- Очень хорошо, засеките время. Я проверю, сколько нужно на то, чтобы пройти на кухню и обратно. Я тоже засеку, но лучше проконтролировать и по другим часам. Начнем после слов: "Я пошел!" Я взглянул на часы и сказал: - Я пошел! Я двинулся. Кроме той двери, через которую мы вошли, были еще две, и одна из них вела в холл, а возле другой, в дальнем конце, была маленькая дверь, должно быть в шахту старомодного лифта для подъема кушаний. Подойдя к двери в холл, я открыл ее и прошел внутрь. Там была небольшая площадка и лестница вниз, узкая и крутая. Спустившись, я оказался на кухне, более просторной, чем можно было ожидать, и отнюдь не старомодной. Безупречно сверкающая сталь и флюоресцентные лампы. Кругленький малый в белом фартуке, сидевший на табуретке и читавший журнал, покосился на меня и проворчал: - Господи, еще один. - Мы держимся до последнего. - Я был груб. - Вы - Лаги? - Зовите меня Тони. Почему бы и нет? - Я вас недостаточно хорошо знаю. Я повернулся и поднялся по лестнице. В библиотеке Нэш, продолжавший стоять на своем месте, взглянул на часы и сказал: - Минута восемнадцать секунд. Я кивнул. - В своих показаниях вы утверждали, что, когда Блаунт первый раз пошел вниз за шоколадом, он был на кухне около шести минут. - Неправда. Я сказал: около трех минут. Если вы… О, вы пытаетесь… - понимаю. Я помню, что говорил в своих показаниях. - Хорошо. И я тоже. Я пошел к двери в большую комнату, прошел через нее и подошел к тому столику, где за игрой наблюдали двое. Ни они, ни игроки не взглянули на меня, когда я подошел. На доске было больше половины фигур. Один из черных коней был атакован пешкой, и я удивился, когда игрок взялся за ладью, чтобы пойти ею, но потом понял, что белая пешка связана. За моим плечом раздался голос Нэша: - Это полицейский офицер, мистер Каррузерс. Никто не поднял взгляда на меня. Игравший белыми, очевидно мистер Каррузерс, сказал, не поворачивая головы: - Не прерывайте, Нэш. Это ваше дело. Увлекательная игра. От нечего делать я провел там с полчаса, решая за белых и за черных, каков должен быть следующий ход, и поставил замечательный рекорд - ошибся во всех случаях. Когда черные поставили ладью на такое место, где конь мог взять ее, но при этом открылся шах слоном, которого я не видел, я признал, что никогда не стану ни чемпионом мира, ни даже Полом Джерином, и вышел в холл за пальто и шляпой. Единственные слова, которые я услышал за это время, были произнесены, когда игравший белыми подвинул пешку, а игравший черными пробормотал: - Я так и думал. А игравший белыми пробурчал: - Естественно. Снег шел сильнее, но до шести оставалось еще двадцать минут, поэтому я продолжил прогулку. Я сказал себе, что у меня есть дополнительный материал для размышлений, ведь я знаком теперь с местом преступления и даже установил существенный факт: чтобы спуститься в кухню и вернуться, нужно семьдесят восемь секунд. Но это мне мало что дало. Дойдя до Восемнадцатой улицы, я перестал думать об этом и стал смотреть на прохожих. Девушки лучше смотрятся в снегопад, особенно вечером. Когда я поднялся на крыльцо старого особняка и вставил ключ, то обнаружил, что дверь не заперта. Я стряхнул снег с пальто и шляпы, прежде чем войти, повесил их на вешалку в холле и вошел в кабинет Вульфа, но единственным приветствием был косой взгляд. Вульф сидел за своим столом с очередной книгой - "Происхождение африканцев" Роберта Одри. Подойдя к своему столу, я сел и взял вечерний выпуск "Газетт". Мы получали три экземпляра: Вульфу, Фрицу и мне. Заметка была на первой странице под рубрикой "Последние новости". Вульф, должно быть, читал длинный абзац, потому что прошла целая минута, прежде чем он поднял голову и заговорил: - Идет снег? - Да. И сильный ветер. Он вновь взялся за чтение. - Я не хотел бы прерывать, - сказал я, - но потом могу забыть рассказать вам об этом. Я видел Лона Коэна. Он поместил заметку сегодня, как вы могли