Ночь на перекрестке
Жорж Сименон
"Ночь на перекрестке"
Глава 1
Черный монокль
Допрос Карла Андерсена продолжался уже семнадцать часов, когда наконец Мегрэ устало вздохнул и, отодвинув стул, поднялся из-за стола. Сквозь незашторенные окна за это время можно было наблюдать, как сначала в полдень служащие осаждали кафетерии на площади Сен-Мишель, как их поток постепенно иссяк, а позднее, около шести часов вечера, люди заспешили к входам в метро, на вокзалы, и лишь некоторые завсегдатаи, расположившись в барах, неторопливо потягивали аперитив. Сена покрылась легким туманом. По ней прошел буксир, светя зелеными и красными огнями и увлекая за собой три баржи. Отправился в рейс самый поздний автобус. Прошумел последний поезд метро. С улицы убрали переносные тумбы с афишами, и над входом в кинотеатр были опущены решетки… Казалось, что печка в кабинете Мегрэ начала гудеть еще громче. На столе стояли пустые пивные бутылки, лежали остатки бутербродов. В городе, должно быть, что-то загорелось - по улице с воем промчались пожарные машины. Полиция устроила облаву. Специальный фургон выехал из префектуры около двух часов ночи и чуть позже возвратился во двор полицейской тюрьмы, где и выгрузил свою добычу. А допрос все продолжался. Каждый час или два, когда Мегрэ уставал, он нажимал кнопку звонка. Появлялся бригадир Люка, дремавший в соседнем кабинете, просматривал записи, сделанные комиссаром, и сменял его. Мегрэ же растягивался на раскладушке и, отдохнув, с новой энергией принимался за допрос. Здание префектуры давно опустело. Лишь в помещении полиции нравов еще оставался кто-то из сотрудников. Около четырех часов утра туда привели торговца наркотиками, и дежурный инспектор принялся его допрашивать. Сену окутал молочно-белый туман, наступал рассвет, и свет нового дня освещал пустынные набережные. В коридорах управления раздавались шаги, звенели телефоны, слышались голоса, хлопали двери. Уборщицы начали наводить порядок в помещениях. Положив зажженную трубку на стол, Мегрэ окинул задержанного неодобрительным взглядом, хотя в глубине души он не мог не испытывать к нему чувства уважения. Ведь его допрашивали семнадцать часов кряду! Перед этим у Андерсена вынули шнурки из обуви, сняли отстегивающийся воротник и галстук, изъяли все содержимое карманов. В первые четыре часа его заставили стоять посреди кабинета, обрушив на него целый град вопросов. - Пить хочешь?.. Перед Мегрэ стояла уже четвертая бутылка, и задержанный чуть заметно улыбнулся. Он жадно выпил предложенный ему стакан пива. - Ты голоден?.. При допросе ему приказывали то сесть, то встать. До этого он не ел семь часов, да и в префектуре ему дали лишь один бутерброд. Допрашивающих было двое, и они сменяли друг друга. Сменившись, они могли подремать, немного размяться, отвлечься от монотонного и надоевшего им допроса. Но сдались именно они! Мегрэ пожимал плечами, искал очередную трубку в ящике стола, вытирал влажный от пота лоб. Возможно, его удивило не столько физическое и моральное сопротивление этого человека, сколько тот факт, что в течение всего допроса он не терял присущих ему элегантности и изысканности манер. Если представитель высшего общества, униженный обыском, раздетый, проведя целый час в отделе опознания в компании сотни других задержанных, пройдя процедуры фотографирования и измерения роста, перенеся при этом ядовитые шутки сокамерников, сохраняет присутствие духа и изысканные манеры - это ли не настоящее чудо?! И уж совсем невероятно после многочасового допроса не стать похожим на самого заурядного бродягу. А Карл Андерсен нисколько не изменился. Несмотря на помятый костюм, он сохранил свойственную ему элегантность, которую работники уголовной полиции редко могли наблюдать у своих клиентов. Причем это была элегантность аристократа, который всегда ведет себя непринужденно и надменно, что прежде всего и отличает тех, кто принадлежит к высшему социальному сословию. Широкоплечий и тонкий в талии, ростом он был выше Мегрэ. Бледное продолговатое лицо с бесцветными губами. В левом глазу - черный монокль. - Снимите его, - приказали задержанному. Тот повиновался, слегка усмехнувшись. Монокль скрывал искусственный стеклянный глаз, неприятно поражавший своей неподвижностью. - Несчастный случай?.. - Да, в результате авиакатастрофы… - Вы что, воевали? - Я датчанин и поэтому не воевал. Но у меня на родине был спортивный самолет… Этот искусственный глаз на юном с правильными чертами лице так смутил Мегрэ, что он пробурчал: - Монокль вы можете надеть… Ни разу Андерсен не пожаловался - ни когда его заставляли стоять, ни когда забывали накормить и напоить. Со своего места Карл мог видеть уличное движение, проезжавшие по мосту трамваи и автобусы, наблюдать, как к вечеру проникали в кабинет розоватые лучи заходящего солнца, а теперь забрезжил свет апрельского утра. Он по-прежнему держался очень прямо, без всякой позы, и единственным признаком усталости был узкий, глубокий круг, появившийся под правым глазом. - Вы настаиваете на всех своих показаниях? - Да, настаиваю. - Но разве вы не осознаете, что они выглядят неправдоподобно? - Я это понимаю, но все было так на самом деле. - Уже не надеетесь ли вы, что вас освободят из-за отсутствия прямых улик? - Ни на что я не надеюсь… Появление легкого акцента указывало, что Андерсен устал. - Желаете, чтобы я зачитал протокол допроса, прежде чем вы его подпишите? Последовал неопределенный жест, словно светский человек отказывался от предложенной ему чашки чая. - Все же я напомню вам его в общих чертах. Вы прибыли во Францию три года назад с сестрой Эльзой. Прожили месяц в Париже. Затем сняли деревенский дом у шоссе, ведущего из Парижа в Этамп, километрах в трех от Арпажона, на так называемом перекрестке "Трех вдов". Карл Андерсен чуть заметно кивнул головой. - Вы живете там три года в полном уединении, и местные жители всего лишь раз пять видели вашу сестру. С соседями вы отношений не поддерживаете. Вы приобрели машину марки "рено" устаревшей модели, которую используете для закупки продуктов на рынке Арпажона. Каждый месяц вы отправляетесь на ней в Париж. - Да, это так! Чтобы сдать работу в компанию "Дюма и сын" по улице 4 Сентября. - Ваша работа заключается в изготовлении образцов обивочных тканей для мебели. За каждый из них вам платят пятьсот франков. В среднем вы их делаете по четыре в месяц, то есть на две тысячи франков… Андерсен вновь утвердительно кивнул головой. - Ни друзей, ни подруг у вас с сестрой нет. В субботу вечером вы, как всегда, легли спать, заперев сестру в ее комнате, расположенной рядом с вашей. Вы объясняете это тем, что сестра очень боязлива… Допустим!.. В воскресенье в семь часов утра господин Эмиль Мишоннэ, страховой агент, проживающий метрах в ста от вас, входит в свой гараж и видит, что его новая шестицилиндровая машина последней марки исчезла, а вместо нее стоит ваш драндулет… Неподвижно сидевший до этого Андерсен машинально протянул руку к пустому карману, где у него, видимо, обычно находились сигареты. - Господин Мишоннэ, который вот уже несколько дней хвастался перед всеми своей машиной, думает, что это дурная шутка. Он направляется к вам, видит, что решетчатые ворота перед домом закрыты и звонит… Но тщетно. Через полчаса он рассказывает о своих злоключениях жандармам, и те идут в ваш дом… Ни вас, ни вашу сестру они там не застают… Зато в гараже они находят машину господина Мишоннэ, а на ее переднем сиденье - мертвеца, уткнувшегося в руль. Он убит выстрелом в грудь с близкого расстояния… Жандармы обнаруживают при нем документы… Судя по ним, это Исаак Гольдберг, ювелир из Анвера… Подбросив дров в печку, Мегрэ продолжал: - Жандармы опрашивают служащих вокзала в Арпажоне, которые видели, как вы с сестрой сели в первый поезд до Парижа… На парижском вокзале Орсэй вас обоих задерживают… Вы пытаетесь все отрицать… - Я лишь заявляю, что никого не убивал… - Вы также отрицаете, что были знакомы с Исааком Гольдбергом… - Я увидел его первый раз в жизни в собственном гараже, обнаружив мертвым за рулем машины… - И вместо того, чтобы позвонить в полицию, вы с