– Я полагал, что в моем положении, выдвигая свою кандидатуру…

    – …неплохо предпринять этот нехитрый кулинарный подкуп. Я вас не осуждаю, дорогой господин Жерар, так часто делается. Но вы допустили ошибку.

    – Какую?

    – Вы оставили своих гостей во время ужина.

    – Я не виноват, господин Жакаль. За мной пришли и сказали, что вы немедленно желаете со мной переговорить.

    – Надо было отложить дела на завтра.

    – Я не посмел, господин Жакаль.

    – И вы оставили гостей за столом?

    – Увы, да.

    – Не сообразив, что стол стоит на том самом месте, куда вы перенесли труп несчастного ребенка!

    – Господин Жакаль! – вскричал убийца. – Откуда вы знаете?..

    – Разве не положено мне по должности все знать?

    – Так вы знаете?..

    – Я знаю, что, когда вы вернулись к себе, гости и слуги разбежались, стол был опрокинут, а могила пуста.

    – Господин Жакаль! – вскричал негодяй. – Где может быть скелет?

    Начальник полиции потянул за угол салфетки, лежавшей на его столе, и кивнул на кости.

    – Вот он!

    Господин Жерар пронзительно закричал, вскочил и в беспамятстве бросился к двери.

    – Что вы делаете? – остановил его г-н Жакаль.

    – Не знаю я ничего… Бежать!

    – Куда? В таком состоянии, как теперь, вы далеко не убежите: вас сейчас же арестуют!.. Господин Жерар! Нельзя быть вором, убийцей, клятвопреступником, имея такую голову, как у вас. Я начинаю думать, что вы рождены, чтобы быть честным человеком. Идите-ка сюда! Давайте поговорим спокойно, как и положено, когда дело серьезное.

    Господин Жерар вернулся, пошатываясь, и сел в кресло, которое покинул за минуту до того.

    Господин Жакаль приподнял очки и посмотрел на негодяя, как кот на мышь, которую он держит в когтях.

    У убийцы выступил на лбу пот.

    – Знаете ли вы, – продолжал г-н Жакаль, – что представляете живейший интерес для мелодраматурга вроде господина Гилбера де Пиксерекура или такого романиста, как господин Дюкрей-Дюминиль: до чего ваша жизнь богата драматическими событиями, Бог мой! Какими душераздирающими сценами, какими захватывающими перипетиями полна неведомая драма вашей жизни! А этот пес!.. Откуда вы его знаете? Это же потомок пса Монтаржи! Должно быть, этот чертов Бразил имеет на вас зуб!

    Господин Жерар лишь простонал в ответ.

    Начальник полиции словно ничего не слышал и продолжал:

    – Клянусь честью, весь Париж готов рукоплескать такой драме. Правда, развязка еще неизвестна. Но мы здесь как раз для того, чтобы придумать какой-нибудь конец, не правда ли, честнейший господин Жерар? Занавес опустился после четвертого акта: опрокинутый стол, опустевшая могила, разбежавшиеся гости и слуги… Вот так картина!

    – Господин Жакаль, – умоляюще прошептал убийца, – господин Жакаль…

    – О, я отлично знаю, что вы скажете: вы не знаете, как выпутаться… Черт побери! Это касается только вас: когда люди объединены общим делом, каждый выполняет свою часть, или кто-нибудь из двоих останется в проигрыше. Я свое сделал:

    арестовал защитника невиновности и добродетельного пса.

    – Что вы имеете в виду?

    – Я говорю об этом молодом человеке, опрокидывавшем и душившем моих людей, и готовой их растерзать собаке. Как вы думаете, ради кого одному накинули мешок на голову, а другому надели наручники? Ради вас, неблагодарный!

    – Этот молодой человек… Эта собака…

    – Этот молодой человек, честнейший господин Жерар, и есть Сальватор, комиссионер с улицы О-Фер, друг аббата Доминика, сына господина Сарранти. А пес – это Бразил, принадлежавший вашему несчастному брату, друг ваших бедных племянников, тот самый, которого вы, как вам казалось, убили, а на самом деле промахнулись или, вернее, только ранили.

    Можете быть уверены: он вас живьем слопает, если только встретит когда-нибудь.

    – О Боже, Боже! – закрыв лицо руками, пролепетал г-н Жерар.

    – Вы допускаете неосторожность, призывая Господа Бога, – заметил г-н Жакаль. – Если бы Он обратил на вас свой взгляд, вас в ту же минуту поразило бы громом небесным. Ну, это, пожалуй, подходящая развязка. Что скажете?

