- Либо не хочет говорить, либо ничего не знает. - Мегрэ показалось, что инспектор торопится уйти, и, видимо, не затем, чтобы лечь спать.
- Пожалуй, я пойду.
- Донесение не подготовил?
- Представлю вечером в свой участок.
- Филипп снабжал графиню наркотиками?
- Скорее напротив: она его угощала. Во всяком случае, их часто видели вместе.
- С каких пор?
- Несколько месяцев. Если я вам больше не нужен…
Наверняка он что-то задумал. Или Филипп сообщил ему нечто такое, что его сильно встревожило, или же во время ночных поисков он получил информацию, которая навела его на след, и теперь он торопился пойти по этому следу, пока его не опередили другие.
Мегрэ тоже знал квартал и догадывался, какая ночь была у Филиппа и инспектора. Чтобы достать деньги, молодой человек, видимо, обошел всех своих знакомых из числа наркоманов. Он, конечно, обращался и к девицам, прогуливающимся у сомнительных гостиниц, к официантам кафе, к рассыльным из ночных заведений. Потом, когда улицы опустели, стучал в двери притонов, где обитали опустившиеся, жалкие вроде него людишки без гроша в кармане.
Может, хотя бы для себя раздобыл наркотиков? Иначе скоро станет как тряпка.
- Я могу идти?
- Спасибо. Ты хорошо поработал.
- Не думаю, что он убил графиню.
- Я тоже.
- Вы его посадите?
- Посмотрим.
Лоньон ушел, и Мегрэ распахнул дверь инспекторской. Открытый чемодан лежал на полу. Филипп, чье рыхлое лицо напоминало расплавленную свечу, машинально поднимал руки, стоило кому-нибудь сделать малейшее движение, - он боялся, что его ударят.
Ни один из присутствующих не отнесся к нему с сочувствием, на всех лицах было только отвращение.
В чемодане оказалось поношенное белье, смена носков, пузырьки с лекарствами - Мегрэ понюхал: не героин ли? - и несколько тетрадей.
Он полистал их. Стихи, вернее, обрывки фраз - бредни наркомана.
- Пойдем! - приказал комиссар.
Филипп прошел перед ним так, словно ожидал получить коленом под зад. Должно быть, привык к этому. Ведь даже на Монмартре не все переносят подобных субчиков и не упускают случая наподдать им.
Мегрэ сел, не предложив сесть парню, и тот стоял, шмыгая носом и раздражающе подрагивая ноздрями.
- Графиня была твоей любовницей?
- Моей заступницей.
Голос его, интонация выдавали педераста.
- Ты хочешь сказать, что не спал с ней?
- Она интересовалась моей работой.
- Она давала тебе деньги?
- Помогала жить.
- И много давала?
- Она не была богата.
Это подтверждал и его хорошо скроенный, но затасканный синий двубортный костюм. Обувь, видимо, ему кто-то дал: лакированные туфли подходили скорее к смокингу, чем к грязному плащу.
- Почему ты хотел удрать в Бельгию?
Он ответил не сразу, сначала посмотрел на дверь соседнего кабинета, будто опасаясь, что Мегрэ позовет пару крепких ребят и устроит ему хорошую взбучку. Возможно, так оно и было во время предыдущих арестов.
- Я не сделал ничего плохого и не понимаю, почему меня задержали.
- Ты гомик?
В душе, как все педерасты, он этим гордился, и непроизвольная улыбка тронула его чрезмерно красные губы. Кто знает, может, ему, наоборот, нравилось получать трепку от настоящих мужчин.
- Не хочешь отвечать?
- У меня есть друзья.
- А подружки?
- Это не одно и то же.
- Если я правильно понял, друзья - для удовольствия, а дамы преклонного возраста - для материального обеспечения?
- Они ценят мое общество.
- И много у тебя таких?
- Три-четыре.
- Все твои заступницы?
Приходилось сдерживаться, чтобы говорить с ним нормальным голосом и смотреть на него как на равного себе.
- Они мне иногда помогают.
- Все колются?
И тут, когда Филипп, не ответив, отвернулся, Мегрэ разозлился. Он не вскочил, не стал трясти парня за грязный воротник плаща, но голос его стал глухим, а речь отрывистой.
- Послушай! Мое терпение сейчас лопнет, и я - не Лоньон. Или ты будешь говорить, или я надолго упрячу тебя за решетку. Но сначала ты объяснишься с моими ребятами.
- Вы хотите сказать, что они изобьют меня?
- Они сделают с тобой все, что им вздумается.
- Не имеете права.
- А ты не имеешь права портить пейзаж. Теперь же постарайся отвечать. Ты давно знаешь графиню?
- С полгода.
- Где познакомились?
- В маленьком баре на улице Виктор-Массе, почти напротив ее дома.
- Ты сразу сообразил, что она колется?
- Это нетрудно понять.
- И ты к ней прицепился?
- Попросил одолжить немного.
- И она дала?
- Да.
- Много?
- У нее почти всегда были наркотики.
- Как она их доставала - знаешь?
- Она не говорила.
- Отвечай - знаешь?
- Догадываюсь.
- Так как же?
- Через врача.
