- Что значит старая гвардия, - заметил особист. - Весь доклад - две минуты. - К понятию "старая гвардия" я чаще отношу Молотова или Кагановича, - отрезал Костенко. - Мерзавцы, конечно, но работать умели, этого у них не отнимешь… Авиационные заводы во время войны ставили за три месяца, - заметил Назарян. - Только потому, - сказал Костенко, - что Байбаков вымаливал у Берии дополнительное питание для каторжан, в основном партработников ленинской поры… Строили, действительно, быстро, но похоронили там не менее ста тысяч большевиков… Словно бы стараясь уйти от этой темы, особист поинтересовался: - У вас есть оперативные данные на американца? - Я допрашивал его в свое время… - Вы же не служили в ЧК… - Этот американец меня интересовал с восемьдесят первого… Впрочем, - отыграл Костенко, - он был русским, эмигрировал, шел по моему профилю, по делу "катал"; аферы, но с выходом на мафию… Для вас, полагаю, он интереса не представлял… Другое дело - человек, который возил его на машине с фальшивыми номерами до пятьдесят третьего, повторяю, был майором или подполковником бывшего МГБ… Потом его судили и дали пятнадцать лет… - Фамилия? Костенко улыбнулся, ответив вопросом на вопрос: - Фамилия? Если б я знал всех, кто сидел в Саблаге по делам Берии или Абакумова, я бы назвал фамилию… - Ни фото, ни робота? - Есть фоторобот. - Можно взглянуть? - Зайдите к капитану Строилову, он теперь шеф… Но по роботу его опознал убитый, Михаил Ястреб; кличка у этого садиста была Хрен. - Можно познакомиться с вашей разработкой? - спросил Ромашов. - К начальству обращайтесь… - Мы дадим наше заключение по металлу завтра к вечеру. Согласны, Иван Спиридонович? - Ромашов обернулся к Назаряну. - Не успеем. Дня через три. И потом нам нужен этот самый штык… Завтра не успеем. - Время теряем, - сказал Костенко. - Мы пришлем ответ завтра вечером, - повторил Ромашов. Дружески распрощавшись, уже возле двери, Ромашов остановил Костенко вопросом: - Это поможет раскрытию обстоятельств убийства Федоровой, Владислав Романович? Костенко сдержался, чтобы не повернуться на каблуках, так неожидан был вопрос; положил руку на медную ручку массивной двери, спросил: - У вас было слишком мало времени, чтобы узнать о моей причастности к расследованию убийства Федоровой. - Было. Еще в восемьдесят втором, когда меня перевели сюда… А до этого я работал в КГБ, слыхал о деле Федоровой, вашу фамилию знаю отменно… Если хотите перемолвиться парой слов - милости прошу, пропуск выпишут без свинской волокиты… Фамилию мою запомнили? … Костенко решил было поехать на Петровку - новость с капитаном Строиловым его ошарашила, но потом сел в холле на диванчике возле рахитичной пальмы; три кресла, две пепельницы; странно, сейчас надвигается новая кампания - на этот раз против курения; неужели начальство не понимает, что любой запрет рождает постепенный, но грозный протест миллионов? Запретили водку - взвинтилась наркомания, самогон повсеместен, теперь ввели карточки на сахар… Запретят курево - еще страшнее станет наркомания, спекуляция будет ч е р н о й, хоть все внутренние войска против этого дела брось. Разрешение - к добру, запрет - к гибели. Какой плод сладок-то? В том и штука, что запретный, это тебе не "Краткий курс", это - Библия. Сколько ж времени он там просидит у Назаряна, подумал Костенко об особисте Ромашове; наверняка сейчас к Назаряну потянутся люди с папками… Действительно, через пару минут запыхавшись прибежали два сотрудника с папками под грифом, потом женщина, затем генерал с кожаным портфелем. … Ромашов вышел через полтора часа; не удивился тому, что Костенко ждал его, кивнул: - Пошли ко мне. Отвечу, что помню. Костенко достал фоторобот, показал Ромашову. - Этого человека не встречали? - Нет, - ответил Ромашов. - Твердо? - Абсолютно. - Фамилии следователей Федоровой запамятовали? - Один умер. Либачев, сдается мне. А Бакаренко, по-моему, жив, работал в ВОХРе Академии наук, но вроде