Через мгновение репортер присоединился к Янке и Буль-де-Сону, и все вместе они благополучно спустились вниз по запасной лестнице. Там еще не было огня. Их встретил Солиньяк и, прорубив в стене отверстие, выпустил наружу. Янка со своим подопечным осталась под открытым небом, а мужчины вернулись в дом, чтобы продолжить спасение раненых.

    Битва с огнем продолжалась почти час. За это время полку отважных спасателей прибыло, и ни один из больных не погиб. Когда граф с репортером вынесли последних, здание рухнуло, и вверх взвился сноп искр. Потоки воды обильно залили обломки.

    Сестра Экзюперьен была безутешна - ее детище оказалось уничтожено, кроме того, оценив потери в сто тысяч франков, она сокрушалась о том, как ей возместить ущерб.

    - Послушайте, - утешал ее Бессребреник, - пойдите завтра к банкиру Син-Кинга и представьте ему эту маленькую бумажку.

    - У вас был один госпиталь, а теперь вы построите два, - добавил Редон, вырывая листок из своей чековой книжки.

    Командующий прибыл на место происшествия одним из первых и, возглавив отряд своих солдат, сделал немало, чтобы спасти раненых. Встретив Редона, выносившего кровати и больных, японец поприветствовал его:

    - Привет смертнику! - улыбнулся он.

    - Вы забыли еще второго, - дружелюбно ответил репортер, указывая на юношу, который весь в саже и поту вынырнул из горящего дома.

    - Вы - храбрые ребята, - пробормотал офицер. - Господин Солиньяк, не знаю уж какое там преступление совершили ваши друзья, но, если бы я был их судьей, они давно бы были на свободе.

    И вдруг, резко изменив тон, командир сказал:

    - Послушайте, да не ездите вы в Сеул! Я не буду вмешиваться в это дело вообще. Я ведь не надсмотрщик какой-нибудь!

    - Не волнуйтесь, мы выполним ваше предписание и непременно отправимся в Сеул. В наших планах ничего не изменилось. Через несколько часов наступит утро, я уже подготовил экипажи. Мы едем все вместе.

    В целом ничего страшного не произошло. В огне никто не погиб, за исключением самого виновника поджога. Речь шла только о деньгах, и Редон с Солиньяком внесли свою лепту в дело восстановления госпиталя.

    На рассвете японский гарнизон во главе с командующим, без устали говорившим слова благодарности, торжественно провожал друзей. Солдаты восхищались отвагой и мужеством иностранцев. Путники заняли места в повозках, и лошади-тяжеловозы потащили их к Ялу, откуда со станции Фуи-Тью по железной дороге они доберутся до Сеула.

    - У нас осталось несколько незавершенных дел, - говорил Солиньяк Редону, - ваш смертный приговор, моя месть Борскому, и кто знает, может быть, мы поможем чем-нибудь нашему знакомому революционеру Вуонг-Тай-Ланю, который, похоже, затеял серьезную игру…

    - Бедный борец! - отозвался репортер.

    Несмотря на то, что Корея на протяжении веков была китайской провинцией, нравы и обычаи местного населения сильно отличались от китайских. Страну населяли две расы - одна монголоидная и другая - странно напоминавшая европейский тип кавказцев и представлявшая собой квазиаристократов^[107]. Малоизученный язык корейцев не походил ни на китайский, ни на японский, ни на какие-либо другие языки пограничных государств. Своим главным принципом Корея провозгласила изолированность и придерживалась его долгие годы, но свободу забрали силой у независимого народа.

    "Королевство-отшельник", а именно так называли свою страну корейцы, уступило место Корее-империи, стране-вассалу, тогда как "отшельник" был свободным.

    Одинокая страна, где бедность считалась достоинством, а торговля и партнерские отношения с зарубежьем строго запрещались, сопротивлялась с оружием в руках любому, даже дружескому, вторжению. Благодаря местоположению - Корея являлась морской державой - и рельефу местности ей это удавалось.

    Над всей территорией горной страны возвышалась снежная вершина Пектон-Сан, долгое время служившая препятствием для маньчжурских и китайских варваров. Именно отсюда в двенадцатом веке монголо-татарские кочевники начали свое наступление на Западную Азию и Восточную Европу.

    Страна хвойных лесов, буковых и березовых рощ постепенно превращалась в сельскохозяйственную. Обнаружились, правда, богатые месторождения угля, которые при разработках могли бы принести огромные барыши.

