И все это время она украдкой встречалась с Микульским, принимала его у себя, он освоился в этом доме, оброс привычками, как сам Шабо.

    Неопределенная ненависть, которая сжимала ему горло, когда он выходил от Филиппа, вернулась, еще более яростная, но теперь у нее был определенный объект.

    Он вошел в здание, повернул ключ в замочной скважине, вынул из кармана пистолет, нащупывая пальцем зернистую кнопку - должно быть, это и есть предохранитель.

    Сидя в английском кресле. Микульский смотрел, как он входит, в его черных глазах застыло удивление. Он не догадался встать. Он так и остался в кресле, скрестив ноги, с сигаретой в руке, а в это время Вивиана, которая не слышала, как открылась дверь, продолжала говорить, снимая макияж. Она сидела перед зеркалом в одной комбинации, с плеча соскользнула бретелька.

    Все произошло очень быстро, в несколько секунд, но перед Шабо за это время открылась подлинная протяженность его долгого и мучительного пути.

    Он по-прежнему не решался перейти к действию. Весь этот день он колебался, словно надеялся найти невозможный выход из положения.

    Теперь этот выход ему предоставили. Ему больше незачем убивать себя.

    Незачем призывать на помощь своего друга Барнакля. Теперь им займутся другие, другие возьмут на себя труд опрашивать поток свидетелей, и свидетельства наконец-то обретут смысл.

    - Ты почему не отвечаешь? - спокойно спросила Вивиана.

    Она повернула голову вполоборота, увидела Шабо, револьвер, и ее смешной и жалкий вскрик ничуть не соответствовал серьезности происходящего.

    Шабо поднял руку с оружием и заколебался - нет, он не раздумал стрелять, но он выбирал цель. Переводил дуло то на одного, то на другую. Ум его был на редкость ясен. Давно он не чувствовал себя таким здравомыслящим, как в этот миг.

    Он мог бы убить обоих, но в таком случае у него не останется свидетеля. А для этой роли предпочтительней Вивиана. И словно для того чтобы прекратить его колебания, Вивиана вскочила и задвигалась - теперь она уже не такая удобная мишень.

    Теперь он боялся только одного - что оружие не сработает, даст осечку; ему случалось читать, что иногда так бывает.

    За первым выстрелом грянули другие. Он стрелял почти в упор, стрелял в голову, в грудь, в живот. И когда подумал, что остается последняя пуля, а венгр все еще шевелится, он уткнул дуло ему в висок и отодвинулся подальше, чтобы не забрызгаться кровью.

    - Вот видишь! - сказал он, ища взглядом Вивиану. Его пальцы так судорожно вцепились в рукоять пистолета, что он с трудом разжал их, и оружие упало на ковер.

    Он вытер лоб платком, хотя лоб был сухим, и пожалел, что не может сесть в свое кресло, занятое трупом. Так он и стоял, глядя на Вивиану, а та не смела шевельнуться, и наконец он с каким-то раздражением бросил ей:

    - Да позвони наконец в полицию…

    Все было кончено.

    Внезапно ему захотелось спать.

    Разновидность кружев.