Отправившись к де Гишу, Рауль застал у него де Варда и Маникана. После истории с дуэлью де Вард делал вид, что не знаком с Раулем.

    Де Гиш встал навстречу Раулю. Горячо пожимая руку друга, Рауль бросил беглый взгляд на его гостей, стараясь угадать, чем они озабочены.

    Да Вард был холоден и непроницаем. Маникан как будто весь был погружен в созерцание убранства комнаты.

    Де Гиш увел Рауля в соседний кабинет и усадил его.

    – Ты выглядишь молодцом! – сказал он ему.

    – Странно, – отвечал Рауль, – настроение у меня весьма неважное.

    – Так же как и у меня, Рауль. Любовные дела не ладятся.

    – Тем лучше, граф. Я был бы очень огорчен, если бы твои дела шли хорошо.

    – Так не огорчайся. Я очень несчастлив и вдобавок вижу кругом одних счастливцев.

    – Не понимаю, – отвечал Рауль. – Пожалуйста, друг мой, объяснись.

    – Сейчас поймешь. Я напрасно боролся со своим чувством; оно росло и постепенно захватывало меня целиком. Я вспоминал твои советы, призывал на помощь все свои силы; я хорошо понимал, на что я иду. Это гибель, я знаю. Но пусть! Я все-таки пойду вперед.

    – Безумец! Ведь первый же шаг погубит тебя.

    – Пусть будет что будет.

    – Однако ты рассчитываешь на успех, ты думаешь, что принцесса полюбит тебя!

    – Я не уверен, Рауль, но надеюсь, потому что без надежды жить невозможно.

    – Но допустим, ты добьешься счастья, ведь тогда ты уж наверняка погибнешь.

    – Умоляю тебя, Рауль, не спорь со мной, ты меня не переубедишь: я не хочу этого. Я так долго добивался, что уже не могу отступить, я так сильно страдал, что смерть показалась бы мне благодеянием. Я не только безумно влюблен, Рауль, меня терзает также неистовая ревность.

    Рауль сжал кулаки; можно было подумать, что его охватил гнев.

    – Ну хорошо! – сказал он.

    – Хорошо или плохо – мне все равно. Вот чего я хочу от тебя, моего друга, моего брата. Последние три дня принцесса в непрерывном опьянении от восторга. В первый день я не решался взглянуть на нее, – я ненавидел ее за то, что она не страдает, подобно мне. На другой день я не мог отвести от нее глаз, и она, я это заметил… она, Рауль, смотрела на меня если не с состраданием, то с некоторой благосклонностью. Но между нами встал третий; чья-то улыбка вызывает ее улыбку. Рядом с ее лошадью постоянно скачет лошадь другого, над ее ухом постоянно звучит ласковый голос другого. Рауль, моя голова пылает все эти три дня, в моих жилах разливается огонь. Я должен прогнать эту тень, потушить эту улыбку, заглушить этот голос!

    – Ты собираешься убить принца? – воскликнул Рауль.

    – Нет, нет! К принцу я не ревную; я ревную не к мужу, а к любовнику.

    – К любовнику?

    – Да… А разве ты теперь ничего не замечаешь? В дороге ты был более проницателен.

    – Ты ревнуешь к герцогу Бекингэму?

    – Я умираю от ревности!

    – Опять?

    – О, на этот раз дело легко уладить, я уже послал ему письмо.

    – Так это ты ему писал?

    – А ты почем знаешь?

    – Он сам сообщил мне. Вот, смотри.

    И Рауль протянул де Гишу письмо, полученное им почти в одно время с письмом друга. Де Гиш с жадностью прочитал его и заметил:

    – Это письмо благородного и, главное, учтивого человека.

    – Конечно, герцог – человек воспитанный. Надеюсь, твое письмо составлено в таких же выражениях.

    – Я покажу тебе мое письмо, если ты пойдешь к нему от моего имени.

    – Но это почти невозможно.

    – Почему?

    – Герцог обращается ко мне за советами так же, как и ты.

    – Да, но, надеюсь, ты мне отдашь предпочтение. Послушай, вот что я попрошу тебя сказать герцогу… Это нетрудно… В один из ближайших дней: сегодня, завтра, послезавтра – словом, когда ему будет угодно, я желал бы встретиться с ним в Венсенском лесу.

