Он бросился к домику и принялся колотить в дверь.

    крича:

    - Откройте, откройте!

    Никто не отозвался.

    - Откройте, Реми! - еще громче закричал молодой человек, от ужаса теряя самообладание. - Это я, Анри дю Бушаж! Откройте!

    - О! Вам незачем называть себя, граф, - ответил Реми, - я давно узнал вас; но предупреждаю: если вы взломаете дверь, вы найдете за ней меня с пистолетом в руке.

    - Стало быть, ты не хочешь понять меня, безумец! - с отчаянием в голосе завопил Анри. - Вода! Вода! Вода!

    - Не рассказывайте небылиц, граф! Повторяю: вы войдете сюда только через мой труп.

    - Ну что ж, я перешагну через него! - крикнул Анри. - Во имя спасения твоего и твоей госпожи, открой мне!

    - Нет!

    Молодой человек оглянулся вокруг и увидел увесистый камень, подобный тем, которые, как повествует Гомер, швырял в своих врагов Аякс Теламонид; он схватил этот камень, высоко поднял его над головой и с размаху кинул в дверь - она разлетелась в щепы.

    В ту же минуту мимо ушей Анри, не задев его, прожужжала пуля.

    Анри бросился на слугу.

    Тот выстрелил второй раз, но пистолет дал осечку.

    - Да разве ты не видишь, одержимый, что я безоружен! - воскликнул Анри. - Так перестань же защищаться! Смотри, смотри, что происходит вокруг!

    Он потащил Реми к окну и ударом кулака высадил раму.

    Он указал слуге Дианы на бескрайнюю гладь, белевшую на горизонте и с глухим шумом, словно несметное войско, придвигавшуюся все ближе и ближе.

    - Вода! - прошептал Реми.

    - Да, вода, вода! - воскликнул Анри. - Она все затопляет. Смотри, что творится здесь: речка вышла из берегов. Еще пять минут, и отсюда уже нельзя будет выбраться!

    - Сударыня! - крикнул Реми. - Сударыня!

    - Не кричи, Реми, не теряй присутствия духа. Седлай лошадь, живо, живо!

    "Он ее любит, - сказал себе Реми, - он ее спасет".

    Реми поспешил на конюшню, Анри взбежал по лестнице на второй этаж.

    На зов Реми Диана отворила дверь.

    Дю Бушаж взял ее на руки, словно ребенка. Но она, вообразив, что стала жертвой измены, отбивалась изо всех сил.

    - Скажи ей, - крикнул Анри, - скажи, наконец, что я хочу ее спасти!

    Реми услышал возглас Анри в ту минуту, когда, оседлав обеих лошадей, подводил их к домику.

    - Да, да! - подтвердил он. - Да, сударыня, он вас спасает! В путь! В путь!

    Не теряя времени на то, чтобы успокоить Диану, Анри вынес ее из домика и хотел было посадить впереди себя на своего коня, но она, движением, выражавшим живейшую неприязнь, выскользнула из его рук.

    - Что вы делаете, сударыня, - воскликнул Анри, - и как ошибочно вы толкуете сокровеннейшие мои побуждения! Глядите, глядите вон туда на птиц - они стремительно несутся прочь отсюда!

    Диана ничего не ответила; она села на свою лошадь и пустила ее быстрым аллюром. Но лошади обоих всадников были изнурены двумя днями почти непрерывной езды. Анри то и дело оборачивался и, видя, что Диана и Реми не поспевают за ним, всякий раз говорил:

    - Глядите, сударыня, насколько моя лошадь опережает ваших, хоть я и удерживаю ее, как только могу. Ради всего святого, предоставьте мне вашего коня, а сами возьмите моего.

    - Благодарю вас, сударь, - неизменно отвечала Диана все тем же спокойным голосом, в котором нельзя было уловить ни малейшего волнения.

    - Сударыня, - воскликнул вдруг Анри, бросив полный отчаяния взгляд вспять, - вода настигает нас! Слушайте! Слушайте!

    Действительно, в эту минуту раздался ужасающий треск: то плотина ближнего поселка не выдержала напора воды; бревна, настил, насыпи - все поддалось бешеному натиску, и вода уже хлынула в ближнюю дубовую рощу. Было видно, как сотрясались кроны деревьев, было слышно, как жалобно скрипели ветки, словно рой демонов вихрем проносился в их пышной листве.

    Диана пришпорила лошадь, а та и сама, чуя грозную опасность, делала отчаянные усилия, чтобы избегнуть гибели.

    Между тем вода все прибывала, и было ясно - через каких-нибудь десять минут она поглотит путников.

