Мистер У.Р. Пратт из "Оул пресс" оказался весьма деловым человеком. Когда я рассказал ему, что мистер Ниро Вулф проводит расследование по поручению Объединенной комиссии по вопросам плагиата, он прервал меня, заявив, что ему известно об этом, а когда я сказал, что мистеру Вулфу срочно нужна книга "Огневой вал на рассвете" и мистер Вулф будет весьма признателен, если… - он снова перебил меня, сказав, чтобы я оставил адрес секретарю, - книга будет прислана с курьером. Он не задавал никаких вопросов, однако за него это сделала секретарша. Она сразу спросила: "На чье имя выписывать счет?" Первой прибыла книга "Огневой вал на рассвете" (что ничуть не удивило меня) с приложением счета на полтора доллара за курьера. Вулф уже спустился из оранжереи и просматривал утреннюю почту. Когда я протянул ему книгу, его передернуло при виде суперобложки, и он бросил книгу на стол, но через несколько минут взял ее в руки и раскрыл. Он был углублен в чтение, когда прилетел "Мотылек, который питался земляными орехами", и так как (я уже говорил об этом) мои обязанности зависели от возникающей ситуации, я принялся за чтение, ища "изрекла" и "ни за какие блага мира" или что-нибудь вроде: "Едва лишь мотылек проглотил десятитысячный земляной орех, как у него начались рези в желудке", а также, конечно, обращал внимание на точки с запятыми и систему разбивки на абзацы. Я просмотрел почти половину книжки, когда Вулф попросил ее у меня, и я поднялся с места и обменял "Мотылька" на "Огневой вал". В начале второго, незадолго до ленча, Вулф отшвырнул "Мотылька" и буркнул: - Фу! Ни одна не подходит, будь они прокляты! Я закрыл "Огневой вал на рассвете". - Книгу Саймона Джекобса, конечно, можно вычеркнуть, - заметил я. - А "Мотылек" Алисы Портер написан для детей. Нельзя ожидать, чтобы мотылек чего-то изрек, даже если он и без ума от земляных орехов. Но мысль о том, чтобы исключить Алису Портер из списка подозреваемых, претит мне. Она начала всю эту катавасию, она же и продолжила ее. Вулф обернулся ко мне. - Она не писала этих рассказов. - Что ж, если вы так утверждаете… Но зачем так смотреть на меня? Я тоже их не писал. Ваше решение окончательное, или вы просто не в духе из-за того, что кто-то оказался достаточно предусмотрительным, чтобы надеть перчатки? - Окончательное. Эти двое исключаются. - Следовательно, остаются только Джейн Огильви и Кеннет Реннерт. - Не похоже, чтобы это была Огильви. Женщина, которая сочинила так называемые стихотворения и в своих показаниях на процессе (я читал стенограмму) использовала такие выражения и обороты речи, почти наверняка не могла написать эти три рассказа, включая и тот, который, как она утверждает, написан ею. Кеннет Реннерт - возможно. Он остался единственным из четырех. Но его иск основан на сюжете пьесы, а не на рассказе, и у нас нет текста. Вполне вероятно, что он действовал самостоятельно. Можно ли достать копии сценариев, которые он написал для телевидения? - Узнать? - Успеется. Согласно отчету, они состояли исключительно из диалогов и вряд ли окажется полезными для нас. Хочу выслушать твое мнение. Наша задача заключается в отыскании человека, который в пятьдесят пятом году прочел "Цвета страсти" Эллен Стюрдевант, написал рассказ под названием "Только любовь" (использовав сюжетную канву и персонажи романа), склонив Алису Портер поставить под рассказом ее имя и обвинить Эллен Стюрдевант в плагиате, пообещав, по-видимому определенную долю от полученной суммы, затем проник в загородный дом Эллен Стюрдевант и подбросил рукопись в ящик ее письменного стола; человека, который год спустя при помощи другого сообщника повторил то же самое с "Берите все, что вам дают" Ричарда Экклза, воспользовавшись для установления своего приоритета тем обстоятельством, что Джекобс когда-то посылал свою рукопись литературному агенту Экклза и получил ее обратно; человека, который в пятьдесят седьмом году снова повторил тот же трюк с романом "Святой или нечестивец" Марджори Липпин, использовав другого сообщника - Джейн Огильви. Как твое мнение, может ли Кеннет Реннерт быть этим человеком? - Недостаточно хорошо знаю его, - покачал я головой. - Ты знаком с отчетом? - Да. - Я задумался. - По первому впечатлению я бы ответил "нет". Десять против одного, что нет. Сомневаюсь, чтобы Реннерт возился с сообщниками. Отмечу особо: нет доказательств, что у него