– Мужчина и женщина, – повторяю я вслед за ним, – это не так просто, Малыш. Давай я поразмышляю над этим и потом отвечу? – Конечно, – говорит он. – Давай. Владимир Венгловский
Ни слез, ни пламенных страстей
Я вспомнил прежние несчастья,
Но не найду в душе моей
Ни честолюбья, ни участья,
Ни слез, ни пламенных страстей.
Михаил Лермонтов
"Один среди людского шума…"
Хорошо, когда есть Цель – радостное ощущение собственной полезности. Можно ни о чем не думать и не вспоминать. Палец давит на спуск. Выстрел отдается толчком в плечо. Пуля калибра 16,3 миллиметра пробивает череп крупного тахорга. Зверь бежит на меня еще несколько шагов, затем грузно оседает, вспахивая землю клыками. Рядом извивается раненый шерстистый ихтиомаммал. Что делает на суше водяное животное? Какая сила их всех пригнала сюда? я не рассуждаю. Я нажимаю на спуск. Мне надо защитить людей. * * * Сегодня Отшельник снова сидел на краю утеса, так же как сидел вчера, и позавчера, и неделю назад в нескончаемой веренице однообразных дней. Лес далеко внизу не менялся. Вернее, он менялся там, под огромным покрывалом бесформенной зеленой массы, где блуждали в поисках удобных лежбищ болота и разливались темной водой озера. Где прыгающие деревья кочевали на новые места, освобождая пространства для пузырящейся протоплазмы. Но сверху лес выглядел прежним – непознанным, далеким и чужим. Отшельник достал из кармана и высыпал на землю горсть камней. На ощупь выбрал самый маленький и кинул вниз. Словно в ответ над лесом прокатился скрежещущий вой ракопаука. Отшельник посмотрел на часы и бросил второй камень. Глупая бессмысленная традиция. Говорят, что если делать это равномерно, то рано или поздно появится тот, кого ты давно ждешь. – Здравствуйте, Роберт, – услышал Отшельник. – Здравствуйте, Камилл. Камилл подошел к краю пропасти и сел рядом, поджав правую ногу под себя, а левую свесив вниз. – Вы меня ждали? – спросил он, уставившись на Отшельника немигающим взглядом из-под белой пластмассовой каски. – Можно мне тоже бросить? Он поднял камешек, широко замахнулся, но потом передумал и тихонько опустил его в пропасть. – Хотите совет за номером десять тысяч двести семьдесят два? – продолжил Камилл. – Не спешите шагнуть вниз, Роби. Это в конце концов глупо. – Глупо? А спасать меня год назад не глупо? я об этом просил? – Как-то, знаете, некогда было вас отделять от всех оставшихся на Радуге. Для нуль-транспортировки целой области планеты сюда, на Пандору, потребовалась вся энергия от столкновения Волн. я просто успел воспользоваться моментом. Удовлетворены? Встречный вопрос, почему стремитесь умереть? – Я убил детей. – Не вы, а Волна. – Но я не спас. Вернее, спас, но не их. Вы бесчувственны. Вам не понять, – сказал Отшельник и мысленно добавил: "Механический чурбан". – А что вы знаете о чувствах, Роби? Почему все из "Чертовой дюжины", кроме меня, саморазрушились? Вы думаете, человеку, срастившему себя с машиной, легко жить? – Камилл говорил ровно, не понижая и не повышая голоса. Его лицо не выражало никаких эмоций. – Мы избавились от слабостей и страстей, всего, что мешало чистому интеллекту. Но что получили взамен? Я человек? – Нет, – ответил Отшельник. – Тогда кто я? – В старину вас считали бы богом. Или дьяволом. Или волшебником из сказок. – Кто-то склонен считать даже лес, покрывающий Пандору, разумным существом, – продолжил Камилл. – Допустим, выйдет на контакт такой вот брат по разуму, скажет, что для нормальной жизни он должен избавиться от паразитов, похожих на людей как две капли воды. Они живут в деревнях и городах, посреди леса, давят друг друга, копошатся в своих мелких проблемах и не ведают, что за ними наблюдает