И если взгляды сердце завели И якорь бросили в такие воды, Где многие проходят корабли, Зачем ему ты не даешь свободы? Как сердцу моему проезжий двор Казаться мог усадьбою счастливой? Но все, что видел, отрицал мой взор, Подкрашивая правдой облик лживый. Правдивый свет мне заменила тьма, И ложь меня объяла, как чума. 138 Когда клянешься мне, что вся ты сплошь Служить достойна правды образцом, Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь, Вообразив меня слепым юнцом. Польщенный тем, что я еще могу Казаться юным правде вопреки, Я сам себе в своем тщеславье лгу, И оба мы от правды далеки. Не скажешь ты, что солгала мне вновь, И мне признать свой возраст смысла нет. Доверьем мнимым держится любовь, А старость, полюбив, стыдится лет. Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне, И, кажется, довольны мы вполне! 139 Оправдывать меня не принуждай Твою несправедливость и обман. Уж лучше силу силой побеждай, Но хитростью не наноси мне ран. Люби другого, но в минуты встреч Ты от меня ресниц не отводи. Зачем хитрить? Твой взгляд - разящий меч, И нет брони на любящей груди. Сама ты знаешь силу глаз твоих, И, может статься, взоры отводя, Ты убивать готовишься других, Меня из милосердия щадя. О, не щади! Пускай прямой твой взгляд Убьет меня, - я смерти буду рад. 140 Будь так умна, как зла. Не размыкай Зажатых уст моей душевной боли. Не то страданья, хлынув через край, Заговорят внезапно поневоле. Хоть ты меня не любишь, обмани Меня поддельной, мнимою любовью. Кто доживает считанные дни, Ждет от врачей надежды на здоровье. Презреньем ты с ума меня сведешь И вынудишь молчание нарушить. А злоречивый свет любую ложь, Любой безумный бред готов подслушать. Чтоб избежать позорного клейма, Криви душой, а с виду будь пряма! 141 Мои глаза в тебя не влюблены, Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно. Ушей твоя не услаждает речь. Твой голос, взор и рук твоих касанье, Прельщая, не могли меня увлечь На праздник слуха, зренья, осязанья. И все же внешним чувствам не дано Ни всем пяти, ни каждому отдельно Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своем несчастье одному я рад, Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад. 142 Любовь - мои грех, и гнев твой справедлив. Ты не прощаешь моего порока. Но, наши преступления сравнив, Моей любви не бросишь ты упрека. Или поймешь, что не твои уста Изобличать меня имеют право. Осквернена давно их красота Изменой, ложью, клятвою лукавой. Грешнее ли моя любовь твоей? Пусть я люблю тебя, а ты - другого, Но ты меня в несчастье пожалей, Чтоб свет тебя не осудил сурово. А если жалость спит в твоей груди, То и сама ты жалости не жди! 143 Нередко для того, чтобы поймать Шальную курицу иль петуха, Ребенка наземь опускает мать, К его мольбам и жалобам глуха, И тщетно гонится за беглецом, Который, шею вытянув вперед И трепеща перед ее лицом, Передохнуть хозяйке не дает. Так ты меня оставила, мой друг, Гонясь за тем, что убегает прочь. Я, как дитя, ищу тебя вокруг, Зову тебя, терзаясь день и ночь. Скорей мечту крылатую лови И возвратись к покинутой любви. 144 На радость и печаль, по воле рока, Два друга, две любви владеют мной: Мужчина светлокудрый, светлоокий И женщина, в чьих взорах мрак ночной. Чтобы меня низвергнуть в ад кромешный, Стремится демон ангела прельстить, Увлечь его своей красою грешной И в дьявола соблазном превратить. Не знаю я, следя за их борьбою, Кто победит, но доброго не жду. Мои друзья - друзья между собою, И я боюсь, что ангел мой в аду. Но там ли он, - об этом знать я буду, Когда извергнут будет он оттуда. 