Боб был удивлен. Неожиданно для себя он открывал отца, отличного от того образа, который давно считал для себя отцовским. Ему вспомнилось, что неоднократно повторяла ему сестра. "Папа - старый эгоист, только и думает что о своей работе и красном вине. Что до мамы, то ее взгляд устремлен внутрь себя самой". Однако отец только что позвонил, а ведь для этого ему пришлось спуститься в гостиную, так как именно там находился единственный в доме телефонный аппарат. Раз десять заводил он речь о том, чтобы установить телефон у себя в кабинете, но так и не сделал этого. Чувствовалось, что этот человек сильно озабочен, подавлен. Только Одиль из-за ее собственного возраста он казался старым. На самом же деле он только-только разменял пятый десяток и был полон сил. У Боба не было адреса Эмильенны, которая скорее являлась приятельницей сестры, чем его собственной. Он отправился в Сорбонну, где попытался навести справки в секретариате. Это оказалось непростым делом. Первые служащие, к которым он обратился, ничего не знали. - Какая у нее специальность? - История искусств. - Обратитесь в двадцать первый кабинет. В двадцать первом кабинете на него посмотрели настороженно. - Она ваша родственница? - Нет. Подруга моей сестры. - А зачем вам нужен ее адрес? - Чтобы она помогла мне отыскать сестру. - Она пропала? - Да. - А ушла из дома по своей воле? - Да. - Сколько ей лет? - Восемнадцать. - Откуда вы? - Из Лозанны. - И ваша сестра покинула дом, чтобы перебраться в Париж. Она уже приезжала сюда? - Несколько раз, но это происходило с согласия моих родителей. - Посмотрим, что я могу для вас сделать. Сотрудник прошел в другой кабинет, дверь которого осталась открытой, но говорил он тихо, и Бобу было не разобрать слов. Наконец он вернулся и сказал: - Минуточку. Открыв металлический ящик, полный розовых карточек, он, порывшись, вынул в конце концов одну. - Эмильенна Лот, авеню де ла Саллаз? - Да. - Ее адрес в Париже - Отель "де ла Нева", на улице дез Эколь. - Благодарю вас. - Вы знаете, в котором часу у нее заканчиваются занятия? - Так много я и не прошу. Гостиница оказалась на самом деле семейным пансионом в доме, который когда-то, должно быть, был просторным особняком. Стены выкрашены в белый цвет, зеленые ставни как в деревне. Наличие с каждой стороны двери по скамье дополняло иллюзию. В момент появления там Боба солнечные лучи падали прямо на фасад, и дверь была открыта; крупная девица в платье, несколько растерзанном на груди, стояла в коридоре на коленях и намыливала плиточный пол. - Вы не знаете, мадемуазель Лот у себя? - Как вы сказали? - Мадемуазель Лот. Эмильенна Лот. - Я знаю мадемуазель Лот, но вот наверху ли она сейчас? В разные дни она возвращается по-разному. Пойду позову хозяйку. Та появилась из глубины коридора, вытирая руки о фартук в мелкую клетку. - Вы желаете видеть мадемуазель Эмильенну? - Да. - Сейчас ее здесь нет. Я подаю своим постояльцам завтрак, затем, в восемь часов, ужин. Что касается обеда, то они питаются в том квартале, где работают. Вы ее родственник? - Нет. Мы с сестрой учились с ней вместе в одном коллеже в Лозанне и подружились. Приземистая и дородная, хозяйка напоминала Матильду, когда бы той было на десяток лет меньше. - Вы не скажете, примерно в какое время у меня больше шансов застать ее? - Чаще всего она возвращается довольно рано, около половины седьмого или в семь. - Я вернусь сюда в это время. Вы не знаете, ее не навещала вчера днем молодая девушка? - Я никого не видела, но я могла в этот момент быть у себя на кухне. - Благодарю вас. Он осторожно прошагал по мыльной воде, заполнившей весь коридор, и вскоре вновь оказался на улице. На всякий случай он сюда вернется. Ему было известно, что в какой-то момент его сестра поссорилась с Эмильенной, но впоследствии они