    Но прежде всего это была местность, где процветали лень, грязь и различный сброд. А сделали ее такой короли и знать, которые закабалили не только рабов, но и свой трудовой народ, лишив таким образом развития местную промышленность. Жестокая тирания создавала впечатление ложного спокойствия, царившего на всей территории Кореи, которая благодаря своему мягкому климату получила название страны "Спокойной Зари".

    Потребовалась война русских против японцев, чтобы Корея проснулась для борьбы за свою независимость. Цивилизация, с ее научными трудами, развитой сетью железных дорог и мостов, начинала овладевать страной, избавлявшейся от летаргического сна. Жизнь закипела.

    Сеул стал столицей. Причем он совершенно не был похож на крупные европейские города. Построенный на дне огромнейшей воронки, по краям которой возвышалась бесконечная цепь горных вершин, Сеул походил на корзину с грибами или черепахами - так соломенные крыши одноэтажных домиков напоминали шляпки и панцири.

    С востока на запад и с севера на юг шли широкие улицы с каменными мостовыми, как у римлян. Повсюду виднелись пагоды, а на перекрестках возвышались трехметровые колокола, звонившие в дни больших праздников или возвещавшие об опасности.

    Европейцы построили в городе удобные и красивые дома, самым выдающимся из которых было здание дипломатической миссии Франции. Постепенно постройки европейского типа, банки и агентства вытеснили странные сооружения в восточном стиле. Когда Солиньяк с Редоном входили в просторный зал "Империал Банк", расположенный в крупной гостинице напротив статуи каменной черепахи, можно было подумать, что друзья находились где-нибудь на Уолл-стрит в Нью-Ойл-Сити или на Канон-стрит в Лондоне.

    Высокий лакей-кореец, одетый в белый костюм, вышел навстречу двум иностранцам и провел их в просторный, богато обставленный зал, предназначенный для аудиенций с администрацией.

    Дверь открылась, и директор банка с протянутыми для приветствий руками направился к Солиньяку. Граф пожал руки, но посмотрел на вышедшего англичанина с некоторым недоумением.

    - Как! Вы меня не узнаете?

    - Ваши черты лица мне как будто бы знакомы, но я не уверен…

    - Я - Патрик Леннокс, сын герцога Ричмондского, помните, когда-то в Бенгалии^[108] вы спасли моего отца и сестру…

    - А, Патрик! Мой добрый дорогой Патрик! Господи, сколько воды утекло с тех пор. Я помнил вас ребенком, а теперь вы - мужчина. Но как вы оказались здесь?

    - В обличии банкира? Да очень просто! Вы же знаете, англичане не могут сидеть сложа руки. Если японцы завоевали Корею с помощью оружия, то мы решили завладеть корейским рынком. И я, будучи сам лордом и сыном герцога, считаю подобную задачу вполне достойной. А теперь давайте поговорим о делах. Но сначала представьте мне вашего друга.

    - Господин Поль Редон, рекомендую… Очень скромный король золотых шахт Северного полюса, но прежде всего - отважный рыцарь и один из самых честнейших людей, которых я когда-либо знал. Правда, недавно его приговорили к смерти!

    - Как! Вы говорите - к смертной казни? Но кто осмелился это сделать?

    - Японцы! Они приняли его за шпиона! Но не беспокойтесь, теперь уже все в порядке. Нам стоило только поговорить с французским послом в Сеуле, и он тотчас снял обвинения с соотечественника.

    - Поздравляю. Подобная ошибка в условиях войны могла дорого вам стоить. В свою очередь должен сказать, что Владимир Борский приходил в банк. Исключительный джентльмен.

    - Да? - спросил граф.

    - Я получил вашу телеграмму, в которой говорилось, чтобы я задержал выплату. Повод нашелся - в банке просто не имелось в наличии достаточной суммы денег, так как мы являемся филиалом и сразу не можем выплатить двадцать миллионов. Я перенес выплату на три дня. Он должен прийти сегодня в одиннадцать часов утра, то есть через час. Не стоит говорить, как я счастлив…

    - Одну минуту… А этот исключительный джентльмен не протестовал против отсрочки платежа?

    - Хм, немного. Нужно признать, что подобная процедура противоречит нашим правилам, но я сослался на букву закона, и ему нечего было возразить.

    - У вас есть двадцать миллионов?

    - Конечно. И в банкнотах, и в валюте первой категории банков Европы. Все готово и пересчитано.

    - Хорошо. Но теперь, дорогой Патрик, будьте добры, уберите все эти деньги обратно по ящикам.

    - Да? Но почему?

