Но встретишь там, куда направишь путь. Вообрази, что птицы - музыканты, Что луг - усыпанный травою зал, Что васильки - толпа красавиц юных, А странствие твое - веселый танец. Того, кто насмехается над горем, Кому лишь бодрость светлая близка, Не станет грызть строптивая тоска.
Болингброк О! Разве, думая о льдах Кавказа, Ты можешь руку положить в огонь? И разве утолишь ты жгучий голод, Воображая пиршественный стол? И разве голым ляжешь в снег январский, Себе представив летнюю жару? Нет! Если вспоминаешь о хорошем, Еще острее чувствуешь плохое! Тоска так больно потому грызет, Что от ее укусов кровь нейдет.
Гант Ступай, мой сын. Ты молод, чист душою. Я б не грустил, когда б я был тобою.
Болингброк Прощай, родная Англия! Прощай! Еще меня на ласковых руках, Как мать и как кормилица, ты держишь. Где б ни скитался я, - душа горда: Я - англичанин, всюду и всегда!
Уходят. СЦЕНА 4
Там же. Зал в королевском замке. Входят король Ричард, Бегот и Грин в одну дверь, Омерль - в другую.
Король Ричард (Беготу и Грину) Да, мы заметили… (Омерлю.) Кузен Омерль, Так что же, - долго пробыли вы вместе В пути с великим вашим Херифордом?
Омерль С великим, как назвали вы его, Мой путь совместный был не так велик: Расстались мы на первом перекрестке.
Король Ричард Что ж, был обилен ток прощальных слез?
Омерль О, что касается меня, - ничуть. Лишь резкий ветер, дувший нам навстречу, Одну слезинку выдавил из глаза, Прощанье тем неискреннее скрасив.
Король Ричард Что, расставаясь, молвил наш кузен?
Омерль Сказал мне: "До свиданья!" А так как сердцу моему претило, Чтоб мой язык те осквернил слова, Я, сделав вид, что горем обессилен, Слова в могиле скорби схоронил. О! Если б "до свиданья" удлинило Изгнанье краткое его на годы, Ему бы десять тысяч "досвиданий" Я произнес, а так - ни одного!
Король Ричард Он - наш кузен. Однако сомневаюсь, Чтоб родич наш, изгнанья срок окончив, Вернулся навестить своих друзей. Мы сами, да и Буши, Бегот, Грин Заметили, с каким смиреньем льстивым Подлаживался он к простонародью, Как в души к ним старался он пролезть, Как он рабам отвешивал поклоны, Мастеровым слал мастерски улыбки, Стараясь показать, что он страдалец, Что изгнана любовь народа с ним. Он шляпу снял перед торговкой рыбой; Два возчика сказали: "Добрый путь!" А он в ответ раскланялся учтиво: "Спасибо вам, любезные друзья", Как если б нашей Англии наследник, Надежда наших подданных он был.
Грин Он далеко; так прочь и эти мысли. Пора заняться мятежом ирландским. Собрать вам нужно войско, государь, Ведь промедленье наше - им на пользу, А вашему величеству - в ущерб.
Король Ричард Мы сами поведем свои войска. И так как нам казну поистощили Большой наш двор и царственная щедрость, Придется сдать в аренду королевство. На снаряженье хватит этих денег. А если подойдут они к концу, За нашей подписью листы мы вышлем, Чтобы наместники мои вписали Туда людей богатых имена, Заставив их внести большие деньги, Которые пойдут на наши нужды. Итак, в Ирландию направим путь.
Входит Буши.
А, Буши, что случилось?
Буши Джон Гант внезапно тяжко занемог. И вас он умоляет, государь, Чтоб вы его немедля навестили.
Король Ричард А отнесен куда он?
Буши В Или-Хауз.
Король Ричард О боже, лекаря его наставь, Как старца поскорей свести в могилу. На содержимое его казны Мы сможем содержать своих солдат. Спешим к нему! Но, с помощью господней, Надеюсь, слишком поздно мы придем!
Уходят. АКТ II
СЦЕНА 1
Лондон. Покой в Или-Хаузе. Гант на ложе; вокруг него стоят герцог Йоркский и другие.