некто совсем чужой, но более высокоразвитый. Чью сторону выберете в такой ситуации? – А вы сравниваете себя с чужим разумом и думаете, что свысока наблюдаете за нами, да? – Всё не так просто, Роби… Ползущая на небе туча закрыла одно из солнц. По зеленой бесконечности леса прошла рябь. Начавшийся вой ракопаука резко оборвался, и кто-то большой заворочался в тумане под утесом, шумно пыхтя и чавкая поваленными деревьями. – Как жить дальше? – спросил Отшельник. – А вот на этот вопрос я ответить не смогу, – по-человечески вздохнул Камилл. – Ни себе, ни вам. От прошлого не спрятаться. От будущего – можно попробовать. Варианты истории множатся, перетекают друг в друга, переплетаются, плодя вероятности и теряясь в хаосе неопределенности. Их можно изменить, воздействуя на случайную цепь событий, но… Кто дал мне право? я же не ваш бог или дьявол. – Камилл попытался изобразить нечто похожее на улыбку. – Иногда лучше оставить людей страдать, чем дать шанс истории избрать катастрофические последствия. – Зачем же так, Камилл?! Это… Это бесчеловечно! – Бесчеловечно? Почему бы и нет? Это вы, люди, предпочитаете слепо менять свое будущее, прикрываясь абстрактными понятиями морали. – Да что вы знаете о людях, жес!.. – закричал Отшельник и запнулся на полуслове. – Жестяной чурбан? – переспросил Камилл. – Могу вас заверить, что металла во мне меньше, чем в консервной банке. Ваше сравнение не отвечает действительности. Отшельнику стало противно и гадко. Он понял, что спорить с Камиллом на моральные темы не имеет смысла – тот просто не догадается, о чем разговор. Почему-то вспомнились не убегающие от аэробуса дети, а обвиняющий и страшный взгляд Тани, когда она ПОНЯЛА. – Если бы было возможно исправить прошлое! Спросил? Или только подумал? – Шанс есть, – ответил Камилл. – Какой?! Вы же сами сказали, что от прошлого не спрятаться. – Спрятаться – нет. Изменить – да. Вы знакомы с Теорией Взаимопроникающих Пространств? Отшельнику показалось, что глаза Камилла сверкнули, но это был всего лишь отблеск выглянувшего из-за тучи солнца. – Немного. Если представить мир в виде различных пространств… Камилл неожиданно перебил: – Множество вселенных рядом. Они могут быть похожи на нашу, могут отличаться. В некоторых время способно течь наоборот. Попав в такой мир и вернувшись обратно, вы окажетесь в нашем прошлом. Если я скажу, что граница между вселенными преодолима? – Как?! – Во время деритринитации, при выбросе энергии часть ее пробивает пространство и уходит в другую вселенную. Когда столкнулись Волны, я на мгновение увидел… Там были целые стаи птиц, Роберт, – сказал Камилл. – Огромные синие озера, тростники… И большое, бесконечное небо. Казалось, стоит только сделать шаг, и окажешься в ином мире. Он поднялся, отошел от края пропасти и неожиданно спросил: – Вы знаете, что в двадцатом веке пришельцы посещали Землю? – Нет. К чему вы это спросили? – Коллектор Рассеянной Информации увидел их корабль. Чужаки спускались на Землю, собирали образцы флоры и фауны. Один из людей пробрался на корабль и поднялся вместе с ним на некий огромный музей-зоопарк. Тогда он решил, что находится на борту космической базы. Но КРИ не нашел ее следов. Ни-ка-ких! Корабль исчез из нашей вселенной. – Вы думаете, что он преодолел барьер между мирами? – Я в этом уверен. – Корабль ОТТУДА? – Да. – Но как? – Не знаю, Роби. Для этого надо изучить принцип его работы. Поможете? – Вы это серьезно? – Я никогда не шучу. Корабль пришельцев прилетал не раз. Он потерпел аварию здесь, на Пандоре, пятьдесят лет назад, невдалеке от деревни аборигенов. Наблюдения КРИ расшифровали недавно. Материалы у меня. Составите компанию для