Рекс Стаут- Дверь к смерти.

    – Нет, насколько я знаю. Наверное, он тогда потерял голову. Ну, а вообще-то он и правда неравнодушен к женщинам. Я видел, как он любезничает со своими гостьями. Одно могу сказать, его сын не унаследовал папенькиных вкусов и привычек… Может оно и к лучшему, конечно. Не могу понять, как вот такой седой старик не желает смириться с тем, что его время прошло, что пора уже и остепениться, найти другие развлечения. Взять хотя бы вас. У вас ведь тоже седина… Убежден, что вы не станете лебезить перед всякими барышеньками, нашептывать им пошлости и незаметно прижимать в темном углу.

    Я невольно ухмыльнулся. Вульф грозно посмотрел на меня и обратился к Гасу.

    – Нет, мистер Тренбл, не стану… Ваши наблюдения очень интересны, а выводы разумны, но боюсь, они мне мало чем помогут. Нужен хороший скандал с достаточной оглаской. Есть ли у вас что-нибудь такое в отношении мистера Дитмайка?

    Но, очевидно, основным козырем Гаса была история с полузадушенной Флоренс, а козырь этот он уже выложил. Вне сомнений, Гас располагал еще кое-какими слухами и наблюдениями о "старике Джозефе", но я был почти уверен, что все они не внесут изменений в ту картину, которую Вульф себе нарисовал, и не помогут нам доказать, что именно Дитмайк-старший является убийцей.

    Начать с того, что не было даже намека о существовании романа между Дими Лауэр и хозяином дома… Правда, Гас сразу предупредил, что в доме бывает мало и слабо информирован, что в нем творится…

    Очевидно, Вульф тоже решил закончить разговор о мистере Дитмайке, потому что спросил:

    – Что вы можете сказать о его жене? Я не слышал, чтобы о ней вообще сегодня вспоминали. Так, мельком, в разговоре о поступках других. Как она выглядит?

    – Она – олл-райт! – коротко бросил Гас. – Не думайте о ней!

    – Конечно, – согласился Вульф. – Она была совершенно одна в тот момент, когда шла по каменным ступенькам в сад посмотреть на розы, – полувопросительно продолжал он, – споткнулась, упала на спину и все?

    – "Все", – это – повредила позвоночник.

    – Сильное увечье?

    – Видно, травма была серьезной, но сейчас ей уже лучше, она может сидеть на стуле и даже немного ходить. Энди поднимался каждый день в ее комнату за распоряжениями, но, обычно, она просто обсуждала с ним то, что он предлагал.

    Вульф кивнул.

    – Уверен, что она вам нравится, но даже если это так, у меня есть вопрос: располагаете ли вы достаточными основаниями утверждать, что она не смогла бы перенести в оранжерею предмет, весящий, примерно, сто десять фунтов?

    – Ну нет, это исключено! У нее бы снова сломалась спина.

    – Прекрасно… Однако не надо забывать и того, что кто бы ни отравил мисс Лауэр, а потом перенес ее в оранжерею, действовал в таком возбужденном состоянии, когда могут появиться дополнительные силы. Вам я не рекомендую заниматься детективной работой, у вас мало объективности и непредвзятости, мистер Тренбл…

    Вульф ткнул в сторону письменного стола.

    – Скажите, в столе найдется бумага и карандаш? Такие вещи водились у Энди?

    – Конечно.

    – Пожалуйста, нарисуйте мне план дома. Покрупнее. План обоих этажей, но я должен быть уверен, что он совершенно правильный. Конечно, я не требую от вас точного соблюдения масштабов, сохраните более или менее пропорции. И надпишите, где кто живет. Кстати, покажите, где расположены комнаты миссис Дитмайк…

    Гас повиновался. Он достал из ящика карандаш и лист бумаги и принялся за дело, его рука двигалась очень быстро. Буквально через минуту задание было выполнено, и он протянул бумагу Вульфу.

    – Тут только не показаны ступеньки, по которым надо подниматься в комнату, где спят мистер и миссис Имбри. К ним наверх ведет маленький проходик.

    Вульф взглянул на план, свернул бумагу и спрятал в карман.

