Шекспир Уильям - Макбет.

    Но у этой царственной женщины сердце окаменело. Так же как Макбет, она живет только для себя, для своей красоты. Ее честолюбие равно честолюбию Макбета. Но не превосходит его. Это необходимо подчеркнуть со всей силой, ибо нередко неправильно представляют, будто она одна повинна в том, что Макбет вступил на кровавый путь. Нет, в этом они были едины и равны. Если верить ее словам, то первоначально именно Макбет зажег в ней огонь честолюбия.

    Все ее чувства подчинены честолюбию. Даже любовь ее честолюбива. Она любит Макбета за то, что он превосходит всех других людей. Ей важна не та радость, которую любящая женщина получает от ответных чувств мужчины, а его способность возвысить себя и заодно ее. Она хочет быть женой первого человека в государстве. Такая любовь бывает, она по-своему может быть искренней и сильной, но, конечно, представляет собой извращение истинной любви.

    Отличает ее от Макбета решительность. Ее честолюбие - действительно страсть, слепая, нетерпеливая и неукротимая. Она железная женщина, дьявол в прекрасном облике. Если честолюбие Макбета - это страсть, борющаяся с его нравственным сознанием, то в ней - это мания, уничтожившая все остальные чувства. Моральных понятий она начисто лишена. Все кажется ей простым. Макбет сознает преступность своих поступков, для нее же никаких моральных препон не существует: вода смоет с рук пятна преступно пролитой крови (II, 2). Нужно только сделать так, чтобы не оставалось видимых следов злодеяния, и тогда его как не было.

    Но если леди Макбет ни сердцем, ни умом не в состоянии понять, что она преступила грань человечности, то сама природа в ней возмущается. Она нарушила ее законы и расплачивается за это безумием.

    В великих трагедиях Шекспира не раз изображается безумие: в "Гамлете" - Офелия, в "Короле Лире" - сам Лир. Но как различны между собой шекспировские безумцы. Сумасшествие Офелии - это гибель прекрасного человека, не сумевшего противостоять бурям жизни. Она стала жертвой противоречивых чувств, которых не могла примирить: любви к отцу и к Гамлету, убившему отца и отвергнувшему ее любовь. В своем безумии она остается такой же покорной, как и тогда, когда была в здравом уме.

    Безумие Лира тоже вызвано столкновением с противоречиями жизни. Но он остается гневным и своевольным в своем безумии, которое полно протеста против мира, оказавшегося не таким, каким его хотел видеть старый король. Как ни различны Офелия и Лир в своем безумии, есть нечто общее между ними: потрясение задело самые глубины их сознания.

    Леди Макбет безумна по-иному. Ее сознание так и не пробуждается. Она бродит как сомнамбула. Раньше ее одержимость была такова, что леди Макбет не боялась пролить кровь, в безумии ее преследует одна мысль - стереть невидимые кровавые пятна с рук, но не только вода не в состоянии смыть их, их не смоют все ароматы Аравии. Она была убеждена, что можно уничтожить все следы преступления. Оказалось же, что они неистребимы. След остается в самом человеке, и от этого ему никуда не уйти. Душевная опустошенность наступила у нее задолго до того, как это произошло у Макбета. Все в леди Макбет бездушно - ее красота, женственность, любовь, честолюбие и ее безумие. Вот почему она ни на миг не вызывает симпатий. В этом отношении ее любопытно сравнить с Клеопатрой. У египетской царицы не было добродетели, честности, смелости, и красота и любовь ее были окрашены порочностью. Но при всех своих пороках она женщина и человек. У леди Макбет нет пороков, но нет и человечности. Она вся - порок.

    Природа человека не в состоянии вынести этого. Вот почему леди Макбет сходит с ума и умирает.

