Нелли внутренне расхохоталась. Уж она-то знала мужчин лучше, чем он, и ей по опыту было известно: если они начинают говорить о мужском достоинстве, дела совсем никуда. - Налей мне. - Это уже четвертый? - И ты тоже? - Почему ты так говоришь? - Да потому, что жена ведет счет, сколько я выпил. Следит за мной с утра до ночи, словно за младенцем несмышленым. Стоит мне войти в дом, она топчется вокруг, все вынюхивает, высматривает. Единственное место, где я могу от нее укрыться, - ванная. - Бедняжка Эмиль! Никакой трагедии она в этом не видела. С ее точки зрения, все супружеские ссоры похожи как две капли воды. - Ладно, ты остановился на своем мужском достоинстве… - Сколько у тебя наверху комнат? Нелли не ждала такого вопроса и нахмурилась: - Две. А тебе что? Буэн смущенно, чуть ли не шепотом произнес: - Я понимаю, я старик… Я не предлагаю тебе жить со мной, как… - Как с любовником, да? Но прежде всего, дружок, знай, что я никогда не могла спать с мужчиной в одной постели. Не терплю чужого запаха, прикосновений. Переспать по-быстрому - это пожалуйста… Но потеть бок о бок, задеть руку или ногу, когда не ожидаешь, - нет! Вначале, с Тео, я пробовала. Он как-никак был моим мужем. Из-за этого кафе пришлось сходить в мэрию. И все равно через несколько дней я упросила его купить вторую кровать. Он спал в другой комнате. А мы ведь любили друг друга. - Он знал, что ты ему изменяешь? - Что ты имеешь в виду? - Ничего. Прости. Я хочу одного - жить у тебя, ну, вроде как квартирантом. Цену назначишь сама. Мешать я тебе не буду, и вообще от меня никаких неудобств. - Еду для тебя нужно будет готовить? - Посмотрим. Конечно, это было бы неплохо. Но если надо, я буду есть в городе. - Это надолго? - Не знаю. Возможно, навсегда. - Ишь как осточертела тебе твоя старуха! - Нелли задумалась. - Сколько ты готов платить? - Сколько скажешь. У меня неплохая пенсия; кроме того, есть сбережения. - А ты не собираешься все дни торчать в кафе? Сам понимаешь, клиенты этого не любят. - Понимаю. Как скажешь, так и будет. - Ну а насчет моих дружков? - Нелли бросила взгляд на дверь кухни. - Это твое дело. - И ты не будешь ревновать? - А почему я должен ревновать? - Знаешь, то, что ты сейчас сказал, не слишком благородно. - Но это правда. - Дай мне время подумать. - Сколько? - Давай так: придешь завтра утром… - А сегодня нельзя? - Прямо сейчас? Буэн не ответил, но вид у него был такой безнадежный, а взгляд такой умоляющий… - Ладно! Приходи через полчаса. - Сколько с меня? - Начнем с того, что откроем тебе кредит. Как постоянным клиентам, чей долг она записывает в блокнотик. - В котором часу ты встаешь? - В шесть. Но могу и раньше. Буду выносить мусор, открывать шторы, подметать кафе. Мне это не в диковинку. - Пойди погуляй малость… Буэн послушно вышел, волнуясь, как, пожалуй, никогда в жизни… Для него это последняя соломинка. У Нелли он перестанет думать о Маргарите и г-же Мартен, об опасностях, подстерегающих его в доме жены. Нелли понимает его. Она всех понимает. У нее нет предрассудков, и в людях, в их поступках она видит только хорошую сторону. Комнаты у нее на полуэтаже, их полукруглые окна видны с противоположного тротуара. Потолки там, должно быть, низкие, и, видимо, слышно все, что происходит в кафе и в кухне. Но для него это будет идеальное убежище. Все равно как во времена, когда он жил с Анжелой. Никто не будет за ним подглядывать. Он сможет уходить, когда хочет, и не оборачиваться, проверяя, не идет ли кто следом. Он больше не услышит, как две эти карги злословят, наблюдая за его реакцией, чтобы когда-нибудь использовать свои наблюдения против него. - Буэн обошел квартал по периметру, потом еще раз, но уже в другом направлении, несколько раз смотрел на часы и наконец вернулся в сумрачное прохладное кафе. У стойки стоял рабочий в заляпанной гипсом робе. Лицо у него тоже было в пятнышках гипса, особенно ресницы