прогулки по лесу? – Но… Пандора сейчас карантинная планета. Вы же знаете. После обнаружения аборигенов и возвращения Атоса… Михаила Сидорова экспедиции и охота запрещены, – сказал Отшельник. – Остались только наблюдатели. Десять человек, включая меня. я не могу покинуть Базу. * * * Я чувствовал себя преступником из прошлых веков, угонщиком кораблей, отъявленным пиратом. Вертолет класса "гриф" рассекал воздух Пандоры. Угрызения совести никуда не исчезли, просто затаились на глубине сознания. Их сменили Задача, Цель и слова "так будет лучше". Лучше для кого? Но Камиллу этот вопрос я не задал. – Снижаемся! – сказал Камилл. – Поляну видите? Я повел вертолет к земле. Лопасти "грифа" задели лианы, кабину засыпало зелеными ошметками. Мы окунулись в сумрачные джунгли. Студенистый покров прогнулся под тяжестью вертолета. Двигатель затих. я осмотрелся по сторонам, открыл кабину и осторожно встал на влажный чавкнувший мох. Несколько многоножек бросилось врассыпную. Недовольно ворчал и дергался большой паук, протянувший ловчую сеть между ближайшими деревьями. Впервые в лесу. Странное ощущение. До сих пор доводилось видеть лес только с высоты утеса, а теперь я ощущал вблизи его липкую путаницу ветвей, шорохи и непонятную тревогу, словно от постоянного взгляда в спину. я вытащил из вертолета тяжелый карабин. – Готовы? – спросил Камилл. – Удачно сели, корабль недалеко. Идите за мной. Его рука сжимала дезинтегратор. Мы шли. Тысячи глаз смотрели нам вслед. Лес дышал в затылок. Лес хотел, чтобы мы обернулись. Шепот о нашем приближении волнами катился между деревьев. Его разносили на крыльях пестрые бабочки. Он скользил по траве вместе со змеями и многоножками. Он щелкал острыми зубами, притаившись среди лиан. Камилл вскинул дезинтегратор и нажал на спуск. Миллионновольтный разряд выплеснулся вверх, зубастая тварь обугленным комком свалилась на землю. – Осторожнее, – сказал Камилл, обходя дергающуюся груду плоти. – Что с вами? Срок биоблокады не истек? Со мной ничего. Со мной всё в порядке. Это лес виноват. Мне казалось, что он пытается изучить нас так же, как мы стараемся понять его. я обогнал Камилла и пошел впереди, первым пробуя лес на шаг, вдыхая его влажный запах и прикасаясь к его тайнам. Крупная мышь выскочила из-под ног, оставляя за собой отвлекающие фантомы. Некоторое время они сопровождали нас фиолетовыми кляксами, а затем растворились в зеленом сумраке. И я увидел. Это появилось, как изображение на фотобумаге, как скрытая картинка в веренице узоров стереограммы. Они шли совсем рядом. Громадный чернокожий смеющийся Габа в белых штанах и рубахе. Дюжина девчонок и мальчишек. И еще фигуры людей – знакомых и не очень, всех, кто остался на Радуге. Что ты делаешь, лес? Зачем лезешь в мою память? Не хочу! Кажется, мелькнуло любимое лицо? Нет! Невозможно! Таня жива! Таня перенеслась вместе со мной! Ее не может быть здесь, среди… мертвецов. я попробовал на вкус это страшное слово. Моргнул. Лес снова стал обычным, пропали те, кого я не спас. Их не существует. Всего лишь эмоции. Вполне объяснимые возмущения в сложных логических комплексах мозга. Я закрыл глаза. Но в темноте продолжала звучать напеваемая Габой песенка: – One is none, two is some… – Пришли! – сказал кто-то голосом Камилла. – Three is a many, four is a penny… Я открыл глаза. Корабль лежал среди деревьев черной бесформенной грудой. – Five is a little hundred… Странно, что за столько времени лес не поглотил его, не растворил в зеленой пелене болот и розовом тумане. Корабль окружала полоса отчуждения. Трава росла, но не такая густая, как вокруг. Деревья склоняли ветви, свешивались лианы, но не ниже невидимой границы. Сам