сестрой сбежали… - Я испугался… - Вы ничего не хотите добавить к своим показаниям? - Я рассказал все! - Вы по-прежнему утверждаете, что не слышали ничего необычного и ночь с субботы на воскресенье? - У меня очень крепкий сон. Уже в пятый раз он повторял то же самое, и вконец измученный Мегрэ нажал кнопку звонка. В кабинете появился бригадир Люка. - Я скоро вернусь! Минут пятнадцать длилась беседа Мегрэ с судебным следователем Комельо, которому было поручено это дело. Следователь был настроен пессимистически. - Вот увидите, это будет дело из тех, что случаются, к счастью, раз в десять лет, и разгадать которое невозможно!.. И именно мне оно досталось!.. Разрозненные факты не увязываются между собой!.. Для чего эта замена автомобилей?.. И почему Андерсен не воспользовался для бегства той машиной, которая оказалась у него в гараже, а пошел пешком до Арпажона, чтобы сесть на поезд?.. Что понадобилось этому ювелиру на перекрестке "Трех вдов"?.. Поверьте мне, Мегрэ, неприятности только начинаются… Отпустите его, если желаете… Возможно, вы и правы: если он выдержал семнадцатичасовой допрос, то из него уже больше ничего нельзя вытянуть… Глаза у комиссара были красноватыми, так как ему не удалось как следует поспать. - Его сестру вы видели? - Нет! Ко мне доставили Андерсена, а девушку в сопровождении жандармов отправили домой. Ее хотели допросить на месте. За ней установлено наблюдение. Расставаясь, они пожали друг другу руки. Мегрэ возвратился в кабинет, где Люка бесстрастно наблюдал за задержанным, который, прижавшись лбом к оконному стеклу, терпеливо ожидал своей дальнейшей судьбы. - Вы свободны! - произнес комиссар сразу же, войдя в кабинет. Андерсен даже не вздрогнул, он лишь протянул руку к голой шее, а затем бросил взгляд на незашнурованную обувь. - Вещи вам вернут в судебной канцелярии. Разумеется, вы будете нужны органам следствия. Если попытаетесь бежать снова, я прикажу отправить вас в Санте. - Что с сестрой? - Она ждет вас дома… Датчанин был все же взволнован: он вынул монокль, провел рукой по искусственному глазу. - Благодарю вас, комиссар. - Не за что! - Даю вам честное слово, что я невиновен… - Эти утверждения вы можете оставить при себе! Андерсен откланялся, и Люка отвел его в судебную канцелярию. Человек, сидевший в приемной и видевший это, поднялся и с возмущенным лицом бросился навстречу Мегрэ. - Как?.. Вы его отпускаете?.. Но это же немыслимо, комиссар… Это был мосье Мишоннэ, страховой агент, владелец новой машины. Он бесцеремонно проследовал за Мегрэ в кабинет, положил шляпу на стол. - Я пришел, собственно, по поводу автомобиля. Невысокого роста, седоватый, небрежно одетый, он без конца подкручивал кверху кончики ухоженных усов. При разговоре Мишоннэ вытягивал губы, энергично жестикулировал и тщательно подбирал слова. Ведь пострадал же он! И именно его должно защищать правосудие! Разве он не был своего рода героем? Плевать ему на все! Его обязана слушать вся префектура. - Прошлой ночью я долго говорил с мадам Мишоннэ, с которой, надеюсь, вы скоро познакомитесь… Она согласилась со мной… Заметьте себе, что ее отец преподавал в лицее Монпелье, а мать давала уроки игры на пианино… К чему я вам все это говорю… Короче… Это было его любимое слово. Он произносил его решительным тоном и вместе с тем как-то снисходительно. - Короче, нужно, как можно скорее принять решение… Как и все состоятельные люди, включая и графа д'Арэнвиля, я купил новую машину в рассрочку… Мне пришлось подписать восемнадцать платежных обязательств… Учтите, я мог бы уплатить наличными, но зачем же изымать капитал из оборота… Граф д'Арэнвиль поступил так же, когда покупал свою "спано"… Короче… Мегрэ сидел, не двигаясь, и тяжело дышал. - Без машины я никак не могу обойтись. Она просто необходима мне для работы… Представьте себе, мой район тянется на тридцать километров… Да и мадам Мишоннэ того же мнения, что и я… Нам не нужна машина, в которой кого-то убили. Органы правосудия должны сделать все необходимое, чтобы предоставить нам другой автомобиль, такой же марки