ПравилаРегистрацияВход
НАВИГАЦИЯ

Александр Дюма - Любовное приключение

Архив файлов » Библиотека » Собрания сочинений » Александр Дюма

Любовное приключение


    Биографическая повесть Дюма "Любовное приключение" ("Une aventure d'amour"), в которой автор светло и, скорее всего, искренне вспоминает историю своих взаимоотношений с актрисой Лиллой Бульовски, а заодно обращается к своему прежнему страстному роману с певицей Каролиной Унгер.

Александр Дюма
Любовное приключение

I

    Как-то осенним утром 1856 года мой слуга, несмотря на данное ему твердое распоряжение не беспокоить меня, открыл дверь кабинета и в ответ на весьма выразительную гримасу, появившуюся на моем лице, сказал:
    - Сударь, она очень привлекательна.
    - Кто, болван?
    - Дама, из-за которой я решился побеспокоить вас.
    - А мне какое дело до того, что она привлекательна. Ты прекрасно знаешь, что когда я работаю, то никого не принимаю.
    - К тому же, - продолжал он, - она пришла от имени вашего друга, сударь.
    - Какого друга?
    - Того, что живет в Вене.
    - Так кто это?
    - О сударь, у него какое-то диковинное имя, что-то вроде Рубин или Бриллиант.
    - Сапфир?
    - Да, сударь, Сапфир, точно.
    - Ну, тогда другое дело, поднимись наверх и принеси мне халат.
    Слуга вышел.
    Я услышал легкие шаги за дверью кабинета; затем появился г-н Теодор, держа в руках халат.
    Когда я отмечаю слугу столь уважительным обращением, как "господин", то это значит, что он отличается глупостью или плутовством.
    У меня было три самых великолепных образчика подобного рода, какие только можно повстречать: г-н Теодор, г-н Жозеф и г-н Виктор.
    Господин Теодор был всего лишь дурак, но уж в этом он достиг совершенства.
    Я отметил это так, к слову, для того чтобы хозяин, у которого он теперь служит, если, конечно, у него есть хозяин, не путал его с двумя остальными.
    Впрочем, глупость имеет большое преимущество перед плутовством: то, что слуга глуп, замечают довольно быстро, а вот, что он плут, выясняется, как правило, слишком поздно.
    У Теодора были свои подопечные. За столом у меня всегда достаточно просторно, чтобы за ним разместились два или три моих приятеля, которых никто не приглашал. И если их не всегда ждал хороший обед, то на радушный прием они могли рассчитывать.
    Когда же обед, по мнению г-на Теодора, был хорошо приготовлен, г-н Теодор извещал об этом тех из моих друзей или знакомых, кому он отдавал предпочтение.
    Однако, в зависимости от того, насколько щепетилен; был человек, одним Теодор говорил:
    - Господин Дюма сказал сегодня утром: "Как давно я не видел дорогого (имярек); ему надо обязательно прийти ко мне и напроситься на обед".
    Конечно же, этот приятель, чтобы предупредить мое желание, приходил ко мне отобедать.
    С менее щепетильными он ограничивался тем, что, взяв их под локоть, произносил:
    - Сегодня у нас прекрасный обед, приходите.
    После такого приглашения мои приятели, возможно и не собиравшиеся приходить, шли к нам обедать.
    Я назвал лишь одну особенность, присущую такой богатой индивидуальности, как г-н Теодор; чтобы дополнить его портрет, мне бы потребовалась целая глава.
    Но вернемся к визиту, о котором доложил г-н Теодор.
    Надев халат, я отважился подняться к себе в мастерскую. И действительно, я увидел там привлекательную молодую женщину, высокую, с ослепительно белой кожей, голубыми глазами, темно-русыми волосами и великолепными зубами. На ней было закрытое платье из тафты жумчужно-серого цвета, восточного фасона шаль из арабской ткани и одна из тех очаровательных шляпок, какие, к сожалению, несколько не пришлись по вкусу в Париже, но настолько к лицу даже некрасивым и не очень молодым женщинам, что в Германии их называют "последняя попытка".
