Из криков и угроз они поняли, что король арестован и препровожден к прокурору коммуны. Они стали держать совет: что им делать? Следует ли им собирать гусаров и пытаться освободить короля? А может быть надо сесть верхом и предупредить маркиза де Буйе, которого они встретят, по всей вероятности, в Дюне и уж наверное в Стене? До Дюна от Варенн было всего пять миль; до Стене было восемь; за полтора часа они могли бы добраться до Дюна, а через два - до Стене, и уж оттуда двинуться на Варенн с небольшим отрядом под командованием маркиза де Буйе. Они остановились на этом последнем решении, и ровно в половине первого, когда король согласился подняться в комнату прокурора коммуны, они решились оставить доверенную им почтовую станцию и крупной рысью поскакали в Дюн. Вот на чью немедленную помощь король рассчитывал и вот почему она не была оказана королю! Глава 30. СОВЕТ ОТЧАЯНИЯ
Читатели помнят о положении, в котором оказался герцог де Шуазель, командовавший первым постом в Пон-Де-Сомвеле: видя, что бунт вокруг него все разрастается, и желая избежать стычки, он небрежно бросил, что казну, по-видимому, уже провезли, и, не дожидаясь больше короля, отправился в Варенн. Но чтобы не проезжать через охваченный волнением Сент-Менегу, он поехал по проселочной дороге; пока он следовал по главной дороге, он намеренно шел шагом, давая курьеру последнюю возможность его нагнать. Но курьер все не появлялся, и в Орбевале он свернул на проселочную дорогу. Через несколько минут проскакал Изидор. Герцог де Шуазель был в полной уверенности, что короля задержало какое-нибудь непредвиденное обстоятельство. Впрочем, если бы он ошибался и король продолжал бы путь, то разве в Сент-Менегу его величество не ожидал маркиз Дандуэн, а в Клермоне - граф де Дамас? Мы видели, что случилось с маркизом Дандуэном, задержанным со своими людьми в муниципалитете, и графом де Дамасом, вынужденным бежать почти в одиночестве. Но то, что известно нам через шестьдесят лет после этого страшного дня, имеющим полное представление о каждом из действующих лиц этой драмы, было еще скрыто от герцога де Шуазеля. Герцог де Шуазель, отправившийся по проселочной дороге на Орбеваль, добрался, наконец, около полуночи до Вареннского леса в ту самую минуту, когда Шарни в противоположной части этого леса пустился в погоню за Друэ. В крайней деревне, расположенной на лесной опушке, то есть в Невиль-о-Пон, герцог потерял полчаса в ожидании проводника. Тем временем набат гремел во всех близлежащих деревнях, и арьергард, состоявший из четырех гусаров, был задержан крестьянами. Герцог де Шуазель был немедленно предупрежден; однако ему удалось к ним пробиться только благодаря настоящей атаке; четверо гусаров были отбиты. С этого времени набат гремел не умолкая. Дорога через лес была чрезвычайно трудна, а зачастую и опасна; проводник то ли намеренно, то ли сам того не желая, завел отряд не туда, куда надо; каждую минуту, чтобы подняться или спуститься с какой-нибудь кручи, гусарам приходилось спешиваться; иногда тропинка была такая узкая, что они были вынуждены идти гуськом; один гусар угодил в овраг, и так как он звал на помощь и, следовательно, был жив, товарищи не захотели его бросать. Операция по спасению заняла почти час; как раз в это время король был задержан, высажен из кареты и препровожден к г-ну Сосу. В половине первого, когда шевалье де Буйе и г-н де Режкур мчались по дороге на Дюн, герцог де Шуазель в сопровождении сорока гусаров появился на другом краю городка. На посту его встретили окриком: "Стой, кто идет?" Это прокричал один из мятежников - солдат национальной гвардии. - Франция! Гусары Лозенского полка! - отвечал герцог де Шуазель. - Проход закрыт! - предупредил гвардеец. Он поднял тревогу. В то же мгновение в народе произошло заметное движение; в ночной темноте угадывалось много вооруженных людей; при свете факелов и загоравшихся в окнах свечей на улицах поблескивали ружейные стволы. Не зная, ни с кем он имеет дело, ни что произошло, герцог де Шуазель собирался было себя назвать. Он начал с того, что попросил