- Какой-то иностранец. Судя по акценту, англичанин или американец. Но не из богатых, солидных людей. Маленький худой человечек вроде того инспектора, который был тут. Еще, не могу понять чем, но он походил на клоуна. Был очень огорчен, но с пристрастием выспрашивал, не знаю ли я, когда придет мадемуазель Луиза. "Может, завтра, а может, через месяц", - ответила я. "Оставлю ей записку". Он сел за стол, попросил бумагу и конверт и начал что-то писать карандашом. Я положила конверт в пустую ячейку для писем и совсем забыла о нем. Когда дня через три этот человек пришел опять, письмо еще лежало на своем месте. Вид у него был еще более огорченный. "Я не могу долго ждать, - сказал он. - Скоро должен, уехать". Я спросила, важное ли у него дело к Луизе, а он ответил: "Для нее - да. Даже очень". Забрал письмо и написал другое. Писал он медленно, как будто обдумывал каждое слово. В конце концов, вздохнув, подал мне конверт. - Больше вы его не видели? - Нет. Через три дня, после полудня, пришла мадемуазель Жанна. Она была очень возбуждена и сообщила: "Скоро вы прочитаете обо мне в газетах". Она делала какие-то покупки и вся была нагружена множеством свертков с этикетками лучших магазинов. Я рассказала ей о письме для мадемуазель Луизы и визитах этого человека. "Если бы я только знала, где ее искать…", - сказала она, над чем-то задумавшись. - "Может, будет лучше, если вы его мне дадите, - сказала она наконец. - Насколько я знаю Луизу, она прилетит, не размышляя, как только прочитает в газетах, где меня можно найти…" Я заколебалась, но подумала, что, наверное, она права. - И отдали ей это письмо? - Да. Она посмотрела на конверт и положила его в сумочку. И уже с порога сказала: "Скоро получите обещанный подарок, мадам Марсель!" Мегрэ молчал, опустив голову. - Это все, что вы рассказали инспектору? - Пожалуй, так. Но дайте подумать… Нет. Ничего больше не говорила. - А Луиза больше не приходила? - Нет. - И не знала, что ее экс-приятельница имеет для нее письмо? - Думаю, нет. По крайней мере, я ей об этом не говорила. За эти пятнадцать минут Мегрэ узнал больше, чем мог предположить. Только след неожиданно обрывался. Он думал о Лоньоне даже больше, чем о Луизе Лабуан. Растяпа начал играть главную роль! Был здесь, слушал ту же историю… А потом его и след простыл. На его месте каждый, узнав то, что он узнал, позвонил бы сразу же Мегрэ, чтобы сообщить информацию и получить инструкции. Каждый, только не Лоньон! Он хотел действовать сам и действовал с упорством маньяка. - Мне кажется, месье чем-то огорчен, - сказала внимательная консьержка. - Инспектор ничего вам не говорил, не высказал никакой тревоги? - Нет. Поблагодарил меня и ушел. На улице повернул направо. Что им оставалось, как тоже поблагодарить и уйти? Не спрашивая, хочет ли Жанвье. Мегрэ потащил его в бар. который заприметил, когда они сюда приехали, заказал два аперитива и безмолвно выпил свой. - Будь так добр, позвони во 2-й комиссариат. Может, у них есть новости? Если нет, попробуй поговорить с его женой. Узнай также, не звонил ли он нам. Когда Жанвье вышел из телефонной кабинки, Мегрэ потягивал из второй рюмки. - Ничего! - Вижу только одно объяснение: он звонил в Италию и опять что-то узнал. - Вы тоже хотите это сделать? - Да. Но из конторы быстрее дозвонимся. Когда они появились на набережной Орфевр, почти все инспектора обедали. Мегрэ распорядился принести список флорентийских гостиниц, нашел самые дорогие, и в третьей ему сказали, что чета Сантони остановилась у них. В номере их нет. Полчаса назад спустились в ресторан. К счастью, метрдотель работал когда-то в Париже и кое-как знал французский. - Не мог бы я попросить к телефону мадам Сантони? Вскоре в трубке раздался агрессивный мужской