корабль был опутан белесыми застывшими щупальцами, торчащими из высохшего болота. Лес поймал чужака в смертельную ловушку. В обшивке зиял шлюзовой люк, словно проход в иной мир. – Радиация в норме, – сообщил Камилл. – Сканирование корабля снаружи невозможно – я не могу пробиться через защиту. Потому его и не обнаружили при первоначальном изучении планеты. Посмотрим, что внутри. Он включил фонарик и первым нырнул в люк. Сначала мы шли, согнувшись, затем Камилл выпрямился, его шлем стукнулся о потолок. я был выше Камилла и решил не рисковать. Длинный узкий туннель уходил в глубь корабля. Странное эхо шагов отзывалось то спереди, то сзади. Через несколько секунд мы уперлись в глухую стену. – Проход должен быть где-то здесь, – сказал Камилл. Он ощупал преграду. Что-то едва слышно щелкнуло, стена разошлась в стороны, и открылась дверь в пустоту. Луч фонаря утонул во мраке большого зала. Сверху из темноты свешивались черными сталактитами длинные стержни. У входа лежал паукообразный механизм. Его десять членистых лап раскинулись в стороны, верх панциря съехал на бок. Робот пришельцев? Кибер? Сотни таких были сложены штабелями у стен. Посреди зала из дыры-колодца в ровном полу било тусклое свечение. Вспышка-тьма, вспышка-тьма. Точка-тире. Словно корабль, в котором еще теплилась жизнь, хотел нам о чем-то рассказать. Камилл переступил через дохлого кибера, осторожно подошел к колодцу и замер в неудобной позе. – Двигатель поврежден, но резервуары полны энергии, – вскоре сказал он. – Ее здесь хватит на тысячу ульмотронов. Но она находится в крайне неустойчивом состоянии, достаточно небольшого всплеска, и корабль взорвется. Мы больше ничего не найдем. Надо возвращаться, создавать группу и изучать корабль. Дело будущего. – Что это? – Мне послышалось, что снаружи закричала женщина. Я бросился к выходу, споткнулся о робота-паука, пронесся по туннелю, выскочил наружу и на мгновение ослеп от яркого света. Сначала мне показалось, что над людьми нависал огромный оживший кибер с корабля. Членистые ноги с загнутыми клешнями, круглое тело – ракопаук пер напролом, клацая челюстями. На траву капал яд, оставляя дымящиеся лужицы. Бородатые мужики в одежде из листьев и коры пятились от чудовища, выставив перед собою дубины. Позади держались женщины и визжали пятеро ребятишек, мал мала меньше. Местные аборигены, о которых рассказывал Атос. Цивилизация деревень. Сейчас надо не думать. Действовать. я упал на колено, вскинул карабин и, почти не целясь, выстрелил. Ду-дут! Сила удара пули из полуавтоматического карабина с такого расстояния равнялась десяти тоннам. Ракопаук пошатнулся. Желтое голое брюхо чудовища лопнуло, забрызгав траву мутной жидкостью. Ду-дут! Вторая пуля попала в главный нервный центр. Ракопаук опрокинулся на землю и засучил лапами. Дети неожиданно замолчали. Позади меня неслышно появился Камилл. – А мы думали совсем пропали! – размахивая руками, подскочил ко мне рослый бородатый мужик. – Совсем думали, что уже съедят, а вы вовремя выскочили из проклятого места. Гу-гу-гу! Да и место такое проклятое, нельзя было сюда идти, но мы не сами же пришли, просто не могли не прийти. Колченог верно говорит – не надо было сюда идти, но как же не идти, когда гонят нас сюда. И сзади гонят и спереди гонят и со всех сторон сюда гонят. А чего гонят – мы сами не знаем. А вы не такие, как был Молчун? Если такие, то вы тоже с Белых Скал, вы ведь тоже молчуны? Я вспомнил, что Молчуном аборигены называли Атоса. Теперь дежурные на Пандоре в обязательном порядке изучают под гипноизлучением местный язык. – Да, мы со Скал. К нам выскочил, прихрамывая, второй мужик. Казалось, он и не услышал мой ответ. | 