вообще было что-нибудь общее с сочинительством или сочинителями до пятьдесят пятого года, пока он случайно не связался с телевидением. Отсюда возникает вопрос: как мог он связаться с Алисой Портер, Джекобсом или Джейн Огильви? И еще: если он воспользовался их помощью в первых трех случаях, делясь с ними добычей, почему же в четвертый раз он совершает это самостоятельно и затем в пятом случае вновь прибегает к содействию Алисы Портер? - Согласен, - кивнул Вулф. - Мы запутались в собственных силках. Выяснив, что эти три рассказа написаны одним и тем же лицом, мы решили, что облегчили задачу. На деле оказывается, что мы усложнили ее. Если эти четверо - съеденное кошкой мясо, то где же сама кошка?.. Очевидно только одно: человек этот американец. Но их сто семьдесят миллионов. - Не так уж плохо, - резюмировал я. - Возможно, что он находится в штате Нью-Йорк, а это всего пятнадцать миллионов, да еще надо исключить детей, неграмотных, малограмотных, миллионеров, людей, отбывающих наказание в тюрьмах… В дверях появился Фриц. - Ленч готов, сэр. - У меня нет аппетита, - пробурчал Вулф. Это была правда. За ленчем он съел всего лишь четыре куска мяса, жаренного по-креольски, вместо обычных пяти. 5
Итак, он поднял бунт впервые за последние три года. Его бунты не похожи на бунты других людей. Другие бунтуют против армии, или флота; или властей, но он бунтует против самого себя. Это был его дом и его офис, и он взялся за определенное дело, но вдруг повернулся к нему спиной. Открытие, что все три рассказа написаны одним лицом (за что я отдаю ему должное), ударило по нему же, и он ретировался. Вернувшись после ленча в кабинет, я учтиво спросил, есть ли какие-либо задания для меня. - Нет, - буркнул он. - Хотя, пожалуй, повидай мисс Портер, мисс Огильви, мистера Джекобса и мистера Реннерта. В любом порядке, который тебе покажется приемлемым. Познакомься с ними. Я оставался учтивым по-прежнему. - Для меня будет истинным удовольствием познакомиться с этими людьми. О чем я должен с ними говорить? - О чем угодно. Я никогда не считал тебя молчальником. - Может быть, привести их сюда, чтобы вы побеседовали с каждым из них в отдельности? - Нет. - Понимаю. - Я встал и взглянул на него сверху вниз. Это всегда раздражает его, потому что ему приходится задирать голову. - Должно быть, замечательно быть гением! Как та певичка, Дория Рикоо, которая просто уходит со сцены, если что-нибудь не по ней, а затем созывает пресс-конференцию. Может быть, и нам созвать пресс-конференцию, скажем, на шесть часов? Вы получили бы возможность поведать миру, что от такого титана мысли, как вы, нельзя ожидать того же, что и от рядового детектива, который… - Будь любезен держать свои замечания при себе! Значит, это действительно был бунт, а не скоропреходящий каприз. Если бы он просто прикрикнул на меня: "Заткнись!", как случается два или три раза в неделю, я бы знал, что его хандра пройдет через час-другой, и как ни в чем не бывало продолжал бы делать свои дела, но тут пахло другим. Это был затяжной прыжок, и неизвестно, на сколько времени. Вулф поднялся с кресла, подошел к книжным полкам, взял томик Шекспира, вернулся на место и открыл книгу, удалившись не только от расследования, но и из страны и даже из двадцатого века. Я ушел. На Девятой авеню я остановил такси и дал шоферу адрес - Двадцать первая Западная улица, № 632. Дом этот не подходил под официальное определение жилых домов властями штата. Отнюдь. Это было старое, грязное, запущенное здание; то есть именно то, что жители Нью-Йорка обычно называют многоквартирным жилым домом. Еще в такси я решил, как повести разговор с Саймоном Джекобсом, и, найдя его фамилию в списке жильцов, нажал кнопку. Щелкнул замок, я открыл дверь и стал подыматься по лестнице, вдыхая запах чеснока. Аромат чеснока в испанском соусе, который приготовляет Фриц, доставляет наслаждение, но на лестничной клетке жилого дома, где в течение полувека он впитывался в штукатурку вместе с другими ароматами из кухонь и мусорных ящиков, это невыносимо. На третьем этаже перед открытой дверью меня ждала женщина, рядом с ней стоял мальчуган лет девяти или десяти. Когда я подошел, мальчик воскликнул: "Ой, вовсе это не Томми!" - и скрылся. - Миссис Джекобс? - спросил я. Женщина кивнула. Ее вид удивил меня. Саймону Джекобсу шел уже шестьдесят третий год, но его подруга, на которой