голос: - Я был бы вам очень признателен, если бы вы мне объяснили, что значит вся эта история? - Кто говорит? - Марко Сантони. Вчера ночью нас разбудили под предлогом, что парижская полиция требует выяснения каких-то обстоятельств. Сегодня - отрываете от обеда. - Прошу меня извинить, месье Сантони, это говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции. - Мне от этого не легче. Что моя жена имеет общего с… - Против нее ничего нет. Речь идет о том, что одна из ее давних приятельниц убита. - Что-то такое плел этот тип ночью. Ну и что с того? Это не повод, чтобы… - Вашей жене дано на хранение письмо. Быть может, оно бы нам позволило… - И для этого вы звоните целых два раза? Она уже рассказала вашему инспектору все, что знала. - Инспектор исчез! - О! В голосе значительно поубавилось гнева. - В таком случае я приглашу жену. Надеюсь, что после этого вы оставите ее в покое и позаботитесь, чтобы ее имя не фигурировало в газетах. В трубке послышался шепот. Скорее всего, Жанна была рядом с самого начала разговора. - Слушаю! - Приношу мадам свои извинения. Мадам знает, в чем дело. Консьержка с улицы Понтье дала вам письмо, адресованное Луизе. - Зачем я его только взяла! - Что с ним? В трубке все стихло. Мегрэ даже показалось, что разговор прервался. - Вы отдали ей письмо тогда, в день свадьбы, в "Ромео"? - Конечно, нет. Не думаете же вы, что я носила его с собой в такой день? - Луиза пришла на вашу свадьбу из-за этого письма? Снова тишина, минута колебания. - Нет. Она о нем даже не слышала. - Чего же она хотела? - Известно чего, денег. Сказала, что у нее нет ни франка, что хозяйка выгнала ее из квартиры, дала мне понять, что ей ничего больше не остается как покончить с собой. Конечно, так конкретно она не сказала. Но она всегда недоговаривала. - Вы дали ей деньги? - Три или четыре тысячи. Я не считала. - Вы сказали ей о письме? - Да. - Что вы ей сказали? - То, что в нем было. - Вы его прочитали? - Да. Снова тишина. - Месье может мне не верить. Но это не из любопытства. Даже не я его вскрыла. Марко нашел его в моей сумке. Я рассказала ему эту историю, но он не поверил. Тогда я сказала: "Вскрой, сам увидишь". Сдавленным голосом она шепнула мужу, который стоял рядом: "Тихо! Лучше сказать правду! Все равно узнают". - Вы помните, что там было написано? - Не дословно. Очень скверно было написано, на плохом французском, со множеством ошибок. Примерно так: "У меня к вам очень важное дело, и я должен срочно с вами встретиться. Спросите Джимми в баре Пиквика на улице Этуаль. Это я. Если меня там не будет, бармен вам скажет, где меня искать". Вы слушаете меня, месье комиссар? Мегрэ, записывая, ответил: - Прошу вас, продолжайте. - В письме было еще: "Может так случиться, что я не смогу долго оставаться во Франции. В таком случае оставлю все для вас бармену. Чтобы он отдал письмо вам, вы должны будете удостоверить свою личность. Потом вы все поймете". - Это все? - Да. - Вы пересказали мадемуазель Луизе содержание письма? - Да. - Она все поняла? - Не сразу. Потом у нее было такое лицо, как-будто о чем-то задумалась, она поблагодарила и вышла. - Той ночью о ней не было больше никаких известий? - Нет. А откуда? Только через два дня, случайно просматривая газеты, я узнала, что ее нет в живых. - Вы считаете, она пошла в бар Пиквика? - Возможно. Что бы вы сделали на ее месте? - Никто, кроме вас и мужа, не знал, что было в письме? - Не знаю. Письмо пролежало у меня в сумке пару дней. - Вы жили в отеле "Вашингтон"? - Да. - К вам никто не приходил? - Только Марко. - Где сейчас это письмо? - Я положила его куда-то… - Ваши вещи еще в отеле? - Конечно, нет. За день до свадьбы я перевезла все к Марко, за исключением туалетных приборов и нескольких платьев, за