    Незнакомка протянула мне письмо, и я узнал неразборчивые каракули бедняги Сапфира, которыми был написан адрес.
    Я положил письмо в карман.
    - Так вы не будете читать? - с сильным иностранным акцентом спросила меня гостья.
    - Бесполезно, сударыня, - ответил я, - почерк мне знаком, а ваши губки достаточно привлекательны для того, чтобы мне захотелось именно из них услышать, чему я обязан честью вашего визита.
    - Да я хотела вас увидеть, вот и все.
    - Отлично! Именно это заставило вас проделать путешествие из Вены?
    - Кто вам это сказал?
    - Моя скромность.
    - Прошу прощения, но все же вы не слывете скромником.
    - Это правда: у меня бывают дни, когда я тщеславен.
    - Какие же это дни?
    - Те дни, когда обо мне пытаются судить и когда я сравниваю себя…
    - … с теми, кто вас пытается судить?
    - Вы остроумны, сударыня… Не соблаговолите ли сесть?
    - А если бы я была только красива, вы бы не стали делать мне подобного приглашения?
    - Нет, я бы предложил вам нечто иное.
    - Боже! До чего же французы самоуверенны!
    - Это не совсем их вина.
    - Когда я уезжала из Вены во Францию, я дала себе зарок.
    - Какой же?
    - Всего лишь - не отказываться, когда приглашают сесть.
    Я встал и поклонился.
    - Сделайте милость, скажите, с кем имею честь разговаривать?
    - Я драматическая актриса, венгерка по национальности; меня зовут госпожа Лилла Бульовски. У меня есть муж, которого я люблю, и ребенок, которого я обожаю. Если бы вы прочитали письмо нашего общего друга Сапфира, вы бы сами все это узнали.
    - А вам не кажется, что вы только выиграли, рассказав об этом сами?
    - Трудно сказать, ибо разговор с вами принимает странный оборот!
    - В вашей власти направить его так, чтобы он вас устраивал.
    - Ну, конечно! Вы же без конца локотком поворачиваете его то вправо, то влево.
    - В основном влево.
    - А именно в эту сторону я и не хочу идти.
    - Хорошо, пойдем направо.
    - Боюсь, это невозможно.
    - Увидите, это возможно… Повторите то, что вы сейчас мне рассказали; итак, вы…
    - … драматическая актриса.
    - В каких пьесах вы играете?
    - В любых: в драме, комедии, трагедии. К примеру, я играла почти во всех ваших пьесах, от "Екатерины Говард" до "Мадемуазель де Бель-Иль".
    - А в каком театре?
    - В театре Пешта.
    - Это в Венгрии?
    - Я же вам сказала, что я венгерка. Я вздохнул.
    - Почему вы вздыхаете? - спросила меня г-жа Бульовски.
    - Понимаете, одно из самых приятных воспоминаний моей жизни связано с вашей соотечественницей.
    - Вот вы опять поворачиваете разговор влево.
    - Разговор, но не вас. Вообразите себе… Но нет, продолжайте.
    - Ни в коем случае. Вы собирались рассказать какую-то историю, так рассказывайте ее.
    - Зачем?
    - Да чтобы развлечь меня! Все могут читать вас, но не всем дано вас услышать.
    - Вы хотите поймать меня на моем самолюбии.
    - Да я вовсе не хочу вас ловить.
    - Хорошо, оставим разговоры обо мне. Итак, вы драматическая актриса, венгерка по национальности, вас зовут госпожа Лилла Бульовски, у вас есть муж, которого вы любите, ребенок, которого вы обожаете, и вы приехали в Париж, чтобы увидеть меня.
    - Это прежде всего.
    - Отлично, а после этого?
    - Увидеть всё, что смотрят в Париже.
    - А кто же вам будет показывать всё, что смотрят в Париже?
    - Вы, если захотите.
    - Понимаете ли вы, что, если нас хотя бы трижды заметят вместе, этого будет достаточно для того, чтобы пошли разговоры…
    - Какие разговоры?
    - Что вы моя любовница.
    - И что же?
    - Отлично!
    - Разумеется, отлично. Те, кто меня знает, в это не поверят, а что касается тех, кто меня не знает, - какая мне разница, что они будут говорить обо мне.
    - Вы философ.
