Роджер Желязны - Сборник "Хроники Амбера+Амберские рассказы"

    Похоже, наступал конец тому, что казалось мне вечностью.

    Я попробовал пошевелить пальцами ног. Успешно. Ноги я чувствовал, хотя они и были в гипсе. А сам я лежал распростертым на больничной койке.

    Я зажмурился, потом снова открыл глаза.

    Стены комнаты наконец перестали качаться.

    Где же я, черт побери?

    Туман в голове понемногу рассеивался; в нем, словно острова в океане, стали возникать обрывки того, что некогда было моей памятью. Я вспоминал бесконечно долгие ночи, бесчисленных сиделок, инъекции, инъекции, инъекции… стоило мне чуточку прийти в себя, как тут же кто-нибудь являлся и всаживал в меня шприц с какой-нибудь дрянью. Да, так оно и было. Это я вспомнил. И пусть я только наполовину пришел в себя, инъекции им придется прекратить.

    Но захотят ли они их прекратить?

    Почему-то упорно думалось: вряд ли.

    Эта мысль пробудила в моей душе естественные сомнения относительно чистоты любых, даже самых лучших человеческих побуждений. Меня длительное время пичкали наркотиками, осознал я вдруг. Причем без особых на то причин, судя по тому, как я себя чувствую. Так что, если им за это платят, с какой стати они вдруг прекратят инъекции? Нет, действовать надо очень осторожно, сказал мне мой внутренний голос. Надо продолжать притворяться, что дурман еще действует. Внутренний голос принадлежал худшей, хотя и более мудрой, половине моей души.

    Я последовал его совету.

    Минут через десять дверь приоткрылась, на пороге возникла медсестра. А я лежал себе и похрапывал. Сестра тут же удалилась.

    Теперь мне уже удалось кое-что восстановить в памяти.

    Я смутно припоминал, как попал в какую-то аварию или автомобильную катастрофу; потом - сплошное черное пятно. О том, что было до аварии, я тоже не имел ни малейшего представления. Но помнил, что сначала угодил в больницу, а уже потом сюда. Зачем? Неизвестно.

    Ноги мои совсем отошли и явно годились для того, чтобы на них стоять, хотя я понятия не имел, когда они были сломаны. А то, что они были сломаны, я знал точно.

    Я попытался сесть. Это оказалось непросто: тело было, как кисель. За окном стояла темная ночь - яркие звезды, бесстыдно красуясь в небе, смотрели на меня. Я подмигнул им и спустил ноги на пол.

    Перед глазами все поплыло, однако вскоре в голове прояснилось, я встал, держась за спинку кровати, и сделал первый шаг.

    Нормально. Ноги держат. Итак, теоретически я уже в состоянии отсюда выйти.

    Я снова залез в постель, вытянулся на спине и стал думать. От совершенных усилий и слабости меня знобило, я весь взмок, во рту стоял противный сладковатый вкус, поташнивало, мерещились засахаренные сливы и тому подобное.

    Подгнило что-то в Датском Королевстве…

    Да, это точно была автомобильная катастрофа. Черт знает что…

    Приоткрылась дверь, сквозь щель в палату ворвался поток света. Я чуть опустил веки и увидел, что это снова сестра со шприцем в руке. Этакая могучая матрона с широченными плечищами.

    Когда она подошла совсем близко, я неожиданно приподнялся и сел на постели.

    - Добрый вечер! - сказал я.

    - Ох! Добрый вечер, - ответила она.

    - Когда меня выписывают? - спросил я.

    - Об этом надо узнать у доктора.

    - Ну так узнайте.

    - Пожалуйста, поднимите рукав.

    - Да нет, спасибо, больше не надо.

    - Но мне необходимо сделать вам укол.

    - Нет, никакой необходимости в этом нет.

    - Так доктор велел!

    - Вот пусть доктор придет и сам мне об этом скажет. А пока что я категорически против.

    - Но мне же приказано…

    - Эйхман тоже так говорил, а чем кончил? - Я укоризненно покачал головой.

    - Хорошо, - вздохнула медсестра. - Мне придется доложить…

    - Пожалуйста, докладывайте, - сказал я. - Заодно сообщите доктору, что я утром намерен выписаться.

