и торопился уйти. Он посмотрел на Мегрэ, словно спрашивая: "Как быть?"
Но тут прозвенел звонок на доклад, и Мегрэ в ответ только пожал плечами, что означало: "Это уж твое дело".
- У вас есть телефон? - задал вопрос бригадир.
- У привратницы.
- Вы живете в меблирашках?
- Нет, в собственной квартире.
- Одна?
- Я вам уже сказала.
- Если я вас отпущу, вы не боитесь повстречаться с Оскаром?
- Я хочу домой.
Держать ее до бесконечности было нельзя: она уже дала показания в комиссариате квартала.
- Позвоните, если он объявится снова, - попросил, вставая, Люка. - Надеюсь, вы не собираетесь уезжать из города?
- Нет. С какой стати?
Выпустив ее, он смотрел, как она шла по длинному коридору, потом чуть задержалась на площадке. Мужчины оборачивались ей вслед, чувствуя, что она из другого мира, из мира ночи, чужая в резком свете зимнего дня.
У себя в кабинете Люка ощутил оставшийся после нее запах - запах женщины, постели. Он позвонил в дежурную службу полиции.
- Ничего насчет графини?
- Ничего.
Открыв дверь инспекторской, Люка позвал, не глядя:
- Лапуэнт. - Кто-то ответил:
- Он только что вышел.
- Не сказал куда?
- Обещал сейчас вернуться.
- Передай ему, что он мне нужен. Не по поводу Арлетты, не по поводу графини, а чтобы ехать со мной на набережную Жавель.
Лапуэнт вернулся через четверть часа. Надев пальто и шляпы, мужчины отправились к станции метро "Шатле".
После ежедневного доклада у шефа Мегрэ уселся за стол, заваленный бумагами, и раскурил трубку, дав себе слово все утро не сходить с места.
Арлетта ушла из уголовной полиции примерно в половине десятого. Села она на метро или в автобус, чтобы добраться до улицы Нотр-Дам-де-Лоретт, это уже никого не интересовало.
А может, зашла в бар съесть рогалик и выпить чашечку кофе со сливками.
Привратница не видела, как она вернулась. Да и дом, расположенный в двух шагах от площади Сен-Жорж, напоминал, по правде сказать, проходной двор.
Около одиннадцати привратница решила подмести лестницу корпуса Б. Заметив, что дверь в квартиру Арлетты приоткрыта, она удивилась.
На набережной Жавель Лапуэнт был рассеян, чем-то озабочен, и Люка, обратив внимание на странный вид инспектора, поинтересовался, уж не болен ли тот.
- Кажется, простыл.
Они еще продолжали опрашивать обитателей домов по соседству со взломанным складом, когда в кабинете Мегрэ зазвонил телефон.
- Комиссариат квартала Сен-Жорж. Участок на улице Ларошфуко, куда зашла Арлетта в половине пятого утра и где заснула на скамейке.
- Секретарь передал мне, что сегодня утром к вам отправляли девицу - Жанну Леле, по прозвищу Арлетта, ту, что подслушала какой-то разговор об убийстве графини.
- Да, я в курсе, - Мегрэ нахмурился. - Убита?
- Задушена в своей квартире. Только что обнаружили.
- Она была в постели?
- Нет.
- Одета?
- Да.
- В шубке?
- Нет. В черном шелковом платье. По крайней мере так говорят мои люди. Я там еще не был. Решил сначала позвонить вам. Дело, по-моему, серьезное.
- Конечно, серьезное.
- Насчет графини ничего нового?
- Пока ничего. Может, долго еще не будет.
- Вас не затруднит сообщить в прокуратуру?
- Сейчас позвоню и сразу же выезжаю на место.
- Я думаю, так лучше. Странное дело, правда? Бригадир, дежуривший ночью, не особенно волновался - она была пьяна. До встречи.
- До встречи.
Мегрэ хотел взять с собой Люка, но перед его пустым кабинетом вспомнил о расследовании на набережной Жавель. Не было на месте и Лапуэнта. Жанвье только что вернулся и еще не успел снять мокрый, холодный плащ.
- Поехали!
Как обычно, в карман он сунул две трубки.