связать его с полицейским постом расквартированного в Варение отряда; эта просьба повлекла за собой долгие переговоры; наконец, было решено удовлетворить желание герцога де Шуазеля. Но пока это решение принималось и приводилось в исполнение, герцог де Шуазель успел заметить, что национальные гвардейцы не теряли времени даром и готовились к обороне, сооружая баррикады из валежника и выкатывая против герцога и сорока его человек две небольшие пушки. Когда наводчик сделал свое дело, прибыл наряд полиции гусарского полка, но пеший; составлявшие его гусары ничего не знали кроме того, что король арестован и, по слухам, препровожден в коммуну; а их самих восставший народ захватил врасплох и заставил спешиться. Они не знали, что сталось с их товарищами. Когда они рассказали все, что могли, герцогу де Шуазелю почудилось, что в темноте приближается небольшой конный отряд; в то же мгновение он услышал: "Стой! Кто идет?" - Франция! - ответил чей-то голос. - Какой полк? - Драгуны его высочества. В ответ на эти слова раздался выстрел; это не вытерпел один из национальных гвардейцев. - Отлично! - шепнул герцог де Шуазель стоявшему рядом с ним унтер-офицеру. - Это граф де Дамас со своими драгунами. Не теряя ни минуты, он отделался от двух гвардейцев, вцепившихся в поводья его коня и кричавших о том, что его долг подчиниться муниципалитету и признавать только его; он приказал ехать рысью и, воспользовавшись минутной оторопью нападавших, проложил себе путь в толпе и вырвался на освещенную, кишевшую людьми улицу. При приближении к дому г-на Coca он заметил, что карета короля распряжена; потом он увидел, что небольшая площадь напротив неказистого домишки заполнена охранниками. Чтобы солдаты не вступали в сношения с мирными жителями, герцог направился прямехонько в казарму, местонахождение которой было ему известно. Казарма пустовала: он оставил там сорок своих гусаров. Когда герцог де Шуазель выходил из казармы, к нему подошли два человека, арестовали его и приказали идти в муниципалитет. Однако герцог де Шуазель, чувствуя за спиной поддержку своих людей, послал этих двоих к черту, прибавив, что зайдет в муниципалитет, когда у него будет для этого время, и приказал часовому никого не пропускать. В помещении служб оставались несколько конюхов. Герцог де Шуазель узнал от них, что гусары, не ведавшие, что сталось с их командирами, последовали за явившимися за ними обывателями и теперь, разойдясь кто куда, попивали в свое удовольствие. Услышав эту новость, герцог де Шуазель вернулся в казарму. В его распоряжении находились сорок человек, проделавших верхом двадцать миль за один день. И люди и лошади были без сил. Однако положение было безвыходное. Герцог де Шуазель перво-наперво проверил, заряжены ли пистолеты; потом он обратился по-немецки к гусарам, не понимавшим французского языка и потому не соображавшим, что происходит, и сообщил им, что они находятся в Варение, что король, королева и члены королевской семьи арестованы, что необходимо вырвать их из рук мятежников или умереть. Речь была краткой, но зажигательной: она произвела на гусаров большое впечатление. "Der Koenig! Die Koenigin!" в изумлении повторяли они. Герцог де Шуазель не дал им времени опомниться; он приказал обнажить сабли и разбиться по четверо, а сам поскакал впереди крупной рысью к тому дому, где он заметил охрану, подозревая, что именно в этом доме содержат пленников. Осыпаемый бранью национальных гвардейцев и нимало не обращая на них внимания, он послал к дверям двух часовых, а сам спешился, собираясь войти в дом. В то мгновение, как он занес над порогом ногу, он почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся и увидел графа Шарля де Дамаса, голос которого он узнал, когда тот отвечал на окрик национальных гвардейцев: "Стой! Кто идет?" Может быть, герцог де Шуазель отчасти рассчитывал на этого союзника. - А-а, это вы! - воскликнул он. - Вы с людьми? - Я - один или почти один, - отвечал граф де Дамас. - Почему? - Мой полк отказался следовать за мной, и я здесь в сопровождении шести человек. - Какое