145 Я ненавижу, - вот слова, Что с милых уст ее на днях Сорвались в гневе. Но едва Она приметила мой страх, Как придержала язычок, Который мне до этих пор Шептал то ласку, то упрек, А не жестокий приговор. "Я ненавижу", - присмирев, Уста промолвили, а взгляд Уже сменил на милость гнев, И ночь с небес умчалась в ад. "Я ненавижу", - но тотчас Она добавила: "Не вас!" 146 Моя душа, ядро земли греховной, Мятежным силам отдаваясь в плен, Ты изнываешь от нужды духовной И тратишься на роспись внешних стен. Недолгий гость, зачем такие средства Расходуешь на свой наемный дом, Чтобы слепым червям отдать в наследство Имущество, добытое трудом? Расти, душа, и насыщайся вволю, Копи свой клад за счет бегущих дней И, лучшую приобретая долю, Живи богаче, внешне победней. Над смертью властвуй в жизни быстротечной, И смерть умрет, а ты пребудешь вечно. 147 Любовь - недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Мой разум-врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом - тьма! 148 О, как любовь мой изменила глаз! Расходится с действительностью зренье. Или настолько разум мой угас, Что отрицает зримые явленья? Коль хорошо, что нравится глазам, То как же мир со мною не согласен? А если нет, -признать я должен сам, Что взор любви неверен и неясен. Кто прав: весь мир иль мой влюбленный взор? Но любящим .смотреть мешают слезы. Подчас и солнце слепнет до тех пор, Пока все небо не омоют грозы. Любовь хитра, - нужны ей слез ручьи, Чтоб утаить от глаз грехи свои! 149 Ты говоришь, что нет любви во мне. Но разве я, ведя войну с тобою, Не на твоей воюю стороне И не сдаю оружия без боя? Вступал ли я в союз с твоим врагом, Люблю ли тех, кого ты ненавидишь? И разве не виню себя кругом, Когда меня напрасно ты обидишь? Какой заслугой я горжусь своей, Чтобы считать позором униженье? Твой грех мне добродетели милей, Мой приговор - ресниц твоих движенье. В твоей вражде понятно мне одно: Ты любишь зрячих, - я ослеп давно. 150 Откуда столько силы ты берешь, Чтоб властвовать в бессилье надо мной? Я собственным глазам внушаю ложь, Клянусь им, что не светел свет дневной. Так бесконечно обаянье зла, Уверенность и власть греховных сил, Что я, прощая черные дела, Твой грех, как добродетель, полюбил. Все, что вражду питало бы в другом, Питает нежность у меня в груди. Люблю я то, что все клянут кругом, Но ты меня со всеми не суди. Особенной любви достоин тот, Кто недостойной душу отдает. 151 Не знает юность совести упреков, Как и любовь, хоть совесть - дочь любви. И ты не обличай моих пороков Или себя к ответу призови. Тобою предан, я себя всецело Страстям простым и грубым предаю. Мой дух лукаво соблазняет тело, И плоть победу празднует свою. При имени твоем она стремится На цель своих желаний указать, Встает, как раб перед своей царицей, Чтобы упасть у ног ее опять. Кто знал в любви, паденья и подъемы, Тому глубины совести знакомы. 152 Я знаю, что грешна моя любовь, Но ты в двойном предательстве виновна, Забыв обет супружеский и вновь Нарушив клятву верности любовной. Но есть ли у меня на то права, Чтоб упрекнуть тебя в двойной измене? Признаться, сам я совершил не два, А целых двадцать клятвопреступлений. Я клялся в доброте твоей не раз, В твоей любви и верности глубокой. Я ослеплял зрачки пристрастных глаз, Дабы не видеть твоего порока. Я клялся: ты правдива и чиста, И черной ложью осквернил уста. 153 Бог Купидон дремал в тиши лесной, А нимфа юная у Купидона Взяла горящий факел смоляной И опустила в ручеек студеный. Огонь погас, а в ручейке вода Нагрелась, забурлила, закипела. И вот больные сходятся туда Лечить купаньем немощное тело. А между тем любви лукавый бог Добыл огонь из глаз моей подруги И сердце мне для опыта поджег. О, как с тех пор томят меня недуги! Но исцелить их может не ручей, А тот же яд - огонь ее очей. 154 Божок любви под деревом прилег, Швырнув на землю факел свои горящий. Увидев, что уснул коварный бог, Решились нимфы выбежать из чащи. Одна из них приблизилась к огню, Который девам бед наделал много, И в воду окунула головню, Обезоружив дремлющего бога. Вода потока стала горячей. Она лечила многие недуги. И я ходил купаться в тот ручей, Чтоб излечиться от любви к подруге. Любовь нагрела воду, - но вода Любви не охлаждала никогда. * Уильям Шекспир. Сонеты * Перевод С.