    Леди Макбет - самое концентрированное у Шекспира выражение зла, овладевшего человеческим существом. От Ричарда III, Таморы и мавра Арона ("Тит Андроник") тянется нить к шотландской королеве. Не было у Шекспира ни одного злодея и злодейки, так предельно воплощающих зло в человеческой натуре. И нет у Шекспира образа, вызывающего равное возмущение своей бесчеловечностью. Даже Ричард III в какие-то моменты по-человечески интересен; в Яго тоже еще остается что-то, делающее возможным хотя бы понять его. Но леди Макбет вызывает холодную отчужденность. Она воспринимается как существо иной породы, чем человек. И это тем более так, ибо она женщина. Самое прекрасное, что мы связываем с женственностью, - любовь и материнство

    - преданы ею во имя призрака власти и иллюзорного величия. Ее любовь направлена лишь на то, чтобы побудить Макбета к преступлению, и она сама признается, что разбила б голову собственному младенцу, лишь бы не нарушить преступной клятвы убить короля (I, 7).

    Женщина, способная убить собственное дитя, - страшнее этого бесчеловечности не может быть. В трагедии это только слова, образ, вложенный в уста леди Макбет. Но она в самом деле способна убить самое дорогое: она отравляет душу Макбета и в миг, когда могла бы спасти его, подталкивает к бездне, в которую падает вместе с ним.

    Макбет и его жена показывают, как ужасно зло, овладевающее человеческими душами. Но зло не всесильно. Если в одном отношении "Макбет" самая мрачная из великих трагедий Шекспира, то в другом - более обнадеживающая, чем "Гамлет", "Отелло" или "Король Лир". Ни в одной из них злу не противостоит так много людей, как в "Макбете", и нигде они не активны в такой мере, как здесь.

    Против Макбета и его жены, поправших человечность, восстает все общество. С ними вступают в борьбу не одиночки, а вся страна. Враги Макбета сознают, что они ведут борьбу не только за династические интересы против короля-узурпатора, сколько за человечность вообще.

    Драматический конфликт в "Макбете" особенно наглядно обнаруживает отличие Шекспира от последующей драмы, в которой ставились психологические и моральные проблемы. Там борьба замыкалась в кругу душевных и нравственных переживаний. У Шекспира эта борьба захватывает все общество.

    Яснее всего мы видим это в эпизоде встречи Малькольма и Макдуфа (IV, 3). Некоторые буржуазные критики пытались преуменьшить значение данной сцены, ссылаясь на то, что диалог Малькольма и Макдуфа почти дословно заимствован из хроники Холиншеда. Это действительно так. Но довольно плоское морализаторство летописца обретает у Шекспира глубокое значение, ибо собственно здесь раскрывается социальный смысл моральной проблемы, стоявшей перед Макбетом.

    Как известно читателю, Малькольм испытывает Макдуфа, возводя на себя напраслину и обвиняя во всевозможных пороках:

    "Все то, что красит короля, -

    Умеренность, отвага, справедливость,

    Терпимость, благочестье, доброта,

    Учтивость, милосердье, благородство -

    Не свойственно мне вовсе. Но зато

    Я - скопище пороков всевозможных.

    Будь власть моею, выплеснул бы в ад

    Я сладостное молоко согласья,

    Мир на земле нарушил и раздорам

    Ее обрек".

    Когда после этого Малькольм говорит:

    "Сознайтесь же, что не достоин править Такой, как я", -

    Макдуф отвечает:

    "Не то что править - жить" (IV, 3).

    Речь идет не только о качествах монарха, но о человеке вообще. Пороки, перечисленные Малькольмом, многократно опаснее, когда они владеют человеком, в чьих руках сосредоточена вся власть, но они нетерпимы и в людях, не занимающих такого высокого положения.

    Мы ощущаем здесь воинственность гуманизма Шекспира. Борьба, которую ведут против Макбета его враги, - это священная война за человечность. И у Малькольма, и у Макдуфа есть личные причины ненавидеть Макбета: у первого он убил отца и отнял трон, у второго убил жену, сына и отнял владения. Но они сражаются не из чувства мести, а движимые стремлением к справедливости.