которыми слуга пришел в день свадьбы. Вы думаете, что это письмо стало причиной ее смерти? - Не исключено. Неужели она никак не отреагировала? - Совершенно никак. - Она никогда не вспоминала о своем отце? - Когда я спросила о фотографии, которую она носила в портмоне, она ответила, что это ее отец. "Он еще жив?" - спросила я. Она посмотрела на меня, как человек, который хранит страшную семейную тайну, и промолчала. В другой раз, когда разговаривали о родителях, я спросила: "Что делает твой отец?" Она также посмотрела на меня, молча, что было совершенно в ее стиле. Сейчас, когда ее нет, нельзя говорить ничего плохого, но… Стоящий рядом муж, видимо, дал ей знак, чтобы замолчала. - Я рассказала вам все, что знаю. - Благодарю, мадам. Когда вы думаете возвращаться в Париж? - Через неделю. Жанвье слушал разговор через отводную трубку. - Кажется, я знаю, по какому следу побежал Лоньон. - сказал он с едва заметной улыбкой. - Ты знаешь бар Пиквика? - Проходил один раз мимо, но ни разу не был. - Я тоже нет. Ты не голоден? - Сначала нужно узнать, что случилось с Растяпой. Мегрэ открыл дверь в соседнюю комнату и спросил у Люка: - Нет известий от Лоньона? - Никаких, патрон. - Если он позвонит, найдешь меня в баре Пиквика на улице Этуаль. - Мне сейчас нужно идти, патрон. Позвонила хозяйка гостиницы с улицы Абукир. Говорит, что в последнее время была так занята, что не имела ни минуты, чтобы прочитать газету. Короче, сообщила, что Луиза Лабуан жила у нее четыре месяца. - Когда это было? - Съехала два месяца назад. - Наверняка оттуда переехала на улицу Клишн. - Да. Работала продавщицей в магазине на бульваре Мажента. Это один из тех магазинов, которые продают на улицах остатки товара и уцененные вещи. Девушка работала там почти всю зиму, пока не заболела бронхитом и не слегла. - Кто за ней ухаживал? - Никто. У нее был номер на последнем этаже, что-то вроде мансарды. Отель этот - один из самых дешевых, там живут эмигранты с севера Африки. Теперь почти все темные места были разгаданы. Можно было бы подробно описать всю жизнь девушки с тех пор, как она уехала из Ниццы, до того времени, когда нашла Жанну в "Ромео". - Ты пойдешь со мной, Жанвье? Осталось только узнать, чем она занималась свои последние два часа Таксист видел ее на площади Сен-Огюстен, а потом - идущую в направлении Триумфальной Арки, на углу бульвара Осман и улицы Сен-Оноре. Это был маршрут, по которому нужно было идти на улицу Этуаль. Луиза не смогла устроить свою жизнь и самым главным для нее была встреча в поезде с незнакомой девушкой, Луиза шла быстро, одна, в дождливую ночь, как-будто спешила навстречу своей судьбе. Глава восьмая,
все действие которой происходит между людьми, знающими цену словам, и где еще раз говорится о Растяпе
Вход, втиснутый между швейной мастерской и прачечной, по которой сновали работающие там женщины, был таким узким, что большинство прохожих и не подозревало, что здесь бар. Зеленоватые донышки бутылок, вставленные в рамы вместо стекол, не позволяли заглянуть внутрь Над дверью замаскированной темно-красными шторами висел старый фонарь, на котором псевдоготическими буквами было написано: "Бар Пиквика". Как только Мегрэ переступил порог, он сразу изменился - ушел в себя, стал неприступным и официальным. Сопровождающий его Жанвье претерпел подобную же метаморфозу. В узком и длинном помещении было совершенно пусто. Окна из бутылочного стекла и узкий фасад обеспечивали полумрак, только кое-где деревянные панели отражали уличный свет. Из-за стойки им навстречу поднялся невидимый от дверей мужчина в рубашке с засученными рукавами. Он что-то ел, кажется, бутерброд, который отложил, и, жуя, посмотрел на вошедших. На его лице было написано совершенное равнодушие. У