он женился тринадцать лет назад, была далеко не стара - ни морщинки на лице, ни сединки в мягких каштановых волосах. Я представился и сказал, что желал бы поговорить с ее мужем. Она ответила, что он не любит, когда его тревожат во время работы, и спросила, по какому я делу. Я объяснил, что ничего не продаю, у меня есть деловое предложение, которое, может, выгодно ее мужу. Она повернулась и ушла в квартиру, оставив дверь раскрытой. Спустя довольно продолжительное время появился сам Джекобс, очень похожий на свою фотографию, - сухопарый и тощий, с лицом, изборожденным морщинками, которых хватило бы на двоих, и, как сказал адвокат "Тайтл хауз", с марк-твеновской шевелюрой. - Что вам угодно, сэр? - Ему скорее подходил бы тонкий голосок, но у него был глубокий и звучный баритон. - Мистер Джекобс? Моя фамилия Гудвин. - Жена уже сказала мне. - Я работаю в редакции журнала, распространяющегося по всей стране. Не буду называть его, пока не узнаю, заинтересуетесь ли вы предложением, которое мы хотим вам сделать. Может быть, вы разрешите войти? - Это зависит… Работа над рассказом у меня в самом разгаре. Не хочу быть невежливым, но в чем заключается ваше предложение? - Ну… мы хотели бы заказать вам очерк. Тема - переживания человека, узнавшего, что сюжет написанного им рассказа украден другим писателем, который сумел сделать из него бестселлер. Условное название для очерка может быть "Сочиняйте сами". Я хотел бы рассказать, как, по нашему мнению, следует трактовать эту тему, и мы могли бы обсудить… Он захлопнул дверь у меня перед носом. Вы можете подумать, что я никудышный детектив, что любой более или менее опытный парень успел бы придержать дверь ногой, но, во-первых, случившееся было совершенно неожиданно для меня и, во-вторых, незачем блокировать дверь, раз ты не являешься наступающей стороной. Поэтому я показал закрытой двери нос, повернулся и направился к лестнице. Выйдя на мостовую, я сделал глубокий вдох, чтобы очистить легкие и дать им отдохнуть. На Десятой авеню я поймал такси и велел шоферу ехать на угол Лексингтон-авеню и Тридцать седьмой улицы. Это здание между Лексингтон и Третьей авеню было совсем иного толка. По возрасту оно, возможно, было не моложе дома на двадцать первой улице, но умело пользовалось гримом. Кирпичный фасад был выкрашен в серо-серебряный цвет и отделан ярко-голубой краской, дверные наличники были из алюминия, по обе стороны подъезда стояли кадки с вечнозелеными растениями. В списке жильцов значилось всего восемь фамилий, по двое на каждом этаже. Имелось там и внутреннее переговорное устройство. Я нажал кнопку напротив фамилии Реннерт и поднял трубку. Послышался треск, затем голос: - Кто там? - Вы меня не знаете. Моя фамилия Гудвин. Ничем не торгую. Но, возможно, захочу что-нибудь приобрести. - Бил Гудвин? - Нет, Арчи Гудвин. - Арчи Гудвин? Не помощник ли Ниро Вулфа? - Собственной персоной. - Так, так! Меня всегда интересовало, что покупают детективы. Поднимайтесь и расскажите! Верхний этаж. Я повесил трубку и обернулся. Когда раздался зуммер, я открыл дверь. В вестибюле было еще больше алюминия, окаймлявшего дверь в лифт. Я ступил в кабину и нажал кнопку четвертого этажа. Лифт остановился, и дверцы растворились. В небольшом холле меня уже встречал Реннерт. Он был в рубашке с закатанными выше локтя рукавами, без галстука, мужественный, мускулистый, красивый, казавшийся моложе своих тридцати четырех лет. Я пожал протянутую руку и был препровожден в просторную комнату. Она была даже больше и красивее, чем я мог заключить из рапорта. Он подвинул мне большое удобное кресло и сказал: - Виски, коньяк, джин? Я поблагодарил и уселся на широкую тахту, которая, возможно, служила ему и кроватью. - Рад познакомиться с вами, - сказал он, - если только вы не явились снять отпечатки моих пальцев для сравнения с отпечатками, которые вы обнаружили на кинжале, торчавшем в спине убитого. Клянусь, я не делал этого! Я никогда не режу людей ударом в спину, только в грудь! Так мне больше нравится. - Отпечатки пальцев не помогут, - подхватил я, - на кинжале их не оказалось. Такой, знаете, старинный арабский кинжал с замысловатой рукояткой. Ну, хватит шуток. Я вам сказал правду. Возможно, я захочу, кое-что купить у вас, вернее, не я, а клиент Ниро Вулфа. Парень этот с деньгами, но ему этого мало. Его обуревают идеи. Одна из них заключается