И честный труд, и право первородства, И скипетры, и лавры, и короны. Забыв почтенье, мы ослабим струны И сразу дисгармония возникнет. Давно бы тяжко дышащие волны Пожрали сушу, если б только сила Давала право власти; грубый сын Отца убил бы, не стыдясь нимало; Понятия вины и правоты Извечная забота правосудья Исчезли бы и потеряли имя, И все свелось бы только к грубой силе, А сила - к прихоти, а прихоть - к волчьей Звериной алчности, что пожирает В союзе с силой все, что есть вокруг, И пожирает самое себя. Великий, мудрый царь наш Агамемнон! Когда закона мы нарушим меру, Возникнет хаос. Пренебреженье к этому закону Ведет назад и ослабляет нас. Вождю не подчиняется сначала Его помощник первый, а тому Ближайший; постепенно, шаг за шагом, Примеру высших следуют другие, Горячка зависти обуревает Всех, сверху донизу; нас обескровил Соперничества яростный недуг. Вот это все и помогает Трое: Раздоры наши - вот ее оплот, Лишь наша слабость силу ей дает! Нестор Премудро здесь Улисс нам разъяснил Болезнь, что истощает наши силы. Агамемнон Недуга суть, Улисс, уразумел ты; Скажи нам: как лечить его? Улисс Смотрите: Вот наш Ахилл, краса и слава греков, Наслушавшись восторженных похвал, Тщеславен стал, самодоволен, дерзок, Над нами он смеется. С ним Патрокл; Лениво дни проводит он в постели И шутит зло. Насмешник дерзкий, он забавы ради Изображает нас в смешном обличье, Он это представлением зовет. Порою он, великий Агамемнон, Изображает даже и тебя И, как актер, гуляющий по сцене, Увеселяя зрителей, считает, Что, чем смешней его диалог грубый, Тем лучше он. Так дерзостный Патрокл Тебя, о мудрый царь, изображает Крикливым, скудоумным болтуном, Произнося гиперболы смешные, И что же? Грубой этой чепухе Ахилл смеется, развалясь на ложе, И буйно выражает одобренье, Крича: "Чудесно! Это Агамемнон! Теперь сыграй мне Нестора! Смотри, Сперва погладь себя по бороде, Как он, приготовляясь к выступленью!" И вот Патрокл кривляется опять, И вновь Ахилл кричит: "Чудесно! Точно! Передо мною Нестор как живой! Теперь, Патрокл, изобрази его, Когда спешит он в час ночной тревоги". И что ж! Тогда болезни лет преклонных Осмеивают оба силача: Одышку, кашель, ломоту в суставах И дрожь в ногах, и, глядя на Патрокла, Со смеху помирает наш герой, Крича; "Довольно! Полно! Задыхаюсь!" И так они проводят дни свои. Все им смешно - и доблесть, и таланты. И внешний вид прославленных вождей, Приказы, речи их, призывы к битве, И пораженья наши, и победы, Успехи и потери: все у них Лишь повод для нелепого глумленья. Нестор И вот, из подражанья этим двум, Которых, как Улисс уже сказал, Общественное мненье прославляет, Другие тоже портятся: Аякс Заносчив стал, как норовистый конь: Он походить стремится на Ахилла, Шатер свой разукрасил, как Ахилл, Пирует и глумится над вождями И подстрекает подлого Терсита, Раба, чья желчь чеканит злые сплетни Нас грязными словами осквернять, К нам ослабляя веру и почтенье В опасную годину злой войны. Улисс Они, поступки наши осуждая, Считают разум трусостью и даже Осмеивают нашу дальновидность И прославляют только силу рук, А силу мысли, что судить способна О степени уменья, силе рук, Не признают и даже презирают. Для них работа мысли - бабье дело, Игра пустая, детская забава, Для них таран, что разрушает стены, Скорее уважения достоин, Чем мудрость тех, чей тонкий, хитрый ум Движеньями тарана управляет. Нестор Да, можно бы сказать, что конь Ахилла Достойней, чем Фетиды сыновья. Звук трубы. Чу! Звук трубы! Кто это, Менелай? Входит