Маршака x x x Мы урожая ждем от лучших лоз, Чтоб красота жила не увядая. Пусть вянут лепестки созревших роз, Хранит их память роза молодая. А ты, в свою влюбленный красоту, Все лучшие ей отдавая соки, Обилье превращаешь в нищету, Свой злейший враг, бездушный и жестокий. Ты - украшенье нынешнего дня, Недолговременной весны глашатай, Грядущее в зачатке хороня, Соединяешь скаредность с растратой. Жалея мир, земле не предавай Грядущих лет прекрасный урожай! x x x Когда твое чело избороздят Глубокими следами сорок зим, Кто будет помнить царственный наряд, Гнушаясь жалким рубищем твоим? И на вопрос: 'Где прячутся сейчас Остатки красоты веселых лет?' Что скажешь ты? На дне угасших глаз? Но злой насмешкой будет твой отвеют. Достойней прозвучали бы слова: 'Вы посмотрите на моих детей. Моя былая свежесть в них жива В них оправданье старости моей'. Пускай с годами стынущая кровь В наследнике твоем пылает вновь! x x x Украдкой время с тонким мастерством Волшебный праздник создает для глаз. И то те время в беге круговом Уносит все, что радовало нас. Часов и дней безудержный поток Уводит лето в сумрак зимних дней, Где нет листвы, застыл в деревьях сок, Земля мертва, и белый плащ на ней. И только аромат цветущих роз Летучий пленник, запертый в стекле, Напоминает в стужу и мороз О том, что лето было на земле. Свой прежний блеск утратили цветы, Но сохранили душу красоты. x x x Смотри же, чтобы жесткая рука Седой зимы в саду не побывала, Пока не соберешь цветов, пока Весну не сохранишь на дне фиала. Как человек, что драгоценный вклад С лихвой обильной получил обратно, Себя себе вернуть ты будешь рад С законной прибылью десятикратной. Ты будешь жить на свете десять раз, Десятикратно в детях повторенный, И вправе будешь в свой последний час Торжествовать над смертью покоренной. Ты слишком щедро одарен судьбой, Чтоб совершенство умерло с тобой. x x x Пылающую голову рассвет Приподымает с ложа своего, И все земное шлет ему привет, Лучистое встречая божество. Когда в расцвете сил, в полдневный час, Светило смотрит с вышины крутой, С каким восторгом миллионы глаз Следят за колесницей золотой. Когда же солнце завершает круг И катится устало на закат, Глаза его поклонников и слуг Уже в другую сторону глядят. Оставь же сына, юность хороня. Он встретит солнце завтрашнего дня! x x x Ты - музыка, но звукам музыкальным Ты внемлешь с непонятною тоской. Зачем же любишь то, что так печально, Встречаешь муку радостью такой? Где тайная причина этой муки? Не потому ли грустью ты объят, Что стройно согласованные звуки Упреком одиночеству звучат ? Прислушайся, как дружественно струны Вступают в строй и голос подают, Как будто мать, отец и отрок юный В счастливом единении поют. Нам говорит согласье струн в концерте, Что одинокий путь подобен смерти. x x x Когда часы мне говорят, что свет Потонет скоро в грозной тьме ночной, Когда фиалки вянет нежный цвет И темный локон блещет сединой, Когда листва несется вдоль дорог, В полдневный зной хранившая стада И нам кивает с погребальных дрог Седых снопов густая борода, Я думаю о красоте твоей, О том, что ей придется отцвести, Как всем цветам лесов, лугов, полей, Где новое готовится расти. Но если смерти серп неумолим, Оставь потомков, чтобы спорить с ним! x x x Не изменяйся, будь самим собой. Ты можешь быть собой, пока живешь. Когда же смерть разрушит образ твой Пусть будет кто-то на тебя похож. Тебе природой красота дана На очень краткий срок и потому Пускай по праву перейдет она К наследнику прямому твоему. В заботливых руках прекрасный дом Не дрогнет перед натиском зимы, И никогда не воцарится в нем Дыханье смерти, холода и тьмы. О, пусть, когда настанет твой конец, Звучат слова: - Был у