в том, что он готов перекупить ваш иск к Мортимеру Ошину и Элу Френду, укравшим вашу заявку на сценарий "Бушель любви" и превратившим ее в "Сорок бочек любви". Наш клиент готов заплатить десять тысяч наличными сразу и еще десять тысяч в случае, если Ошин и Френд заплатят неустойку. Конечно, наш клиент рассчитывает, что вы не откажетесь дать показания, если дело дойдет до суда. - Так, так. - Он вытянулся на тахте. - Кто же этот сказочный златоуст? - Клиент мистера Вулфа. Однажды мы помогли ему, правда, в деле иного рода. Если вы дадите согласие - вы с ним встретитесь. Десять тысяч лежат наготове. - А что, если его затраты не окупятся? - Это уж его забота. Значит, потеряет десять тысяч. - Чушь. Они заплатят и в десять раз больше. - Возможно, - уступил я. - Когда-нибудь. Но если дело дойдет до суда, потребуются расходы на адвокатов и всякое прочее… - Что ж, передайте вашему клиенту, что это может меня заинтересовать. Я готов встретиться с ним и все обсудить. Я покачал головой. - Для этого я и пришел к вам. Наш клиент обратился к мистеру Вулфу потому, что тут есть кое-какие трудности, которые следует преодолеть. Первая: он хотел бы получить на руки какое-нибудь доказательство, что это не единственное драматургическое произведение, которое вышло из-под вашего пера. Ну, это проще всего. У вас, конечно, имеются копии ваших произведений, написанных для телевидения. - Конечно. Все до единой. - Отлично. Это разрешает вопрос. Вторая: если дело дойдет до суда, необходимо будет доказать, что это вы написали пьесу, которая была обнаружена у Джека Сандлера, и лучшим доказательством будет, если вы представите пишущую машинку, на которой напечатали свое произведение. Наш клиент может этого пожелать. Конечно, он заплатит за это отдельно. - Он очень любезен. - Он не так уж любезен. Между нами говоря, мне он не по душе. - Мне тоже. Он вор. Он украл мою пьесу! - Реннерт вскочил. - Хватит, ищейка, вон отсюда! Я не двинулся с места. - Послушайте, мистер Реннерт. Я понимаю, что вы… - Я сказал, прочь отсюда! - Он сделал шаг ко мне. - Может быть, вам помочь? Я встал и приблизился к нему на расстояние руки. - Хотите попробовать? Я надеялся, что он захочет. Бунт Вулфа так повлиял на меня, что мне доставило бы удовольствие схватиться с кем-нибудь, а этот парень был как раз подходящей комплекции, так что это было бы не только удовольствием, но и хорошей тренировкой. Но он не сделал мне этого одолжения. Не сводя с меря глаз, он отступил на шаг. - Не хочу пачкать ковер кровью, - сказал он. Я повернулся и пошел к двери. - Передайте Мортимеру Ошину, что это похоже на его вонючие пьесы! - крикнул он мне вслед. На улице я взглянул на часы: 16.05. Кармел находился всего в полутора часах езды, и прогулка за город могла успокоить мне нервы, но я все же решил сперва позвонить. Какой номер телефона Алисы Портер? Я стоял на обочине тротуара, закрыв глаза и напрягая память, и наконец вспомнил его. За углом на Лексингтон-авеню я зашел в будку телефона-автомата, набрал номер и после четырнадцати гудков повесил трубку. Никто не отвечал. Я решил совершить более короткую поездку. Прошел пешком до Десятой авеню, затем еще один квартал на юг, добрался до гаража, взял "герон", принадлежавший Вулфу, которым я пользовался по доверенности, и поехал в сторону Вестсайдского шоссе. Теперь уже я почти уверился, что это был не Кеннет Реннерт. Кто бы ни задумал эту кампанию, сочиняя рассказы, подбирая себе соучастников и пользуясь удобным случаем, чтобы подбросить рукопись, он был не мямлей, как Реннерт. Будь он чуточку поумнее, то, заподозрив, что Мортимер Ошин является клиентом Вулфа, он продолжал бы выведывать у меня сведения, вместо того чтобы выставить меня за дверь. Он был одним из хора, а никак не солист. Я успел позабыть о нем, пока добрался до аллеи Генри Хадсона. Улицы Ривердейла были спланированы человеком, не имевшим представления о том, что такое прямая линия. Для приезжего это настоящий лабиринт, но у меня с собой была хорошая карта, и я всего лишь два раза возвращался назад, пока отыскал дом № 68 на Хаддон плейс. Остановившись у обочины, я оглядел дом и лужайку перед ним, клумбы с тюльпанами, высокие деревья. Фундамент дома был каменный, а выше был сложен из темно-коричневых бревен, которые лежали вертикально, а не горизонтально. Очень классно. Я вышел из машины и пошел по дорожке. |