    – Благодарю вас, сэр, – заговорил он с самым любезным видом. – Вы были…

    Но тут его речь прервал звук тяжелых шагов на крыльце. Я поднялся, чтобы пойти открыть дверь, не дожидаясь стука. Но стука не было. Вместо этого мы услышали, как в замочную скважину сунули ключ и потом повернули его. Дверь отворилась, вошли двое.

    Это были лейтенант Нунан и один из его шпиков.

    – Кто, черт подери, – загремел он, – вы думаете, мы такие?..

    Гас поднялся на ноги. Я повернулся в сторону вошедших. Вульф заговорил со своего стула:

    – Разумеется, мистер Нунан. Ваш вопрос всего лишь риторический…

    – Пусть вам так кажется. Но я-то прекрасно знаю, кто вы такие. Вы – бродвейские ищейки, которые воображают, что могут приехать в Вестчестер и диктовать тут свои правила. Убирайтесь немедленно, очищайте помещение!

    – У меня есть разрешение мистера Дитмайка…

    – Ничего у вас нет! Ни черта! Он только что позвонил мне. Вы ничего не возьмете из этого коттеджа. Можете делать все, что заблагорассудится у себя в Нью-Йорке со своим окружным прокурором и парнями из полиции, но я – совершенно другой человек… Вы хотите уйти без посторонней помощи?

    Вульф оперся на подлокотники, поднялся и сказал:

    – Пошли, Арчи!

    Он взял свою шляпу, пальто, трость и пошел к выходу. Там он обернулся и мрачно заявил:

    – Мы еще встретимся, мистер Нунан!..

    Ему не надо было прикасаться к ручке, дверь перед ним была распахнута.

    Выйдя из дома, я вытащил из кармана фонарик, включил его, осветил дорожку, по которой должен был идти Вульф.

    Когда мы шли по этой дорожке уже в четвертый раз за этот день, мне очень хотелось сказать Вульфу о кое-каких подробностях, которые только сейчас всплыли у меня в памяти, но лейтенант Нунан со своими подручными шагали позади нас, так что я промолчал.

    Поскольку Вульф решил убраться отсюда подобру-поздорову, мне не оставалось ничего иного, как подчиниться его решению. Когда миновали аллею вечнозеленой туи, я поднял фонарь, чтобы осветить теннисный корт, за спиной сразу же раздалось недовольное ворчание Ниро Вульфа, и мне пришлось срочно опустить фонарь и освещать ему тропку.

    Мы дошли по гравию до того места, где оставили машину. Я открыл дверцу, чтобы Вульф мог забраться на заднее сидение. Ко мне подошел Нунан и заговорил:

    – Я был с вами крайне терпелив. Я мог бы позвонить окружному прокурору и получить от него разрешение задержать вас в качестве свидетелей, но вы видите, что я этого не сделал. Наша машина стоит около входа. Остановитесь перед ней. Мои люди проводят вас до границы нашего округа. Мы не хотим, чтобы вы сюда возвращались, ни сегодня ночью, ни в любое другое время. Понятно вам?

    Ответа не последовало. Вульф уже занял свое место сзади, я сел за руль, захлопнул дверцу и нажал на стартер.

    – Вы поняли? – пролаял этот тип.

    – Да, – сказал Вульф.

    Они, наконец, отошли, машина поехала. Достигнув главного входа в усадьбу Дитмайков, мы остановились перед машиной Нунана, выполняя распоряжение лейтенанта. Его водитель ничего не сказал и включил фары. Рядом с водителем, так же молча, восседал какой-то тип в штатском – пальто и шляпе.

    Я бросил Вульфу через плечо:

    – Поверну направо. До Брюстера всего лишь десять миль, за ним начинается округ Путшак. Нам было сказано, что мы должны покинуть пределы округа, а в отношении дороги – никто ничего не говорил.

    – Поезжай налево, в Нью-Йорк.

    – Но…

    – Не спорь.

    Поэтому, когда мы двинулись в путь, я повернул, как приказал Вульф, налево, а примерно через две мили услышал ворчливое:

    – Не пытайся быть слишком умным. Никаких боковых дорог, никакой перемены скорости, никакой гонки. Противиться им сейчас – крайне глупо. Этот тип – беспардонный маньяк с комплексом власти, он способен на любые гадости.