и брови, и от этого он смахивал на Пьеро. Буэн испугался, что он помешает им с Нелли. Сейчас не время ее раздражать. Глянув на часы, он собрался уйти, но она дала ему понять, что не собирается уединяться с этим парнем в кухне. - Что тебе налить? - Как обычно, стаканчик белого. - А может быть, стакан? - Ну, стакан… Правильно, нечего ломать комедию. Ему семьдесят один, и он не обязан ни перед кем отчитываться. Чего, собственно, ради он попросил стаканчик? Ведь знал же, что она нальет большой стакан. - Дел тут нам еще на недельку, - продолжал человек с лицом Пьеро. - Работа непыльная. Нас трое, друг с другом ладим. А можно взять бутылочку для товарищей? - Такого же? Нелли подняла крышку и полезла в подвал. Все-таки прекрасно жилось Тео, пусть даже кончил плохо: он ведь умер молодым, в шестьдесят два не то в шестьдесят три года. - Благодарю, хозяюшка. Штукатур не удержался - уставился на пышную грудь Нелли. Проработай он тут еще недельку, наверно, тоже попользовался бы ею, как все прочие. А что? Блондин, нет еще тридцати, глаза веселые… - Ну что? - спросил Буэн. - Попробуем. - Когда я могу переехать? - Когда хочешь. Мне нужно только застелить постель. После смерти Тео на ней никто не спал. О цене Буэн не стал спрашивать. - Чемодан я принесу сразу после обеда. - Надеюсь, ты не будешь перевозить все имущество? Буэн почувствовал такое облегчение, что на улице даже насвистывал. Это поистине спасение, и он только удивлялся, почему не подумал о Нелли раньше. Когда Буэн пришел домой, глаза у него хитро блестели. Маргарита получит сюрприз. Жертва удрала. Теперь старухе не за кем шпионить: она осталась одна. Буэн попытался представить, как обе бабы будут за чаем обсуждать его бегство. - Он все вещи забрал? - спросит эта змея, г-жа Мартен. - Нет, только большой чемодан. - Может, поехал к кому-нибудь? Кто-то в провинции заболел или умер? - У него нет родственников. Он никогда ни от кого не получал писем, только рекламные проспекты. - А вид у него какой был? - Как будто он издевался надо мной. - Уверяю вас, он вернется! - Вы думаете? - А вы не пошли за ним? Тут Маргарита покраснеет: она действительно пошла за ним следом. Неплохую шутку он с нею сыграл, а это значит, что он обрел равновесие. Чемодан был тяжеленный. Буэн дотащил его до площади Сен-Жак, где всегда стоят такси. Маргарита семенила сзади метрах в десяти, и когда он оборачивался, на лице ее читалось смятение. “Погоди, погоди, старушка…” В спешке она не захватила сумочку, и денег у нее не было. Буэн сел в такси и бросил шоферу: - На Восточный вокзал. В 1914 году с этого вокзала он отправился на фронт. Маргарита в лиловом костюме стояла, не веря своим глазам. Чуть отъехав, Буэн сказал таксисту: - Езжайте прямо, я скажу, куда сворачивать. - А вокзал как? - Я передумал. - Дело хозяйское. Наконец, прикинув, что Маргарита успела дойти до дома, Буэн скомандовал: - Угол улицы Фейантинок. - Который угол? - Все равно. Солнце стояло высоко, жаркое, ослепительное. Парижский воздух пьянил. Уже много лет он не вдыхал с таким наслаждением городские запахи. А Маргарита сидит одна - одна за столом, в кухне, в целом доме - и ест с такой миной, словно никогда не испытывает голода. Этакое неземное существо, которое выше низменных потребностей! - Уже? Но ты говорил… Нелли ела - тоже в одиночестве, но с изрядным аппетитом. - Я занесу чемодан и пойду. Не хватило терпения ждать, да и есть с нею не хотелось. Схожу в ресторан. Нелли заколебалась, не предложить ли Эмилю разделить с нею трапезу, выглядевшую весьма привлекательно: тулузские колбаски, жаренные с красной капустой, толстые, сочные, вкусно пахнущие чесноком. И все-таки она решила не создавать прецедент. Женщина она практичная, на земле стоит обеими ногами и отлично знает мужчин. Не требует от них больше, чем они могут дать, и потому превосходно ладит с ними. - Приятного аппетита. - Тебе тоже. Буэн благодарно улыбнулся и вышел, чувствуя себя помолодевшим.