убедиться. - Я не смотрел газету. Узнал что-нибудь полезное? - Для меня - нет, но может быть, пригодится вам. - Я достал из кармана записную книжку. - Сомневаюсь. У тебя есть нюх. - Он вернулся к книге. Я дал ему время прочесть еще абзац. - Так вот, я пошел и осмотрел "Гамбит-клуб"… Никакой реакции. - Я знаю, - сказал я, - что это весьма интересная книга. Как вы сказали мне за завтраком, в ней идет речь о том, что происходило в Африке сто тысяч лет назад, и я понимаю, что это гораздо важнее того, что происходит сейчас. Мой разговор с Лоном может подождать, а в "Гамбит-клубе" я только осмотрел кушетку, где сидел Джерин, и понаблюдал за игрой в шахматы. Но вы сказали мисс Блаунт, что сообщите ей, кого хотите повидать первым. Если вы желаете, чтоб она пригласила кого-нибудь сюда сегодня вечером, то я должен ей сейчас позвонить. Он фыркнул. - Это не срочно. Снег идет. - Действительно. Отложим беседы до начала процесса. Вы это имеете в виду? - К черту, не дразни меня! Итак, ничего не вышло. Так как одна из моих главных задач заключалась в том, чтобы подстегнуть его, когда он не мог преодолеть свое отвращение к работе, нужно было действовать. Но к работе не тянуло и меня самого. Осмотр места преступления ни к чему не привел. Если уж я не жаждал работы, как можно было ждать этого от него? Я встал и пошел на кухню спросить Фрица, звонил ли кто-нибудь, хотя знал, что звонка не было, иначе на моем столе лежала бы записка. Однако в течение следующего часа звонили пять раз: сотрудники "Таймс", "Дэйли Ньюс", "Пост" и два диктора из Си-Би-Эс и Эн-Би-Си. Я всем подтвердил информацию "Газетт" и сказал, что ничего не могу добавить. Представитель "Ньюс" был обижен, что я отдал заметку в "Газетт", а не им, а "Таймс", конечно, пытался добиться беседы с Вульфом. Я вернулся в столовую, покончив с Си-Би-Эс, и собирался покончить со второй порцией омлета с папайей, когда в дверь позвонили. Во время еды обычно открывал Фриц. Он вышел из кухни, спустился в холл, через минуту вернулся и сказал: - Мистер Эрнст Хаусман. Он сказал, что вам известно его имя. Вульф посмотрел на меня, но не так, как смотрят на друга или хотя бы на постоянного помощника. - Арчи. Это твое дело. Я проглотил кусок омлета. - Нет, сэр. Ваше. Не забудьте про "Газетт". Я только следовал инструкциям. Вы сказали: убийца может решить, что необходимо что-то сделать. И вот он здесь. - Тьфу! В пургу? Он и правда так считал. В один прекрасный день он решился рискнуть своей жизнью, поехав по личному делу, это произошло вечером, и шел снег. - Он был вынужден, - сказал я. - Узнав, что вы занимаетесь этим делом, он понял, как ему следует поступить, и пришел исповедоваться. Я отодвинул стул и встал. Если человек явился без предварительной договоренности, раньше, чем мы допили свой кофе, то Вульф способен передать ему через Фрица, чтобы он пришел завтра утром. - Хорошо, Фриц, - сказал я. - Я это сделаю. Глава 4
Мы всегда пьем свой послеобеденный кофе в кабинете главным образом потому, что кресло у его письменного стола - единственное, где Вульф может разместиться достаточно удобно. Конечно, и гостю пришлось предложить кофе. Он сказал, что попробует, он очень разборчив в этом, а когда Фриц поставил чашку на столик у красного кожаного кресла и хотел налить, он сказал, что чашка слишком мала, и попросил Фрица принести побольше. Он не выглядел на свои семьдесят два года, и мне пришлось признать, что он не похож на убийцу, впрочем, убийцы редко бывают похожи на убийц. Одно было ясно: если он все же убил, то мог использовать именно яд, потому что ружьем, ножом или дубинкой он мог посадить пятна на свой превосходно сшитый трехсотдолларовый галстук, испачкать свои изящные маленькие руки или даже забрызгать кровью свое чистенькое личико с тщательно расчесанными усами. Он взял большую чашку и отпил. - Неплохо, - признал он. У него был тонкий, жеманный голос. Он отпил еще. - Неплохо. - Он посмотрел