При виде человека в плаще д'Артаньян вздрогнул и, выхватив наполовину шпагу, бросился к дверям.

    Это был незнакомец из Менга.

    - Что вы собираетесь сделать? - вскричала г-жа Бонасье. - Вы погубите нас!

    - Но я поклялся убить этого человека! - воскликнул д'Артаньян.

    - Ваша жизнь сейчас посвящена вашей задаче и не принадлежит вам. Именем королевы запрещаю вам подвергать себя какой-либо опасности, кроме тех, которые ждут вас в путешествии!

    - А вашим именем вы мне ничего не приказываете?

    - Моим именем… - произнесла г-жа Бонасье с сильным волнением, - моим именем я умоляю вас о том же! Но послушаем - мне кажется, они говорят обо мне.

    Д'Артаньян вернулся к окну и прислушался.

    Г-н Бонасье уже отпер дверь своего дома и, видя, что квартира пуста, вернулся к человеку в плаще, которого на минуту оставил одного.

    - Она ушла, - сказал Бонасье. - Должно быть, вернулась в Лувр.

    - Вы уверены, - спросил человек в плаще, - что она не догадалась, зачем вы ушли?

    - Нет, - самодовольно ответил Бонасье. - Она для этого слишком легкомысленная женщина.

    - А молодой гвардеец дома?

    - Не думаю. Как видите, ставни у него закрыты, и сквозь щели не проникает ни один луч света.

    - Все равно не мешает удостовериться.

    - Каким образом?

    - Нужно постучать к нему в дверь.

    - Я справлюсь у его слуги.

    - Идите.

    Бонасье скрылся в подъезде, прошел через ту же дверь, через которую только что проскользнули беглецы, поднялся до площадки д'Артаньяна и постучал.

    Никто не отозвался: Портос на этот вечер для пущего блеска попросил уступить ему Планше; что же касается д'Артаньяна, то он и не думал подавать какие-либо признаки жизни.

    Когда Бонасье забарабанил в дверь, молодые люди почувствовали, как сердца затрепетали у них в груди.

    - Там никого нет, - сказал Бонасье.

    - Все равно зайдемте лучше к вам. Там будет спокойнее, чем на улице.

    - Ах! - воскликнула г-жа Бонасье. - Мы теперь больше ничего не услышим.

    - Напротив, - успокоил ее д'Артаиьян, - нам теперь будет еще лучше слышно.

    Д'Артаньян снял несколько квадратов паркета, превращавших пол его комнаты в некое подобие Дионисиева уха, разложил на полу ковер, опустился на колени и знаком предложил г-же Бонасье последовать его примеру и наклониться над отверстием.

    - Вы уверены, что никого нет дома? - спросил незнакомец.

    - Я отвечаю за это, - ответил Бонасье.

    - И вы полагаете, что ваша жена…

    - Вернулась во дворец.

    - Ни с кем предварительно не поговорив?

    - Уверен в этом.

    - Это очень важно знать точно, понимаете?

    - Значит, сведения, которые я вам сообщил, можно считать ценными?

    - Очень ценными, не скрою от вас, дорогой мой Бонасье.

    - Так что кардинал будет мною доволен?

    - Не сомневаюсь.

    - Великий кардинал!

    - Вы хорошо помните, что ваша жена в беседе с вами не называла никаких имен?

    - Кажется, нет.

    - Она не называла госпожи де Шеврез, или герцога Бекингэма, или госпожи де Берне?

    - Нет, она сказала только, что собирается послать меня в Лондон, чтобы оказать услугу очень высокопоставленному лицу.

    - Предатель! - прошептала г-жа Бонасье.

    - Тише, - проговорил д'Артаньян, взяв ее руку, которую она в задумчивости не отняла у него.

    - И все-таки, - продолжал человек в плаще, - вы глупец, что не сделали вида, будто соглашаетесь. Письмо сейчас было бы у вас в руках, государство, которому угрожают, было бы спасено, а вы…

    - А я?..

    - А вы… были бы пожалованы званием дворянина.

    - Он вам говорил…

    - Да, я знаю, что он хотел обрадовать вас этой неожиданностью.

    - Успокойтесь, - произнес Бонасье. - Жена меня обожает, и еще не поздно.

    - Глупец! - прошептала г-жа Бонасье.

    - Тише! - чуть слышно проговорил д'Артаньян, сильнее сжимая ее руку.

