Дома у него, собравшись на кухне, где уже зажгли лампу, все, вероятно, плачут, а голубой бидончик, который он купил в субботний вечер перед рождением Анриетты, стоит на столе, и от него пахнет водкой. - Я пришел дать вам кой-какие советы. Малуэн посмотрел на адвоката так, как смотрят на забавный, но бесполезный предмет. - Все единодушно находят ваш цинизм возмутительным, а это усложняет мою задачу. Нужно… - Кстати, когда будут похороны? - перебил Малуэн. - Чьи похороны? - Брауна. - Пока неизвестно. Сперва произведут вскрытие. - Зачем? Я же все объяснил. - Нужно выяснить, какой удар оказался смертельным и как он был нанесен. - Жена его уехала? - Нет, все еще в отеле. - Думаете, Брауна похоронят в Дьеппе? - Если только она не оплатит перевоз тела в Лондон. - Платить должны Митчелы! - Малуэн посмотрел на адвоката, нахмурив брови, и вздохнул: - Оставьте меня! - Нам необходимо договориться… - Да, завтра. Или потом. Ну что ж, значит, он не пойдет на похороны: м-с Браун истратит полученные сто фунтов на то, чтобы увезти тело мужа, и он никогда не увидит ни его, ни ее. Идиотизм, конечно, но ничего не попишешь! Самое же обидное в том, что все могло сложиться по-иному. Что за сплетение случайностей! Вот, например, ночью, когда Браун чуть было не поднялся к нему в будку. Что они сказали бы друг другу, если бы он вошел? Или когда Браун следовал за Малуэном до самого дома, не решаясь с ним заговорить, а Малуэн в это время уже готов был отдать ему чемодан? Или даже сегодня утром, когда он пришел в сарай с колбасой, сардинами и паштетом? Что сказали бы они друг другу? Что решили бы? Как жили бы потом и что сталось бы с двумя домами, в Ньюхейвене и в Дьеппе, с женами и детьми? - Это было невозможно, - заключил Малуэн вполголоса. - Что - невозможно? Он только сейчас заметил своего адвоката и снова вздохнул: - Ничего. Я думаю. - Вот именно. Я лично считаю, что вы слишком много думаете! Лучше не возражать. - А сейчас я хочу спать. Это было не так. Едва адвокат вышел и зашушукался в коридоре с надзирателем, Малуэн бросился на кровать и опять задумался о Брауне, его жене, о своем доме по ту сторону гавани, в окнах которого вечером появлялся свет. Когда его приговорили к пяти годам тюрьмы, жена и дочь с плачем бросились к нему в объятия, а он, поцеловав их, оглянулся, словно ища кого-то.
www.profismart.org | 