    - Нет, логик. Мне двадцать пять лет, и мне так часто говорят о моей красоте, что я считаю нужным верить этому, пока это действительно так, а не когда все останется в прошлом. Не думаете же вы, что, уехав из Пешта в Париж совсем одна, даже без горничной, я не была убеждена, что кто-нибудь да попытается позлословить обо мне. Пусть злословят, это меня ни на минуту не остановит! Для меня искусство важнее всего!
    - Так, значит, ваше путешествие в Париж - это поездка по делам искусства?
    - Да, и только. Я хотела увидеть ваших выдающихся поэтов, чтобы узнать, похожи ли они на наших, и ваших выдающихся драматических актеров, чтобы узнать, можно ли у них чему-либо поучиться. Я попросила у Сапфира письмо для вас, он мне его дал, и вот я здесь. Вы можете уделить мне несколько часов?
    - Сколько пожелаете.
    - Прекрасно. Я могу оставаться в Париже целый месяц, в моем распоряжении шесть тысяч франков, чтобы тратить их как на покупки, так и на удовольствия, и тысяча франков, чтобы вернуться в Пешт. Представьте, что Сапфир прислал вам студента из Лейпцига или Гейдельберга, а не драматическую актрису из театра в Пеште, и действуйте соответственно.
    - Вы будете со мной обедать?
    - Каждый раз, когда вы будете свободны.
    - На днях мы сможем пойти на спектакль.
    - Отлично.
    - Считаете ли вы, что нам нужно приглашать кого-нибудь третьего?
    - Никоим образом.
    - И вам безразлично, что могут сказать?
    - Если бы вы прочитали письмо от Сапфира, вы бы увидели, что часть послания полностью посвящена именно этой теме.
    - Я прочитаю письмо от Сапфира.
    - Когда же?
    - Когда вы уйдете.
    - Ну, тогда напишите мне два-три рекомендательных письма, и я уйду: одно - Ламартину, другое - Альфонсу Карру, а третье - вашему сыну. Кстати, я играла в его "Даме с камелиями".
    - Нет необходимости писать ему - завтра мы будем обедать вместе, если вы не против.
    - Конечно, я не против. Мне говорили, что госпожа Дош была очаровательна в "Даме с камелиями".
    - Госпожа Дош будет обедать с нами и возьмется сводить вас куда-нибудь.
    - Куда же?
    - Куда ей вздумается. В жизни нужно оставлять место для случая.
    - Вы мне как-нибудь расскажете вашу историю о моей соотечественнице?
    - Если это доставит вам удовольствие…
    - Конечно. !
    - И когда?
    - Когда я вас об этом попрошу.
    - Чудесно!
    - А теперь письма. Поймите, я экономила шесть лет, чтобы приехать в Париж; возможно, я сюда больше уже никогда не вернусь и поэтому не могу терять время.
    Я спустился в кабинет и написал два или три письма, о которых меня просила г-жа Бульовски, затем вернулся и отдал их.
    Я собирался поцеловать ей руку, когда она порывисто поцеловала меня в обе щеки.
    - Разве я не сообщала вам, что вы имеете дело со студентом из Лейпцига или Гейдельберга?
    - Да.
    - Так вот, немцы или жмут руку, или целуются.
    - Давайте придерживаться поцелуев. Во Франции есть поговорка, которая говорит, что из несостоятельного должника надо вытянуть то, что можно. До встречи завтра, за обедом.
    - Завтра за обедом. А где?
    - Здесь.
    - В котором часу?
    - В шесть часов.
    - Хорошо, и не сердитесь на меня, если я опоздаю на несколько минут.
    - А если вы на несколько минут придете раньше, вас за это благодарить не надо?
    - Нет, мне доставляет удовольствие быть с вами, и если я приду раньше, то сделаю это для моего собственного удовольствия. До завтра.
    И она легко спустилась по лестнице, обернувшись на площадке, чтобы послать мне прощальное дружеское приветствие.
    У двери рабочего кабинета я наткнулся на г-на Теодора: глаза его были вытаращены, а рот растянут в улыбке.
    - Ну вот, теперь господин видит, что я все же не такой глупый, как он говорит?
    - Да, - ответил я, - но вы все же бестолковее, чем я думал.
    И я вошел в кабинет, оставив его в полном недоумении.