    Анри поминутно останавливался, поджидая Реми и Диану, и кричал им:

    - Ради бога, скорее! Вода гонится за нами, она уже совсем близко! Вот она!

    Действительно, вода уже настигала их - пенистая, бушующая; она, словно перышко, снесла домик, где Реми нашел убежище для своей госпожи, как соломинку подхватила лодку, привязанную к иве на берегу ручья, и, величественная, могучая, свиваясь и развиваясь, наподобие неудержимо скользящей вперед исполинской змеи, зловещей громадой надвигалась на всадников.

    Анри ахнул от ужаса и ринулся к воде, словно замыслив сразиться с ней.

    - Неужели вы не видите, что вам грозит гибель! - отчаянии завопил он. - Сударыня, пока время не ушло, сядьте вместе со мной на мою лошадь!

    - Нет, сударь, - ответила Диана.

    - Еще минута - и будет поздно!.. Оглянитесь! Оглянитесь!

    Диана оглянулась - вода уже была в каких-нибудь пятидесяти шагах от них.

    - Да свершится мой удел! - молвила она. - А вы, сударь, спасайтесь! Бегите отсюда!

    Лошадь Реми в полном изнеможении рухнула на передние ноги, и все усилия седока заставить ее подняться оказались напрасны.

    - Спасите мою госпожу! Спасите, пусть даже против ее воли! - кричал Реми.

    В ту же минуту, пока он старался высвободить ноги из стремян, потоки воды с неимоверной силой обрушились на его голову.

    Увидев это, его госпожа издала душераздирающий вопль и соскочила со своего коня, решив, умереть вместе с верным слугой.

    Но Анри, разгадавший ее намерение, тоже мгновенно спешился; правой рукой он обхватил ее стан, вскочил со своей ношей в седло и стрелой помчался вперед.

    - Реми! Реми! - стонала Диана, простирая руки в ту сторону, где видела его минуту назад. - Реми!

    Ей ответил чей-то крик. Это Реми вынырнул на поверхность и с той несокрушимой, хотя и безумной надеждой, которая до конца не оставляет умирающего, плыл, ухватясь за бревно.

    Реми уже не сожалел о своей жизни - ведь, умирая, он надеялся, что та, кто была для него всем на свете, будет спасена.

    - Прощайте, сударыня, прощайте! - крикнул он. - Я ухожу первый и передам тому, кто ждет нас обоих, чтовы живете единственно ради…

    Он не успел договорить - его настигла и погребла под собой огромная волна.

    - Реми! Реми! - простонала Диана. - Реми! Я хочу умереть с тобой!.. Сударь, я хочу спешиться! Клянусь богом животворящим, я так хочу!

    Она произнесла эти слова так решительно, с такой неукротимой властностью, что молодой человек разжал руки и помог ей сойти, говоря:

    - Согласен, сударыня, мы умрем здесь все трое; благодарю вас за то, что вы даруете мне эту радость, на которую я не смел надеяться.

    Пока он с трудом сдерживал лошадь, другая огромная волна настигла его, но такова была самозабвенная любовь Анри, что ему удалось, несмотря на ярость стихии, удержать подле себя молодую женщину, соскочившую с лошади.

    Он крепко сжимал ее руку; волна за волной обрушивалась на них, и несколько секунд они носились по бурным водам среди бесчисленных обломков.

    Изумительно было хладнокровие молодого человека; одной рукой он поддерживал Диану, а шенкелями с невероятным трудом направлял изнемогавшую лошадь: ведь стоило измученному животному наткнуться на плывущее бревно или на мертвеца, оно неминуемо утонуло бы.

    Вдруг один из этих мертвецов, поравнявшись с ними, сказал голосом слабым, как дуновение ветерка:

    - Прощайте, сударыня, прощайте!..

    - Клянус небом, - воскликнул молодой человек, - это Реми! Что ж! Я и тебя спасу!

    Не думая о том, как губительна всякая излишняя тяжесть, он притянул к себе Реми левой рукой.

    Но тут лошадь, вконец обессиленная тройным бременем, погрузилась в волны по шею, затем по глаза и спустя мгновение ушла под воду.

    - Гибель неминуема! - прошептал Анри. - Господи, прими мою жизнь, она была чиста. А вы, сударыня, - продолжал он громко, - примите мою душу, она всецело принадлежала вам!

    В эту минуту он почувствовал, что Реми выскользнул из-под его руки; уверенный, что отныне всякая борьба бесполезна, молодой человек даже не попытался удержать его.