помирились, Одиль перессорилась со всеми одноклассниками и со всеми подругами, с которыми проводила время. Боб никогда не заводил скоропалительной дружбы. Он никогда ни в кого не влюблялся. В годы учебы в коллеже, затем в гимназии у него было несколько приятелей, но он почти не встречался с ними после занятий. Подруг своей сестры он знал лучше, потому что те приходили к ним домой и они все вместе занимались музыкой. С некоторыми из них он завел легкий флирт, хотя они и были гораздо моложе его. Он не помнил, чтобы он флиртовал с Эмильенной, большой костлявой дылдой с длиннющим носом. Он направился пешком в сторону улицы де Сен и отыскал довольно невзрачный отель, в котором жил Люсьен Данж. Слева от двери красовалась традиционная вывеска под мрамор, гласившая: Меблированные комнаты Сдаются на дни, на недели и на месяцы В коридоре имелось окошечко, выходившее на что-то вроде клетушки, в которой можно было разглядеть письменный стол, доску с ключами и облезлое кресло. Там читала газету огромная женщина с голыми опухшими ногами в красных шлепанцах. - Извините, мадам. Я ищу мсье Данжа. - Его тут нет. - Но он по-прежнему живет у вас? - Конечно. Где бы еще он нашел за такие деньги номер с водопроводом. - Вы не знаете, когда он вернется? - Сейчас он на съемках где-то в окрестностях Парижа, может, даже в пригороде. Они снимают на натуре, как это принято у них говорить. Так что у них нет четкого расписания. - А ужинает он здесь? - Нет. Обычно в небольшой забегаловке на улице де Бюси. Но когда снимается, то чаще всего ужинает со съемочной группой. - Когда у меня больше шансов его застать? - Не знаю. Если все будет в порядке, то около десяти часов. Если же он пропустит стаканчик, то уже не сможет остановиться и появится здесь не раньше полуночи. - Благодарю вас. - Надеюсь, вас сюда послали не его родители? - А что? Он опасается их визита? - Он постоянно боится, как бы они не пришли за ним. Хотя он и совершеннолетний, но мать наводит на него страх. Похоже, она ужасная. Семейство Данж обитало в квартале Тюннель. У него было четыре сестры, все намного младше его, они учились в коллеже. Отец работал кассиром в одном из швейцарских банков. Боб с ним встречался. У него был симпатичный, хотя и чуть чопорный вид. Что касается матери, то Боб ее никогда не видел. Он дал себе отсрочку до следующего дня, чтобы потом уже сообщить в полицию. Он знал, что существует бюро розыска в интересах семей. Коль скоро он проходил мимо комиссариата, то вошел туда и стал дожидаться своей очереди, облокотившись о некое подобие стойки. Боб с удивлением отметил про себя, что помещения тут оказались светлыми и чистыми, стены свежевыкрашенными. - Вы по повестке? - Нет. Я желал бы получить справку. В какую службу обращаться, если исчез человек? - Кто-то из ваших родных? - Моя сестра. - Несовершеннолетняя? - Нет. Ей восемнадцать. - Как давно ее уже нет? - Вот уже два дня. - Может, это просто побег? - С ней такого никогда не случалось. Послушайте. Как бы там ни было, это не мой вопрос. Вы найдете бюро розыска пропавших родственников в Четвертом округе по адресу улица дез Юрсен, одиннадцать. Это в том же здании, что и дирекция гигиены и общественной безопасности. Спросите четвертый кабинет. Нужно было только пересечь Сену. Бюро находилось возле набережной Цветов, но он еще не решался подключить к этому делу полицию. Он предпочитал прежде испробовать все, что было в его силах, затем позвонить отцу. Боб провел час за чтением газеты на одной из террас бульвара Сен-Жермен, поскольку было еще очень тепло. Затем немного прошелся и в конце концов, за неимением лучшего, заглянул в кинотеатр. Когда он чуть раньше семи явился в семейный пансион, знакомая ему женщина спросила: - Как вас зовут? - Боб. Боб Пуэнте. - Подождите меня здесь, - сказала она