Александр Дюма - Карл Великий

    - Столь знатная дама, у которой такой роскошный дворец, такой блестящий двор, такая хорошая прислуга, не должна умирать от голода и жажды - ты совершенно прав! Отнеси же ей этого вина, как уже отнес дичь, и возвращайся вместе с матерью, когда она утолит жажду.

    - Так я и сделаю! - пообещал маленький Ролан.

    Он отнес матери кубок славного императора и пересказал все, что тот поручил ему передать от своего имени.

    Благородная Берта поняла, что Небу угодно, чтобы так все и случилось; она поднялась, взяла в руки посох и последовала за сыном.

    Славный император собирался уже выйти из трапезной, когда на пороге появился мальчик с серебряным блюдом и украшенным драгоценными каменьями кубком в руках, а вслед за мальчиком шла его мать.

    - Да простит меня Господь, - вскричал император, - ежели это не моя родная сестрица входит во дворец в холщовом рубище и с посохом в руке!

    Благородная Берта поклонилась и хотела было опуститься перед братом на колени, но славный император этого не допустил: одной рукой он удержал сестру, а другую протянул маленькому Ролану.

    - Ты хорошо сделал, мальчик мой, - молвил король, - ты был вправе взять для своей матушки все самое лучшее и самое вкусное, и не потому, что она - сестра императора и королевская дочь, а потому, что она искренне раскаялась, а раскаявшийся грешник может рассчитывать на самое почетное место.

    На следующий день император Карл Великий снарядил посольство к королю Тунисскому с двадцатью плененными неверными, которым он приказал надеть золотые ожерелья и браслеты, потому что боялся, что двадцать неверных пленников могли показаться недостаточным выкупом для столь отважного рыцаря, каковым был Милон.

    Три месяца спустя после описанных нами в Ахенском дворце событий Берта обнимала своего супруга, а маленький Ролан - отца.

    К тому времени умер епископ Кельнский, и было много споров о том, кто займет его место, потому что митры возжаждали все как один прелаты на двадцать лье в округе.

    Славный император рассудил, что его присутствие в Кельне необходимо и что при выборе пастыря для столь многочисленного стада король должен хорошо знать, в чьих руках окажется золоченый жезл, который может при случае стать не только пастушьим посохом, но и жезлом поработителя.

    Император вскочил на коня и без охраны, без свиты, без придворных, в охотничьем костюме поскакал в Кельн.

    Когда примерно половина пути осталась позади, он увидел на лесной опушке небольшую часовню, а звонкий и чистый голос ее колокола возвестил о начале мессы.

    Славный император, не успевший помолиться перед отъездом из Ахена, поспешил воспользоваться представившейся возможностью, которую посылало ему Провидение для искупления его греха. Спешившись, он привязал коня у двери, вошел в часовню и опустился на колени в клиросе.

    Бедный священник был один, не было у него ни служки, ни сторожа, а славный император оказался его единственным прихожанином; но так как король назубок знал все молитвы, он читал их не хуже ризничего.

    Когда служба была окончена, он поднялся, дабы подойти к дискосу, а приложившись, хотел было опустить в него золотой.

    Старый священник покачал головой и отвел дискос со словами:

    - Господин охотник! Оставьте ваше золото при себе: я служу ради того, чтобы проложить себе путь на Небеса, а не для того, чтобы разбогатеть.

    Император ему на это возразил:

    - Но ведь каждый должен кормиться тем, что посылает ему Господь, отец мой: император - от податей, а священник - от даров.

    И король стал настаивать, чтобы тот принял золотой флорин, однако старый священник отвечал ему так:

    - Да продлит Господь дни славного императора нашего, потому что подати, которые он собирает, - умеренны и справедливы; я же дал обет жить в бедности: я нарушу обет, ежели прикоснусь к золоту.

    - Чем же еще, в таком случае, я мог бы вам услужить, отец мой?

    - Судя по одежде, вы охотник, не правда ли?

    - Совершенно верно.

    - Сын мой, как вы сами видите, мой требник совсем поистрепался, потому что вот уже почти сорок лет я по нему служу; пришлите мне шкуру первой же лани, которую вы подстрелите, чтобы я мог сделать новый переплет.

    Карл Великий обещал исполнить его просьбу, вскочил в седло и спросил священника, как его зовут. Старый священник призадумался, потому что давно уж к нему обращались не иначе, как "отец мой"; наконец он вспомнил свое имя - Хильдебольд, - и славный император обещал его не забыть.