    – Господин Жакаль! Если у вас в душе осталась для меня хоть крупица жалости, не шутите так: вы меня убиваете!

    Он уронил руки, а голову запрокинул назад и смертельно побледнел.

    – Ну, ну, не стоит так волноваться, – сказал г-н Жакаль. – Сейчас не время бледнеть, лишаться чувств, заливать мой паркет потом. Призовите на помощь свое воображение, господин Жерар!

    Убийца покачал головой и ничего не сказал. Он был раздавлен.

    – Поберегитесь! – предупредил г-н Жакаль. – Если мне придется заканчивать драму в одиночку, я не могу поручиться за то, что финал вас удовлетворит. Я, как вдохновитель и начальник полиции, скажу вам так: приведя в действие какую-нибудь пружину драматургии, я найду способ заставить молодого человека и пса сбежать отсюда. Я не стану им мешать, когда они отправятся к королевскому прокурору, к хранителю королевской печати, к великому канцлеру, – да пусть идут куда пожелают!

    Я признаю невиновность господина Сарранти, виновность настоящего убийцы и, в ту минуту как палач уже будет готовить обвиняемого к казни, прикажу своим людям кричать: "Господин Сарранти свободен! Настоящий убийца – господин Жерар! Вот он! Вот он!" Я прикажу бросить господина Жерара в темницу, из которой только что перед тем выйдет господин Сарранти под приветственные крики и рукоплескания толпы.

    Господин Жерар не сдержался и простонал. По его телу пробежала дрожь.

    – Какой вы нервный! – посетовал г-н Жакаль. – Если бы у меня было хотя бы трое таких подчиненных, как вы, мне бы уже через неделю не миновать падучей! Теперь слушаю ваши предложения. Какого черта! Я вам сказал: "Вот моя развязка!" Я не утверждаю, что она хороша. Скажите вы свое слово, изложите свои соображения, и если они окажутся удачнее моих, я готов их рассмотреть.

    – Мне нечего предложить! – вскричал г-н Жерар.

    – Не верю. Вы наверняка пришли сюда с какими-то намерениями!

    – Нет! Я пришел просить совета.

    – Как скучно то, что вы говорите!

    – В дороге я обо всем поразмыслил…

    – И к какому же выводу вы пришли?

    – Мне кажется, вы не меньше моего заинтересованы в том, чтобы со мной не случилось несчастья.

    – Не совсем так. Впрочем, это не имеет значения. Продолжайте!

    – Я себе сказал: у меня есть еще по крайней мере двенадцать часов.

    – Двенадцать – это чересчур. Ну ладно, предположим – двенадцать.

    – За это время можно далеко уехать.

    – Сорок лье, платя по три франка прогонных.

    – Через восемнадцать часов я буду в гавани, а через двадцать четыре часа – в Англии.

    – Но для этого нужен паспорт.

    – Разумеется.

    – И вы пришли за ним ко мне?

    – Вот именно.

    – Предоставляя мне после вашего отъезда либо спасти, либо казнить господина Сарранти по своему усмотрению?

    – Я никогда не требовал его смерти…

    – До тех пор, пока он не угрожал вашей жизни, я понимаю.

    – Что вы ответите на мою просьбу?

    – На ваше предложение?

    – Да, если угодно.

    – Скажу, что это плоско: добродетель не наказана, что верно – то верно, но и преступление – тоже.

    – Господин Жакаль.

    – Ну, раз у нас нет ничего лучше…

    – Вы согласны? – подпрыгнув от радости, вскрикнул г-н Жерар.

    – Приходится согласиться.

    – Ах, дорогой господин Жакаль!

    Убийца бросился к начальнику полиции с распростертыми объятиями. Однако тот уклонился и позвонил.

    Вошел секретарь.

    – Чистый паспорт! – приказал г-н Жакаль.

    – Заграничный! – робко прибавил г-н Жерар.

    – Заграничный! – подтвердил начальник полиции.

    – Уф! – облегченно выдохнул г-н Жерар, опустился в кресло и вытер лоб.

    В кабинете воцарилось ледяное молчание. Г-н Жерар не смел поднять глаза, а г-н Жакаль неотрывно следил маленькими серыми глазками за негодяем и его агонией, не желая упустить ни малейшей подробности.

    Дверь снова отворилась, г-н Жерар вздрогнул.