- Он тоже балуется?
- Да.
- Доктор Блок?
- Я не знаю, как его зовут.
- Врешь. Ты ходил к нему?
- Иногда.
- Зачем?
- Чтобы он и мне дал.
- И он давал?
- Один раз.
- Ты пригрозил заложить его?
- Мне надо было позарез - я три дня без дури сидел. И он сделал мне укол, один-единственный.
- Где ты встречался с графиней?
- В баре или у нее.
- Почему она давала тебе морфий и деньги?
- Потому что интересовалась мной.
- Я предупредил: отвечай на мои вопросы, так будет лучше.
- Она чувствовала себя одинокой.
- А знакомые?
- Графиня всегда была одна.
- Ты спал с ней?
- Пытался доставить ей удовольствие.
- У нее дома?
- Да.
- Пили красное?
- Мне от него плохо.
- Спали на ее кровати? Ты оставался на ночь?
- Иногда и на две.
- Могу поспорить, не открывая штор. Не зная, что за окном - день ли, ночь. Правда?
После чего он, в погоне за наркотиками, бродил как лунатик по улицам в мире, которому больше не принадлежал.
- Сколько тебе лет?
- Двадцать восемь.
- Когда ты начал?
- Три-четыре года назад.
- Зачем?
- Не знаю.
- С родителями отношения поддерживаешь?
- Отец давно меня проклял.
- А мать?
- Время от времени подбрасывает тайком по почте.
- Расскажи-ка о графине.
- Я ничего не знаю.
- Расскажи что знаешь.
- Была очень богата. Вышла за человека, которого не любила, за старика. Тот не отпускал ее ни на минуту и даже приставил к ней частного сыщика.
- Это она сама рассказала?
- Да. Каждый день он получал доклад, где все ее дела и поступки были расписаны поминутно.
- Она уже кололась?
- Нет. Не думаю. Когда он умер, все бросились к ней, надеясь поживиться.
- Кто это все?
- Альфонсы с Лазурного берега, профессиональные игроки, приятельницы…
- Она не называла имен?
- Не помню. Вы же знаете, как все воспринимается после дозы.
Мегрэ знал об этом только понаслышке: сам-то он никогда не пробовал.
- У нее еще оставались деньги?
- Немного. По-моему, она время от времени продавала свои драгоценности.
- Ты их видел?
- Нет.
- Она тебе не доверяла?
- Не знаю.
Его тоненькие, в широченных брюках ножки подгибались, и Мегрэ знаком разрешил ему сесть.
- Кто-нибудь еще, кроме тебя, тянул из нее деньги?
- Она мне не говорила.
- Ты никого не встречал у графини или, может, видел ее с кем-нибудь на улице или в баре?
Мегрэ ясно почувствовал, что парень колеблется.
- Н-нет!
Комиссар жестко глянул на него.
- Не забыл, что я сказал?
Но Филипп уже взял себя в руки.
- Никогда и никого я с ней не видел.
- Ни мужчин, ни женщин?
- Никого.
- Она не произносила имени Оскар?
- Впервые слышу.
- Тебе не казалось, что графиня кого-то боится?
- Она боялась только одного - умереть в одиночестве.
- Вы с ней не ссорились?
Он не изменился в лице - до того был бледен, лишь кончики ушей слегка покраснели.
- Откуда вы знаете?
И добавил с понимающей, чуть презрительной улыбкой:
- Этим всегда кончается.
- Что именно?
- Спросите любого.
Он имел в виду: "Любого, кто балуется зельем". Затем угрюмо, словно сомневаясь, что его поймут, продолжил:
- Когда наркотики кончались и графиня не могла их достать, она набрасывалась на меня, упрекая в том, что я выпрашиваю у нее морфий, даже обвиняла в воровстве. Клялась, что еще накануне в шкафу оставалась целая коробка с ампулами.
- У тебя был ключ от ее квартиры?
- Нет.
- Ты никогда не приходил в ее отсутствие?
- Она почти всегда сидела дома. Случалось, не выходила по неделе, а то и больше.
- Отвечай на мои вопросы точно: да или нет? Ты никогда не приходил в квартиру в ее отсутствие? - Снова едва заметное замешательство.
- Нет.
Мегрэ, не настаивая, проворчал себе под нос:
- Врешь.
Из-за этого Филиппа атмосфера в кабинете казалась столь же удушливой, нереальной, что и в квартире на улице Виктор-Массе.
За свою жизнь Мегрэ навидался наркоманов и знал, что, нуждаясь в зелье, они стремятся достать его любой ценой. И тогда наркоман, подобно Филиппу в поисках денег той ночью, обходит всех знакомых и клянчит, забывая о человеческом достоинстве.
На дне общества, где находился парень, это, конечно, непросто. Как тут не вспомнить, что в ящике у графини почти всегда есть наркотики, а уж если она вдруг пожадничает, надо только дождаться, когда она уйдет из дома.
Так подсказывала интуиция, но интуиция в полном согласии с логикой.
Все эти людишки следят, завидуют, обкрадывают друг друга, а порой и доносят. Однако теперь уголовная полиция не принимает во внимание анонимные телефонные звонки тех, кто желает удовлетворить месть.