    Император прибыл в Кельн в глубокой задумчивости: никогда еще ему не доводилось видеть в священнике такое смирение и такое равнодушие к земным благам.

    И эти добродетели, скрывавшиеся в маленькой часовне на лесной опушке, показались ему тем более заслуживающими преклонения, когда он убедился в том, какие излишества позволяют себе кельнские прелаты.

    Не успел он приехать, как все они как один, зная, что выборы епископа зависят от короля, стали пытаться его подкупить.

    Одни поднесли ему, в зависимости от доходов, от сотни до тысячи золотых флоринов; другие - самые разные драгоценности, от перстня до короны.

    Славный император принял все дары; он приказал сложить серебро с серебром, золото с золотом, драгоценные каменья с драгоценными каменьями; потом король приказал привести казначея капитула и спросил, в каком состоянии , находится казна. Тот отвечал, что из-за расточительства последних епископов касса не только пуста, но он еще должен ; более пятидесяти тысяч золотых флоринов.

    Славный император внес в кассу капитула все серебро, все золото и все драгоценности, которыми его пытались подкупить, и это вдвое превысило недостающую сумму. Уладив это дело, король перешел к другому, требовавшему скорейшего разрешения: назначение епископа. Он приказал пригласить двух священников, известных своими бесчинствами и беспутством. Те очень обрадовались, потому что подумали, что получат из рук императора митру.

    Однако император встретил их такой речью:

    - Возьмите моего коня с двух сторон под уздцы, ступайте в Лесную часовню и привезите ко мне старого священника Хильдебольда.

    И хотя поручение это показалось им как нельзя более неприятным, прелаты не посмели ослушаться, потому что знали: с императором шутки плохи.

    Три часа спустя после их отъезда Карл Великий, стоявший у окна, увидел, как они возвращаются в пыли и испарине, ведя за собой коня, на котором восседал ничего не понимавший старик.

    Славный император вышел ему навстречу и, приблизившись к священнику, молвил:

    - Отец мой! Я не успел раздобыть для вас шкуру лани; зато вы можете войти вон туда, - он указал рукой на епископский дворец, - там вас ждет горностаевая мантия.

    Так славный священник Хильдебольд стал епископом Кельнским.

    Возвратившись из Кельна в Ахен, славный император узнал, что неверные снова вторглись в Аллеманию; он созвал Совет, на котором было решено выступить против неприятеля.

    Император Карл Великий был человеком набожным: после Совета он отозвал в сторону архиепископа Тюрпена, только что прибывшего из архиепископства Реймского, и полюбопытствовал, что тот думает о предстоящем походе.

    - Можно было бы уже сейчас быть уверенными в исходе военных действий, а также в том, что все обернется к величайшей славе Господа, - отвечал архиепископ Тюрпен, - ежели в руках у вашего величества был бы знаменитый изумруд с обломком креста истинного, подаренный ангелом вашему батюшке Пипину.

    - Да этот изумруд раздобыть совсем нетрудно, - заметил Карл Великий, - король Пипин, правда, обронил когда-то камень, зато его подобрал король Стефан, и находится теперь этот изумруд в прекрасной часовне, построенной по приказу Стефана.

    - Вернее было бы сказать, что он там находился, - тяжело вздохнув, возразил архиепископ Тюрпен, - но часовню разграбили язычники, и изумруд попал в руки ужасного великана, приказавшего вставить его в самую середину своего щита; с той поры его так и зовут: Великан-с-Изумрудом.

    - А где живет этот великан? - полюбопытствовал славный император.

    - В последний раз его видели в Арденнском лесу, - отвечал Тюрпен.

    - Хорошо, - кивнул Карл Великий, - впрочем, где бы он ни был, мы его отыщем.

    В тот же день за обедом он обратился к своим рыцарям:

    - Господа! У всех у вас на шее или на пальцах сверкают драгоценные камни; но дороже всех бриллиантов - изумруд с обломком креста истинного; этот камень украден из часовни короля Стефана, он попал в руки языческого великана и украшает его щит. Тому, кто принесет мне этот изумруд, я пожалую герцогство.

    В то же мгновение поднялись шестеро рыцарей и потребовали подать им лошадей и доспехи - так они спешили сразиться с великаном. Это были граф Ришар, герцог Нейли Баварский, мессир Эймон, граф Гарен и рыцарь Милон, зять Карла Великого.

    Шестым оказался сам архиепископ Тюрпен: отважному прелату не раз приходилось надевать епитрахиль и стихарь поверх доспехов, а с рыцарским копьем он управлялся не хуже, чем епископским жезлом.