    - Нет, это невозможно! Вы ведь даже ходить еще не в состоянии! И у вас серьезные повреждения внутренних органов…

    - Ладно, посмотрим, - кивнул я. - Спокойной ночи.

    Она вылетела в коридор, ничего не ответив.

    А я снова лег и стал думать. По-видимому, я нахожусь в какой-то частной лечебнице. Значит, кто-то платит за мое пребывание здесь. Интересно, кто? Никаких родственников я вспомнить не мог. Друзей тоже. Кто же тогда платит? Враги?

    Я еще немного подумал.

    Ничего не придумывалось. Ни малейшей идеи насчет предполагаемого благодетеля.

    Вдруг я вспомнил: моя машина летит под откос на горной дороге и падает в озеро… Дальше - полный мрак.

    Я был…

    От напряжения я снова весь покрылся испариной.

    Я не знал, кем я был раньше.

    Чтобы отвлечься, я сел и быстренько разбинтовал себя. Под бинтами все давно зажило; похоже, их давно пора было снять. Потом я разбил гипс на правой ноге металлическим прутом, вынутым из спинки кровати. Мною овладело странное чувство: казалось, что нужно как можно скорее отсюда смыться, чтобы успеть сделать нечто важное.

    Я попробовал встать на правую ногу. Нормально.

    Потом я разбил гипс и на левой ноге, встал и потихоньку пошел к шкафу.

    Пусто. Одежды там не было.

    В коридоре послышались шаги. Я снова лег, прикрыв простыней снятые бинты и куски гипса.

    Дверь опять приоткрылась.

    В палате вспыхнул яркий свет; на пороге высился здоровенный детина в белом халате, смахивавший на быка. Это он зажег свет: пальцы его до сих пор лежали на выключателе.

    - Что вы тут удумали? Сестра на вас жалуется, - сказал он.

    Притворяться спящим больше не имело смысла.

    - Неужели? - спросил я. - И что же она говорит?

    Детина некоторое время, наморщив лоб, обдумывал мой вопрос, потом строго произнес:

    - Вам пора делать укол.

    - Вы что, доктор?

    - Нет, но мне поручено сделать вам укол.

    - А я не желаю, чтобы мне делали укол, - заявил я. - И имею на это полное право. Что вы на это скажете?

    - Что я все равно укол вам влеплю, - ответил здоровяк и двинулся к кровати. В руке он держал шприц, которого я раньше не заметил.

    Это был исключительно подлый удар, дюйма на четыре ниже пояса. Детина рухнул на колени.

    -..! - выдавил он некоторое время спустя.

    - Попробуй еще раз, - сказал я, - увидишь, что тогда с тобой будет.

    - Ничего, мы с такими пациентами справляться приучены! - выдохнул он.

    И я понял, что настало время действовать.

    - Где моя одежда? - спросил я.

    -..! - повторил он.

    - Тогда, пожалуй, прядется позаимствовать твою. Раздевайся!

    После третьего раза мне надоело. Я накинул простыню ему на голову и как следует врезал тем самым железным прутом, которым разбивал гипс.

    Через несколько минут я был уже весь в белом. Этакий Моби Дик. Или ванильный пломбир-переросток. Жуть.

    Я засунул этого типа в стенной шкаф и выглянул в окно. В небе сияла полная луна, освещая ряд высоких тополей. Трава в лунном свете казалась серебристой, сверкающей. Ночь близилась к концу. Ничто не подсказывало мне, где я могу находиться. Похоже, это был четвертый этаж. Из окна я заметил внизу, слева от меня, на втором этаже свет: тоже кто-то не спал.

    Я вышел в коридор и осмотрелся. Слева коридор упирался в стену с зарешеченным окном. Там были еще четыре палаты, по две с каждой стороны коридора. Я дошел до окна и выглянул наружу. Ничего нового: такие же деревья, такая же трава, та же лунная ночь. Я повернулся и пошел в обратную сторону.

    Двери, двери, двери, и ни лучика света изнутри. И тишина. Лишь шарканье моих собственных шагов: позаимствованные ботинки были великоваты.