Жанвье остановил машину уголовной полиции у тротуара, и оба мужчины, одновременно повернув головы, чтобы проверить номер дома, удивленно переглянулись. Нигде - ни перед зданием, ни под аркой, ни во дворе - они не увидели ни одного человека, и только в отдалении прохаживался полицейский, направленный сюда комиссариатом для поддержания порядка.
Причина такого спокойствия выяснилась довольно быстро. На пороге привратницкой их встретил г-н Бёлан, комиссар квартала. За ним стояла крупная невозмутимая женщина с умным лицом.
- Госпожа Буэ, - представил Бёлан. - Жена нашего сержанта. Обнаружив труп, она закрыла дверь своим ключом и сразу же позвонила нам. В доме еще никто ничего не знает.
Словно благодаря за комплимент, женщина слегка наклонила голову.
- Наверху есть кто-нибудь? - поинтересовался Мегрэ.
- Инспектор Лоньон с судебно-медицинским экспертом. А я тут беседую с госпожой Буэ, и мы вместе думаем, что же это за графиня.
- В нашем квартале никаких графинь нет, - заявила привратница.
Ее осанка, голос, манера речи - все говорило о том, что она считает своим долгом быть безукоризненным свидетелем.
- Девушка была тихая. Правда, мы с ней мало общались: она ведь возвращалась под утро и почти весь день проводила в постели.
- Давно она здесь поселилась?
- Два года назад. У нее двухкомнатная квартирка в корпусе Б, в глубине двора.
- У нее часто бывали люди?
- В общем-то, никогда.
- А мужчины?
- Если и приходили, я не видела. Разве что на первых порах. Когда она переехала и уже устроилась, я раза два замечала пожилого мужчину, невысокого, широкоплечего, которого приняла сначала за ее отца. Ко мне он никогда не обращался и, насколько я знаю, больше не появлялся. В доме много жильцов, полно контор, особенно в корпусе А, - разве всех упомнишь.
- Я попозже зайду поговорить с вами.
Дом был старый. Из-под арки одна лестница вела налево, другая - направо, обе темные, с мраморными и эмалированными табличками, извещающими, что на первом этаже - дамский парикмахер, на втором - массажистка, на третьем - мастерская искусственных цветов, юридическая контора и даже ясновидица экстракласса. Плиты двора блестели от дождя; напротив, через двор, виднелась дверь, над которой чернела буква "Б".
Оставляя мокрые следы на ступеньках, они поднялись на четвертый этаж. Пока они поднимались, открылась лишь одна дверь. Полная женщина с редкими, накрученными на бигуди волосами, выглянув, удивленно посмотрела на них и тотчас закрылась на ключ.
Инспектор Лоньон из квартала Сен-Жорж встретил их с мрачной, как всегда, миной, и во взгляде его Мегрэ прочел: "Это должно было случиться".
Но он имел в виду не убийство женщины, а то, что, поскольку преступление совершено в этом квартале, сюда прислали его, Лоньона, но вот теперь прибыл сам Мегрэ, и дело у него заберут.
- Я ни к чему не прикасался, - сухо сообщил он. - Врач еще в комнате.
Ни одна квартира не показалась бы радостной в такую погоду. Был тот хмурый день, когда невольно задаешься вопросом, зачем люди вообще существуют на земле и тратят столько сил, чтобы на ней задержаться.
Первая комната представляла собой мило обставленную, необыкновенно опрятную гостиную в идеальном, против ожидания, порядке. Что сразу бросалось в глаза, так это пол, натертый тщательно, словно в монастыре. Приятно пахло мастикой. "Не забыть спросить у привратницы, сама ли Арлетта убирала квартиру", - подумал Мегрэ.
В приоткрытую дверь они увидели доктора Паскье, который, уже в пальто, складывал в саквояж инструменты. У неразобранной кровати, на белой козьей шкуре, лежал труп женщины - черное атласное платье, неестественной белизны рука, медного отлива волосы.
Самой трогательной бывает обычно какая-нибудь смешная деталь. Так вот, одна нога убитой была в туфле на высоком каблуке, а другая - отчего у Мегрэ защемило сердце - без туфли; через шелковый, забрызганный капельками грязи чулок со спущенной от пятки до колена петлей просвечивали пальцы.