    Юный Ролан подошел к своему отцу Милону и сказал:

    - Дорогой отец! Я знаю, что я еще слишком мал, чтобы воевать с великанами. Но я уже достаточно большой и сильный, чтобы нести за вами меч и копье; позвольте же мне поехать с вами; вы останетесь мною довольны.

    Просьба юного Ролана полностью отвечала желанию его отца, надеявшегося воспитать храброго рыцаря; мальчик сел на свою лошадку и поскакал вслед за Милоном.

    В Арденнском лесу шестеро рыцарей разделились и разъехались в разные стороны, чтобы поскорее найти то, за чем они прибыли издалека. Милон избрал едва различимую тропинку, и юный Ролан последовал за отцом с копьем и мечом в руках.

    Милон ехал с раннего утра до полудня, а когда солнце стало припекать, рыцарь почувствовал усталость, спешился, прилег в тени под сосной и заснул, наказав сыну не смыкать глаз.

    Так прошло около часу; вдруг юный Ролан увидел, что лани и олени несутся с горы так, будто за ними кто-то гонится. Вскоре вслед за ними появился великан в десять футов ростом; щит его так сверкал на солнце, что мальчик сейчас же узнал Великана-с-Изумрудом.

    Юный Ролан хотел было разбудить Милона, да призадумался, а потом проговорил:

    - Чего я испугался и зачем мне будить отца, ведь он так сладко спит! Мне не нужна его помощь: конь его оседлан, а копье и меч - у меня в руках!

    Огромный меч в самом деле был пристегнут к его ремню; он взял в одну руку копье, а другой схватился за четырехугольный шит, за которым он мог схорониться целиком - так велик был этот щит, так мал был юный Ролан. С трудом вскарабкавшись на огромного боевого коня, он не спеша отъехал, стараясь не разбудить отца.

    Подъехав к великану, который даже и не глядел в его сторону, мальчик закричал:

    - Э-ге-гей! Господин великан! Я приехал издалека, чтобы сразиться с вами и забрать этот изумруд. Не угодно ли вам будет немного повернуться в мою сторону и встать ко мне лицом?

    - Кто меня зовет? Кто тут говорит о сражении? - со смехом вопрошал Великан-с-Изумрудом. - Уж не этот ли коротышка на большой лошади и с длинным мечом? Ну-ка, отодвинь немного щит, дай на тебя поглядеть!

    - Смотри, смотри! - отвечал Ролан. - Когда наглядишься, изготовься к бою! Большая лошадь и короткие ноги, длинный меч и маленькие руки должны друг другу помочь. А щит я нарочно выбрал побольше, чтобы он служил мне разом и щитом, и шлемом, и кольчугой.

    У юного Ролана и впрямь не было ни шлема, ни кольчуги; впрочем он и так был надежно защищен щитом, будто черепаха - панцирем.

    Он решительно двинулся прямо на Великана-с-Изумрудом. Видя, что это не шутки и что мальчуган преградил ему путь, тот взял копье наперевес в надежде на скаку выбить мальчишку из седла; при этом великан даже не подумал закрыться щитом - до такой степени ничтожным казался ему противник - и, издав воинственный клич, пришпорил коня.

    Но Ролан не оробел; он тоже пустил коня вскачь, и, пока великан целился в щит, мальчик метнул копье великану в шлем; небрежно закрепленное забрало не выдержало удара, и копье вонзилось великану в горло.

    Копье великана скользнуло по щиту юного Ролана, не причинив ему ни малейшего вреда; мальчик только покачнулся в седле, тогда как великан рухнул, как подкошенный; кровь хлынула у него изо рта и шеи: можно было подумать, что он получил сразу две раны.

    Видя своего врага поверженным, юный Ролан возблагодарил Бога за такую же помощь, какую он оказал когда-то Давиду; затем мальчик отъехал на несколько шагов, наблюдая за корчившимся в предсмертных муках великаном и приготовившись прикончить его при первой же попытке подняться.

    Агония продолжалась еще несколько мгновений, после чего великан глубоко вздохнул и замер. Тогда победитель спешился, бросил копье, схватился за меч и подошел к поверженному неприятелю, опасливо приставив острие меча к его лицу. Он несколько раз обошел великана, подбираясь все ближе, пока наконец не убедился в том, что тот мертв.

    Тогда, не снимая с руки великана щита, он своим мечом выковырял из самой середины изумруд и, спрятав его на груди, вскочил на коня, подъехал к роднику, умылся, обмыл окровавленное копье Милона, возвратился к отцу, спавшему под той же сосной, где он его оставил, и, растянувшись рядом, сладко уснул.

