Его били. Несколько раз водили вниз и били. Когда его в последний раз ввели в кабинет, то первым делом раздели донага. Усачи в штатском делали свою работу методично и беззлобно. Несомненно выполняя приказ, со всего маху били ногой по половым органам, и Франк краснел, потому что в этот миг вспоминал о Кромере и Мицци.

    Ест он теперь только суп. Остальное у него отобрали.

    Долго так не протянется. Если замешкаются тюремщики, он уйдет и без их помощи.

    Франк еще надеется, что его отведут в подвал. Все тот же старый заскок - он, видите ли, желает, чтобы с ним обращались иначе, чем с другими!

    А над спортивным залом он видит окно, которое могло быть его окном, и женщину, которой могла быть Мицци.

    Развязка наступает на рассвете, когда опять идет снег.

    Исполнители, кажется, спешат: небо еще совсем темное и низкое. Сперва они пожаловали в соседний класс. Франк даже не предполагал, что прихватят и его. Но, оставив трех смертников ждать на галерее, они толчком распахнули дверь в его камеру.

    Он готов. Брать пальто бесполезно: порядок ему известен. Он торопится. Зачем заставлять трех остальных напрасно мерзнуть? В полумгле он пытается разглядеть их лица: в нем впервые проснулся интерес к обитателям соседнего класса.

    Их гуськом проводят по галерее.

    Ну вот! Он, как все, поднял воротник пиджака. Забыл взглянуть на окно, забыл подумать. Правда, на это еще будет время - потом.

    Честная игра (англ.).

    Здесь: заранее (латин.).