- Мертва, - заключил врач. - Убийца довел дело до конца.
- Когда примерно это случилось?
- Часа полтора назад, не больше. Трупное окоченение еще не наступило.
У кровати, за дверью, Мегрэ увидел открытый шкаф, где висели платья, в основном вечерние и почти все черные.
- Вы думаете, на нее напали сзади?
- Вероятно - я не вижу следов борьбы. Заключение прислать вам, господин Мегрэ?
- Да, пожалуйста.
Премиленькая комнатка ничуть не напоминала обиталище танцовщицы из кабаре. Как и в гостиной, кругом порядок, только искусственная шубка брошена на кровать, а сумочка - на кресло.
Мегрэ пояснил:
- С набережной Орфевр она ушла около половины десятого. Если взяла такси, то уже к десяти могла добраться до дома. На автобусе или метро, без сомнения, позже. И сразу на нее напали.
Он подошел к шкафу, внимательно осмотрел пол.
- Ее ждали - здесь кто-то прятался - и схватили за горло, едва она сняла шубку. Это произошло совсем недавно. Так быстро прибыть на место преступления удается редко.
- Я вам больше не нужен? - осведомился врач. Он ушел. В свою очередь полицейский комиссар, поинтересовавшись, надо ли ему оставаться до прибытия прокуратуры, не замедлил вернуться в участок, находившийся рядом. И только Лоньон, стоя в углу с недовольным видом, ждал, когда ему скажут, что он тоже не нужен.
- Ничего не нашли? - спросил его Мегрэ, набивая трубку.
- Я посмотрел ящики. Загляните в тот, что слева, в комоде.
Ящик был полон фотографий Арлетты. Некоторые, вроде тех, что на фасаде "Пикреттс", предназначались для рекламы. На снимках она была в черном шелковом платье, не в простом, как сейчас, а в вечернем, облегающем фигуру.
- Вы, Лоньон, - ведь это ваш квартал - видели ее номер в кабаре?
- Нет, но знаю, что он собой представляет. Можете судить по фотографиям сверху. Во время танца она вертелась, более или менее в такт, медленно снимая платье, под которым ничего не было. И в конце концов раздевалась догола.
Казалось, что длинный, шишковатый нос Лоньона шевелится и краснеет.
- По-моему, это проделывают девицы в американском бурлеске. Когда она оставалась в чем мать родила, свет тушили.
И Лоньон нерешительно добавил:
- Вы посмотрели бы ей под платье. - Удивленный, Мегрэ ждал.
- Врач позвал меня во время осмотра и показал: у нее удалены все волосы. А выходя на улицу, она ничего под низ не надевала.
Неизвестно почему, все трое чувствовали себя неловко. Не сговариваясь, они избегали смотреть на распростертый труп женщины: в нем было что-то похотливое. Мегрэ мельком взглянул на остальные, меньшего размера фотографии, без сомнения любительские, где Арлетта, везде обнаженная, была запечатлена в самых эротических позах.
- Конверта не найдется? - спросил он.
Лоньон, болван, ухмыльнулся, словно осуждая комиссара: забирает, мол, фотографии, чтобы вволю полюбоваться ими у себя в кабинете.
В соседней комнате Жанвье начал тщательный осмотр места происшествия и во всем находил несоответствие между тем, что было перед глазами, и этими фотографиями, между внутренним миром Арлетты и ее профессиональной жизнью.
В стенном шкафу оказалась керосинка, две начищенные кастрюли, тарелки, чашки, столовые приборы - значит, она все-таки готовила дома. В ящике за окном во двор - яйца, масло, сельдерей и две отбивные.
Другой шкаф забит швабрами, тряпками, банками с мастикой, что наводило на мысль об аккуратной хозяйке, чистюле, которая гордится своей квартирой.
Ни писем, ни бумаг они не нашли. В комнате валялось несколько журналов, но никаких книг, кроме поваренной, да франко-английского словаря. Не было и фотографий родственников, друзей, поклонников, как в большинстве домов.