    - Как это - не поздно? - спросил человек в плаще.

    - Я отправлюсь в Лувр, вызову госпожу Бонасье, скажу, что передумал, что все сделаю, получу письмо и побегу к кардиналу.

    - Хорошо. Торопитесь. Я скоро вернусь, чтобы узнать, чего вы достигли.

    Незнакомец вышел.

    - Подлец! - сказала г-жа Бонасье, награждая этим эпитетом своего супруга.

    - Тише! - повторил д'Артаньян, еще крепче сжимая ее руку.

    Но дикий вопль в эту минуту прервал размышления д'Артаньяна и г-жи Бонасье. Это муж ее, заметивший исчезновение мешка с деньгами, взывал о помощи.

    - О боже, боже! - воскликнула г-жа Бонасье. - Он поднимет на ноги весь квартал!

    Бонасье кричал долго. Но так как подобные крики, часто раздававшиеся на улице Могильщиков, никого не могли заставить выглянуть на улицу, тем более что дом галантерейщика с некоторых пор пользовался дурной славой, Бонасье, видя, что никто не показывается, все продолжая кричать, выбежал из дома. Долго еще слышались его вопли, удалявшиеся в сторону улицы Дюбак.

    - А теперь, - сказала г-жа Бонасье, - раз его нет, очередь за вами - уходите. Будьте мужественны и в особенности осторожны. Помните, что вы принадлежите королеве.

    - Ей и вам! - воскликнул д'Артаньян. - Не беспокойтесь, прелестная Констанция. Я вернусь, заслужив ее благодарность, но заслужу ли я и вашу любовь?

    Ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки молодой женщины. Через несколько минут д'Артаньян, в свою очередь, вышел на улицу, закутанный в плащ, край которого воинственно приподнимали ножны длинной шпаги.

    Г-жа Бонасье проводила его тем долгим и нежным взглядом, каким женщина провожает человека, пробудившего в ней любовь.

    Но, когда он скрылся за углом улицы, она упала на колени.

    - О господи! - прошептала она, ломая руки. - Защити королеву, защити меня!

    Д'Артаньян прежде всего отправился к г-ну де Тревилю. Он знал, что не пройдет и нескольких минут, как кардинал будет обо всем осведомлен через проклятого незнакомца, который, несомненно, был доверенным лицом его высокопреосвященства. И он с полным основанием считал, что нельзя терять ни минуты.

    Сердце молодого человека было преисполнено радости. Ему представлялся случай приобрести в одно и то же время и славу и деньги, и, что самое замечательное, случай этот к тому же сблизил его с женщиной, которую он обожал. Провидение внезапно дарило ему больше, чем то, о чем он когда-либо смел мечтать.

    Г-н де Тревиль был у себя в гостиной, в обычном кругу своих знатных друзей. Д'Артаньян, которого в доме все знали, прошел прямо в кабинет и попросил слугу доложить, что желал бы переговорить с капитаном по важному делу.

    Не прошло и пяти минут ожидания, как вошел г-н де Тревиль. Одного взгляда на сияющее радостью лицо молодого человека было достаточно - почтенный капитан понял, что произошло нечто новое.

    В течение всего пути д'Артаньян задавал себе вопрос: довериться ли г-ну де Тревилю или только испросить у него свободы действий для одного секретного дела? Но г-н де Тревиль всегда вел себя по отношению к нему с таким благородством, он так глубоко был предан королю и королеве и так искренне ненавидел кардинала, что молодой человек решил рассказать ему все.

    - Вы просили меня принять вас, мой молодой друг, - сказал де Тревиль.

    - Да, сударь, - ответил д'Артаньян, - и вы извините меня, что я вас потревожил, когда узнаете, о каком важном деле идет речь.

    - В таком случае, говорите. Я слушаю вас.

    - Дело идет, - понизив голос, произнес д'Артаньян, - не более и не менее как о чести, а может быть, и о жизни королевы.

    - Что вы говорите! - воскликнул де Тревиль, озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-нибудь, и снова остановил вопросительный взгляд на лице своего собеседника.

    - Я говорю, сударь, - ответил д'Артаньян, - что случай открыл мне тайну…

    - Которую вы, молодой человек, будете хранить, да же если бы за это пришлось заплатить жизнью.

    - Но я должен посвятить в нее вас, сударь, ибо вы один в силах мне помочь выполнить задачу, возложенную на меня ее величеством.