    – Как бы вас не хватил столбняк! – предостерег посетителя г-н Жакаль. – Если не ошибаюсь, именно от этой болезни вы умрете.

    – Я думал… – пролепетал г-н Жерар.

    – Вы думали, что это жандарм, и ошиблись: это ваш паспорт.

    – Но в нем нет визы! – робко возразил |Г-н Жерар.

    – До чего вы осмотрительны! – отвечал г-н Жакаль. – Визы в самом деле нет, да она и ни к чему. Это паспорт специального агента, и если вам не совестно путешествовать за счет правительства…

    – Нет, нет! – воскликнул г-н Жерар. – Слишком много будет для меня чести.

    – В таком случае вот ваша грамота: "Обеспечить свободное продвижение…"

    – Спасибо, спасибо, господин Жакаль! – перебил негодяй, дрожащей рукой хватаясь за паспорт и не давая начальнику полиции читать дальше. – А теперь полагаюсь на Божью милость!

    С этими словами он бросился из кабинета вон.

    – На дьявольскую милость! – крикнул г-н Жакаль. – Если Всевышний обратит взор на твои деяния, подлый пройдоха, ты пропал!

    Он снова позвонил.

    – Карета готова? – спросил г-н Жакаль у дежурного.

    – Уже десять минут как дожидается!

    Господин Жакаль оглядел себя в зеркало. Он был одет безукоризненно: черный фрак, черные панталоны, лаковые туфли, белый жилет и белый галстук.

    Он удовлетворенно хмыкнул, накинул длинное пальто, не спеша спустился по лестнице, сел в карету и приказал:

    – К господину министру юстиции, Вандомская площадь.

    Потом сейчас же спохватился:

    – Что я такое говорю? Во дворце Сен-Клу сегодня бал, и министры пробудут до двух часов там.

    Он высунулся в окошко и крикнул кучеру:

    – В Сен-Клу!

    Поудобнее устроившись в углу, он проговорил, зевая:

    – Ну и прекрасно: посплю в дороге!

    Лошади поскакали крупной рысью, и г-н Жакаль, умевший при желании заснуть в любое время, не успел подъехать к Лувру, как уже спал глубоким сном.

    Правда, когда он проезжал по бульвару Кур-ля-Рен, его совершенно неожиданно разбудили.

    Карета остановилась, обе дверцы распахнулись, с каждой стороны на подножку вскочили по два человека; двое приставили пистолеты к груди г-на Жакаля, двое других взялись за кучера.

    Все четверо нападавших были в масках.

    Господин Жакаль подпрыгнул от неожиданности.

    – В чем дело? Что вам угодно?

    – Ни слова, ни жеста, или вам конец! – предупредил один из налетчиков.

    – Как?! – вскричал г-н Жакаль, еще не до конца проснувшись – Теперь в полночь нападают даже на Елисейских полях?

    Кто же в таком случае служит в полиции?

    – Вы, господин Жакаль. Да успокойтесь вы, в этом не ваша вина. А мы не воры.

    – Кто же вы?

    – Мы ваши враги. Своей жизнью мы не дорожим, зато вашу держим в своих руках. Итак, ни слова, ни жеста, иначе, повторяем, вам конец.

    Господина Жакаля схватили, а он даже не знал, кто именно.

    Ни на чью помощь он не надеялся и потому смирился.

    – Делайте со мной что хотите, господа, – молвил он.

    Один из нападавших завязал ему глаза платком, другой по-прежнему держал пистолет у его груди. Двое других проделали то же с кучером.

    Когда с повязками было покончено, один из четырех налетчиков сел в карету, другой – рядом с кучером, у которого забрал из рук вожжи, еще двое вскарабкались на запятки.

    – Вы знаете, куда везти! – проговорил начальственным тоном тот, что сел в карету.

    Экипаж развернулся, лошади получили мощный удар кнутом и помчались галопом.

    Тот из четверых неизвестных в масках, что занял на облучке место кучера, был, несомненно, мастер своего дела. За десять минут летевшая на полном ходу карета сделала столько поворотов и крюков, что г-н Жакаль, несмотря на свою прозорливость и знание окрестностей, сбился с пути и не мог определить, куда его везут.

    Действительно, после того как карета развернулась, она стало быть, поехала в обратном направлении, то есть от бульвара Кур-ля-Рен в сторону набережной Конферанс. Свернув налево, она вернулась на то место, с которого началось путешествие, и поехала прежним маршрутом, а затем пересекла мост Людовика XV.