и, придерживая подол юбки руками, стала подниматься по лестнице. Вернувшись, женщина объявила: - Она сейчас спустится. Проходите сюда. Они пересекли столовую, где на круглом столе стояли шесть-семь приборов, и вошли в гостиную, в которой стоял прямо-таки деревенский запах, во всяком случае, там пахло рагу. Его не встретили с распростертыми объятиями. Когда туда, в свою очередь, вошла Эмильенна, то она взглянула на него с любопытством и с холодком. - Кажется, ты хотел меня видеть? - Да. Ты была подругой Одиль. - Тебе прекрасно известно, что у Одиль не было подруг. - Ты не встречалась с ней недавно? - С нашей последней встречи на улице де Бур прошло больше года. - Она не пыталась встретиться с тобой здесь, в Париже? - Если бы она меня спрашивала, мне бы передали. Должна ли я это понимать как то, что она пропала? - Да. - У тебя не найдется сигареты? Он протянул ей спичку и закурил сам, усевшись в одно из кресел, обтянутых зеленым репсом. Она села напротив. - Когда это случилось? - Два дня назад. - А ты уверен, что она в Париже? - А где же еще? - Рано или поздно она вернется. Ей в очередной раз захотелось вызвать к себе интерес. Она никогда не соглашалась быть такой, как все. - Знаю. От этого мне не легче. Она отчаялась. Думает только о том, как бы исчезнуть. - Послушай, Боб. Попытайся взглянуть на вещи хладнокровно. Если она настолько отчаялась, что готова покончить с собой, то ей нет никакого резона приезжать для этого в Париж. В Лозанне у нее было столько же возможностей, сколько и здесь. - Она не хочет, чтобы ее обнаружили, чтобы обнаружили ее тело. - И как она собирается это устроить? Закопает себя сама? Если она бросится в Сену, то рано или поздно тело всплывет. - Может, оно будет неузнаваемым. - Кроме того, зачем бы она стала навещать меня? Чтобы объявить о своем решении и таким образом лишь еще более упростить опознание своего тела? Есть еще один момент. Видишь, я говорю с тобой откровенно. Эта история вокруг того, чтобы ее не нашли, - в этом снова вся Одиль. Она знает, что ее опознают, устроят ей похороны, на которые придут все ее знакомые. Он вздохнул: - Может, ты и права. - Видишь ли, ей всегда доставляло удовольствие усложнять себе жизнь. Когда ей только-только исполнилось пятнадцать, она принялась нашептывать то одной, то другой из нас, что она уже не девственница. "А ты еще - да? - спрашивала она. И если ей отвечали, что да, то она смотрела на нас с удивлением и вместе с тем с жалостью, как если бы мы были какими-нибудь увечными. "Это был не парень из коллежа, а взрослый мужчина. Мне бы не хотелось спать с одноклассником". Она прожужжала нам все уши о своей потерянной девственности, так продолжалось больше месяца. Все об этом знали, мальчики из класса тоже, они с любопытством поглядывали на нее. Примерно в это же время она перешла на "ты" с двумя самыми молодыми преподавателями. Не знаю, было ли что-нибудь между ними. Не думаю. Она повадилась ходить в маленький ресторанчик возле де Бетюзи, где они обычно обедали, и выпивала там стакан фруктового сока, а порой еще съедала и сандвич, и случалось, их видели сидящими за одним столиком, причем она, несмотря на школьный устав, не стеснялась курить в их присутствии. - Я все это знаю, Эмильенна. - Тогда зачем ты меня расспрашиваешь? - Потому что я пытаюсь отыскать ее. Конечно, у нее есть свои недостатки. Но это не основание для того, чтобы позволить ей совершить непоправимое. - Именно это я и пытаюсь тебе вдолбить. Это игра. Она всегда играет ту или иную роль. Когда она узнала, что я собираюсь брать уроки декоративного искусства в Веве, она захотела заняться тем же, хотя ни разу в жизни не брала в руки кисть. Спустя два месяца она бросила это занятие. Ведь нужно было ездить ранним поездом и работать серьезно, без перекуров. Все, что