    Он уже сосредоточился на мысли о смерти, как вдруг рядом с ним раздался радостный возглас.

    Он обернулся и увидел, что Реми добрался до какой-то лодки.

    Это была та самая лодка, которую дю Бушаж видел вблизи домика под ивами; вода унесла ее, и теперь Реми двумя бросками очутился возле нее.

    Два весла были привязаны к лодке, на дне лежал багор.

    Реми протянул багор молодому человеку; тот схватил его и, по-прежнему одной рукой поддерживая Диану, увлек ее за собой; приподняв свою легкую ношу, он вручил ее Реми, а затем, схватившись за борт, сам вскочил в лодку.

    Первые проблески зари осветили необъятную, залитую водой равнину и лодку, подобно жалкой скорлупке плывшую на этом усеянном обломками океане.

    Левее лодки, приблизительно в двухстах шагах от нее, виднелся невысокий холм; со всех сторон окруженный водой, он казался островком. Анри взялся за весла и стал грести, направляя лодку к холму, куда вдобавок их несло течение.

    Реми орудовал багром; стоя на носу, он отталкивал доски и бревна, о которые лодка могла разбиться.

    Благодаря силе и ловкости обоих мужчин лодка вскоре причалила к холму.

    Реми выпрыгнул и, схватив цепь, притянул лодку к себе.

    Анри подошел к Диане, намереваясь перенести ее на берег, но она жестом отстранила его и сама сошла на землю.

    Анри печально вздохнул; у него мелькнула мысль снова броситься в пучину вод и умереть на глазах у Дианы; но пока он видел эту женщину, необоримое чувство приковывало его к жизни.

    Он вытащил лодку на берег и, бледный как смерть, уселся неподалеку от Реми и Дианы; с его одежды струилась вода, но он страдал больше, чем если бы истекал кровью.

    Они избегли непосредственной опасности - наводнения: как бы высоко ни поднялась вода, верхушку холма она не могла залить.

    Теперь они могли безбоязненно озирать грозную стихию; Анри не отрывал взора от быстро кативших мимо него волн, уносивших трупы французских солдат, их оружие и лошадей.

    Реми ощущал сильную боль в плече: какое-то бревно ударило его в ту минуту, когда лошадь под ним погрузилась в пучину.

    Диана была невредима и страдала только от холода: Анри отвратил от нее все те бедствия, какие в его силах было отвратить.

    Молодая женщина первая встала на ноги и сообщила своим спутникам, что на западе сквозь туман поблескивают огни.

    Несомненно, они горели на какой-то возвышенности.

    Реми прошел по гребню холма в направлении огней и, вернувшись, сообщил, что, по его предположениям, в тысяче шагах от того места, где они сделали привал, начинается нечто вроде насыпи, прямиком ведущей к этим огням. Однако в тех условиях, в каких они находились, ничего нельзя было утверждать с достоверностью.

    Стремительный бег вод, низвергавшихся по наклону равнины, заставил путников сделать большой крюк влево: теперь они никак не могли определить, где находятся.

    Правда, наступил день, но небо было облачно, вокруг клубился туман; в ясную погоду они увидели бы колокольню Мехельна, ибо от этого города их отделяли каких-нибудь два лье.

    - Ну как, граф, - спросил Реми, - что вы думаете об этих огнях?

    - Вы полагаете, что они сулят радушный прием, а я усматриваю в них угрозу.

    - Почему?

    - Реми, - молвил дю Бушаж, понизив голос, - взгляните на трупы, плывущие мимо нас, - это сплошь французы; они свидетельствуют об ужасающей катастрофе: фламандцы прорвали плотины, чтобы уничтожить либо остатки французской армии, если она была разбита, либо плоды ее торжества, если она победила. Какие у нас основания считать, что огни зажжены друзьями, а не врагами?

    - Однако, - возразил Реми, - мы не можем оставаться здесь: голод и холод убьют мою госпожу.

    - Вы правы, - ответил Анри, - оставайтесь с ней, а я доберусь до насыпи и вернусь сказать вам, что я там нашел.

    - Нет, сударь, - ответила Диана, - вы не пойдете один навстречу опасности; вместе мы все спасались, вместе и умрем… Дайте мне руку, Реми.

    В каждом слове этой странной женщины звучала властность, противоборствовать которой было немыслимо. Анри молча поклонился и первым двинулся в путь.

    Трое путников сели в лодку и снова поплыли посреди обломков и трупов. Спустя четверть часа они причалили к насыпи.