Много обуви, почти вся новая и на очень высоком каблуке: Арлетта или питала страсть к обуви, или не могла подобрать ничего подходящего для своих чувствительных ног.
В сумочке - пудреница, ключи, губная помада, удостоверение личности и носовой платок без инициалов. Удостоверение личности Мегрэ положил к себе в карман. В тесных, жарко натопленных комнатах ему было не по себе. Он повернулся к Жанвье.
- Дождись прокуратуру. Возможно, я скоро вернусь. Антропометрическая служба прибудет с минуты на минуту.
Не найдя конверта, он сунул фотографии в карман пальто, улыбнулся Лоньону, прозванному коллегами Невезучим, и вышел на лестницу.
Работа в доме предстоит долгая и кропотливая: опросить всех жильцов, в том числе полную женщину в бигуди, которая, видимо, проявляет интерес к происходящему на лестнице и, возможно, видела убийцу, когда он поднимался или спускался.
Мегрэ заглянул в привратницкую и с разрешения г-жи Буэ воспользовался телефоном, стоявшим возле кровати под фотографией сержанта Буэ в форме.
- Люка не вернулся? - осведомился он, набрав номер уголовной полиции.
Комиссар по удостоверению личности продиктовал дежурному установочные данные жертвы.
- Позвони в Мулен. Постарайся выяснить, есть ли у нее родственники. Пусть разыщут людей, которые могли ее знать, сообщат родителям. Если они живы, наверняка приедут.
Он уже шел по тротуару, направляясь к улице Пигаль, когда сзади остановилась машина. Прокуратура. Сейчас подъедут и антропометристы. Ему не хотелось быть там, где в двух маленьких комнатках толкутся двадцать человек и все еще лежит труп.
Слева - булочная, справа - желтый фасад винной лавки. Из-за неоновой рекламы, резко выделявшейся на фоне темных зданий, "Пикреттс" ночью выглядел чем-то внушительным. Днем же пройдешь и не заметишь.
Узенький фасад - дверь да окно; под дождем, в сине-зеленой подсветке, вывешенные фотографии казались пошлыми и сомнительными.
Перевалило за полдень. Мегрэ удивился, увидев, что дверь открыта. Внутри горела одна лампочка, между столиками подметала пол женщина.
- Хозяин здесь? - спросил комиссар.
Женщина с метлой в руке спокойно взглянула на него.
- Зачем он вам?
- Хотелось бы переговорить.
- Он спит. Я его жена.
Ей было далеко за пятьдесят, скорее даже под шестьдесят. Дородная, но очень подвижная, с прекрасными каштановыми глазами на одутловатом лице.
- Комиссар Мегрэ. Уголовная полиция. - Она и глазом не моргнула.
- Присядьте, пожалуйста.
В полутьме зала красный цвет стен и мебельной обивки казался почти черным. Лишь у самого входа сквозь раскрытую дверь в помещение проникал дневной свет, освещал бутылки в баре.
Зал с низким потолком был какой-то вытянутый; на узенькой эстраде - пианино и аккордеон в футляре; полутораметровые перегородки вокруг танцплощадки образовывали нечто вроде кабинетов, где посетители могли чувствовать себя более или менее изолированно.
- Фреда будить обязательно?
Она была в тапочках, старом платье и сером переднике, еще не умыта и не причесана.
- Вы были здесь ночью? - Она ответила просто:
- Я слежу за туалетом и при необходимости, когда посетители хотят есть, готовлю.
- Живете здесь же?
- Наверху. Из кухни в квартиру ведет лестница. Но у нас дом в Буживале, мы ездим туда по выходным.
Она не проявляла и тени беспокойства, наоборот, казалась явно заинтригованной тем, что видит перед собой столь важную шишку из полиции. Однако, привычная ко всему, терпеливо ждала.
- Давно содержите кабаре?
- В следующем месяце отметим одиннадцатилетие.
- Много у вас посетителей?
- Когда как.
Он заметил небольшую картонку. Надпись печатными буквами гласила:
Finish the night at "Picratt"'s, The hottest spot in Paris.
Скромные познания в английском тем не менее помогли Мегрэ понять написанное:
Проводите ночи в "Пикреттс", Самом волнующем уголке Парижа.