и стоимости, что и предыдущий… Но при этом я хотел бы выбрать машину бордового цвета… Заметьте, что прежняя была обкатана, и я буду должен… - Это все, что вы хотели мне сказать? - Простите!.. Еще одно его любимое словечко. - Простите, комиссар! Конечно, я готов помочь вам, предоставив в ваше распоряжение опыт и знания… Но мне крайне необходимо, чтобы машина… Мегрэ провел рукой по лбу. - Ну хорошо! Я скоро приеду к вам… - А как же с машиной?.. - Вам ее вернут после осмотра… - Но я же вам только что сказал, что мадам Мишоннэ и я… - Передайте мое почтение мадам Мишоннэ!.. До свидания, мосье… Все произошло настолько быстро, что страховой агент даже не успел что-либо возразить. Он очутился на лестничной площадке, держа в руках шляпу, и дежурный полицейский говорил ему: - Сюда, пожалуйста! Первая лестница налево… Дверь напротив… Мегрэ запер дверь кабинета ключом на два оборота и поставил греться воду, чтобы приготовить крепкий кофе. Коллеги думали, что он работает. Но, видимо, его разбудили, когда через час принесли комиссару телеграмму из Анвера, в которой сообщалось: "Исаак Гольдберг, сорока пяти лет, куртье по бриллиантам, довольно известен в районе. Специалист среднего уровня. Хорошие рекомендации в банковских кругах. Каждую неделю поездом или самолетом отправлялся в Амстердам, Лондон, Париж. Имеет фешенебельную виллу в Боржеру на улице Кампин. Женат. Отец двух детей, восьми и двенадцати лет. Мадам Гольдберг оповещена, выезжает а Париж". В одиннадцать часов утра в кабинете Мегрэ раздался телефонный звонок. Это был Люка. - Алло! Я на перекрестке "Трех вдов". Звоню из гаража, он метрах в двухстах от дома Андерсенов… Датчанин уже возвратился… Ворота закрыты… Ничего необычного не наблюдаю… - Как сестра? - Должно быть, там, но я ее не видел… - Где тело Гольдберга? - В морге Арпажона… Мегрэ возвратился домой, на бульвар Ришар-Ленуар. - У тебя усталый вид! - заметила жена. - Приготовь чемодан, положи в него костюм и сменную обувь. - Надолго ты уезжаешь?.. До его прихода она готовила рагу. Кровать в спальне была разобрана, а окно открыто, чтобы проветрить постельное белье. Мадам Мегрэ еще не успела после сна снять заколки, которые стягивали небольшие пряди волос. - До свидания… Он поцеловал ее. Когда комиссар выходил из квартиры, супруга попросила: - Открой дверь правой рукой… Это было вопреки его привычке. Он всегда открывал дверь левой рукой. Но мадам Мегрэ верила в приметы и не скрывала этого. - Что произошло?.. Банда?.. - Не знаю. - И далеко ты направляешься? - Трудно сказать. - Будь осторожен, хорошо?.. Спускаясь по лестнице, он чуть обернулся, чтобы помахать жене рукой. На бульваре комиссар остановил такси. - На вокзал Орсэй… Или даже… Сколько будет стоить проезд до Арпажона?.. Ладно, поехали!.. Такое с ним случалось редко. Но сегодня он очень устал, и от желания спать у него слипались глаза. Возможно, недавние события также выбили его из привычной колеи. Это не было связано с тем, что он открыл дверь правой рукой. И история с украденной у Мишоннэ машиной, за рулем которой в гараже Андерсена обнаружили убитого ювелира, не казалась Мегрэ уж столь необычной. Скорее, его поразила личность самого Андерсена. Семнадцать часов беспрерывного допроса! Даже закоренелые бандиты, опытные преступники ни в одном полицейском участке Европы не выдержали бы подобного испытания. Возможно, поэтому-то Мегрэ и освободил Андерсена! И все же, когда они проезжали Бур-ла-Рен, комиссар заснул, примостившись на заднем сиденье. Шофер разбудил его, остановив такси перед старым рынком. - Какую гостиницу вы выбрали? - Поезжайте дальше, до перекрестка "Трех вдов"… Шоссе, залитое грязным маслом от проезжавших по нему машин, шло на подъем. По обеим сторонам виднелись указатели направлений на Виши, Довиль, рекламные щиты с названиями больших отелей и марок горючего. Вот и перекресток. На нем - гараж; и пять бензоколонок красного цвета. Налево от гаража шла дорога на Арэнвиль, о чем свидетельствовал имевшийся неподалеку знак. Вокруг простирались необозримые поля. | 