бы оттуда погнали - спивается. - Их сажали? - Не помню. Кажется, из партии исключили. - Звания и пенсии оставили? - Сняли. А почему вас так интересует этот? - Ромашов кивнул на фото. - А потому, что он сидел вместе с Ястребом… А Зою Федорову мучили садисты… И работал этот человек на руднике Саблага, где добывали тот металл, из которого сделаны шило и отвертка… Что из себя представлял Бакаренко? - Говно. После ареста Берии развалился до задницы, руки тряслись, плакал… - Тогда он боялся, что посадят, теперь-то страх прошел… - Почему вы у Назаряна сказали, что у вас нет фото? - Потому, что не знал о вашем участии в работе по Федоровой. - Вот моя карточка, - сказал Ромашов, протянув Костенко визитку. - Давайте я допишу домашний телефон. Звоните, если чем могу быть полезен. От Назаряна ответ получите завтра. Металл действительно с рудников Саблага. Этого, однако, в назаряновском заключении не будет. Если встретитесь с Бакаренко, я дам вам заявление старого большевика Савушкина - на этом он дрогнет. … На Петровку, после того как Костенко нашел домашний адрес Бакаренко, эксперты позвонили с квартиры Люды: ножичек для разрезания страниц книг сделан из такого же металла, что и шило с отверткой. Ну, Хрен, теперь держись, подумал Костенко, теперь я на тебя кандалы надену, сука! Тогда от вышки ушел, сейчас не открутишься, курвин сын… С таким настроением он и пошел к заместителю начальника МУРа: - Разрешите войти внештатному консультанту, товарищ подполковник? Заместитель начальника в свое время стажировался у Костенко; прилюдно величал "Мастером"; сейчас, не поднимая глаз от бумаг, разложенных на столе, сухо ответил: - Да, пожалуйста… Присаживайтесь, я закончу работу, а потом побеседуем. - Ты потом доработаешь свои вшивые бумаги, - с холодной яростью ответил Костенко. - А сначала поговоришь со мной, ясно? Подполковник медленно поднял голову - круглую, с приплющенными ушами боксера и свернутым носом; глаза у него были страдальческие, растерянные, бегающие. - Я завизировал бумагу, что ты руководишь работой как главный научный консультант, Мастер. С правом на проведение оперативных мероприятий… А меня вызвали на ковер, и я с боем отстоял для тебя титул "внештатного консультанта"… - Кто на меня попер? - Не отвечу. Хоть казни… - Причина? - Ты с Мишаней Ястребом дружил? - Если не будет кощунством соединить такие понятия, как "дружил" и "профилактировал", я дам тебе положительный ответ. - Ты знал, что он купил завскладом той типографии, где печатают самые дорогие ротапринтные издания? - Нет. - Но ты знал, что он ими торгует из-под полы? - Догадывался. Подполковник достал листок бумаги: - Это нашли у Ястреба при повторном обыске: "Костенко - в подарок - набор ротапринта". - Ты знаешь, что я его два раза сажал на скамью подсудимых? - Да. Но при этом просил прокурора не вертеть ему на полную катушку. - И судей просил, потому как советская власть виновна в том, что он стал вором в законе: отца расстреляли, мать спилась, он уму-разуму учился в детприемнике. - Романыч, поменяй имя на Дон Кихота. Ты что, дитя? Не понимаешь, что высшая благодать у нас - схарчить своего? - Понимаю. Объясни: что входит в функцию "внештатного консультанта"? - Ничего не входит! Ни-че-го! А Строилов - сука, чей-то сыночек или племянничек! Но поскольку мозгом дела - так или иначе - будешь ты, он получит внеочередное звание и тему для диссертации! А тебя потом разберут на парткоме. И вклеят связь с уголовным элементом! Не понятно, что ль? - Где Мишанину бумажку нашли? - В мусоросбросе. - Больше ничего? - Нет. - Почерк его жены взяли? Подполковник вздохнул: - Нет, конечно… Чего не подсказал? - Только сейчас допер… Может, она какие телефоны для него записывала… - И еще: стоило тебе влезть в дело, как на город повесили два убийства: Ястреб и Людка. Думаешь, приятно? Звонки, запросы, вызовы… - Объясни мне еще раз мои права - в новом качестве. - Давать идеи, когда потребует