Подобно животному, которого вот-вот прикончат, - а Мегрэ никогда не находил в себе силы убить кого-либо из них, даже вредоносных, - он едва ли не всякий раз бросал на того, кто загнал его в угол, удивленный взгляд, в котором читался упрек. "Именно так все и произошло…" - обессиленно выдыхал задержанный. И для него уже не было более спешной заботы, чем подписать свои показания, подмахнуть все, что угодно, и поскорее отправиться спать. Сколько раз в подобных ситуациях Мегрэ доставал из шкафа бутылку коньяку - не для того только, чтобы предложить выпить своей жертве, но и чтобы основательно плеснуть в свою рюмку. Он занимался своим ремеслом полицейского, не давая оценок. Не ему судить, он предпочитал, чтобы это сделали другие. Какая ситуация складывалась сейчас там, наверху, за освещенными окнами кабинета Мегрэ? Начало ли ослабевать сопротивление Жава под натиском инспектора и дал ли уже Жанвье сигнал к расправе? Складывалось впечатление, что сидевшая напротив комиссара девушка следила за ходом его мыслей. - Странно, - глухо прошептала она. - Я бы никогда не поверила, что доктор Жав способен на такое. Он так не похож на убийцу! Мегрэ промолчал. Зачем объяснять ей, что за всю свою карьеру он ни разу, за исключением нескольких профессионалов, не встречал убийцу с криминальной физиономией. - Сколько с меня? - спросил он хозяина. - За оба ужина? - Нет, за свой я заплачу сама, - запротестовала Мартин Шапюи. Он не настаивал. - Кальвадос занесите на мой счет. - Как вам будет угодно. Кафе они покинули вместе и не успели добраться даже до моста Сен-Мишель, как хозяин закрыл ставни. - Вы направляетесь туда? - Нет. Я выжидаю. К счастью, набережная Орфевр была плохо освещена. Оставаясь на тротуаре, тянувшемся вдоль Сены, они не выходили из тени, и постовой у здания уголовной полиции не мог их разглядеть. - Вы полагаете, он признается? Мегрэ лишь пожал плечами. Он не был Господом Богом. И сделал то, что было в его силах. Остальное касалось Жанвье. Они шли в полной тишине. Издалека их, должно быть, принимали за парочку влюбленных или скорее за чету, вышедшую на набережную подышать вечерним воздухом, прежде чем отойти ко сну. - Знаете, я почти сожалею, - ни с того ни с сего проворчал комиссар, - что виновным оказался не доктор Негрель. Девушка резко дернулась, вперив в него внезапно ставший жестким взгляд. - Как это прикажете понимать? - Не гневайтесь. Я ничего не имею против вашего Жильбера, наоборот, но будь это он, дело можно было бы рассматривать как несчастный случай. Понимаете? - Пожалуй, начинаю улавливать вашу мысль. - Во-первых, ваш жених не имел достаточных мотивов для этого убийства. Особенно учитывая то обстоятельство, что вы были в курсе его связи с Эвелин Жав. А это так, верно? - Да. Он приостановился и спросил, не глядя на нее: - Почему вы говорите неправду? - Я не лгу. То есть… - Ну говорите же, говорите. - Я знала, поскольку он сам мне в этом признался. Эта женщина, по сути дела, вынудила его вступить с ней в близкие отношения. Знала я и о том, что она продолжала бегать за ним… - Но вы и понятия не имели насчет ее приезда в субботу из Канн? - Не знала. - Как не знали и о том, что она заходила к вашему жениху домой уже после его знакомства с вами. - Все правильно. Видите, я вполне искренна с вами. Из-за присущего ему такта он ни словом не обмолвился мне об этом. Разве это что-либо меняет? Комиссар не торопясь размышлял. - Теперь уж нет. При любом раскладе мотив для убийства не был бы достаточно убедителен. И, как я только что вам объяснил, будь то Негрель, все свелось бы к несчастному случаю - ошибке с ампулой. - Вы все еще полагаете, что это возможно? - Боюсь, что нет. - Почему? - Да потому, что уже с вечера пятницы Жав знал о том, что его жена вылетает в субботу в Париж. Он прибыл в столицу вовсе не на свидание с Антуанеттой. И отнюдь не опаздывал на тот самолет, которым отправилась