- Когда ты видел графиню в последний раз?
- Позавчера утром.
- А не вчера утром, не ошибся?
- Вчера утром я был болен и оставался в постели.
- Что с тобой случилось?
- Два дня сидел без дури.
- Графиня тебя не выручила?
- Клялась, что у нее ничего нет - доктор не сумел достать.
- И вы поссорились?
- Мы оба были не в духе.
- Ты ей поверил?
- Она показала мне пустой ящик.
- Когда должен был прийти доктор?
- Графиня не знала. Она ему позвонила, и он обещал зайти.
- Ты больше не возвращался?
- Нет.
- Теперь слушай внимательно. Труп графини обнаружили вчера днем, около пяти часов, уже после выхода вечерних газет. Сообщение в прессе появилось лишь сегодня утром. Всю ночь ты искал денег, чтобы смыться в Бельгию. Откуда тебе известно, что графиня мертва?
Он, видимо, хотел ответить: "Я просто не знал", но под тяжелым взглядом комиссара передумал.
- Проходил по улице и увидел на тротуаре толпу.
- В котором часу?
- В половине седьмого.
Мегрэ в это время находился в квартире, а возле дома действительно стоял полицейский и не подпускал любопытных.
- Выверни карманы.
- Инспектор Лоньон уже проверял.
- Выверни еще разок.
Филипп вытащил грязный носовой платок, два ключа на колечке (один от чемодана), перочинный нож, кошелек, маленькую коробочку с пилюлями, бумажник, записную книжку и шприц в игольнике.
Мегрэ полистал потрепанную записную книжку с пожелтевшими страницами, исписанную адресами и телефонами. Почти никаких фамилий, только инициалы да имена. Оскара среди них не оказалось.
- Узнав об убийстве графини, ты подумал, что тебя заподозрят?
- Именно так и бывает.
- И решил удрать в Бельгию? У тебя там что, знакомые?
- Я был несколько раз в Брюсселе.
- Кто дал тебе денег?
- Приятель.
- Какой приятель?
- Я не знаю его фамилии.
- Постарайся вспомнить.
- Он врач.
- Доктор Блок?
- Да. Я ничего не нашел. Было уже три часа ночи. Мне стало страшно. Я позвонил ему из бара с улицы Коленкура.
- И что сказал?
- Что я - друг графини и мне срочно нужны деньги.
- Он сразу согласился?
- Я дал понять, что, если меня арестуют, ему грозят неприятности.
- Короче, шантажировал. Он назначил встречу у себя дома?
- Нет, велел идти на улицу Виктор-Массе - он там живет, он, мол, будет ждать на тротуаре.
- Ты больше ничего не просил?
- Он дал мне одну ампулу.
- И ты тут же укололся. Все? Ничего не утаил?
- Я больше ничего не знаю.
- Доктор тоже педераст?
- Нет.
- Откуда знаешь?
Филипп пожал плечами - наивный вопрос.
- Есть хочешь?
- Нет.
- А пить?
Губы молодого человека дрогнули - ему нужно было совсем другое.
Мегрэ словно нехотя встал, открыл дверь в инспекторскую. Случайно там оказался Торранс, широкоплечий здоровяк с огромными, как у мясника, ручищами. Никто, кого ему приходилось допрашивать, даже и подумать не мог, что этот человек - сама нежность.
- Зайди-ка, - попросил комиссар. - Ты сейчас закроешься вот с этим парнем и не выпустишь его до тех пор, пока он не выложит все, что знает. Мне безразлично, сколько на это уйдет времени - день или три. Когда устанешь, тебя заменят.
Филипп, с блуждающим взглядом, запротестовал:
- Я вам все рассказал. За кого вы меня принимаете, за предателя?
И вдруг, словно разгневанная женщина, взвизгнул:
- Вы грубиян! Вы злой! Вы… вы…
Мегрэ посторонился, пропуская его, перемигнулся с Торрансом. Двое мужчин пересекли огромную инспекторскую и скрылись в комнатушке, которую в шутку называли комнатой признаний. По пути Торранс успел бросить Лапуэнту:
- Пришли мне пива и бутербродов. - Оставшись с коллегами, Мегрэ потянулся, фыркнул и собрался открыть окно.
- Итак, ребята!..
Только сейчас он заметил, что вернулся Люкас.
- Она снова здесь, шеф, и ждет вас.
- Тетушка из Лизьё? Кстати, как она себя вела?
- Как всякая старушка, упивающаяся похоронами других. Не потребовалось ни уксуса, ни нюхательной соли. Она спокойно осмотрела тело с головы до ног и в середине осмотра, вздрогнув, спросила:
- Почему ей сбрили волосы?
Я ответил, что это не мы, и она чуть не задохнулась. Указав на родимое пятно на ступне, сказала:
- Видите? Но даже без этого я узнала бы ее. - Потом, уже уходя, вдруг заявила:
- Я с вами. Мне надо поговорить с комиссаром. Она в приемной, и легко от нее не отделаться.
Малыш Лапуэнт держал телефонную трубку, но связь, по-видимому, была плохой.
- Ницца?