“Приют утопленников”
Жорж Сименон
"Приют утопленников"
- Вы и в самом деле не хотите встать под навес? - с чувством некоторой неловкости настаивал капитан жандармерии. - Нет! - сквозь зубы, не вынимая изо рта трубки, ответил Мегрэ Он стоял сердитый, массивный и грузный, как всегда в свои скверные дни, засунув руки в карманы пальто Поля его шляпы превратились в водоем, и вода выплескивалась оттуда при малейшем его движении. Надо сказать, так ведь и бывает: волею случая влипаешь в самые неприятные истории, из которых всего труднее выпутаться и которые обычно кончаются более или менее печально, и притом влипаешь по собственной глупости или по малодушию, не решаясь отказать, пока еще не поздно. Так и случилось с Мегрэ - и в который уже раз! Накануне он приехал в Немур по делу второстепенной важности, которое должен был согласовать с капитаном жандармерии Пийманом. Капитан оказался человеком приятным, культурным, спортсменом, выпускником Сомюрского военного училища.[1] Он любезно пригласил комиссара оказать честь его столу и винному погребу, а потом, поскольку ливень не прекращался, предложил остаться ночевать в комнате для гостей. Стояла хмурая осень, уже две недели шли обложные дожди, сопровождавшиеся густым туманом, а по неспокойным, мутным водам Луэна плыли сломанные ветви деревьев. - Ну, так я и знал! Без этого дело не обойдется, ночь не проспишь спокойно, - вздохнул Мегрэ, услышав около шести утра, среди полной тьмы, резкие телефонные звонки. Через несколько минут капитан подошел к его двери и вполголоса окликнул: - Вы не спите, комиссар? - Нет, не сплю. - Не согласились бы вы поехать со мной в одно место в пятнадцати километрах отсюда? Сегодня ночью там произошел курьезный случай. И Мегрэ, разумеется, отправился с ним. Они приехали к берегу Луэна, туда, где шоссе Немур - Монтаржи идет вдоль реки. Открывшаяся им картина могла навсегда отбить охоту к раннему вставанию. Низкое холодное небо. Косые струи дождя. Грязно-коричневые волны реки, а чуть поодаль тополя, выстроившиеся вдоль канала. Селения поблизости не было. И только гостиница "Приют рыбаков" одиноко возвышалась метрах в семистах отсюда Мегрэ уже знал, что местные жители прозвали ее "Приютом утопленников". О нынешних утопленниках пока еще ничего не было известно. Скрипел кран, двое в непромокаемых плащах, какие носят матросы, накачивали скафандр. Несколько машин стояли на обочине, другие проносились мимо в обоих направлениях по шоссе, замедляли ход, иногда останавливались, чтобы узнать, в чем дело, затем ехали дальше. Суетились жандармы, поодаль замерли кареты "Скорой помощи", вызванные на всякий случай ночью и теперь уже явно бесполезные. Надо было ждать, пока кран подцепит затонувшую в середине реки машину, над которой стремительно неслись мутные воды, и вытащить ее на берег. У поворота шоссе застыла десятитонка, одно из тех вонючих чудовищ, которые день и ночь грохочут по шоссе. Никто точно не знал, что произошло. Накануне, в девятом часу вечера, здесь шла десятитонка, совершавшая регулярные рейсы между Парижем и Лионом. На повороте она врезалась в машину с потушенными фарами и столкнула ее в реку. Водителю грузовика Жозефу Лекуэну почудились крики, и хозяину баржи "Прекрасная Тереза", стоявшей на канале, примерно в ста метрах отсюда, тоже послышались призывы о помощи. Оба они встретились на берегу и, вооружившись большим фонарем, пытались хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Затем шофер продолжил свой путь в Монтаржи, где тотчас поставил в известность о случившемся жандармерию. Местность, где произошел несчастный случай, входила в округ Немура. Жандармерия этого города тоже была извещена, но поскольку ничего нельзя было предпринять до рассвета, лейтенант жандармерии разбудил капитана только в шесть утра. Ожидание было томительным. Люди мерзли, втянув голову в плечи, почти равнодушным взглядом смотрели на грязные воды Луэна. Тут же под большим зонтом