несчастье! Ну ничего, у меня сорок гусаров, посмотрим, что можно с ними сделать. Король принимал депутацию от коммуны, возглавляемую г-ном Сосом. Депутация только что заявила Людовику XVI: - Раз у жителей Варенна нет больше сомнений в том, что они имеют честь принимать у себя короля, они явились, чтобы услышать от него приказания. - Приказания? - удивился король. - Сделайте так, чтобы мои кареты были запряжены и я мог уехать. Неизвестно, что ответила бы на эту просьбу депутация от муниципалитета: раздался конский топот и показались гусары, выстраивавшиеся на площади с саблями наголо. Королева вздрогнула, в глазах ее мелькнула радость. - Мы спасены! - шепнула она на ухо принцессе Елизавете. - Да будет на то воля Господня! - отвечала святая овечка, полагавшаяся на Бога во всем: в хорошем и в плохом, в надежде и в отчаянии. Король выпрямился и стал ждать. Офицеры муниципалитета в тревоге переглянулись. В это время донесся грохот из передней, охраняемой крестьянами, вооруженными косами; там кто-то обменялся несколькими фразами, потом послышались звуки борьбы, и на пороге появился герцог де Шуазель с обнаженной головой и со шпагой в руках. Из-за его плеча выглядывал бледный, но решительно настроенный граф де Дамас. Оба офицера смотрели так грозно, что депутаты коммуны попятились, пропуская вновь прибывших к королю и членам королевской семьи. Когда они вошли, внутреннее убранство комнаты представляло собой следующую картину. Посредине стоял стол, а на нем - початая бутылка вина, хлеб и несколько стаканов. Король и королева принимали депутацию стоя; принцесса Елизавета и наследная принцесса находились у окна; на неразобранной кровати спал изможденный дофин; рядом с ним сидела принцесса де Турзель, положив голову на руки, а позади нее стояли г-жа Брюнье и г-жа де Невиль; наконец, двое телохранителей и Изидор де Шарни, раздавленные страданием и усталостью, сидели, откинувшись на стульях, в полумраке в глубине комнаты. При виде герцога де Шуазеля королева прошла через всю комнату и взяла его за руку со словами: - Ах, господин де Шуазель, это вы! Добро пожаловать! - Увы, ваше величество, - отвечал герцог, - я, кажется, опоздал. - Это не имеет значения, если вы приехали в хорошей компании. - Ах, ваше величество, нас совсем мало. Маркиза Дандуэна с драгунами задержали в муниципалитете Сент-Менегу, а графа де Дамаса оставили его солдаты. Королева печально покачала головой. - А где шевалье де Буйе? - продолжал герцог де Шуазель. - Где господин де Режкур? И герцог де Шуазель огляделся, поискав их взглядом. Тем временем подошел король. - Я не видел этих господ, - молвил он. - Государь! - проговорил граф де Дамас. - Даю слово чести, что я считал их погибшими под колесами вашей кареты. - Что же делать? - спросил король. - Спасаться, государь, - отвечал граф де Дамас. - Приказывайте! - Государь! - подхватил герцог де Шуазель. - Со мной сорок гусаров; они проскакали двадцать миль, но до Дюна они доедут. - А мы? - спросил король. - Послушайте, государь, - молвил герцог де Шуазель. - Вот единственное, что можно сделать. Как я вам уже сказал, со мной сорок гусаров. Я прикажу семерым спешиться; вы сядете верхом и возьмете на руки дофина; королева сядет на другого коня, принцесса Елизавета - на третьего, наследная принцесса - на четвертого, принцесса де Турзель, госпожа де Невиль и госпожа Брюнье, с которыми вы не хотите расставаться, - на оставшихся… Мы окружим вас вместе с тридцатью тремя гусарами, очистим проход саблями и таким образом попробуем спастись. Однако думайте скорее, государь: нельзя терять ни минуты, если вы принимаете этот план; потому что через час, через полчаса, через четверть часа, может быть, моих гусаров одолеют мятежники! Герцог де Шуазель замолчал в ожидании ответа короля; королева, казалось, одобряла этот план и, вопросительно глядя на Людовика XVI, ждала его ответа. А он словно избегал взгляда королевы и боялся влияния, которое она могла на него оказать. Взглянув герцогу де Шуазелю в глаза, он, наконец, вымолвил: - Да, я знаю, что это, возможно, единственный способ убежать; однако можете ли вы поручиться, что в этой неравной схватке тридцати трех человек против семи или восьми сотен шальная пуля не настигнет моего сына или мою дочь, королеву или мою сестру? - Государь! - отвечал герцог де Шуазель. - Если бы подобное несчастье произошло потому, что вы последовали моему совету, мне бы осталось лишь застрелиться на глазах у вашего величества. - В таком случае, - молвил король, - давайте не будем впадать в крайность: нужно рассуждать здраво. Королева вздохнула и отступила на несколько шагов. У окна она столкнулась с Исидором: его внимание привлек шум на улице; он подошел к окну в надежде на то, что шум вызван прибытием его брата. Они едва слышно обменялись несколькими словами, и Изидор вышел из комнаты. Король продолжал говорить, не заметив, что произошло между Изидором и королевой. - Муниципальный совет, - говорил король, - не отказывается меня пропустить; он лишь просит подождать до наступления утра. Я уж не говорю о преданном нам графе де Шарни, от которого мы не имеем известий. Но шевалье де Буйе и господин де Режкур уехали, как меня уверяли, через десять минут после моего прибытия, чтобы предупредить маркиза де Буйе и выступить с войсками, которые, безусловно, готовы к походу. Если бы я был один, я бы последовал вашему совету и поехал бы; но я не могу подвергать опасности жизнь королевы, моих детей, моей сестры, этих дам, когда у вас так мало людей, да пришлось бы спешить еще несколько человек, потому что я не могу оставить здесь трех моих телохранителей! - Он вынул часы. - Скоро три часа; молодой Буйе уехал в половине первого; его отец наверняка расставил войска в несколько эшелонов; они будут прибывать по мере того, как их будет оповещать шевалье… Отсюда до Стене восемь миль; человек способен преодолеть это расстояние верхом за два - два с половиной часа, значит, всю ночь будут прибывать отряды; л пяти-шести часам маркиз де Буйе может прибыть, и тогда без всякого риска для членов моей семьи, без насилия мы покинем Варенн и продолжим путь. Герцог де Шуазель признавал справедливость этого рассуждения и, тем не менее, инстинкт ему подсказывал, что бывают минуты, когда не нужно слушать свой разум. Он обернулся к королеве, взглядом будто умоляя ее отдать ему другое приказание или, по крайней мере, уговорить короля изменить свое мнение. Но она покачала головой. - Я ничего не хочу брать на себя, - молвила королева. - Повелевать должен король, а мой долг - повиноваться; кстати, я согласна с мнением короля: маркиз де Буйе скоро будет здесь. Герцог де Шуазель поклонился и отступил назад, увлекая за собой графа де Дамаса, с которым ему необходимо было сговориться, а также знаком пригласил двух телохранителей принять участие в совете, который он собирался держать. Глава 31. БЕДНЯЖКА КАТРИН
В комнате кое-что изменилось. Наследную принцессу одолела усталость, и принцесса Елизавета с принцессой де Турзель уложили ее рядом с братом. Она уснула. Принцесса Елизавета держалась неподалеку от кровати, прижавшись головой к косяку. Вне себя от гнева, Мария-Антуанетта, стоя у камина, переводила взгляд с короля, сидевшего на тюке с товаром, на четырех офицеров, споривших возле двери. Восьмидесятилетняя старуха, преклонив колени, словно пред алтарем, молилась у кровати, где спали дети. Это была бабушка прокурора коммуны; ее настолько поразили красота обоих детей и величавый вид королевы, что она, упав на колени, разразилась слезами и стала творить молитву. О чем она просила Бога? Чтобы он простил этих двух ангелочков или чтобы ангелочки простили людей? Господин Сос и офицеры муниципалитета вышли, пообещав королю, что карета скоро будет готова. Однако взгляд королевы ясно говорил, что она нисколько не верит их обещанию; герцог де Шуазель обратился к последовавшим за ним графу де Дамасу, г-ну де Флуараку и г-ну де Фуку, а также двум телохранителям: - Господа! Не будем доверять внешнему спокойствию короля и королевы; дело не безнадежно, однако давайте все взвесим. Офицеры знаком дали понять, что готовы слушать, и герцог Шуазель продолжал: | 