В продолжение всей жизни у Буэна выработались достаточно стойкие привычки по части времяпрепровождения, хотя порой он не отдавал себе в этом отчета. Соблюдал их недели, месяцы, годы, а потом без всякой видимой причины ритм жизни менялся, менялись порядок, расписание, пристрастия. Пока был холост, он жил с родителями; и первое время после женитьбы на Анжеле - тоже. Жизнь вчетвером была нелегкой; мать не переваривала невестку, отец же не то из осторожности, не то из равнодушия предпочитал не вмешиваться. Мать, например, строго следила, чтобы еда была готова к назначенному времени, и терпеть не могла, если кто-то торчит рядом, когда она стряпает. - Поди-ка погуляй. В твоем возрасте это полезно. Да и под ногами не будешь путаться. В результате Эмиль с Анжелой большую часть дня проводили вне дома. Они изучили набережные от Шарантона до Нового моста и, случалось, бродили по ним до поздней ночи. А когда сняли квартиру над кафе, частенько обедали в ресторане - то потому, что Анжела проспала, то потому, что им хотелось отведать чего-нибудь особенного. Им нравилось отыскивать недорогие и симпатичные бистро, где у каждого клиента лежит в шкафчике своя салфетка. То же было по воскресеньям. Однажды весной Буэн купил мотоцикл, и они отправлялись в лес Фонтенбло, но, после того как чуть не попали в аварию, Анжела стала бояться, и мотоцикл пришлось продать. Два года подряд они ездили на поезде в Ланьи и изучили в его окрестностях каждый уголок. Потом Буэн увлекся рыбалкой, и жена пыталась подражать ему. В больницу он приходил за час, усаживался на одну и ту же скамейку, просматривал только что купленную газету и недовольно ворчал, если звонок, возвещающий наступление приемного часа, звенел прежде, чем он успевал прочесть основные статьи. Потом вдовство, одинокая жизнь в тупике, романы, которые он глотал, сидя у окошка, плач ребенка на первом этаже, по вечерам игра в белот в кафе на улице Данфер-Рошро… Маргарита… А теперь перед ним в очередной раз открывается новый мир, в который он пытается вжиться, присматриваясь к его порядкам и обычаям. Комната Нелли выходит на улицу, его - во двор. Из его окна не видно ничего, кроме окошка напротив с такими грязными стеклами, что даже не разобрать, что там за ними. Где-то в невидимой мастерской неторопливо и размеренно бьет по металлу молот. Буэн считает удары и ждет, когда же наступит благодетельный перерыв. Нет, он не жалуется. Он счастлив, что сбежал из дома в тупике. - Чем ты занимался целыми днями? - Тулял, читал. - Если тебе в твоей комнате темно, можешь сидеть у меня возле окошка, но при условии, что не будешь курить свои вонючие сигары. Нелли, как и Маргарита, не переносит его сигар. - Я вот думаю, чем могу тебе подсобить… - Там видно будет. По тону Нелли чувствуется, что она не в восторге от его присутствия. - А впрочем… Чудной ты человек… Буэн купил по случаю пяток книг про запас. Впервые после долгого перерыва заглянул в кафе на площади Данфер-Рошро. Хозяин узнал его: - А, это вы! Болели? Он участливо смотрит на Буэна, словно вид у того хуже некуда. Так оно, впрочем, и есть: Буэн за последнее время здорово похудел. Особенно это заметно по шее. Воротничок рубашки стал великоват и открывает выступающий кадык, кожа свисает складками. Буэн бросил взгляд на столик у окна, за которым обычно играл в карты. - Что, приятелей ищете? Верзила Дезире с год назад умер. Полковник - его так называли, хотя на самом-то деле дослужился он только до старшего сержанта… - Где он?.. - Удар на улице. А маленький толстяк… Постойте, как его фамилия? Луаро? Вуаро? У него еще был писчебумажный магазин у Орлеанской заставы… Ладно, плевать… Уехал к себе в деревню в Дордонь, у него там родственники. Куда подевались остальные, даже не скажу. Люди все время меняются. Что будете пить? - Красное бордо. - Жозеф, красное