стоял хозяин гостиницы и с видом знатока обсуждал ситуацию. - Если тела не застряли в машине, их найдут нескоро: все плотины спущены, и они доплывут до Сены, если не зацепятся за корягу. - Они никак не могут застрять в машине, - возражал водитель грузовика, - машина-то открытая! - Интересно! - Что - интересно? - Да вчера у меня остановилась молодая парочка, приехавшая в открытой машине. Они ночевали у меня, позавтракали и собирались остаться и на эту ночь, но больше я их не видел. Нельзя сказать, что Мегрэ прислушивался к этой болтовне, но мозг его регистрировал каждое слово помимо его воли. Водолаз наконец всплыл на поверхность, и люди в плащах принялись торопливо отвинчивать его большой медный шлем. - Валяйте, - сказал он, - застроплено надежно. На шоссе нетерпеливо гудели машины, не понимая причины затора. В окна высовывались головы. Кран, вызванный из Монтаржи, производил невероятный грохот. Наконец из воды показалась верхняя часть серого кузова, потом капот, колеса… Ноги у Мегрэ давно промокли, брюки отяжелели от налипшей грязи. Он с удовольствием выпил бы чашку горячего кофе, но не хотел уходить отсюда и тащиться в гостиницу, а капитан жандармерии не решался больше отвлекать его разговорами. - Осторожно, ребята! Освободите место слева. Перед автомобиля хранил отчетливые следы столкновения, подтверждавшие слова шофера грузовика, что в момент происшествия машина была развернута лицом к Парижу. - Раз! Два!.. Взяли! Наконец машину выволокли на берег. Странное она представляла зрелище. Колеса искорежены, крылья скомканы, как бумага, на сиденьях уже осели грязь и речные наносы. Лейтенант жандармерии записал номер, пока капитан искал на панели табличку с именем хозяина машины. На табличке было написано: "Р. Добуа, Париж, авеню Терн, 135". - Я попробую позвонить туда, хорошо, комиссар? На лице Мегрэ читалось: "Делайте что хотите! Меня это не касается". Все это - дело жандарма, а не комиссара уголовной полиции. Бригадир уехал на мотоцикле звонить в Париж. Вытащенный из воды автомобиль обступили со всех сторон. Было тут с десяток любопытных из проезжавших мимо машин; некоторые ощупывали кузов или пытались заглянуть внутрь. Кто-то случайно повернул ручку багажника, и, против ожидания, крышка без труда откинулась. Человек с криком отшатнулся, а стоящие рядом устремились вперед, чтобы получше разглядеть. Мегрэ подошел вместе с другими, нахмурил брови и впервые за это утро громко приказал: - Отойдите!.. Ни к чему не прикасаться! Теперь он тоже увидел. Увидел человеческое тело, странно согнутое, скрюченное в неестественной позе, будто человека втиснули туда и с трудом захлопнули крышку; светлые волосы с платиновым отливом указали на то, что это женщина. - Капитан, пожалуйста, очистите место! Тут пахнет грязной историей. Да и работа предстояла довольно грязная! Вытаскивать мокрый труп из багажника - занятие не из приятных. - Вы ничего не чувствуете? - Еще бы. - Вам не кажется, что… Минут через пятнадцать подозрения подтвердились. Один из зевак оказался врачом. Он осмотрел труп в придорожном кустарнике. Приходилось беспрерывно отгонять людей и даже детей, которым не терпелось посмотреть на все поближе. - Смерть наступила по крайней мере трое суток назад. Кто-то потянул Мегрэ за рукав. Это был Жюстен Розье, хозяин "Приюта утопленников". - Я узнал машину, - сказал он с таинственным видом. - Она принадлежит моим молодым постояльцам. - У вас записаны их имена? - Да, они заполнили листок. Снова заговорил врач: - Знаете, эта женщина убита. Каким орудием? - Бритвой. Ей перерезали горло. А дождь все лил и на машину, и на труп, и на темные фигуры, суетившиеся в серых сумерках рассвета. Затарахтел мотоцикл. С него соскочил бригадир. - Машина уже не принадлежит господину Добуа, с которым я только что говорил по телефону. На прошлой неделе он продал ее хозяину гаража у заставы Майо. - А что заявил этот хозяин? - Я звонил в гараж. Машина перепродана три дня