Эней. Менелай Из Трои. Агамемнон Говори, зачем ты здесь? Эней Где Агамемнона шатер? Агамемнон Вот этот! Эней Могу ли я как царственный посол Рассчитывать на царское вниманье? Агамемнон В том поручусь тебе мечом Ахилла И головами греков, признающих Согласно Агамемнона царем. Эней Спокойствие и мир да будут с вами! Скажите, как узнать мне, чужеземцу, Царя среди других достойных? Агамемнон Как? Эней Ну да. Хочу я выразить почтенье И трепетным румянцем перед ним Зардеться, как застенчивое утро Пред светлым Фебом. Где этот бог, ведущий человеков? Где мудрый и великий Агамемнон? Агамемнон Троянец этот презирает нас. Иль все троянцы так затейно льстивы? Эней Когда оружье мы спое слагаем, Приветливы мы, ласковы и кротки, Как ангелы, но желчь вскипает наша, Когда нам должно воинами быть, Свое оружье мы держать умеем Во славу Зевса. - Но молчи, Эней! Спокойнее, троянец! Будь разумен И палец приложи к своим устам. Цена похвал невысока бывает, Когда хвалимый тем же отвечает, Но, если враг нас вынужден хвалить, Такой хвалою можно дорожить! Агамемнон Троянец царственный, так ты - Эней? Эней Да, грек, ты прав. Агамемнон С чем ты пришел, поведай! Эней Лишь Агамемнону могу ответить. Агамемнон С троянцами он говорить не любит Наедине. Эней А я пришел из Трои Не для того, чтобы шептаться с ним: Я разбужу его, как трубным гласом, Когда заговорю. Агамемнон Так говори: Царя будить не нужно - он не дремлет. Он бодрствует, троянец, сам он это Сказал тебе сейчас! Эней О, громче, трубы! Пусть медный голос ваш разбудит сонных, И пусть узнает ныне каждый грек, Что хочет Троя заявить открыто. Великий Агамемнон! Есть у нас Царевич Гектор, смелый сын Приама, Давно уж он томится перемирьем И вот сегодня, мне вручив трубу, Велел сказать вам всем: "Цари! Вожди! Коли еще найдется грек отважный, Который честью крепко дорожит, В ком жажда славы больше страха смерти, Кто доблестью украшен и отвагой, Кто верен милой и, ее любя (На деле, а не только на словах), Во славу красоты ее способен Сразиться с ним - того отважный Гектор На поединок гордо вызывает: И грекам и троянцам громогласно Заявит он, что та, кого он любит, Верней, прекрасней и разумней жен, Которых любят и ласкают греки. Он вызывает пред стенами Трои Любого грека, верного любимой, А ежели такого не найдется, Он разгласит, что греческие жены Уродливы, глупы и темнокожи И ни любви, ни подвигов не стоят: Вот все, что Гектор мне велел сказать. Агамемнон Любовникам сказал ты эти речи, Эней отважный; те, кто сердцем нежен, Остались по домам, а мы - солдаты, Но жалок воин тот, в чьем сердце нет Любви. Дадим мы Гектору ответ. Смельчак найдется; если ж не найдется, Со мной сражаться Гектору придется! Нестор Скажи ему от Нестора, который Был мужем в дни, когда, еще младенцем, Дед Гектора грудь матери сосал, Скажи ему, что, если не найдется Меж греков мужа с пламенной душой, Я спрячу серебро моих седин, На руки слабые надену латы И встречусь с ним, чтоб гордо заявить, Что дева, мной любимая когда-то, Была прекрасней бабушки его И целомудренней всех дев на свете! И вызов юности его кичливой Я смою кровью старческой своей! Эней Да не допустит небо этой битвы! Улисс Аминь! Агамемнон Позволь, Эней высокородный, Тебя в шатер наш ввести, а там Пускай Ахилл твои услышит речи И уж затем узнает каждый грек. Меж тем ты попируешь с нами вместе: Знай, как встречает благородный враг! Все, кроме Улисса и Нестора, уходят. Улисс О Нестор! Нестор Что, Улисс? Улисс Во мне зерно чудесной мысли зреет, А ты мне помоги ее родить. Нестор