Гант Успеет ли король прибыть сюда, Чтоб я вложил последний вздох в советы Для безрассудной юности его?
Йорк Не тратьте драгоценною дыханья: Внимать советам не захочет он.
Гант Не может быть! Предсмертные слова, Гармонии торжественной подобно, Должны к себе вниманье приковать. Ведь тот, кто вынужден слова беречь, Одну лишь истину влагает в речь. Всю мудрость жизни, знания и опыт Передает он людям в час конца, И старца умирающего шепот Стократ звучней, чем болтовня юнца. Кончают песнь сладчайшим из созвучий, Всех ярче в небе след звезды падучей. Я жил, - к моим словам был Ричард глух, К предсмертной речи он преклонит слух.
Йорк О нет! В его ушах иные звуки: Его правленью льстивые хвалы, Любовные стишки, чей сладкий яд С такой охотою впивает юность, Да россказни о модах итальянских, Ведь нынче мы Италии кичливой Во всем, как обезьяны, подражаем И тащимся у ней на поводу. Чуть где-нибудь появится игрушка, Пускай дрянная, лишь бы поновей, Ему жужжат наперсники об этом. Но мудрой речи не внимает тот, В ком прихоть на рассудок восстает. Он путь избрал, и тщетны увещанья, Щадите же и силы и дыханье!
Гант Я, вдохновленный свыше, как пророк, В мой смертный час его судьбу провижу. Огонь его беспутств угаснет скоро: Пожар ведь истощает сам себя. Дождь мелкий каплет долго, ливень - краток; Все время шпоря, утомишь коня; Глотая быстро, можешь подавиться. Тщеславие - обжора ненасытный, И, снедь пожрав, начнет себя глодать. Подумать лишь, - что царственный сей остров, Страна величия, обитель Марса, Трон королевский, сей второй Эдем, Противу зол и ужасов война Самой природой сложенная крепость, Счастливейшего племени отчизна, Сей мир особый, дивный сей алмаз В серебряной оправе океана, Который, словно замковой стеной Иль рвом защитным ограждает остров От зависти не столь счастливых стран; Что Англия, священная земля, Взрастившая великих венценосцев, Могучий род британских королей, Прославленных деяньями своими Во имя рыцарства и христианства Далеко за пределами страны, До родины упорных иудеев, Где был господь спаситель погребен; Что эта драгоценная земля, Страна великих душ, жилище славы, Теперь сдана, - мне в этом слове смерть, В аренду, словно жалкое поместье! Та Англия, что скована была Лишь торжествующей стихией моря И берег чей всегда давал отпор Завистливому натиску Нептуна, Она позором скована теперь, Опутана бумажными цепями! Та Англия, что побеждала всех, Сама себя постыдно победила! О, если бы исчез со мною вместе И этот стыд, - я смерти был бы рад!
Входит король Ричард, королева, Омерль, Буши, Грин, Бегот, Росс и Уиллоби.
Йорк Вот и король. Помягче будьте с ним: Коней горячих горячить не стоит.
Королева Как поживает благородный дядя?
Король Ричард Ну? Как твое здоровье, старый Гант?
Гант О, мне сейчас так впору это имя! Я - старый Гант, летами изможден. Во мне моя печаль постилась долго, А каждый, кто постится, - изможден. Я бодрствовал над спящею отчизной, А каждый, кто постится, - изможден. Отцов их дети счастьем насыщают, Но на меня и здесь наложен пост; Ты отнял счастье - стал я изможденным. Болезнью для могилы изможден, Я изможденный, как сама могила, Во чреве чьем пустом - одни лить кости.
Король Ричард Не слишком ли искусно для больного Смеешься ты над именем своим?
Гант Нет! Это горе над собой смеется. Мой сын, наследник мой, тобою изгнан; Втоптал, король, ты имя Ганта в грязь, И вот, я льщу тебе, над ним смеясь.
Король Ричард К чему лесть умирающих живущим?
Гант Нет, тем, кто умирает, льстят живые.
Король Ричард Ты при смерти и мне, сказал ты, льстишь?
Гант Нет. Умираешь ты, хоть я и болен.
Король Ричард Но я здоров, а ты, я вижу, плох.