    Когда коляска замедлила ход, г-н Жакаль понял, что они едут по мосту.

    Карета свернула налево и поехала по набережной Орсей.

    Там г-н Жакаль еще узнавал дорогу. Он догадался, что они следуют вдоль реки, судя по свежести от воды.

    Когда экипаж свернул вправо, г-н Жакаль понял, что он на улице Бак, потом – снова направо: никаких сомнений, что это Университетская улица.

    Карета покатила вверх по улице Белыпасс, потом свернула на улицу Гренель, затем снова поехала вниз к Университетской, и дальше – все прямо.

    Господин Жакаль почувствовал, что начинает сбиваться.

    Но когда они оказались на бульваре Инвалидов, на него снова пахнуло влажным воздухом, как с Сены. Этот воздух исходил с покрытых росой деревьев. Он решил, что они либо вернулись к реке, либо едут вдоль бульвара.

    Карета катила некоторое время по земле, а не по булыжной мостовой, что заставило его остановиться на второй точке зрения.

    Несомненно, они следовали по бульвару.

    Коляска по-прежнему мчалась со скоростью не меньше четырех лье в час.

    Поднявшись к улице Вожирар, экипаж остановился.

    – Мы приехали? – спросил г-н Жакаль. Путешествие, как ему казалось, несколько затянулось.

    – Нет, – коротко отвечал его сосед.

    – Не сочтите за любопытство: а долго ли нам еще ехать? – поинтересовался начальник полиции.

    – Да, – ответил сосед все с той же лаконичностью, которой позавидовал бы любой спартанец.

    – Надеюсь, вы позволите мне, сударь, воспользоваться остановкой и взять щепоть табаку? – спросил г-н Жакаль то ли из нужды, то ли пытаясь по голосу и манере выражаться определить, с какими людьми имеет дело.

    – Пожалуйста, сударь, – разрешил спутник г-на Жакаля. – Но прежде позвольте мне забрать оружие, которое лежит в правом кармане вашего пальто.

    – Ах, ах!

    – Да! Пару карманных пистолетов и кинжал.

    – Сударь! Вы знаете о содержимом моих карманов, словно обшарили их! Освободите мне, пожалуйста, руку, и я сдам оружие.

    – Ни к чему! Если не возражаете, я заберу его сам. Если бы я не попросил вас отдать мне пистолеты и кинжал, то, как я и обещал, я убил бы вас при первой же попытке ими воспользоваться. Я только хотел посмотреть, как вы отнесетесь к моим словам.

    Незнакомец обыскал г-на Жакаля, забрал оружие и переложил его в карман своего редингота.

    – А теперь, – обратился он к г-ну Жакалю, – я освобожу вам руки. Только лучше без глупостей, уж вы мне поверьте.

    – Вы очень любезны, благодарю вас, – вежливо проговорил г-н Жакаль. – Поверьте, если мне представится случай, я отплачу вам тем же и не забуду удовольствия, которое вы мне доставили.

    – Такой случай не представится, – возразил незнакомец. – И не надейтесь!

    Господин Жакаль потянулся было за табаком, но при этих словах замер.

    "Дьявольщина! – с чувством выругался он. – Шутка зашла, кажется, слишком далеко. Да и кому вздумалось со мной шутить? У меня нет врагов, если не считать подчиненных. Однако никому из них не придет в голову устраивать мне ловушку. Все эти люди сильны и смелы, когда они действуют сообща и под присмотром хозяина, а поодиночке глупы и трусливы. Во Франции есть только два человека, способных померяться со мной силами: Сальватор и префект полиции. Префекту я нужен в любое время, но особенно на время выборов; значит, он вряд ли заставит меня бесцельно кататься по улицам от полуночи до часу ночи. Раз это не префект, остается Сальватор. Ох, этот негодяй Жерар. Именно он втянул меня в это осиное гнездо!

    Из-за его трусости, подлости, оплошности я страдаю! Если я выпутаюсь, он за все мне ответит! Будь он в Мономотапе, я и там настигну этого висельника! Однако что задумал Сальватор? Как мое похищение или исчезновение могут помочь Сарранти? Ведь именно с этой целью его друзья устроили мне прогулку в столь поздний час, хотя… Ах я дурак! Ну конечно! Он предвидел, что я прикажу его арестовать, и сказал своим друзьям: "Если в такое-то время я не выйду, значит, меня арестовали. Хватайте г-на Жакаля: он будет заложником". Да, черт побери, все так и есть!"