вокруг. - Хорошая комната. Даже неожиданно для человека вашей профессии. Этот глобус там, я заметил его, когда вошел, какого диаметра? Девяносто сантиметров? - Восемьдесят пять. - Самый лучший глобус, какой я когда-либо видел. Я дам вам за него сто долларов. - Я заплатил пятьсот. Хаусман покачал головой и отпил кофе. - Он не стоит этих денег. Вы играете в шахматы? - Теперь нет. Когда-то играл. - И хорошо? Вульф поставил свою чашку. - Мистер Хаусман. Я полагаю, что вы пришли вечером, в пургу, не для этого. Гость потянулся за кофе. - Да уж. - Он продемонстрировал нам свои зубы. Это не было улыбкой, просто его губы вдруг раздвинулись настолько, чтобы показать зубы, а потом сомкнулись. - Но прежде, чем перейти к делу, мне нужно узнать вас. Я знаю, что у вас высокая репутация, но это ничего не значит. Насколько вам можно доверять? - В зависимости от обстоятельств. - Вульф опустил чашку. - Себе я доверяю безусловно. Кто-либо другой должен предпринять шаги для достижения взаимопонимания. Хаусман кивнул. - Это всегда существенно. Но я имею в виду… положим, я нанимаю вас на определенную работу, насколько я могу положиться на вас? - Если я соглашусь, то в пределах моих способностей. Но этот разговор не имеет смысла. Вы надеетесь определить мои качества, задавая банальные и оскорбительные вопросы? Вы должны знать, что человек может быть непоколебимо верен только одному - своему пониманию обязанностей перед человечеством. Любые другие обязательства являются простым следствием этого. - Хм, - сказал Хаусман. - мне хотелось бы сыграть с вами в шахматы. - Очень хорошо. У меня нет доски и фигур. "d2 - d4 - d7 - d5. - c2 - c4. - Пешка на e6. - Конь на g3. - Вы хотите сказать - на cЗ? - Нет. gЗ. - Но ход на cЗ лучше. Во всех книгах так пишут. - Поэтому-то я и не сделал его. Я знал, что вы его ждете, и знаю, какой ответ лучше. Губы Хаусмана чуть-чуть пошевелились. - Тогда я не могу продолжать. Без доски. - Он взял свою чашку, допил и поставил. - Вы хитры, не так ли? - Я предпочитаю определение "находчив", но в принципе готов согласиться с вами. - У меня есть для вас работа. - Он вновь показал зубы. - Кто нанял вас… хм… заняться делом об убийстве в "Гамбит-клубе"? Комус? - Спросите у него. - Я спрашиваю вас. - Мистер Хаусман, - Вульф был терпелив. - Сначала вы изучаете обстановку моего кабинета и мои привычки, потом проверяете мою квалификацию, а теперь занялись моими делами. Не могли бы вы придумать вопрос, заслуживающий ответа? - Вы не хотите сказать мне, кто вас нанял? - Конечно, нет. - Но кто-то это сделал? - Да. - Тогда это должен быть Комус. Или Анна - миссис Блаунт… - Он поразмыслил минуту. - Нет, Комус. У него нет опыта в таких делах и нет на это таланта. Я старый друг Мэтью Блаунта. Я знал его мальчиком. Я крестный отец его дочери. Поэтому я заинтересован, глубоко заинтересован в его… хм… благополучии. А если дело ведет Комус, у него нет надежды, никакой надежды. Комус нанял вас, но вы действуете по его указаниям, под его контролем, и тут надежды тоже нет. Он заплатил вам гонорар. Сколько? Плечи Вульфа поднялись на одну восьмую дюйма и опустились. Он посмотрел на меня, подняв брови, как бы говоря: - Видишь, что ты устроил? - Значит, не хотите сказать, - сказал Хаусман. - Хорошо. С этим можно подождать. Я хочу поручить вам сделать кое-что. Это тоже в интересах Мэтью Блаунта. Я сам заплачу вам. Я могу потом получить эти деньги с Блаунта, но вас это не касается. Многое ли вам известно о том, что произошло в тот вечер в "Гамбит-клубе"? - Думаю, достаточно. Если я не располагаю важной информацией, то, возможно, вы предоставите мне ее. - Вы знаете, что полицейские считают, будто Блаунт отравил этого человека, положив мышьяк в шоколад? - Да. - Значит, все, что нам нужно, - это доказать, что мышьяк положил в шоколад кто-то другой. Это снимет подозрения с Блаунта? - Да. - Значит, так и нужно сделать. Я думал об этом последнюю