назад молодому человеку, который заплатил наличными. По этой причине имя его не было нигде зарегистрировано. - Но ведь у меня же записано имя! - в нетерпении воскликнул хозяин, считая, что ему не уделяют достаточного внимания. - Пройдем ко мне в гостиницу, и я… Подошел рыжий человек, редактор единственной в Монтаржи газеты и корреспондент одной из крупных парижских газет. Неизвестно, как он сумел раздобыть материал, потому что Мегрэ сразу отшил его, и капитан Пийман тоже. Это, однако, не помешало ему занять на целых пятнадцать минут телефонную кабинку гостиницы. А через час уже множество репортеров наперебой совали свои удостоверения жандарму, который преграждал вход в гостиницу любопытным. Среди них были и фотографы, карабкавшиеся на столы и стулья и снимавшие всех подряд без всякой связи с происшедшей драмой. Мегрэ получил ответ из Парижа по телефону. - Сюрте согласна. Поскольку вы оказались на месте, ведите официальное дознание. В течение дня к вам на подмогу прибудет инспектор с улицы Соссэ. Да, действительно, странная история! И гостиница тоже странная, непонятно почему стоявшая как раз там, где шоссе делает резкий поворот! Мегрэ успел узнать, что за пять лет уже третья машина падала в Луэн на этом самом месте. Два первых случая были не столь загадочны: машины мчались на большой скорости, не предусматривавшей поворота, и, не сумев свернуть вовремя, на полном ходу сорвались в реку. В одной утонула семья в пять человек; в другой была только одна жертва. Да, гостиница не зря получила такое название, к тому же в воскресенье, на Троицу, здесь из-за своих личных горестей утопилась молодая женщина, в то время как ее супруг мирно сидел с удочкой всего в ста метрах от нее. "Приют утопленников"! Достаточно было бросить взгляд на телефонную будку, куда по очереди входили журналисты, и становилось ясно, что еще до вечера она прославится на всю страну. …Тайна "Приюта утопленников"… Преступление у "Приюта утопленников"… Труп в багажнике… Загадка серой машины… Невозмутимый, тяжеловесный Мегрэ курил свою трубку и с аппетитом ел огромный сандвич с ветчиной, запивая его пивом. Без всякого любопытства взирал он на эту обычную суматоху, которая всегда осложняет работу полиции. Среди всех толпившихся здесь людей его интересовали только двое: судовщик с "Прекрасной Терезы" и шофер грузовика. Судовщик явился к нему и почтительно начал: - Вы знаете, нам дают премию за скорость. Мне нужно было отчалить сегодня на рассвете. Так что, если можно… - Где вы должны разгружаться? - На набережной Турнель в Париже. Нам еще целый день плыть по каналу. И почти столько же по Сене. Доберемся только послезавтра к вечеру. Мегрэ заставил его повторить свои показания. - Мы поужинали, и жена уже улеглась. Я тоже собирался лечь, но услышал какой-то чудной шум… Из нашей каюты не очень-то разберешь… Я высунул голову из люка, и мне показалось, будто зовут на помощь. - Какой был голос? - Да трудно сказать. Дождь стучал по железной обшивке палубы. Голос доносился издалека. - Голос женский или мужской? - Да, пожалуй, мужской! - Сколько прошло времени после первого шума, который вы услышали? - Трудно сказать - я разувался, надевал шлепанцы… - Что вы сделали потом? - Не мог же я выйти в шлепанцах. Я спустился вниз, надел кожанку и резиновые сапоги. Жена не спала еще, и я сказал ей: "Может, кто-нибудь тонет". Мегрэ спросил: - Почему вы решили, что кто-то тонет? - Знаете, когда живешь на реке или на канале и слышишь крики о помощи, то ясно: кто-то тонет! Своим багром я вытащил уже пять человек… - Значит, вы направились к реке? - Да, я почти что там и был, ведь между каналом и рекой в этом месте всего метров двадцать. Я увидел фары грузовика, а потом здоровенного малого, который ходил по берегу. - Шофера? Вот этого самого? - Да. Он сказал, что налетел на машину и что она угодила прямо в реку. Тут я побежал за электрическим фонариком… - Все это тянулось довольно долго? - Ну