    Что значат страдания Макбета по сравнению со страданиями его жертв? Шекспир не хочет, чтобы за трагедией Макбета мы забывали о трагедии общества и народа. Макбет вдвойне виновен - и в том, что погубил себя, и в том, что несет гибель всем другим.

    Трагедия проникнута пафосом борьбы за человечность в личных и общественных отношениях. Как было сказано, внешним поводом для написания ее послужило намерение труппы угодить королю. А Шекспир написал драму, проникнутую обличением кровавой узурпации и монархического произвола!

    Ни в одной из великих трагедий победа справедливости над злом не является столь полной и реальной, как в "Макбете". Нет нужды доказывать, насколько неоправданным был оптимистический финал трагедии для шекспировского времени. Может быть, это тоже было уступкой автора преходящим обстоятельствам. Для нас в этом иной смысл - и он не оставался скрытым уже от современников Шекспира, - а именно, что нет и не может быть никакого оправдания стремлению человека возвыситься над другими посредством кровавых злодейств; никакое мнимое величие не в состоянии перекрыть того, что, действуя так, человек противопоставляет себя всему человечеству и приходит к полной нравственной гибели.

    А. Аникст

    Действующие лица. Макбет - шотландский король (царствовал 1040-1057).

    Сержант. - В подлиннике sergeant: так в средние века назывались мелкие вассалы, не имевшие звания рыцарей и являвшиеся на военную службу на коне.

    Геката - одно из мрачных божеств древнегреческой мифологии. Ее иногда изображали с тремя головами: лошадиной, песьей и львиной. В средневековых преданиях Геката превратилась в царицу ведьм.

    Три ведьмы. - Во времена Шекспира по всей Англии пылали костры, на которых сжигали женщин, обвиненных в колдовстве. Книги, в которых существование ведьм отрицалось или подвергалось сомнению, изымались и публично сжигались на кострах. Однако Холиншед, английский историк XVI в., у которого Шекспир заимствовал общие контуры сюжета своей трагедии, полагал, что Макбету явились не "обычные" ведьмы. "То были, - пишет Холиншед, - три вещие сестры, то есть богини судьбы, или иные волшебные существа". В тексте шекспировской трагедии о ведьмах также говорится как о вещих сестрах. В древнескандинавских верованиях "вещими сестрами" назывались властвовавшие над судьбами людей три норны, соответствовавшие трем паркам древнегреческой мифологии.

    Шотландские имена персонажей даны в форме, отступающей от их английского произношения и приближающейся к их подлинному звучанию в устах шотландцев. Те из них, которые состоят из двух элементов, имеют ударение на втором из них, например Макбет (Мак-Бет, то есть "сын Бета"), Макдуф (Мак-Дуф), Малькольм (Маль-Кольм) и т. д.

    Кот мяукнул… Жаба укнула. - Согласно поверьям той эпохи, черный кот и жаба были неизменными спутниками ведьм; под обликом этих животных будто бы скрывались бесы.

    Лагерь под Форресом. - Форрес, резиденция короля Дункана, находится между Файфом, где происходит битва, и Инвернесом, местопребыванием Макбета.

    …как пушки, чей заряд удвоен… - обычный для Шекспира анахронизм: в XI в., к которому относится действие трагедии, пушек еще не было (порох был изобретен в XIV в.).

    Тан - старинный шотландский титул, соответствующий английскому барону.

    Беллона - богиня войны в древнегреческой мифологии.

    …крысы без хвоста… - Согласно поверью той эпохи, ведьма могла превратиться в крысу, но только бесхвостую.

    Зачем в чужое платье меня рядить? - Эти слова Макбет говорит в переносном смысле, но не исключена возможность и параллельного прямого смысла. В 1605 г., незадолго до написания "Макбета", подобная церемония была совершена над лицом, возведенным в сан лорда Скона, о чем Шекспир мог знать.

    …сан принца Кемберлендского… - в старинной Шотландии - титул наследника престола.