    Часы, тоже позаимствованные, показывали пять пятьдесят четыре. Железный прут я заткнул за пояс под белым халатом; при ходьбе прут втыкался мне в бедренную кость. Через каждые пять-шесть метров под потолком горела тусклая лампочка - ватт на сорок, не больше.

    Так я добрался до лестницы, покрытой ковром, и стал тихо спускаться.

    Третий этаж выглядел в точности, как мой четвертый, так что я пошел дальше вниз. На втором этаже свернул по коридору направо, пытаясь найти ту комнату, где горел свет.

    И я ее нашел - по тонкой полоске света под дверью - почти в самом конце коридора. Стучать я не стал.

    В комнате за огромным полированным столом сидел какой-то тип в роскошном купальном халате и что-то писал в настольном блокноте. Это явно была не больничная палата. Тип так и впился в меня глазами: на лице его появилось такое выражение, будто он вот-вот закричит, глаза его дико расширились… Но он не закричал - видимо, я выглядел достаточно решительно, - только быстро поднялся.

    Я закрыл за собой дверь, подошел поближе и произнес:

    - Доброе утро. Вам грозят большие неприятности.

    Людям всегда хочется узнать, что за неприятности им грозят. Так что уже через секунду я услышал:

    - Что вы имеете в виду?

    - А вот что: я подам на вас в суд. За то, что вы держите меня здесь против моей воли, а также за злоупотребление служебным положением и нарушение клятвы Гиппократа: вы насильно пичкали меня наркотиками. У меня, можно сказать, уже началась, ломка, так что я вполне могу совершить, например, насилие.

    - Убирайтесь вон, - сказал этот тип - вероятно, врач.

    Я заметил на его столе пачку сигарет, вытянул одну.

    - Сядь и заткнись. Нам есть что обсудить.

    Он сел, но так и не заткнулся.

    - Вы нарушаете правила…

    - Суд определит, кто из нас что нарушает, - ответил я. - Пусть принесут мою одежду и личные вещи. Я выписываюсь.

    - Но ваше состояние…

    - Не твое дело. Или вещи, или суд.

    Он было потянулся к кнопке на столе, но я отшвырнул его руку.

    - Ну нет, - сказал я. - Раньше надо было нажимать, когда я только вошел. Теперь поздно.

    - С вами трудно договориться, мистер Кори…

    Кори?

    - Я к вам сюда не напрашивался. И имею полное право выписаться, когда мне угодно. А угодно мне именно сейчас. Так что давай.

    - Но вы еще не поправились, чтобы выписываться, - ответил он. - Ваше состояние… Нельзя позволить… Я сейчас кого-нибудь позову, вас проводят в палату, уложат в постель…

    - И не пытайся. А то мне придется продемонстрировать мое теперешнее состояние. И вот еще что… Кто меня сюда поместил и кто оплачивает мое пребывание здесь?

    - Ну хорошо, - вздохнул врач, огорченно опустив тонкие усики, и сунул руку в ящик стола.

    Но я был наготове.

    Я выбил пистолет у него прежде, чем он успел спустить предохранитель. Так, автоматический, тридцать второго калибра. Аккуратненький такой "кольт".

    Я спустил предохранитель и прицелился.

    - Придется все же ответить на мои вопросы. По-видимому, ты считаешь меня опасным. И возможно, ты прав.

    Врач бледно улыбнулся и закурил. Зря - он так старался сохранить достоинство, но руки-то у него дрожали.

    - Хорошо, Кори. Если вы так настаиваете… Привезла вас сюда ваша сестра.

    "Сестра?" - подумал я.

    - Какая сестра?

    - Эвелин.

    Это имя мне ничего не говорило.

    - Странно. Я уже несколько лет ее не видел, - сказал я. - Она и не знала, что меня занесло в эти края.

    Он пожал плечами:

    - И тем не менее…

    - Где же она теперь живет? Я хочу к ней заехать, - сказал я.

    - У меня где-то есть ее адрес.

    - Давай сюда.

    Он поднялся из-за стола, подошел к шкафу, открыл его, порылся там и достал карточку.