конечно! - А что же делал в это время шофер? - Не знаю. Наверно, старался разглядеть что-нибудь в темноте. - Вы подходили к грузовику? - Может статься… Не помню… Я больше думал, не выплывет ли человек. - Вы не знаете, был ли шофер один в грузовике? - Думаю, что один; если бы там кто сидел, он пришел бы нам на помощь. - Когда оба вы убедились в бесполезности своих усилий, что сказал вам шофер? - Что он сообщит в жандармерию. - Он не уточнил, в какую именно? - Нет, не помню. - Вам не пришло в голову сказать ему, что позвонить можно из гостиницы? Ведь она всего в семистах метрах отсюда. - Я подумал об этом позже, когда он уже уехал. Шофер - рослый, сильный парень. Он предупредил по телефону свое начальство, что задержан полицией в связи с несчастным случаем на дороге. Теперь он невозмутимо ждал дальнейших событий, не отказываясь выпить, когда его угощали журналисты, и в обмен на это охотно повторял им свою историю. Мегрэ беседовал с ним наедине в маленьком зале, где стоял только один стол, а широкий диван свидетельствовал о том, что это заведение со зловещим названием гостеприимно встречало влюбленные парочки. - Я считал, что на большие расстояния водители грузовиков выезжают всегда вдвоем. - Так большей частью и бывает. Но вот уже неделя, как мой напарник покалечил руку, и, пока ему платят страховку, я езжу один. - В котором часу вы выехали из Парижа? - В два. У меня негабаритный груз, вдобавок дороги скользкие, и я не мог быстро ехать. - Вы, должно быть, остановились пообедать в ресторанчике, куда заезжают и другие шоферы? - Верно! У нас есть свои излюбленные местечки. И встречаемся мы там обычно в одно и то же время. Я остановился сразу за Немуром у тетушки Катерины, отменной поварихи. - Сколько грузовиков стояло в это время у ее дома? - Четыре! Два мебельных фургона от конторы Морена, одна цистерна с бензином и большой грузовик. - Вы ели вместе с другими шоферами? - Мы сидели втроем. Остальные ели за соседним столиком. - В каком порядке вы ушли оттуда? - Я не заметил, как вышли остальные. Я ушел последним, так как хотел дозвониться в Париж. - Кому вы звонили? - Хозяину. Хотел сказать, чтобы в Мулене мне приготовили поршневые кольца. Я заметил дорогой, что мотор барахлит и что третий цилиндр… - Ладно! Как, по-вашему, сильно вы отстали от ваших товарищей? - Я тронулся минут через десять после второго мебельного фургона. Но я иду на большей скорости, и он должен был быть километрах в пяти впереди меня… - А легковую машину вы увидели только в момент столкновения? - За несколько метров. Но я уже не успел затормозить. - В машине не было никакого света? - Никакого! - А вы не заметили, сидел ли кто в ней? - Мне трудно сказать. Шел дождь. Дворники у меня работают неважно… Я знаю только, что, когда машина ушла под воду, мне показалось, будто кто-то барахтается в темноте. Потом мне почудилось, что зовут на помощь. - И еще вопрос: у вас в ящике под сиденьем я увидел прекрасный электрический фонарь… Почему вы им не воспользовались? - Сам не знаю. Растерялся. Боялся, как бы мой грузовик не скатился в Луэн. - Когда вы проезжали мимо гостиницы, там был свет? - Может, и был. - Вы часто ездите по этому шоссе? - Два раза в неделю. - Вам не пришло в голову позвонить из гостиницы? - Нет, я подумал, что Монтаржи близко, и поехал туда. - Пока вы бродили вдоль берега, никто не мог спрятаться в кузове вашей машины? - Не думаю. - Почему? - Ему пришлось бы развязать веревки на брезенте. - Благодарю вас. Разумеется, вы пока останетесь здесь, в моем распоряжении. - Ну, раз это может помочь… Единственной его заботой было плотно поесть и крепко выпить. Мегрэ видел, как он тут же направился в кухню и заказал завтрак на полдень. На кухне хозяйничала г-жа Розье, худая, с желтым лицом женщина, сбившаяся с ног от неожиданного наплыва клиентов. К тому же она никак не могла пробиться к телефону, который осаждали журналисты, и не могла передать в город заказ на продукты. |