говорила Эмильенна, было правдой. Она, конечно же, говорила о его сестре, но делала это с холодком, и портрет, вырисовывавшийся из ее рассказа, по сути, не был похожим. Между этими двумя женщинами не существовало никакой симпатии. - Что ж! Спасибо, что ты приняла меня. - Что ты собираешься делать? - Буду продолжать. - Она знает в Париже не так уж много людей. Сколько раз она сюда приезжала? - Одна - раза четыре или пять. Всегда на несколько дней. Когда мы были помладше, родители дважды брали нас в поездку и показывали нам город. - Ты хороший парень. Боб. Желаю тебе удачи. После того как он с ней расстался, его уже не покидало чувство тревоги. Он не строил никаких иллюзий насчет характера своей сестры, но вот ее только что, за какие-то минуты, облили грязью. Ее образ, каким ему его подавали, был истинным в своих главных чертах, но в то же время он был ложным, поскольку ему не хватало какой-то трепетности, которая всегда ощущалась в Одиль, некоторой жажды жизни, абсолюта. Ему было трудно выразить словами то, что он о ней думал. Может, она была немногим лучше такой девицы, как Эмильенна, которую большинство ее подруг и родители ставили ей в пример? Что-то, какая-то внутренняя сила толкала ее, заставляя идти до конца, не заботясь о том, что о ней думают другие. Пожалуй, лучше всех ее понял гитарист. Он медленно пошел в сторону улицы де Сен, на всякий случай заглянул в "Отель де Рапен", где возилась на кухне толстая хозяйка. - Мой друг вернулся? - Десять минут назад. Вам повезло. Они снимали на набережной со стороны Корбея, и он свалился в Сену. Сейчас он переодевается, если только у него есть сменный костюм. - Какой это этаж? - Тридцать первый номер, на четвертом. Должно быть, это было наверху, где находились самые дешевые номера, поскольку ковер на лестнице был только на первых трех этажах. Он постучался в дверь. - Кто там? - Боб. - Боб Пуэнте? - Да. - Минутку. Я натягиваю трусы. Он отворил чуть позже. На полу валялась скрученная в ком одежда, вокруг нее образовалась лужица. Стоя посреди отнюдь не большой комнаты, Люсьен Данж натягивал на себя джинсы и желтую футболку. - Меня столкнул в воду этот идиот звукорежиссер, когда, не предупредив, сделал несколько шагов назад. Не мог же я оставаться там, когда я так вымок. Пришлось взять такси, поскольку у нас не было свободной машины. Бюджет у фильма маленький, и почти все съемки проходят на натуре. - Ты доволен? - За исключением моего вынужденного купания, да. Я теперь второй ассистент. Это прогресс. Еще месяц назад я был всего лишь стажером. - Рассчитываешь стать режиссером? - Еще как рассчитываю! Это был небольшой человечек, смешно сложенный, при ходьбе он ставил ступни боком. Лицо у него было как резиновое, и он беспрерывно гримасничал. - Ты поужинаешь со мной? - При условии, что каждый платит за себя. - Идет. Чему я обязан удовольствием видеть тебя? - Очень скоро я тебе об этом скажу. Люсьен натянул носки, надел черные полотняные туфли на веревочной подошве. - Пошли. В двух шагах отсюда есть симпатичное бистро. Это и в самом деле было бистро, которое, по-видимому, посещали только завсегдатаи, так как ничто здесь не притягивало взора. Мебели "Формика" не было. Деревянные столы, оловянная стойка, хозяин в рубашке с засученными рукавами и в синем фартуке. - Добрый вечер, мсье Люсьен. Что вам подать? - Один "Пикон гренадин". - А вам, мсье? - Стакан вина. - Божоле? Рекомендую. Мне его присылает оттуда мой зять. Боб подошел к грифельной доске, на которой было написано меню. Мидии в луковом соусе, телячье рагу под белым соусом. Сыры. Яблочный торт. Они пошли и сели со своими бокалами за один из столиков, из кухни вышла высокая девица в черном платье и белом фартуке и направилась к ним. - Так вы ужинаете здесь со своим другом, мсье Люсьен? - Да. | 