    – Герцог – иностранец. Да и особое его положение не позволяет ему принять вызов… Вспомни, что Венсенский лес расположен совсем недалеко от Бастилии.

    – Последствия касаются только меня.

    – Но повод к этой встрече… Какой я выставлю повод?

    – Будь спокоен, он тебя не спросит об этом… Я так же раздражаю герцога, как и он меня. Прошу тебя, пойди к герцогу; я готов упрашивать его принять мой вызов.

    – Это лишнее… Герцог предупредил меня, что хочет поговорить со мной. Он на карточной игре у короля… Пойдем туда. Я вызову его в галерею. Ты же держись в стороне. Мне достаточно будет двух слов.

    – Ну так идем!

    По дороге Рауль, который один только знал тайны обеих сторон, обдумывал, как бы устроить их примирение.

    Войдя в залитую светом галерею, где, точно звезды на небесном своде, двигались самые прославленные придворные красавицы, Рауль на мгновение забыл о де Гише и загляделся на Луизу. Находясь среди своих подруг, она, точно зачарованная голубка, не сводила глаз с блестящей группы, окружавшей короля.

    В десяти шагах от принца герцог Бекингэм пленял французов и англичан своим величественным видом и роскошью наряда.

    Кое-кто из старых придворных вспоминал его отца, но это воспоминание было не во вред сыну.

    Бекингэм разговаривал с Фуке. Фуке рассказывал ему что-то о Бель-Иле.

    – Сейчас я не могу подойти к нему, – заметил Рауль.

    – Подожди удобного момента, но, пожалуйста, кончим сегодня. Я весь горю.

    – Вот кто нам поможет, – сказал Рауль, завидев д’Артаньяна в новом блестящем мундире капитана мушкетеров.

    И Рауль направился к д’Артаньяну.

    – Вас искал граф де Ла Фер, шевалье, – сказал он.

    – Я только что с ним говорил, – ответил д’Артаньян, рассеянно оглядываясь кругом.

    Вдруг взор его стал напряженным, как у орла, заметившего добычу.

    Рауль проследил за направлением его взгляда и увидел, что де Гиш кланяется д’Артаньяну. Но он не мог разобрать, на кого был обращен пытливый и надменный взгляд капитана.

    – Шевалье, – сказал Рауль, – вы могли бы оказать мне большую услугу.

    – Какую, милый виконт?

    – Мне нужно сказать два слова герцогу Бекингэму, но он разговаривает с господином Фуке, и мне, конечно, невозможно вмешаться в их беседу.

    – Вот как! С господином Фуке? Господин Фуке здесь? – спросил д’Артаньян.

    – Разве вы не видите? Вон там.

    – Так ты думаешь, что мне удобнее подойти к нему, чем тебе?

    – Вы человек более значительный.

    – Да, это правда. Я капитан мушкетеров. Этот чин я получил так недавно, что постоянно забываю о нем.

    – Смотрите, он глядит на вас… если я не ошибаюсь.

    – Нет, нет, не ошибаешься, именно мне он оказывает эту честь.

    – Так теперь самая подходящая минута.

    – Ты думаешь?

    – Пожалуйста, пойдите.

    – Иду.

    Де Гиш не спускал глаз с Рауля; тот сделал ему знак, что дело улажено.

    Д’Артаньян направился прямо к группе, окружавшей герцога, и вежливо раскланялся с г-ном Фуке и остальными.

    – Здравствуйте, господин д’Артаньян. Мы беседовали о Бель-Иле, – начал Фуке непринужденным тоном светского человека, которым многие не могут овладеть за всю жизнь.

    – О Бель-Иле? Вот как! – удивился д’Артаньян. – Ведь он принадлежит вам, господин Фуке?

    – Господин Фуке сейчас только сказал мне, что он подарил его королю, – заметил Бекингэм. – Очень рад вас видеть, господин д’Артаньян.

    – А вы знаете Бель-Иль, шевалье? – спросил мушкетера Фуке.

    – Я был там только раз, сударь, – любезно отвечал д’Артаньян.

    – И долго там пробыли?

    – Один день, монсеньор.

    – Что же вы там видели?

    – Все, что можно увидеть в течение одного дня.

    – С вашими глазами, сударь, за день можно увидеть много.

    В это время Рауль сделал знак Бекингэму.