него были очень черные, почти синие волосы. Густые брови придавали лицу выражение упорства. Глубокая ямка на подбородке походила на шрам. Казалось, что Мегрэ почти не взглянул на него, но было понятно, что они встречались не в первый раз и узнали друг друга. Комиссар медленно подошел к высокому табурету, сел, расстегнул пальто и сдвинул шляпу на затылок. Жанвье подражал каждому его движению. Помолчав, бармен спросил: - Месье выпьет что-нибудь? Мегрэ, колеблясь, посмотрел на Жанвье: - А ты? - Как вы, патрон. - Два аперитива, если у тебя есть. Бармен налил бокалы, поставил на прилавок из красного дерева графин воды со льдом и замер. Казалось, они играют в игру: кто дольше промолчит. Первым нарушил молчание комиссар: - Во сколько тут был Лоньон? - Я не знал, что его зовут Лоньон. Всегда слышал, как его называли Растяпой. - Так во сколько? - Может, в одиннадцать. Я не смотрел на часы. - Куда ты его отправил? - Никуда. - Что ты ему сказал? - Отвечал на его вопросы. Мегрэ брал одну за другой оливки с подноса и жевал их с отсутствующим видом. С самого начала, когда они только вошли и бармен встал из-за стойки, комиссар узнал в нем Альберта Фалькони - корсиканца, которого он уже раза два сажал за решетку за организацию подпольного игорного дома, а однажды - за контрабанду золота в Бельгию. В свое время Фалькони подозревался в том, что прикончил на Монмартре одного из членов марсельской мафии, но из-за недостатка доказательств его освободили. Было ему около тридцати пяти. Обе стороны обходились без лишних слов. Они были профессионалами, каждый в своей области, и все слова были тщательно продуманы и имели точное значение, исключающее двусмысленность. - Читая во вторник газеты, ты узнал эту девушку? Альберт продолжал пристально смотреть на комиссара. - Сколько посетителей было в заведении, когда она пришла сюда в понедельник вечером? Взгляд Мегрэ бродил по залу. В Париже много таких мест. Если зайдешь сюда днем, то не увидишь ни души и, естественно, задумаешься, не терпит ли владелец убытки. Но по вечерам здесь яблоку негде упасть, потому что собираются постоянные посетители, люди одного круга и чаще всего из одного квартала. Утром Альберт никогда не открывал. Похоже, он только что пришел и еще не закончил расставлять бутылки. Зато вечером все столики были заняты и с трудом можно было пройти около стены. В глубине зала была видна лестница, ведущая вниз. Казалось, что бармен считает глазами табуреты. - Все на месте, - буркнул он себе под нос. - Это было между двенадцатью и часом ночи? - Ближе к часу. - Раньше ты ее видел? - Была тут в первый раз. Наверное, все повернулись к Луизе и с любопытством на нее глазели. Если тут и бывали женщины, то только проститутки, а они выглядят совсем не так, как эта девушка. Ее бедное голубое платье, бархатная, не на нее сшитая накидка должны были произвести здесь сенсацию. - Что она сделала? Альберт нахмурил брови, как бы пытаясь вспомнить. - Села. - Где? Он вновь посмотрел на табуреты. - Как раз там, где сидит месье. Было только одно свободное место. - Что пила? - Бокал мартини. - Сразу заказала мартини? - Когда я спросил, что подать. - А потом? - Долго сидела молча. - У нее была сумочка? - Положила ее на стойку. Сумочка была вышита серебром. - Лоньон спрашивал о том же самом? - Немного в другой последовательности. - Давай дальше. - Предпочитаю отвечать на вопросы. - Спросила, есть ли для нее письмо? Альберт кивнул головой. - Где оно было? Бармен медленно повернулся и показал место между двумя бутылками, которые были не в ходу. Там стояло несколько конвертов, адресованных посетителям бара. - Здесь. - Отдал ей письмо? - После того, как показала удостоверение личности. - Зачем? - Так было приказано. | 