    Он проспал до семи часов вечера, пока Милон не проснулся и не подергал его за руку, с упреком проговорив:

    - Эх, Ролан, нерадивый ты часовой! Поднимайся! Давай сядем на лошадей и поедем на поиски великана!

    Юный Ролан не стал возражать, сел на свою лошадку, взял копье и щит отца и послушно последовал за ним на поиски Великана-с-Изумрудом.

    Не проехав и нескольких шагов, они очутились на поле боя, где еще лежал великан; но к величайшему изумлению Ролана не было ни его коня, ни копья, ни щита, ни меча, ни доспехов, - только обнаженное и окровавленное тело лежало там, где его оставил мальчуган.

    - Увы, мы опоздали! - вскричал Милон. - Кто-то из наших товарищей повстречал великана и сразил его, пока я спал. Проклятый сон! Проспал я свою честь!

    И храбрый рыцарь стал рвать на себе волосы от отчаяния: кто-то опередил его и расправился с великаном!

    Что же ему оставалось? Возвратиться в Ахен с пустыми руками! Так он и сделал, а за ним по-прежнему следовал его сын Ролан и вез его копье и щит.

    Со времени их отъезда из Ахена прошло уже два месяца. Славный император Карл начинал терять терпение, потому что не получал от них никаких известий; он подолгу простаивал у окна, из которого открывался вид на Льежскую дорогу.

    И вот однажды утром он еще издали заприметил всадника, восседавшего на огромном, как слон, коне. Император вгляделся внимательнее и узнал герцога Эймона. Не сомневаясь в том, что именно герцог убил великана, раз он ехал на его коне, король жестом приказал ему поторопиться, а сам вышел навстречу храбрецу.

    - Увы, ваше величество, это всего-навсего лошадь великана, - молвил герцог Эймон, с трудом спешиваясь с невиданных размеров скакуна, - но не я его убил: он был уже мертв, когда я к нему подскакал.

    Вслед за герцогом Эймоном прибыл герцог Нейли, он привез копье великана; ответ его был такой же: он забрал копье у мертвого великана.

    После герцога Нейли появился граф Гарен; у него в руках был лишь меч великана.

    За графом Гареном следовал граф Ришар; он привез доспехи великана, и только.

    Император издалека завидел архиепископа Тюрпена со щитом великана.

    - Ну, вот он, победитель! - вскричал король. - Господь помог ему. Слава отважному архиепископу!

    - Увы, государь, - отозвался архиепископ, - хоть я и привез шит, изумруда на нем нет: когда я подъехал к великану, он был уже мертв, а изумруд кто-то забрал.

    - Раз вы все пятеро здесь, но никто из вас не убивал великана, стало быть, с ним расправился мой зять Милон; впрочем, сейчас мы это узнаем: вон он едет с моим племянником Роланом, который везет за ним копье и меч.

    Милон и вправду показался на дороге; он ехал, повесив голову, потому что еще издали приметил трофеи товарищей и подумал, что великана убил кто-то из них. Тем временем Ролан открепил герб с отцовского щита и на его место вставил взятый у великана изумруд.

    Издалека увидев исходившее от щита сияние, славный император радостно закричал:

    - Иди, иди скорее сюда, зять мой любимый! Разве так подобает возвращаться победителю во дворец?

    Милону показалось, будто император смеется над ним; он еще ниже повесил голову и медленно подъехал к императору. Со всех сторон понеслись крики: "Да здравствует Милон!" Тогда он обернулся и увидал на своем щите изумруд.

    - Поди-ка сюда, Ролан, маленький разбойник! - вскричал Милон. - А ну, признавайся: где ты украл этот камень?

    - Прошу прощения, отец, - отвечал юный Ролан, - но пока вы спали, появился великан, и я подумал, что не стоит вас будить. Я ринулся в бой, сразил его и забрал изумруд. Не сердитесь, отец.

    Милон поднял Ролана на руки и, зарыдав от счастья, трижды прижал его к груди. Поворотившись к славному императору Карлу Великому, он сказал:

    - Государь! Вот победитель. Он и заслужил герцогство. Он рассказал императору все, как оно было, но никто не хотел ему верить; впрочем, поверить пришлось: доказательством тому был изумруд.

    Так как Ролан был еще слишком мал для герцогства, получил эту награду его отец и правил от его имени.

    С этого времени рыцарь Милон получил титул и стал называться Милоном Англорским.