меня отец! x x x Сравню ли с летним днем твои черты? Но ты милей, умеренней и краше. Ломает буря майские цветы, И так недолговечно лето наше! То нам слепит глаза небесный глаз, То светлый лик скрывает непогода. Ласкает, нежит и терзает нас Своей случайной прихотью природа А у тебя не убывает день, Не увядает солнечное лето. И смертная тебя не скроет тень Ты будешь вечно жить в строках поэта. Среди живых ты будешь до тех пор, Доколе дышит грудь и видит взор. x x x Ты притупи, о время, когти льва, Клыки из пасти леопарда рви, В прах обрати земные существа И феникса сожги в его крови. Зимою, летом, осенью, весной Сменяй улыбкой слезы, плачем - смех. Что хочешь делай с миром и со мной, Один тебе я запрещаю грех. Чело, ланиты друга моего Не борозди тупым своим резцом. Пускай черты прекрасные его Для всех времен послужат образцом. А коль тебе не жаль его ланит, Мой стих его прекрасным сохранит! x x x Не соревнуюсь я с творцами од, Которые раскрашенным богиням В подарок преподносят небосвод Со всей землей и океаном синим. Пускай они для украшенья строф Твердят в стихах, между собою споря, О звездах неба, о венках цветов, О драгоценностях земли и моря. В любви и в слове - правда мой закон. И я пишу, что милая прекрасна, Как все, кто смертной матерью рожден, А не как солнце или месяц ясный. Я не хочу хвалить любовь мою, Я никому ее не продаю! x x x Лгут зеркала - какой же я старик! Я молодость твою делю с тобою. Но если дни избороздят твой лик, Я буду знать, что побежден судьбою. Как в зеркало, глядясь в твои черты, Я самому себе кажусь моложе, Мне молодое сердце даришь ты, И я тебе свое вручаю тоже. Старайся же себя оберегать Не для себя: хранишь ты сердце друга. А я готов, как любящая мать, Беречь твое от горя и недуга Одна судьба у наших двух сердец: Замрет мое - и твоему конец! x x x Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои устах кладет печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой? x x x Кто под звездой счастливою рожден, Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой скромнее награжден, И для меня любовь - источник счастья. Под солнцем пышно листья распростер Наперсник принца, ставленник вельможи. Но гаснет солнца благосклонный взор, И золотой подсолнух гаснет тоже. Военачальник, баловень побед, В бою последнем терпит пораженье, И всех его заслуг потерян след. Его удел - опала и забвенье. Но нет угрозы титулам моим Пожизненным: любил, люблю, любим. x x x Трудами изнурен, хочу уснуть, Блаженный отдых обрести в постели. Но только лягу, вновь пускаюсь в путьВ своих мечтах - к одной и той те цели. Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигрима, И, не смыкая утомленных глаз, Я вижу тьму, что и слепому зрима. Усердным взором сердца и ума Во тьме тебя ищу, лишенный зренья. И кажется великолепной тьма, Когда в нее ты входишь светлой тенью. Мне от любви покоя не найти. И днем и ночью - я всегда в пути. x x x Как я могу усталость превозмочь, Когда лишен я благости покоя? Тревоги дня не облегчает ночь, А ночь, как день, томит меня тоскою. И день и ночь - враги между собой Как будто подают друг другу руки. Тружусь я днем, отвергнутый судьбой, А по ночам не сплю, грустя в разлуке. Дабы к себе расположить рассвет, Я сравнивал с тобою день погожий И смуглой ночи посылал привет, Сказав, что звезды на тебя похожи. Но все трудней мой следующий день, И все темней грядущей ночи тень. x x x Когда, в раздоре с миром и судьбой Припомнив годы, полные невзгод, Тревожу я бесплодною мольбой Глухой и равнодушный небосвод. И, жалуясь на горестный удел, Готов меняться жребием своим С тем, кто в искусстве больше преуспел, Богат надеждой и людьми любим, Тогда, внезапно вспомнив о тебе Я малодушье жалкое кляну, И жаворонком, вопреки судьбе, Моя душа несется в вышину. С твоей любовью, с памятью о ней Всех королей на свете я сильней. | 