Гант Клянусь творцом, я вижу, что ты плох. Я вижу, как ты плох, и вот, - мне тяжко. Сразил недуг честь, славу короля, И наша родина - их смертный одр. А ты, больной помазанник, вручаешь Свою судьбу беспечно тем врачам, Которые тебя ж и отравили. Кишат льстецы в зубцах твоей короны; Она мала, как голова твоя, И все же, хоть и невелик сей обруч, Сдавил ты им великую страну. О, если бы твой дед умел провидеть, Как внук начнет губить его сынов, Тебя спасти он мог бы от позора, Не допустив к наследованью трона, Который ты позором осквернил. Племянник, если б ты владел всем миром, В аренду сдать сей остров было б стыдно. Но этот остров - все, чем ты владеешь, И оттого твой стыд еще стыдней. Помещик ты, в наем сдающий ферму, А не король. Твой сан, законов крепость, Отныне в рабстве крепостном. А ты…
Король Ричард А ты - ты выжил из ума, глупец! Своей горячкой злоупотребляя. Ты ледяным потоком поучений Принудил кровь от наших щек отхлынуть. Заставил нас от гнева побледнеть. Клянусь величьем нашего престола: Не будь ты сын великого Эдварда, Вся голова твоя, платя за то, Что в ней язык летает слишком бойко, Слетела бы сейчас с упрямых плеч.
Гант О, не щади меня за то, что я И твой отец, Эдвард, - сыны Эдварда. Родную кровь ты проливал и раньше, Питаясь ею, словно пеликан. Мой старший брат, высокий духом Глостер (Он в небесах, среди блаженных душ) Тому пример, тому свидетель верный, Что ты умеешь кровь Эдварда лить. Итак, вступи в союз с моим недугом, Твоя жестокость, словно серп кривой, Подрежет тотчас перезрелый колос. Живи с позором. Вечен твой позор! В моих словах - твой тяжкий приговор. Пора мне лечь, - мне скоро спать в могиле. Да будут живы те, кто с честью жили. (Уходит, поддерживаемый слугами.)
Король Ричард И да погибнут те, кто с дурью жили! Безумцам старым место лишь в могиле.
Йорк О государь! Я вас молю считать, Что эти речи внушены больному Ворчливой старостью, недугом злым. Он любит вас, - я в это верю твердо, Как собственного сына, Херифорда.
Король Ричард Нет, любит он меня, как Херифорд, А я их так же. Вот и все, милорд.
Входит Нортемберленд.
Нортемберленд Я к вашему величеству явился От герцога Ланкастера с поклоном.
Король Ричард Что он сказал?
Нортемберленд О, ничего. Ни слова. Бесструнной арфой стал его язык. И речь и жизнь - утратил все старик.
Йорк Пусть Йорк последует за Гантом вскоре! Хоть смерть горька, но с ней уйдет я горе.
Король Ричард Он на землю упал, как спелый плод. Ему лежать, а нам - идти вперед. Достаточно о сем. Теперь обсудим, Как нам войну с ирландцами вести. Должны мы раздавить косматых кернов, Которые гнездятся, словно змеи, На острове, где гадов нет других. А так как столь большое начинанье Потребует немалых и расходов, То мы решаем отобрать в казну Поместья, деньги, движимость и утварь, Которыми владел наш дядя Гант.
Йорк Доколь, доколь велит долг послушанья Сносить несправедливые деянья? Смерть Глостера, изгнанье Херифорда, Расстройство брачных планов Болингброка, Всей Англии чинимые обиды, Ланкастера опалу и свою Терпел я с ненахмуренным челом, Не мысля зла на своего монарха. Я - младший сын великого Эдварда, Был старшим принц Уэльский, твой отец; Он на войне был яростнее льва, В дни мира был он кроток, словно агнец, Таков был этот рыцарственный принц. Лицом ты весь в него. Он был таким же, Когда он счетом дней с тобой равнялся. Что добывал в бою, то он и тратил, Не расточал отцовского добра. Кровь недругов он проливал нередко, Но братской кровью рук не запятнал. О Ричард! Йорк скорбит, должно быть, тяжко, Коль сравнивать он стал тебя с отцом.
Король Ричард Но что с тобою, дядя?
Йорк Государь! | 
