Дома у него, собравшись на кухне, где уже зажгли лампу, все, вероятно, плачут, а голубой бидончик, который он купил в субботний вечер перед рождением Анриетты, стоит на столе, и от него пахнет водкой.
- Я пришел дать вам кой-какие советы.
Малуэн посмотрел на адвоката так, как смотрят на забавный, но бесполезный предмет.
- Все единодушно находят ваш цинизм возмутительным, а это усложняет мою задачу. Нужно…
- Кстати, когда будут похороны? - перебил Малуэн.
- Чьи похороны?
- Брауна.
- Пока неизвестно. Сперва произведут вскрытие.
- Зачем? Я же все объяснил.
- Нужно выяснить, какой удар оказался смертельным и как он был нанесен.
- Жена его уехала?
- Нет, все еще в отеле.
- Думаете, Брауна похоронят в Дьеппе?
- Если только она не оплатит перевоз тела в Лондон.
- Платить должны Митчелы! - Малуэн посмотрел на адвоката, нахмурив брови, и вздохнул:
- Оставьте меня!
- Нам необходимо договориться…
- Да, завтра. Или потом.
Ну что ж, значит, он не пойдет на похороны: м-с Браун истратит полученные сто фунтов на то, чтобы увезти тело мужа, и он никогда не увидит ни его, ни ее.
Идиотизм, конечно, но ничего не попишешь! Самое же обидное в том, что все могло сложиться по-иному.
Что за сплетение случайностей!
Вот, например, ночью, когда Браун чуть было не поднялся к нему в будку. Что они сказали бы друг другу, если бы он вошел?
Или когда Браун следовал за Малуэном до самого дома, не решаясь с ним заговорить, а Малуэн в это время уже готов был отдать ему чемодан?
Или даже сегодня утром, когда он пришел в сарай с колбасой, сардинами и паштетом?
Что сказали бы они друг другу? Что решили бы?
Как жили бы потом и что сталось бы с двумя домами, в Ньюхейвене и в Дьеппе, с женами и детьми?
- Это было невозможно, - заключил Малуэн вполголоса.
- Что - невозможно?
Он только сейчас заметил своего адвоката и снова вздохнул:
- Ничего. Я думаю.
- Вот именно. Я лично считаю, что вы слишком много думаете! Лучше не возражать.
- А сейчас я хочу спать.
Это было не так. Едва адвокат вышел и зашушукался в коридоре с надзирателем, Малуэн бросился на кровать и опять задумался о Брауне, его жене, о своем доме по ту сторону гавани, в окнах которого вечером появлялся свет.
Когда его приговорили к пяти годам тюрьмы, жена и дочь с плачем бросились к нему в объятия, а он, поцеловав их, оглянулся, словно ища кого-то.
www.profismart.org