    Они привязали лодку к стволу дерева и, пройдя по насыпи около часа, добрались до фламандского поселка, посредине которого под сенью французского знамени вокруг ярко пылавшего костра расположились две-три сотни солдат. Часовой, стоявший шагах в ста от бивака, крикнул:

    - Кто идет?

    - Франция, - ответил дю Бушаж. - Теперь, сударыня, вы спасены, - прибавил он, обращаясь к Диане, - я узнаю штандарт Ониского аристократического корпуса, в котором у меня есть друзья.

    Услыхав возглас часового и ответ графа, навстречу вновь прибывшим бросилось несколько офицеров. Скитальцев, появившихся на биваке, приняли вдвойне радушно: во-первых, потому что они уцелели среди неописуемых бедствий; во-вторых, потому что они оказались соотечественниками.

    Анри назвал себя и своего брата и рассказал, каким чудесным образом он и его спутники спаслись от смерти, казалось, неминуемой.

    Реми и его госпожа молча уселись в сторонке; Анри подошел к ним и пригласил расположиться поближе к огню.

    - Сударыня, - сказал он, - к вам здесь будут относиться так же почтительно, как в вашем собственном доме: я позволил себе сказать, что вы моя родственница; соблаговолите простить меня.

    Если бы Анри заметил взгляд, которым обменялись Реми и Диана, он счел бы себя вознагражденным за свое мужество и деликатность.

    Ониские кавалеристы, оказавшие гостеприимство нашим скитальцам, отступили в полном порядке, когда после поражения началось повальное бегство и командиры бросили армию на произвол судьбы.

    Подобно всем участникам этой ужасающей драмы, они видели, как наводнение становится все более грозным и разъяренные волны несут им гибель, но, на свое счастье, они волею случая попали в поселок, где мы их застали, - место, выгодно расположенное, чтобы устоять и против неприятеля и против стихии.

    Уверенные в своей безопасности, мужчины остались дома, отослав в город женщин, детей и стариков. Поэтому ониские воины, войдя в поселок, натолкнулись на сопротивление; но смерть, злобно завывая, гналась за ними по пятам - они сражались с мужеством отчаяния, потеряли десять человек, заняли поселок и обратили фламандцев в бегство.

    Через час после этой победы к поселку со всех сторон подступила вода; не затоплена была только насыпь, по которой затем пришли Анри и его спутники.

    Таков был рассказ, услышанный Анри от расположившихся в поселке французов.

    - А остальное войско? - спросил он.

    - Глядите, - ответил лейтенант, - мимо вас непрерывно плывут трупы; вот ответ на ваш вопрос.

    - А… мой брат? - Эти немногие слова дю Бушаж произнес несмело, сдавленным голосом.

    - Увы, граф, мы не можем вам сообщить ничего достоверного; он сражался как лев. Известно лишь одно - в бою он остался жив, но мы не знаем, уцелел ли он во время наводнения.

    Анри низко опустил голову и предался горьким размышлениям, но быстро овладел собой и задал вопрос:

    - А герцог?

    Наклонившись к Анри, лейтенант вполголоса сказал:

    - Герцог бежал одним из первых. Он ехал на белом коне с черной звездой на лбу. Так вот, совсем недавно этот конь проплыл мимо нас среди обломков: нога всадника запуталась в стремени и торчала из воды.

    - Великий боже! - вскричал дю Бушаж.

    - Великий боже! - прошептал Реми.

    - Что же дальше? - спросил граф.

    - Сейчас скажу; один из моих солдат отважился нырнуть в самый водоворот; вон там, на углу насыпи, смельчак поймал повод и приподнял мертвую лошадь. Тут-то мы и разглядели белую ботфорту с золотой шпорой, какие всегда носил герцог. Но в ту же минуту вода поднялась, словно возмутясь, что у нее хотят отнять добычу. Солдат выпустил повод, и все мигом исчезло. Мы даже не можем утешить себя тем, что похоронили нашего принца по христианскому обряду!

    - Стало быть, он умер! Умер! Нет более наследника французского престола! Какое несчастье…

    Тем временем Реми обернулся к своей спутнице и голосом, в котором явственно слышалось волнение, сказал:

    - Он умер, сударыня; вы видите…

    - Хвала господу, избавившему меня от необходимости совершить преступление! - ответила она, в знак благодарности воздевая к небу руки и возводя глаза горе.

    - Да, но господь лишает нас мщения, - возразил Реми.

    - Отмщение принадлежит человеку лишь тогда, когда бог забывает покарать виновного.

    Аири с глубокой тревогой смотрел на этих странных людей, которых спас от гибели; он видел, что они необычайно взволнованы, и тщетно старался уяснить себе, чего они желают и что их тревожит.