    - Потому что я сам оплачу счет этого господина, а для порядка попрошу вас присутствовать при нашем свидании.

    - Что это значит?

    - Вы достаточно долго со мной знакомы и прекрасно знаете, что я ничего не делаю просто так. Этот Борский - мерзкий бандит, который даже пытал мою жену. Вот почему я прошу вас помочь мне ввести его в заблуждение и проучить как следует. Я хочу, чтобы он признался во всех преступлениях в вашем присутствии. Буду также вам очень благодарен, если вы пригласите еще нескольких свидетелей, а также японскую полицию.

    - Все, что вы желаете, будет незамедлительно исполнено. Несколько телефонных звонков - и дело сделано. Такое помещение подходит вам для встречи с этим типом?

    - Безусловно.

    Прошел час. Все было готово к приему Борского. Директор банка работал с двумя администраторами. На сей раз роль служащих исполняли русский консул и сеньор Кову-Сай, секретарь нового главы правительства Сеула. Надо отметить, что, несмотря на то, что город находился в руках японцев, император Кореи, пребывавший в закрытом районе в центре Сеула, формально руководил своим народом.

    Ровно в назначенный час Борский вошел в зал и обратился к кассиру. Тот исключительно вежливо проинформировал его, что для получения столь значительной суммы нужно пройти к господину директору, и он лично выдаст деньги. Все это прозвучало вполне убедительно и не вызвало подозрения у русского.

    Борский больше не выглядел грабителем маньчжурских степей: он оделся по-европейски и имел вид человека из самого что ни на есть аристократического общества. Все было на нем безупречно, и впечатление он производил солидное.

    Немного бледен, ну что ж, ведь он затеял крупную игру. В случае опасности он знал, как защититься. Пройдя мимо лакея, бандит несколько развязно направился к широкой мраморной лестнице. Дверь перед ним отворилась, слуга удалился, и Борский вошел.

    Первый, с кем он столкнулся лицом к лицу, оказался Солиньяк. Русский едва подавил крик. Он понял, что борьбы не избежать.

    Сэр Патрик Леннокс со своими администраторами сидел за столом, покрытым зеленой скатертью. Жестом он пригласил посетителя войти и сесть.

    - Господин Борский?

    - Таково мое имя, - ответил мужчина, глядя свысока, - разрешите мне сказать, что вы, видимо, только делаете вид, что собираетесь заплатить мне деньги. На самом деле у господина Солиньяка, - продолжал он со злобной улыбкой, - нет счета в этом банке или нет достаточно денег на счету.

    - О, вы ошибаетесь, месье. Граф де Солиньяк аккредитован в нашем банке, и ваш чек будет оплачен, если, разумеется, совпадут подписи.

    Борский резко повернулся к Бессребренику:

    - Вы имели наглость изменить подпись?

    - Ни в коем случае. Однако некоторые объяснения не помешают. Господа, - обращаясь к тем, кто его слушал, произнес граф, - чек, который представил этот мерзавец, действительно выписан мной в пещере ущелья Вации, когда по дороге в Син-Кинг я был ограблен и взят в плен. Присутствующий здесь Борский угрожал мне смертью, он был лейтенантом у бандита Райкара.

    Во всей Маньчжурии и Корее имя бандита Йока Райкара было хорошо известно.

    - Ложь! - закричал Борский. - Вот способ, как не платить долги!

    - Вы можете удивиться, господа, - продолжал Солиньяк, не обращая внимания на заявление русского, - но я уступил гнусному шантажу^[109], потому что, пока головорезы держали меня под прицелом, этот человек, этот злодей каленым железом пытал мою жену. Я был бессилен и не мог перенести страданий Клавдии.

    - Неправда! - очень убедительно возмутился Борский. - Эти деньги - просто долг, который господин Солиньяк хотел отдать мне совершенно добровольно, и он знает за что.

    Напрасно вы улыбаетесь, господин граф! Или вы заплатите, или я объявлю повсюду, что вы - вор.

    - Вы не объявите ничего подобного, - хладнокровно возразил Солиньяк. - Будьте добры передать чек господину директору.

    - Если для получения денег - пожалуйста, если зачем-нибудь еще - нет! И будьте осторожны, господин честный человек, у меня есть средство доказать, что это не первая ложь, которую вы допустили.

    - Ах да, я помню. Я подписал вам еще одну бумагу.

    - Не мне! На письме стоит одна тысяча восемьсот девяносто девятый год, и вы не можете этого отрицать.