бордо!.. А вы как? Довольны? Дела идут нормально? - Не жалуюсь. - У вас ведь погибла жена, да? Автокатастрофа? Видите, я помню своих клиентов. Фамилии, правда, иногда забываю, но на лица память у меня хорошая. Вы ведь все так и живете поблизости? - У площади Сен-Жак. - А, это не вы… Ну, точно! Вы женились на владелице тупика? - Нет, только одной стороны, - уточнил Буэн. - Все равно лакомый кусок. Там ведь напротив строят новый дом, да? - Еще нет, работы пока не начались. Жильцы съедут лишь в будущем месяце. - Ищете, с кем сыграть? - В общем, нет. Людей, которые играли за его столом, Буэн не знал. Они были куда моложе. - Бриджисты. Будут сидеть тут до восьми. А любители белота собираются к четырем. Он вернулся на улицу Фейантинок, но по пути сделал крюк и прошелся по парку Монсури. Сперва думал пойти по улице Санте, глянуть издали на дом на углу тупика, потом решил, что это глупо. Буэн вошел через коридор, приотворил дверь в кухню и сообщил: - Я наверх… По лестнице он поднимался с осторожностью. Едва поселившись, Буэн уже боялся надоесть и жил как бы на цыпочках. Немного почитав, вышел на минутку выкурить сигару, снова поднялся, и вид у него был, как у кота на людной улице. Буэну нравился запах в комнате Нелли - крепкий, напоминавший те недолгие минуты, что он проводил с нею в кухне. В семь вечера он снова спустился и пошел поужинать. Нелли стояла за стойкой, в кафе было с полдюжины клиентов. Буэн ел, проглядывая газету, и представлял себе, как Маргарита сидит в кухне в полном одиночестве, если только ее не навестила г-жа Мартен. А забавно было бы спрятаться где-нибудь в уголке, когда ровно в четыре пожалует эта особа. - Одной заботой меньше, - наверно, вздохнет Маргарита. - А я считаю, что он поступил просто по-свински после всего, что вы для него сделали. Стоит мне вспомнить, что вы подобрали его, словно бездомного кота… Г-жа Мартен совершила бестактность, если так сказала: в этом доме кота лучше не упоминать. А может, она произнесла: собаку? - Вы не боитесь, как бы в подобном состоянии рассудка… - Чего мне бояться? - Чего угодно. Когда у человека не все дома… Слышала ли жена, как он велел шоферу ехать на Восточный вокзал? Если да, сейчас она ломает голову, куда он мог отправиться. У Буэна нет знакомых на востоке - ни в пригороде, ни дальше. Просто в 1914 году с этого вокзала он отправился на войну. А после они с Анжелой дальше Ланьи не выезжали. Когда он возвратился, Нелли ела на краешке стола. - Вкусно поужинал? - Антрекот с картофелем фри. - Обожаю картофель фри, но никогда не готовлю: вонь страшная, а клиенты этого не любят. Вот в воскресенье, если решусь выйти из дому и где-нибудь пообедать… - А когда ты остаешься дома, чем занимаешься? - Отсыпаюсь. Слушаю радио, читаю, но мало, к книжкам меня не тянет. Все они пишут об одном и том же и совсем нежизненно. - Когда ты закрываешься? - А как захочу спать. Вечерами мало клиентов. Время от времени заглянет кто-нибудь на ходу опрокинуть стаканчик. Ну и то неплохо, мне-то все равно делать нечего. - Я пошел. - Что так? - Боюсь, буду тебе мешать. Я же обещал… - Экий ты робкий! Никогда бы не подумала. Скажи-ка, а ты случайно не бродил вокруг улицы Санте? - Да ты что! Зачем мне это? - Не знаю. Может, чтобы глянуть издали на жену, узнать, как она перенесла удар. Знаешь, что я тебе скажу? Вы ведь не можете друг без друга, словно новобрачные. Не спорь, не спорь! Сам увидишь. Не позже чем через две недели ты снова будешь с нею. - Нет, уж лучше… Не знаю… Да бог с ним… - Ладно, положим, я ошибаюсь. Слушай-ка! Пока я ем, вынес бы ты помойные ведра на улицу. Они во дворе. На моих нарисовано красное кольцо. У каждого жильца свой цвет или стоят его инициалы, чтобы не путать ведра. Потом Нелли читала газету, дважды заглядывали клиенты, и оба раза Буэн выходил - на тот случай, если у нее появится охота пройти с посетителем в кухню. | 