    - Эта тайна - ваша?

    - Нет, сударь. Это тайна королевы.

    - Разрешила ли вам ее величество посвятить меня в эту тайну?

    - Нет, сударь, даже напротив; мне приказано строго хранить ее.

    - Почему же вы собираетесь открыть ее мне?

    - Потому что, как я уже сказал, я ничего не могу сделать без вашей помощи, и я опасаюсь, что вы откажете в милости, о которой я собираюсь просить, если не будете знать, для чего я об этом прошу.

    - Сохраните вверенную вам тайну, молодой человек, и скажите, чего вы желаете.

    - Я желал бы, чтобы вы добились для меня у господина Дезэссара отпуска на две недели.

    - Когда?

    - С нынешней ночи.

    - Вы покидаете Париж?

    - Я уезжаю, чтобы выполнить поручение.

    - Можете ли вы сообщить мне, куда вы едете?

    - В Лондон.

    - Заинтересован ли кто-нибудь в том, чтобы вы не достигли цели?

    - Кардинал, как мне кажется, отдал бы все на свете, чтобы помешать мне.

    - И вы отправляетесь один?

    - Я отправляюсь один.

    - В таком случае, вы не доберетесь дальше Бонди, ручаюсь вам словом де Тревиля!

    - Почему?

    - К вам подошлют убийцу.

    - Я умру, выполняя свой долг!

    - Но поручение ваше останется невыполненным.

    - Это правда… - сказал д'Артаньян.

    - Поверьте мне, - продолжал де Тревиль, - в такие предприятия нужно пускаться четверым, чтобы до цели добрался один.

    - Да, вы правы, сударь, - сказал д'Артаньян. - Но вы знаете Атоса, Портоса и Арамиса и знаете также, что я могу располагать ими.

    - Не раскрыв им тайны?

    - Мы раз и навсегда поклялись слепо доверять и неизменно хранить преданность друг другу. Кроме того, вы можете сказать им, что доверяете мне всецело, и они положатся на меня так же, как и вы.

    - Я могу предоставить каждому из них отпуск на две недели: Атосу, которого все еще беспокоит его рана, - чтобы он отправился на воды в Форж; Портосу и Арамису - чтобы они сопровождали своего друга, которого они не могут оставить одного в таком тяжелом состоянии. Отпускное свидетельство послужит доказательством, что поездка совершается с моего согласия.

    - Благодарю вас, сударь. Вы бесконечно добры…

    - Отправляйтесь к ним немедленно. Отъезд должен совершиться сегодня же ночью… Да, но сейчас напишите прошение на имя господина Дезэссара. Возможно, за вами уже следует по пятам шпион, и ваш приход ко мне, о котором в этом случае уже известно кардиналу, будет оправдан.

    Д'Артаньян составил прошение, и, принимая его из рук молодого гасконца, де Тревиль объявил ему, что не позже чем через два часа все четыре отпускных свидете\ьства будут на квартире каждого из четверых участников поездки.

    - Будьте добры послать мое свидетельство к Атосу, - попросил д'Артаньян. - Я опасаюсь, что, вернувшись домой, могу натолкнуться на какую-нибудь неприятную неожиданность.

    - Не беспокойтесь. До свидания и счастливого пути… Да, подождите! - крикнул де Тревиль, останавливая д'Артаньяна.

    Д'Артаньян вернулся.

    - Деньги у вас есть?

    Д'Артаньян щелкнул пальцем по сумке с монетами, которая была у него в кармане.

    - Достаточно? - спросил де Тревиль.

    - Триста пистолей.

    - Отлично. С этим можно добраться на край света. Итак, отправляйтесь!

    Д'Артаньян поклонился г-ну де Тревилю, который протянул ему руку. Молодой гасконец с почтительной благодарностью пожал эту руку. Со дня своего приезда в Париж он не мог нахвалиться этим прекрасным человеком, всегда таким благородным, честным и великодушным.

    Первый, к кому зашел д'Артаньян, был Арамис. Он не был у своего друга с того памятного вечера, когда следил за г-жой Бонасье. Более того, он даже редко встречался в последнее время с молодым мушкетером, и каждый раз, когда видел его, ему казалось, будто на лице своего друга он замечал следы какой-то глубокой печали.