Эвелин. Он сознательно воспользовался лондонским рейсом, так как - я убежден в этом - был заранее осведомлен о расписании полетов. Окна в верхней части здания уголовной полиции были по-прежнему освещены. Дважды или трижды мелькнул силуэт - конечно, это был Жанвье, слишком взвинченный, чтобы спокойно восседать за столом Мегрэ. - Вы полагаете, что у него-то, у доктора Жава, имелись достаточно веские основания для преступления? - Неужели мало того, что выяснилось в отношении Эвелин? - Чтобы убить ее? Мегрэ вновь пожал плечами. - Мне претит, - признался он как бы нехотя, - что он раздел ее. - К чему вы клоните? - Все указывает на то, что он стремился направить подозрения на кого-то другого. - На Жильбера! - Несомненно. Ему мнилось, будто действует он весьма хитроумно. Так вот, как ни странно, но именно толковые люди всегда и попадаются. Некоторые убийства с целью наживы, совершенные каким-нибудь мелким хулиганом или свихнувшимся типом, так и остаются нераскрытыми. Интеллектуальное же преступление - никогда. Умники стремятся предусмотреть все, перетянуть на свою сторону малейшие шансы на удачу. Они филигранно оттачивают планы. И это их вылизывание, какая-нибудь "лишняя" деталька в конечном счете и губит их. Убежден, что Жав торчал в жилой части апартаментов, напротив квартиры, где его жена встречалась с вашим женихом. Что уж она там говорила Негрелю, мне невдомек, а, учитывая его характер, сомневаюсь, что он когда-либо вам расскажет об этом. - Это уж точно. - Я бы не удивился, если бы она объявила ему о своем намерении развестись и даже о готовности хоть сейчас начать жить с ним. - Как вы считаете, она любила его? - По крайней мере, ей нужен был свой мужчина. Она столько раз пыталась добиться этого! С четырнадцати лет - и все напрасно… - Она была несчастной женщиной? - Понятия не имею. Но она буквально вцепилась в него. Даже оторвала пуговицу от его пиджака. - Не желаю даже думать об этой сцене. - Я тоже. Негрель предпочел уйти. Заметьте, он сделал это в пять тридцать, в то время как период консультаций - с двух до шести часов. После этого Жаву оставалось только пересечь лестничную площадку. - Замолчите! - Я не собираюсь вдаваться в подробности. Подчеркну лишь, что затем он снял с Эвелин одежду и уничтожил ее. - Понимаю. Давайте больше не будем об этом, ладно? Но что, если они там, наверху, не додумаются? Она вскинула голову к светившимся в ночи окнам. - Почему вы не хотите пойти туда, комиссар? Все сразу бы кончилось. Уверена, что вы… Минула полночь. Набережная и мост Сен-Мишель опустели. И вдруг послышались какие-то отдаленные звуки. Мегрэ сразу понял, что это топот множества ног во дворе здания уголовной полиции. - Что там такое? Комиссар прислушался, пытаясь проследить направление движения. Наконец он расслабился. - Кто-то отвел его в камеру заключения. - Вы уверены в этом? - Я узнал скрип решетки. - Это Жав? - Полагаю, да. В этот миг погас свет в одном из окон - в кабинете инспекторов. - Идите сюда. Комиссар увлек Мартин за собой в более темное место, и действительно спустя несколько мгновений на набережную Орфевр вышли Сантони, Лапуэнт и Бонфис. Лапуэнт и Сантони направились к мосту Сен-Мишель, Бонфис - к Новому мосту. - До завтра. - Спокойной ночи. - Закончилось, - выдохнул Мегрэ. - Так ли это? - Сейчас Жанвье насыщает информацией журналистов. Те появятся с минуты на минуту. - А что же с этой молодой женщиной, Антуанеттой? - Она останется за решеткой, весьма возможно, что ей предъявят обвинение в соучастии - ведь она обеспечила доктору алиби. - Ее мать тоже? - Вполне вероятно. - Так, по-вашему, они знали?.. - Видите ли, дитя мое, меня это не касается: я нахожусь в отпуске. И даже будь я сейчас на месте Жанвье, не позволил бы себе принимать на сей счет решения, ибо это - дело судей. - А отпустят ли теперь Жильбера? - Завтра утром - не раньше, ведь только следователь вправе