неделю, но, зная, как прореагирует Комус, если я приду к нему с таким предложением, не хотел делать этого сам. А сегодня я увидел в газете заметку насчет вас. Скажите, в какой степени я могу на вас рассчитывать, потому что это должно быть абсолютно конфиденциально. Можете вы сделать нечто для освобождения Блаунта, не информируя об этом Комуса? - Если я соглашусь это сделать, то да. - И не говоря никому? - Если я соглашусь на это условие - да. - Я настаиваю на этом условии. - Хаусман взглянул на меня. - Как ваше имя? - Арчи Гудвин. - Выйдите из комнаты. Я поставил свою чашку кофе. Я редко пью три чашки, но ситуация уже много часов была весьма нервной, а этот субъект ничем не облегчал ее. - Я готов идти навстречу клиенту, - сказал я, - но вы еще не клиент. Если я выйду, мне придется стоять у замочной скважины, чтобы видеть и слышать беседу, так что уж лучше я посижу. Он посмотрел на Вульфа. - Это предназначено только для вас. - Значит, не для меня. Все, что для меня, точно так же предназначено и для мистера Гудвина. Я ждал десять секунд. Хаусман был готов отступить и сделал это. Он показал зубы, и его губы разошлись на целых десять секунд, пока глаза перебегали с Вульфа на меня и обратно. Наконец они остановились на Вульфе, и он сказал: - Я действую импульсивно. И сюда я пришел по внезапному побуждению. Вы сказали что-то о верности своему пониманию долга перед человечеством, а я обязан пониманием своего долга Мэтью Блаунту. Я жесткий человек, Вульф. Если вы или Гудвин перейдете мне дорогу, вы пожалеете об этом. Вульф хмыкнул. - Тогда нам надо постараться не делать этого. - Да, лучше бы. Ни один человек не перешел когда-либо мне дорогу, не пожалев об этом. Я хочу, чтобы вы нашли доказательства, что кто-то другой положил мышьяк в шоколад. Я скажу вам, как это сделать. Вы должны только следовать инструкциям. Я продумал все до последней детали. - Вот как? - Вульф откинулся назад. - Тогда это должно быть нетрудно. Вы говорите "кто-то". Кто-то определенный? - Да. Его имя Бернард Нэш, Он официант в "Гамбит-клубе". Мышьяк был там, в кухне. Мышьяком пользуются, чтобы травить крыс? - Да, бывает. Вполне вероятно. - Он был там, в кухне, и Нэш по ошибке положил немного в шоколад, может быть, вместо сахара. Когда я сказал, что продумал все до последней детали, я имел в виду основные детали. О подробностях вы должны договориться с Нэшем, конечно, не упоминая меня: бутылочка, в которой был мышьяк, где он хранился, сколько он положил в шоколад, - все эти пункты. И конечно, когда и что он потом сделал с бутылочкой. Когда Блаунт спустился в кухню с кофейником и чашкой и все вылил - вы знаете об этом? - Да. - Он сказал официанту и повару, что Джерин плохо себя чувствует, и попросил еще шоколаду. Когда он ушел со свежим шоколадом, Нэш понял, что произошло, и уничтожил бутылочку с мышьяком. Разве это не правдоподобно? - В это можно поверить. - Конечно, все надо тщательно продумать: когда и как он разделался с бутылочкой. Я понимаю, что в таком деле нельзя ничего упустить, абсолютно ничего. Вот почему я пришел к вам. С вашим опытом вы точно знаете, как поступит полиция. Вы знаете, как все устроить, чтобы не промахнуться. Но на одном я настаиваю. Нэш должен отказаться от того, что он сказал полиции, ведь он несомненно подписал показания, а для этого у него должна быть основательная причина. Причина будет заключаться в том, что, когда Комус вас нанял, вы повидались с Нэшем, допросили и заставили признаться. Я настаиваю на этом. Таким образом, не будет никаких следов моего участия в этом. Вы, конечно, согласны? Вульф почесал нос кончиком пальца. - Я мог бы дать согласие после разговора с мистером Нэшем. Он-то согласен? - Конечно, нет. Но он согласится за вознаграждение, которое вы ему предложите. Уговорить его не составит труда; труднее так обговорить подробности, чтобы удовлетворить полицию. Это ваше дело. - Какое вознаграждение я предложу ему? | 