Строилов. - И все? - И все. - Правом контроля за реализацией своих идей я не обладаю? - Ты ничем не обладаешь. Никакими правами… Операцию ведет Строилов. - Передай ему от меня привет… А я уж лучше вернусь к себе в библиотеку… Приобщусь к динамиту знаний… Жаль, что Мишаню погубили… Он ведь на Хрена вышел, через Людку вышел… Их поэтому и убрали… Ребенку ясно… Ты завтра из Цветмета ответ получишь, придержи у себя на час, дашь взглянуть, ладно? Подполковник покачал головой: - Нет, Романыч. Я по горло с тобой нахлебался. Не проси, не ставь меня в сложное положение, шкуру снимут. - А когда ты у Розки дох, - вздохнул Костенко, - с меня шкуру не снимали? Она ведь "малину" держала, и санкции тебе никто не давал, чтоб ее трахать! Я это на себя взял?! Или нет? А когда ты в ы с т у п а л на бегах, пьяный в лоскуты, я на себя это ЧП взял?! Или, может, кто другой?! Костенко поднялся и вышел из кабинета, яростно захлопнув за собою дверь. … В квартирке, где ютились "афганцы", Костенко спросил, кто здесь старший по званию; им оказался Игорь, капитан, инвалид второй группы, двадцать восемь лет. Принимал со сдержанной солдатской доброжелательностью, открыто. - Я хочу представиться, - сказал Костенко, протянув свою пенсионную книжку. - Из Афганистана меня выслали через пять дней после введения наших войск… - Были советником в "Царандое" [Министерство внутренних дел Афганистана]? - Да. - Почему выслали? - Потому что не хотел консультировать нацизм… Амин - нацист: "революцию в белых перчатках не делают". Любимая его фраза, цитировал Сталина, как "Отче наш"… Несчастного Тараки задушил, семью его вырезал, интеллигенцию и духовенство посадил в тюрьмы, расстрелы проводил из пулеметов, без суда и следствия… Когда наши высадились, когда открыли ворота тюрем и освободили узников, я считал, что, освободив тех, кого еще можно было спасти, наши ребята должны сразу же вернуться домой… А когда я понял, что это - надолго, с прицелом на Персидский залив, я отправил злой рапорт, сослался на здоровье и был отозван, так сказать… Открыл вам все, чтобы не было недомолвок… Согласны говорить по делу? Или что-то в моем поведении вам кажется неправильным? - И да, и нет, товарищ Костенко… Но то, что консультировать фашизм - грех, в этом я согласен… Нас там натаскивали на ненависть, киплинги конца двадцатого века, но мы честно смотрели в глаза смерти. - Все смотрели в глаза смерти, Игорь… по батюшке-то как? - Можно без батюшки, возраст позволяет… Что у вас к нам за дело, товарищ Костенко? - Вы фильмы с участием Зои Федоровой видели? - Это которую убили? Нет, не видел. - Можно устроить у вас просмотр? - Какой просмотр?! - Игорь горько усмехнулся. - Откуда деньги на видео? Где зал с креслами для инвалидов? "Наши мальчики выполнили свой интернациональный долг! " Государственная болтовня и никакой реальной помощи! Нам, знаете, кто помогает? Вьетнамские ветераны США! А "комсомольцы-добровольцы" только раскачиваются… А Язов и вовсе молчит, будто не было Афганистана… - Хорошо, а если я устрою просмотр? - Где? - На киностудии… С хорошим залом… - Цель? - Какая цель? - задумчиво переспросил Костенко. - Как вы думаете, что нам сейчас более всего вредит? - Всеобщее равнодушие. - И хамство… А еще? - Бюрократия. - Точно. А еще? - Саботаж перестройки… - Верно. Кто руководит саботажем? - Правые силы… Аппарат… Бюрократия, которая ненавидит Горбачева… - Государственная мафия - вот наш бич, Игорь… - Верно, государственная мафия - это страшно… Только при чем здесь смерть Зои Федоровой? Я читал в "Огоньке", как у нее Щелоков кольцо забрал после того, как адъютант ее шлепнул… Костенко отрицательно покачал головой. - Нет, Игорь, это все на поверхности… Слишком просто… Покойница устраивала левые концерты, тогда актерам очень мало платили, надо было вертеться… Данные об этом в ее деле лежали, хватало на то, чтобы арестовать и провести дома обыск… Вот тебе камушек и тю-тю - без мокрухи… Найдутся