подписывать необходимые для этого документы. - Но знает ли Жильбер о развязке? - Он должен был услышать, как подселяли соседа, и, готов поклясться, узнал голоса. Что с вами? Мартин, сама не зная почему, внезапно залилась слезами. - У меня даже носового платка нет с собой… - пролепетала она. - До чего глупо! А во сколько его освободят завтра утром? - Уж никак не раньше девяти. Передавая ей свой платок, Мегрэ по-прежнему не спускал глаз с портала здания уголовной полиции. Вскоре оттуда выкатился серый, должно быть, одного из журналистов, автомобиль, в который набилось четверо или пятеро его коллег. Двое фотографов вышли пешком и двинулись в сторону Нового моста. В кабинете Мегрэ свет все еще горел, но наконец погас и он. - За мной… Он отошел чуть дальше в поисках самой густой тени. Было слышно, как во дворе застучал мотор, и вскоре из арки выскочила одна из черных машин уголовной полиции. - Все в порядке. Он один, - пробормотал комиссар. - Кто? - Жанвье. Если бы он потерпел неудачу, то либо сам, либо взяв водителя, отвез бы Жава домой. Черный автомобиль, в свою очередь, повернул к Новому мосту. - Ну вот, милая девушка. Все кончено. - Благодарю вас, комиссар. - За что? - За все. Она чуть было вновь не разревелась. Мегрэ шел рядом с Мартин в сторону моста Сен-Мишель. - Не надо меня провожать. Я живу почти напротив. - Знаю. Спокойной ночи. На площади Шатле одно из кафе все еще было открыто. Мегрэ вошел туда, сел за один из столиков в почти пустом зале и медленно выпил пива. Затем поймал такси. - На бульвар Ришар-Ленуар. Я скажу, где остановиться. Жизнь на его улице замерла. На тротуаре - ни души. Когда он преодолел последний пролет лестницы, дверь, как всегда, открылась - мадам Мегрэ издали узнавала его шаги. - Ну как? - спросила она, стоя с бигуди на голове. - Разобрались. - Негрель? - Жав. - Никогда бы не поверила. - Никто не приходил? - Нет. - Возвращаясь, журналистов не заметила? - Смотрела внимательно. Уверена, что их не было. - Сегодня что за день? - Суббота. Точнее, воскресенье - ведь уже полпервого. - Тебя не затруднит собрать вещи на несколько дней? - Когда ты намерен уехать? - Как только ты будешь готова. Завтра утром нас засекут, это уж точно. - Мне нужно привести в порядок волосы. В полтретьего они спустились в тихую и теплую ночь - Мегрэ нес чемодан, которым супруги пользовались в редкие выходные. - Куда собираешься отбыть? - Где отыщется местечко. Есть же где-то, не слишком далеко от Парижа, какой-нибудь отель со свободным номером. Они поехали на такси вдоль Сены в направлении Фонтенбло. Едва миновали Корбей, как Мегрэ вспомнил об одной гостинице, где как-то во время расследования ему доводилось останавливаться. - Ты собираешься их разбудить? У комиссара не было никаких конкретных планов. Он совершенно не представлял себе, что будет делать в следующее мгновение. Уж на сей-то раз он отдыхал по-настоящему. Он не ошибся, положившись на свою счастливую звезду, так как не понадобилось никого будить на этом постоялом дворе, все окна которого были закрыты от лунного света ставнями. На берегу Сены в серебристом мерцании деловито ставил верши человек, в котором Мегрэ узнал хозяина. - У нас и правда есть одна свободная комната, но ее зарезервировали на завтрашний вечер. Какое это имело значение? К тому времени они уже рассчитаются с ним и отправятся дальше - попытать счастья где-нибудь неподалеку. В ожидании, пока владелец разбудит жену, они мирно устроились на террасе за железным столом, глядя на несущую свои воды реку. И только через четыре дня в гостинице на берегах Луэна Мегрэ получил почтовую открытку с видом набережной Орфевр. Его имя и адрес были нацарапаны печатными буквами, а на месте, предназначенном для письменного сообщения, приводились всего два слова: "СПАСИБО, ПАТРОН". notes 1
Американский летчик, который в 1927 году впервые пересек Атлантику.
www.profismart.org | 