    – Господин суперинтендант, – сказал Бекингэм, – оставляю вам вместо себя капитана, который лучше меня разбирается в бастионах, эскарпах, контрэскарпах; меня зовет приятель.

    И Бекингэм направился к Раулю, остановившись по дороге у стола, за которым играли принцесса, королева-мать, молодая королева и король.

    – Смотри, Рауль, – подтолкнул друга де Гиш. – Вот он… поспеши.

    Сказав комплимент принцессе, Бекингэм снова двинулся к Раулю. Рауль пошел к нему навстречу. Де Гиш остался на месте и внимательно наблюдал.

    В тот момент, когда они должны были встретиться, к герцогу Бекингэму подошел принц.

    На его накрашенных губах играла очаровательная улыбка.

    – Боже мой! – произнес он с дружеской любезностью. – Что я слышал, милый герцог?

    Бекингэм оглянулся; он не заметил, как подошел принц.

    Герцог невольно вздрогнул. Легкая бледность покрыла его щеки.

    – Что же вы услышали, ваше высочество? – спросил он. – Что так поразило вас?

    – Даже привело в отчаяние, сударь! – отвечал принц. – Это известие огорчит весь двор.

    – Ваше высочество очень благосклонны ко мне, – поклонился Бекингэм. – Я догадываюсь, что речь идет о моем отъезде.

    – Именно.

    – Увы, ваше высочество, я в Париже всего пять-шесть дней, и мой отъезд может огорчить только меня.

    Де Гиш услышал эту фразу и, в свою очередь, вздрогнул.

    – Его отъезд! – пробормотал он. – Что он говорит?

    Филипп продолжал прежним любезным тоном:

    – Я вполне понимаю, что король Великобритании призывает вас, сударь; всем известно, что его величество Карл Второй не может обойтись без вас. Но и мы не можем так легко расстаться с вами. Примите же выражение моего искреннего сожаления.

    – Ваше высочество, – сказал герцог, – поверьте мне, я покидаю французский двор…

    – Потому, что такова воля короля, я понимаю. Но если вы думаете, что мое желание имеет какой-нибудь вес у короля, то я берусь упросить его величество Карла Второго оставить вас во Франции еще на некоторое время.

    – Я крайне польщен, ваше высочество, – отвечал Бекингэм. – Но я получил категорический приказ. Я не могу дольше оставаться во Франции, я и так уже просрочил время и рискую вызвать неудовольствие моего государя. Только сегодня я вспомнил, что должен был уехать уже четыре дня назад.

    – Вот как! – воскликнул принц.

    – Да, – прибавил Бекингэм, возвышая голос настолько, чтобы его могли услышать принцесса и королевы. – Но я похож на того восточного человека, который увидел чудесный сон и на несколько дней потерял рассудок. А в одно прекрасное утро проснулся здоровым, то есть в здравом рассудке. Французский двор опьяняет, как этот сон, ваше высочество, но в конце концов нужно проснуться и уехать. Я не могу долее оставаться здесь, как вы любезно предлагаете мне, ваше высочество.

    – Когда же вы едете? – заботливо спросил Филипп.

    – Завтра, ваше высочество… Уже три дня мои экипажи готовы.

    Принц склонил голову, точно желая сказать: "Что ж, если это дело решенное, герцог, говорить больше не о чем".

    Бекингэм посмотрел на королев; Анна Австрийская взглядом одобрила его.

    Бекингэм улыбнулся в ответ, скрывая улыбкой сердечное волнение.

    Принц удалился.

    Но в эту минуту с другой стороны залы к герцогу направился де Гиш.

    Рауль испугался, что нетерпеливый юноша может сам сделать вызов, и бросился к нему навстречу.

    – Нет, нет, Рауль, теперь тебе нечего беспокоиться, – сказал де Гиш, протягивая герцогу обе руки и увлекая его за колонну.

    – О герцог, герцог! – воскликнул он. – Простите меня за мое письмо: я был сумасшедший. Отдайте мне его.

    – Это правда, – отвечал молодой герцог с грустной улыбкой. – Вам не за что сердиться на меня. Ведь я покидаю ее и больше не увижу никогда.

    Услышав эти по-дружески звучащие слова, Рауль понял, что его присутствие излишне, и отошел в сторону.