у вас люди, которые захотят мне помочь? Я кое-кому из начальства поперек горла стал… - Мы не штурмовые отряды, товарищ Костенко… Нам надо наших ребят лечить, ставить на ноги, стресс снимать… - Про лечение обещать боюсь, хотя, может, что и удастся… А вот стресс снять можно… Стресс рождается резким сломом жизни, невозможностью адаптироваться в новых, мирных условиях… А они, наши условия, не мирные, Игорь… За прошедшую ночь мафия убила двух людей, которые вышли на того, кто мог бы пролить свет на дело Федоровой… … Через два дня Игорь позвонил Костенко, пригласил зайти, угостил чаем и сказал: - Так вот, по поводу кооперативного гаража… Слесарь Окунев чалился в Саблаге с пятьдесят четвертого по пятьдесят восьмой, - грабежи и квартирные кражи. Свой инструмент запирает в сейфик. Однако отвертку у него поменяли… Игорь достал из стола отвертку диковинного цвета и протянул ее Костенко… Тот спросил: - Он заметил пропажу? - Он только послезавтра вернется… На рыбалку уехал, так что отверточку надо вернуть завтра вечером… И еще: ребята о Федоровой с родителями поговорили, с бабушками и захотели посмотреть картины, где она снималась. Только небось они все черно-белые? … От "афганцев" Костенко отправился на Петровку, позвонил из автомата, чуть изменив голос, попросил Галину Михайловну выйти, передал ей отвертку: "Из того гаража, где стоит машина пилота. Ответ мне нужен завтра утром, иначе подведу друзей… Зашла к Лысому? " - "Да. Бывший следователь Бакаренко действительно жив, квартира на Кутузовском проспекте… " - Спасибо, Галка. Женщина вздохнула: - Возраст, словно воронка, все в себя вбирает! Для Ксюши я "баба", старуха, для тебя "Галка"… В двенадцать подъезжай, думаю, управлюсь с отверткой… - Запомни, хозяин отвертки - тоже пациент Саблага… Пусть ребята посмотрят… Но, понятно, сделать это надо м и м о Строилова… С Петровки Костенко поехал в отделение милиции, что было возле Киевского вокзала; начальником Угро туда бросили Колю Ступакова. Когда Федорчук разгонял кадры, особенно обрушился на тех, у кого была крепка хозяйственная хватка, а Николашка сколотил для стариков из ящиков маленькую сараюшку на участке, который выбил возле Наро-Фоминска; донос написали через неделю после новоселья: "Отгрохал хоромы, интересно, на какие деньги? " Из инспекции министра пришла "телега": "Разобраться и доложить". Николаша, зная, что живем среди гиен и крокодилов, хранил квитанции на каждый гвоздь, не то что фанерный ящик; представил начальству, через неделю пришло решение: либо Ступаков сносит с т р о е н и е, либо увольняется из органов. Николаша предпочел увольнение. "Знаешь, - сказал он тогда Костенко, - при Ленине самым страшным наказанием для врагов была высылка за границу и лишение гражданства, а потом уж расстрел. Я б скорректировал: самое страшное наказание - работать под дураком в бесправном государстве, а потом - расстрел… Как понимаешь, о высылке теперь мечтают, как о манне небесной, да хрена выпустят… " Он утеплил свой сарайчик и нанялся комендантом поселка, семьдесят пять рублей, завел кур и двух коз - не жизнь, малина… Как только Черненко, очередной великий теоретик марксизма, преставился, а Федорчука из министерства унизили переводом в маршальскую группу, Николаша Ступаков написал письмо новому министру; в органах восстановили, но, правда, сунули его в Угро маленького отделения - дорабатывать до пенсии. Костенко он обрадовался, достал из сейфа початую бутылку коньяка и пачку вафель: - Давай, Славик, за нашу просранную жизнь по пять капель! - Потом, Коль… Я к тебе по делу… Разрешишь сейчас вызвать некоего Бакаренко? Пенсионера по статусу, сталинского палача по профессии. И дай мне комнатушку: надо провести разговор… - Так меня за это снова попрут, Славик! Превышение полномочий, самодеятельность… - А ты позвони на Петровку, поинтересуйся: мол, Костенко - внештатный консультант или нет? - А меня спросят: отчего вас это интересует? | 