    В этот вечер Арамис также еще не ложился и был мрачен и задумчив. Д'Артаньян попытался расспросить его о причинах его грусти. Арамис сослался на комментарий к восемнадцатой главе блаженного Августина, который ему нужно было написать по-латыни к будущей неделе, что якобы крайне его беспокоило.

    Беседа обоих друзей длилась уже несколько минут, как вдруг появился один из слуг г-на де Тревиля и подал Арамису запечатанный пакет.

    - Что это? - спросил мушкетер.

    - Разрешение на отпуск, о котором вы, сударь, изволили просить, - ответил слуга.

    - Но я вовсе не просил об отпуске! - воскликнул Арамис.

    - Молчите и берите, - шепнул ему д'Артаньян. - И вот вам, друг мой, полпистоля за труды, - добавил он, обращаясь к слуге. - Передайте господину де Тревилю, что господин Арамис сердечно благодарит его.

    Поклонившись до земли, слуга вышел.

    - Что это значит? - спросил Арамис.

    - Соберите все, что вам может понадобиться для двухнедельного путешествия, и следуйте за мной.

    - Но я сейчас не могу оставить Париж, не узнав…

    Арамис умолк.

    - …что с нею сталось, не так ли? - продолжал за него д'Артаньян.

    - С кем? - спросил Арамис.

    - С женщиной, которая была здесь. С женщиной, у которой вышитый платок.

    - Кто сказал вам, что здесь была женщина? - воскликнул Арамис, побледнев как смерть.

    - Я видел ее.

    - И знаете, кто она?

    - Догадываюсь, во всяком случае.

    - Послушайте, - сказал Арамис. - Раз вы знаете так много разных вещей, то не известно ли вам, что сталось с этой женщиной?

    - Полагаю, что она вернулась в Тур.

    - В Тур?.. Да, возможно, вы знаете ее. Но как же она вернулась в Тур, ни слова не сказав мне?

    - Она опасалась ареста.

    - Но почему она мне не написала?

    - Боялась навлечь на вас беду.

    - Д'Артаньян! Вы возвращаете меня к жизни! - воскликнул Арамис. - Я думал, что меня презирают, обманывают. Я так был счастлив снова увидеться с ней! Я не мог предположить, что она рискует своей свободой ради меня, но, с другой стороны, какая причина могла заставить ее вернуться в Париж?

    - Та самая причина, по которой мы сегодня уезжаем в Англию.

    - Какая же это причина? - спросил Арамис. - Когда-нибудь, Арамис, она станет вам известна. Но пока я воздержусь от лишних слов, памятуя о племяннице богослова.

    Арамис улыбнулся, вспомнив сказку, рассказанную им когда-то друзьям.

    - Ну что ж, раз она уехала из Парижа и вы в этом уверены, ничто меня больше здесь не удерживает, и я готов отправиться с вами. Вы сказали, что мы отправляемся…

    - …прежде всего к Атосу, и если вы собираетесь идти со мной, то советую поспешить, так как мы потеряли очень много времени. Да, кстати, предупредите Базена.

    - Базен едет с нами?

    - Возможно. Во всяком случае, будет полезно, чтобы он также пришел к Атосу.

    Арамис позвал Базена и приказал ему прийти вслед за ними к Атосу.

    - Итак, идем, - сказал Арамис, беря плащ, шпагу и засунув за пояс свои три пистолета.

    В поисках какой-нибудь случайно затерявшейся монеты он выдвинул и задвинул несколько ящиков. Убедившись, что поиски его напрасны, он направился к выходу вслед за д'Артаньяном, мысленно задавая себе вопрос, откуда молодой гвардеец мог знать, кто была женщина, пользовавшаяся его гостеприимством, и знать лучше его самого, куда эта женщина скрылась.

    Уже на пороге Арамис положил руку на плечо д'Артаньяну.

    - Вы никому не говорили об этой женщине? - спросил он.

    - Никому на свете.

    - Не исключая Атоса и Портоса?

    - Ни единого словечка.

    - Слава богу!

    И, успокоившись на этот счет, Арамис продолжал путь вместе с д'Артаньяном. Вскоре оба они достигли дома, где жил Атос.

    Когда они вошли, Атос держал в одной руке разрешение на отпуск, в другой - письмо г-на де Тревиля.

    - Не объясните ли вы, что означает этот отпуск и это письмо, которое я только что получил? - спросил он с удивлением.