II

    В течение месяца два или три раза в неделю я обедал с г-жой Бульовски и два или три раза в неделю водил ее в театр.
    Должен заметить, наши звезды не так уж ослепили ее, за исключением Рашели.
    Госпожи Ристори не было тогда в Париже.
    Как-то утром г-жа Бульовски зашла ко мне.
    - Я уезжаю завтра, - сказала она.
    - Почему завтра?
    - Потому что у меня осталось денег только на то, чтобы вернуться в Пешт.
    - Вас это огорчает?
    - Нет, я увидела в Париже все что хотела.
    - Сколько же у вас осталось?
    - Тысяча франков.
    - Вам потребуется не больше половины этой суммы.
    - Нет, ведь я не сразу еду в Вену.
    - И каков ваш маршрут?
    - Вот он: я еду в Брюссель, Спа и Кёльн. Я поднимусь по Рейну до Майнца и оттуда отправлюсь в Мангейм.
    - Какого дьявола вы собираетесь делать в Мангейме? Вертер застрелился, а Шарлотта скончалась.
    - Я хочу встретиться с госпожой Шредер.
    - Трагической актрисой?
    - Да, а вы ее знаете?
    - Однажды я видел ее игру во Франкфурте; гораздо лучше я знаком с ее двумя сыновьями и дочерью.
    - У нее два сына?
    - Да.
    - А я думала, что один - Девриент.
    - Он актер, а я знаю и другого, священника, который живет в Кёльне, за церковью святого Гедеона. Если хотите, я дам вам письмо для него.
    - Благодарю, но у меня дело к его матери.
    - И чего вы хотите от нее?
    - Как я вам уже говорила, я венгерка и играю в комедии, драме и трагедии на венгерском языке. Так вот, мне уже наскучило играть для шести или семи миллионов зрителей. Я бы хотела играть на сцене на немецком, чтобы меня слушали тридцать или сорок миллионов человек. Для этого я хочу увидеть госпожу Шредер, показать ей какой-нибудь отрывок на немецком, и, если она даст мне надежду, что за год репетиций я смогу избавиться от акцента, я продам несколько бриллиантов, буду жить в тех городах, где будет жить она, в качестве компаньонки или горничной, если она захочет. А через год я начну выступать в театрах Германии… Ну, как?
    - Я вами восхищаюсь.
    - Да нет же, вы мною не восхищаетесь, вы находите это вполне естественным; я ужасно честолюбива, у меня был большой успех, и мне захотелось большего.
    - С такой силой воли вы этого добьетесь.
    - А теперь мы вместе пообедаем, не так ли? Мы пойдем в театр в последний раз. Вы дадите мне несколько рекомендательных писем в Брюссель, где я собираюсь остановиться на день или два и отправить мой багаж в Вену; мы попрощаемся, и я уеду.
    - Почему мы должны прощаться?
    - Я вам еще раз говорю: потому что я уезжаю.
    - Мне пришла в голову одна мысль.
    - Какая?
    - У меня есть дело в Брюсселе. Ну и вот, вместо того чтобы писать для вас письма, я поеду вместе с вами. Одной вам будет смертельно скучно, признайтесь.
    Она засмеялась.
    - Я была уверена, что вы мне это предложите, - сказала она.
    - И вы заранее решили согласиться?
    - Признаюсь, да. По правде сказать, я вас очень люблю.
    - Спасибо.
    - И кто знает, может, мы никогда больше не увидимся! Итак, договорились: мы уезжаем завтра.
    - Завтра… и каким поездом?
    - Утренним, восьмичасовым. Ну, я убегаю.
    - Уже?
    - Я ужасно занята, вы понимаете, последний день… Кстати…
    - Что?
    - Мы поедем не вместе, а встретимся там случайно…
    - Почему?
    - Потому что я еду со своими знакомыми.
    - Они из Вены?
    - Да.
    - Вам больше недостаточно вашей чистой совести?
    - Они не глупы.
    - Тогда сделаем лучше.
    - Лучшее - враг хорошего.
    - Вместо того чтобы уезжать завтра утром, отправляйтесь завтра вечером.
    - Тогда и они поедут вечером - они решили ехать вместе со мной.
На страницу 1, 2, 3 ... 15, 16, 17 След.
Страница 1 из 17
Часовой пояс: GMT + 4
Мобильный портал, Profi © 2005-2023
Время генерации страницы: 0.086 сек
Общая загрузка процессора: 45%
SQL-запросов: 2
Rambler's Top100