    О звезды, с неба не струите света… - Это обращение Макбета указывает не время этой сцены, а время воображаемого момента свершения убийства.

    …нагой младенец… - неясное место в подлиннике, по-разному толкуемое комментаторами. Возможно, что тут пропущено что-то наборщиком (впервые трагедия была напечатана лишь в 1623 г., то есть через семь лет после смерти Шекспира). Можно предположить, что Шекспир имел здесь в виду аллегорический образ невинной жертвы.

    …как у бедной кошки в поговорке… - Имеется в виду старинная английская пословица: "кошка любит рыбу, но боится лапки замочить".

    Но разве зверь тебе твой план внушил? - Из этих слов леди Макбет ясно, что еще до появления ведьм Макбет замышлял убийство Дункана.

    …рассудок - перегонным кубом. - Имеются в виду перегонные кубы алхимиков.

    …мне приготовит питье. - В подлиннике posset - особый напиток, который имели обыкновение пить перед сном, - подогретое вино с молоком и пряностями.

    …как злодей Тарквиний… - Макбет вспоминает легендарного древнегреческого царя Тарквиния, обесчестившего Лукрецию. Преступление Тарквиния изображено Шекспиром в его поэме "Лукреция".

    …английский портной, который французские штаны обузил… - Комментаторы объясняют, что французские штаны, которые в то время были в моде в Англии, были очень широкими, а потому портным было легко красть материал.

    Горгона - в античной мифологии чудовище с лицом женщины, на голове которой вместо волос извивались змеи. Взглянувший на нее превращался в камень.

    Скон - старинный шотландский замок, в котором происходило коронование шотландских королей.

    …гений Антония был Цезарем подавлен. - Марк Антоний, сподвижник Юлия Цезаря, стал после убийства Юлия Цезаря одним из трех триумвиров. Образ этот заимствован у Плутарха, который рассказывает, что один египетский прорицатель сказал Антонию: "Твой демон (иначе „гений“, „дух“, хранящий человека) боится демона Цезаря; и, будучи смелым и высоким, когда он один, становится боязливым и робким, когда приближается к этому демону".

    Мне места нет. - Согласно повериям этой эпохи, призраки видимы только теми, кому они являются.

    …тигр гирканский… - Гирканией в Англии эпохи Шекспира называли область, лежащую на восток от Каспийского моря.

    Сцена 5. - По мнению большинства исследователей, эта сцена является вставкой, принадлежащей перу Томаса Мидльтона (1570-1627), автора феерии "Ведьма".

    …воинолюбивый Сивард с Нортемберлендом… - то есть старый Сивард, граф Нортемберлендский, и его сын - молодой Сивард.

    Гарпия - чудовищное существо с телом хищной птицы и лицом женщины (античная мифология).

    …первая в котле варись. - Многие детали из "кухни ведьм" в точности совпадают с приводимыми в книге Роджинальда Скотта "Разоблачение ведьмовского искусства" (1584) и другими демонологическими трактатами эпохи. Но многое, конечно. Шекспир мог почерпнуть и из устных преданий и поверий.

    Появляются призраки… - Банко был легендарным предком шотландского королевского дома Стюартов.

    …со скипетром тройным, с двойной державой. - После смерти королевы Елизаветы (1603) на английский престол взошел Иаков I Стюарт, ставший королем Англии и Шотландии ("двойная держава"), а также королем Ирландии ("тройной скипетр").

    Входит Сейтон. - Сейтоны были наследственными оруженосцами шотландских королей. Можно предположить, что Сейтон не потому остается верен Макбету, что сочувствует ему, а потому, что боится запятнать славу своего рода.

    Зачем пример у римского глупца мне подражать, на свой же меч бросаясь? - Трудно сказать, имеется ли в виду Катон Утический, Марк Брут или Марк Антоний, которые все покончили с собой после того, как потерпели окончательное поражение.

    А. Смирнов