    Он столкнулся с де Вардом, который говорил с шевалье де Лорреном об отъезде Бекингэма.

    – Весьма своевременный отъезд, – заметил де Вард.

    – Почему?

    – Потому, что он предохраняет милого герцога от удара шпаги.

    И они расхохотались.

    Рауль с негодованием отвернулся, нахмурив брови и вспыхнув до корней волос.

    Шевалье де Лоррен куда-то ушел, де Вард спокойно ждал.

    – Милостивый государь, – обратился Рауль к де Варду, – вы всё не можете отучиться от привычки оскорблять отсутствующих. Вчера вы задели господина д’Артаньяна, сегодня нападаете на герцога Бекингэма.

    – Милостивый государь, – отвечал де Вард, – вы отлично знаете, что иногда я оскорбляю и присутствующих.

    Де Вард почти касался плечом Рауля. Они обменивались ненавидящими взглядами.

    Вдруг около них раздался изысканно вежливый голос:

    – Мне послышалось, будто здесь назвали мое имя?

    Рауль и де Вард обернулись. Это был д’Артаньян; он с улыбкой положил руку на плечо де Варда. Рауль отступил, чтобы дать место мушкетеру. Де Вард задрожал всем телом, побледнел, но не сделал ни одного шага.

    Д’Артаньян, продолжая улыбаться, стал рядом с де Вардом.

    – Спасибо, милый Рауль, – сказал он. – Господин де Вард, я хотел бы поговорить с вами. Не уходите, Рауль; все могут слышать то, что я хочу сказать господину де Варду.

    Улыбка исчезла с его лица, взгляд стал холодным и острым, как стальной клинок.

    – Я к вашим услугам, сударь, – промолвил де Вард.

    – Милостивый государь, – продолжал д’Артаньян, – я давно ищу возможности поговорить с вами, но это случилось только сегодня. Правда, место не особенно удобное. Но, может быть, вы соблаговолите пройти ко мне? Это совсем близко.

    – Слушаю, сударь, – сказал де Вард.

    – Вы здесь один? – спросил д’Артаньян.

    – Нет, со мной господа Маникан и де Гиш, двое моих друзей.

    – Хорошо, – одобрил д’Артаньян. – Но двоих мало. Вы найдете еще кого-нибудь, не правда ли?

    – Конечно, – сказал молодой человек, не понимая, чего хочет д’Артаньян. – Сколько вам угодно.

    – Друзей?

    – Да, сударь.

    – Так запаситесь ими, пожалуйста. Подойдите и вы, Рауль. Приведите также господина де Гиша и герцога Бекингэма.

    – Боже мой, сударь, сколько шуму, – отвечал де Вард, принужденно улыбаясь.

    Капитан сделал знак, призывавший его к терпению, и направился в свою комнату, где сидел в ожидании граф де Ла Фер.

    – Ну что? – спросил он, завидев д’Артаньяна.

    – Господин де Вард оказывает мне честь своим визитом в обществе нескольких своих и наших друзей.

    Действительно, вслед за мушкетером показались де Вард и Маникан. За ними шли де Гиш и Бекингэм, удивленные, не понимая, чего от них хотят. Последним вошел Рауль с несколькими придворными. Заметив графа, он встал подле него.

    Д’Артаньян принял гостей как нельзя более любезно. Извинившись перед каждым за причиненное им беспокойство, он повернулся к де Варду, который, несмотря на все свое самообладание, не мог скрыть удивления, смешанного с тревогой.

    – Милостивый государь, – начал д’Артаньян, – теперь, когда мы не в королевском дворце и можем говорить громко, не нарушая приличий, я сообщу вам, почему я взял на себя смелость пригласить вас и всех этих господ. Я узнал от графа де Ла Фер, моего друга, что вы распространяете обо мне оскорбительные слухи; мне сказали, что вы считаете меня своим смертельным врагом на том основании, что я будто бы был врагом вашего отца.

    – Это правда, милостивый государь, я говорил это, – отвечал де Вард, и его бледность сменилась легким румянцем.

    – Итак, вы обвиняете меня в преступлении или в низости? Прошу вас точнее формулировать ваше обвинение.

    – При свидетелях, милостивый государь?

    – Разумеется, при свидетелях; вы видите, что я нарочно выбрал их судьями в деле чести.