    Вдруг Борский успокоился и, обращаясь к присутствующим, громко произнес:

    - Господа, простите, что уличил вашего знакомого во лжи, но, если бы вы действительно знали, с кем имеете дело. Я могу рассказать, господин де Солиньяк?

    - Прошу вас, - разрешил Бессребреник.

    - Ладно… Этот француз больше чем шпион, он - предатель. Он предал нацию. Смотрите, что написано его рукой. Во время восстания Боксеров в Китае, он продал их главарям план европейской дипломатической миссии за ничтожную сумму в сто тысяч франков.

    Дрожащими от волнения руками - Борский понимал, что наступил кульминационный^[110] момент, "пан или пропал", - он протянул сэру Патрику листок бумаги, который должен был сразить противника.

    Леннокс принялся читать.

    - Господин де Солиньяк, это действительно вы написали?

    - Да, и все в тех же условиях, после первого крика моей жены.

    - Как бы не так, - возмутился бывший лейтенант Рай-кара, - посмотрите, вот подпись, а вот дата.

    - Это действительно подпись и дата, сэр Патрик, но вглядитесь внимательно в бланк, посмотрите на свет.

    Директор впился глазами в строчки.

    - Точно, вот дата.

    - Что вы видите?

    - Тысяча девятьсот пятый год.

    - Вот именно. Это год образования нашей компании, а в тысяча восемьсот девяносто девятом Нью-Ойл-Сити еще не существовала.

    И Солиньяк подробно описал, как Борский, украв бланки в фургоне, заставил его написать письмо. Бандит очень торопился получить деньги и не заметил маленькой неточности, которая и опровергла все его доводы.

    Русский понял все: его обманули, на этот раз он проиграл. Бандит обмяк и выглядел совершенно растерянным. Однако это не помешало ему продолжить борьбу. Он вытащил из кармана мелкокалиберный, но достаточно мощный револьвер и, сделав шаг вперед, направил оружие на Солиньяка.

    Редон вовремя заметил порыв негодяя и, прыгнув на него, предотвратил выстрел. Борский отступил и, вдруг подняв руку к виску, выстрелил в себя. Так он распорядился своей жизнью.

    Редон с Буль-де-Соном отправились на прогулку по городу. Повсюду стояли японские полки, виднелись артиллерийские батареи. На древней столице Королевства-отшельника лежала печать угнетения. Смирившись с поражением, люди бесцельно слонялись по улицам.

    - Когда-нибудь эта земля проснется, - сказал репортер юноше, - прогресс нельзя остановить, а мы, как насекомые, пытаемся что-то сделать, изменить, тогда как все происходит само собой.

    За философскими размышлениями двое французов не заметили, как наступил вечер. Они решили возвратиться в гостиницу, где их ждал Солиньяк с Клавдией, чтобы принять окончательное решение о дальнейших планах. Отправиться в Японию или вернуться в Европу? Буль-де-Сон больше склонялся к последнему.

    - Послушайте, патрон, - говорил юноша, - я ведь на самом деле вовсе не Буль-де-Сон.

    - Чувствую, что тебе не хватает Парижа…

    - Да, и я не скрываю этого. Нам будет так хорошо в небольшом домике где-нибудь в Жуанвиле, или Перре, или в Бри-на-Марне. Я заведу семью.

    - Неужели? - удивился Редон. - Ты хочешь завести семью?

    - Почему бы и нет!

    - Догадываюсь, кому ты хочешь предложить руку и сердце. Роза Мукдена едет с тобой?

    - Бог мой! От вас, патрон, ничего не утаишь! Если прекрасная Янка даст согласие, я возьму ее и брата Пьеко с нами.

    - А маленького маньчжура?

    - Конечно! Вот семья и готова.

    В это время друзья проходили мимо статуи каменной черепахи. Вдруг перед ними как из-под земли выросла фигура человека в черном и произнесла загадочные слова:

    - Именем Вуонг-Тай-Ланя, будьте на этой площади завтра утром в восемь часов. Вас отведут к нему на свидание.

    - Вуонг-Тай! - воскликнул Редон. - Несчастный! Что с ним?

    Но человек уже исчез так же внезапно, как и появился.

    - Патрон, я не понимаю язык этих узкоглазых, но, кажется, догадался, что произошло что-то серьезное. Я спрашивал в гостинице, и мне сказали, что была совершена попытка переворота или восстания, но революционеров предали.

    - Безусловно, это говорилось о Вуонг-Тае. У этого человека доброе сердце, и он очень любит свою родину. Я конечно же откликнусь на его призыв.