    Я впился в нее глазами. Миссис Эвелин Фломель… Нью-йоркский адрес тоже ничего мне не говорил, но я постарался его запомнить. Судя по карточке, меня звали Карл. Отлично. Дополнительная информация.

    Я заткнул пистолет, не забыв, конечно, поставить его на предохранитель, за пояс рядом с металлическим прутом.

    - Ну ладно, - сказал я. - Где моя одежда и деньги - сколько ты там намерен мне выплатить?

    - От вашей одежды после катастрофы остались одни лохмотья, - ответил врач. - Вынужден вам напомнить, что у вас были сломаны обе ноги, причем левая - в двух местах. Откровенно говоря, я просто не понимаю, как вы стоите. Прошло всего две недели…

    - На мне все заживает, как на собаке, - успокоил его я. - Так как насчет денег?..

    - Каких денег?

    - Насчет отступного, чтобы я не подавал в суд на ваше заведение. За всякие злоупотребления и прочее.

    - Не валяйте дурака!

    - Кто здесь валяет дурака? Согласен на тысячу, но наличными и немедленно.

    - Даже говорить на эту тему не желаю!

    - Я бы на твоем месте сперва подумал. Суд, конечно, может принять решение и в твою пользу, но как насчет прессы? Уж я постараюсь, чтобы в газетах появились кое-какие материалы еще до суда. И с телевизионщиками свяжусь. В грязи ведь вываляют…

    - Это шантаж! - заорал он. - Да я вообще не имею к этому никакого отношения!

    - Сейчас ты заплатишь или потом, после суда, - сказал я, - мне, в общем-то, безразлично. Но сейчас дешевле обойдется!

    Если он согласится, значит, я прав и здесь что-то нечисто.

    Врач долго буравил меня взглядом.

    - У меня нет при себе тысячи, - заявил он наконец.

    - Что ж, тогда поторгуемся?

    - Это вымогательство! - возмутился он.

    - Ничего подобного: ведь ты отдаешь деньги добровольно, милый. Итак?

    - В сейфе, наверное, сотен пять найдется.

    - Ладно. Доставай.

    Покопавшись в сейфе, он заявил, что нашел всего четыреста тридцать долларов. Мне не хотелось проверять: могли остаться отпечатки пальцев. Так что я взял эти четыреста тридцать и сунул в карман.

    - Так, теперь о транспорте. Как отсюда вызвать такси?

    Он дал мне название компании и телефон. Я проверил по телефонной книге: мы находились где-то на севере штата Нью-Йорк.

    Я заставил его вызвать для меня такси, потому что так и не понял, где я, и не хотел, чтобы он догадался, что голова у меня не в порядке. Между прочим, один из бинтов я снял как раз с головы…

    Когда врач разговаривал по телефону, я услышал, как он назвал свое заведение: частная клиника "Гринвуд".

    Я погасил окурок, закурил новую сигарету и с облегчением плюхнулся в мягкое кресло возле книжного шкафа, освободив свои бедные ноги как минимум от девяноста килограммов живого веса.

    - Подождем здесь, а когда придет такси, ты меня проводишь, - сказал я.

    Он не ответил и больше не произнес ни единого слова.

    Было уже около восьми утра, когда мы добрались до ближайшего городка. Я расплатился с водителем и побродил минут двадцать по улицам. Потом зашел в кафе и заказал сок, яичницу, ветчину, тосты и три чашки кофе. Ветчина была слишком жирной.

    Завтракал я не торопясь, с удовольствием, наверное, не меньше часа. Потом снова отправился бродить по городку. Нашел магазин готового платья, дождался его открытия и купил брюки, ремень, три спортивные рубашки, белье и подходящие ботинки. Выбрал еще носовой платок, бумажник и расческу.

    Потом отправился на автобусную станцию "Грейхаунд", где сел на автобус до Нью-Йорка. Никто не пытался меня задержать. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.

    Сидя в автобусе и лениво поглядывая в окно на проплывавшие мимо осенние пейзажи, на ясное холодное небо, я снова и снова мысленно перебирал все, что было мне известно о себе самом и о происшедших со мной событиях.