Какая ж это мысль? Улисс А вот какая: Тупые клинья узловатый пень Раскалывают; гордость и надменность Ахилла всем становятся несносны; Их следует немедля истребить, Не то они нам могут нанести Непоправимый вред. Нестор Но что же дальше? Улисс Надменный вызов Гектора, который, Казалось бы, к любому обращен, Касается лишь одного Ахилла. Нестор Ты прав. Его намеренья ясны. О них совсем не трудно догадаться И даже не такому, как Ахилл, Будь мозг его, как Ливия, бесплоден. Хотя - тому порукой Аполлон Поистине он сух, но дар сужденья Ему отнюдь не чужд, и сможет он Понять, что Гектор вызовом желает Его задеть. Улисс И раздразнить его? Нестор Ах, если б так случилось! Кто из греков У Гектора отнять способен честь, Как не Ахилл! Хоть будет эта битва Лишь состязаньем, в ней глубокий смысл. Троянцы здесь отведают, пожалуй, Одно из наших лучших блюд. Поверь, Улисс, могло бы многое зависеть От этого жестокого сраженья. Его успех решит судьбу и славу, Успех иль неудачу всей войны. О, в этих смутных контурах провижу Я очертанья грозные событий, Нам предстоящих. Каждому понятно, Что тот, кто будет с Гектором сражаться, Избранник общий наш, и выбор сей Сам по себе является наградой. Все лучшее, что есть в любом народе, Процеженное в колбах естества, Является в герое, но зато, Когда его постигнет неудача, Ликует враг, как будто весь народ В нем собственное терпит пораженье. Так руки, направляя острый меч И посылая стрелы, отвечают За действия меча и стрел. Улисс Прости! Вот потому-то и нельзя Ахиллу Сражаться с Гектором. Покажем, Нестор, Как мудрые купцы, плохой товар, Чтоб сбыть его скорее; а с хорошим Не следует спешить. Не соглашайся, Чтобы сражался с Гектором Ахилл: Их встреча может быть и нашей славой И нашим величайшим посрамленьем! Нестор Я зреньем слаб: не вижу в этом смысла... Улисс Та слава, что досталась бы Ахиллу, Не будь он горд, была бы нашей славой. Но он теперь заносчив стал не в меру, А лучше уж от солнечного зноя В пустыне африканской изнывать, Чем изнывать от дерзкого презренья Ахилла победителя. Однако, Будь он троянцем смелым сокрушен, Сокрушена была б и наша слава В лице его. Нет! Лучше так подстроим, Чтоб увалень Аякс пошел сражаться С надменным Гектором. Ведь и Аякс Силен и смел не менее Ахилла. Его мы как героя вознесем, Полезно это будет мирмидонцу: Уж очень возгордился он, и шлемом Касается чуть-чуть не до небес. Когда б Аякс - тяжелый, туповатый Сумел героя Гектора сразить, Его мы расхвалили бы согласно; А если он окажется сраженным, Спокойно примет каждый эту весть, Уверенный, что есть у нас герои Получше. Так успех иль пораженье Аякса нам на пользу потому, Что спесь собьет Ахиллу самому. Нестор Теперь, Улисс, я начал понимать Совета твоего глубокий смысл. Но поглядим, что скажет Агамемнон: Два пса смирят друг друга, ибо злость Их гордости для них обоих - кость. Уходят. АКТ II СЦЕНА 1 Другая часть греческого лагеря. Входят Аякс и Терсит. Аякс Терсит! Терсит А что как вдруг Агамемнон покроется чирьями? Аякс Терсит! Терсит А что как эти чирьи вдруг лопнут? Может, тогда и сам он лопнет, и все лопнет? То-то было бы здорово! Аякс Ах ты, пес! Терсит Только в таком случае из него могло бы что-нибудь выйти; а пока что-то ничего не выходит. Аякс Ах ты, сукин сын! Ты что, не слышишь, когда тебя зовут? Ну так почувствуешь! (Бьет его.) Терсит Задави тебя наша греческая чума! Тоже мне повелитель! Ублюдок с телячьими мозгами! Аякс А ну-ка, поговори, поговори, тухлая говядина! Я тебя еще и не так разукрашу! Терсит | 