    Я ничего не возразил, потому что в целом был согласен с Вульфом. Нас положили на обе лопатки. Поэтому я поехал по самой лучшей дороге, чтобы вскоре очутиться в Хоттера Серпиле. С врагами, все еще висящими у меня на хвосте, я повернул на Семпл Ривер Парквей. Часы на приборном щитке показывали без четверти семь. С момента отъезда из коттеджа Энди меня беспокоило то, что я не могу видеть лицо Вульфа.

    Если бы он продолжал работать, было бы прекрасно. Если бы он нервничал, и находился в напряженном состоянии, думая о всех тех бесчисленных опасностях, какие его подстерегали на дороге, это было бы еще ничего. Но если он просто решил вернуться домой, поставив крест на Энди, тогда я должен срочно вмешаться.

    Я очень боялся именно этого, но не осмеливался даже рта раскрыть, не разобравшись в его настроении и состоянии ума. Обычно мне помогало в решении таких задач его выражение лица, сейчас же это мне было недоступно.

    Через одиннадцать минут, миновав Хоттер Серпил, мы увидели первый светофор. Зеленый свет… Что же, поехали дальше. Спустя четыре минуты нам пришлось остановиться перед вторым светофором, поскольку горел красный свет. Машина Нунана находилась так близко от нас, что налетела на нашу и ударилась в бампер. Затем мы снова тронулись, поднялись на холм Ионкрес, спустились в долину, и, наконец, подъехали к воротам, уплатили пошлину, а через милю уже увидели знак, извещающий, что начинается Нью-Йорк.

    Я придерживался правой стороны, чуть уменьшил скорость, зная, что если Ниро Вульф попадет к себе домой, то уже никакие силы не заставят его снова покинуть его. Нам еще оставалось минут двадцать езды, и я уже стал раздумывать, как воспрепятствовать нашему возвращению под родную и такую уютную крышу.

    Снизив скорость до тридцати миль в час, я сказал:

    – Мы покинули Вестчестер. Нунан уехал. Они повернули назад. Я выполнил все ваши распоряжения, Что дальше?

    – Где мы находимся?

    – В Ривердейле.

    – А как скоро мы приедем домой?

    Тут я его обманул, накинув лишних полчаса.

    Вульф спросил:

    – Как скоро мы сможем выбраться из этой свалки машин?

    – Это-то несложно. На что же у меня руль?

    – Тогда найди мне телефон и остановись.

    Ничего подобного я никогда от него не слышал. На первом же перекрестке я вильнул к обочине дороги и медленно объехал холм в поисках места для парковки. Мне не был знаком район Ривердейла, но в любом месте имеется аптека. Вскоре я действительно очутился перед одной из них.

    Я спросил Вульфа, собирается ли он сам звонить по телефону. Он ответил: "Нет, звонить будешь ты". Я обернулся и посмотрел на него.

    – Я не знаю Арчи, доводилось ли тебе видеть меня в таком состоянии, когда мой ум занят только одной мыслью…

    – Видел много раз. Мне редко приходилось видеть вас в ином состоянии. Ваш ум постоянно соображает, что надо сделать, чтобы вам было удобно и спокойно…

    – Сейчас это совсем другая мысль. Это… У меня единственное стремление – добиться ощутимых результатов, а не болтать зря языком. Позвони, пожалуйста, Солу. Если, конечно, сумеешь его застать. Нет Сола – Фред или Орри тоже сойдут. Но я предпочитаю Сола. Скажи ему, чтобы он тотчас же приехал и встретился с нами. Где можно назначить свидание?

    – Где-то здесь?

    – Да. Между их местным полицейским управлением и Ривердейлем.

    – Он должен быть на машине?

    – Да.

    – В таком случае сойдет "Крытое крыльцо" возле Скаредейла.

    – Ладно, пусть будет так. Потом позвони Фрицу и скажи, что мы еще задержимся, спроси, как дела. Вот и все.

    Я собирался пойти выполнить его распоряжения, но все же, рискуя усилить раздражение шефа, счел необходимым уточнить:

    – А что ему сказать в отношении обеда? Ведь Фриц первым делом поинтересуется, ждать ли нас.

    – Скажи ему, что мы не будем обедать дома. Я уже с этим смирился. Моя цель достаточно серьезна, чтобы удержать меня от возвращения домой. Я не уверен, что сумею еще раз выбраться из дома, если войду в него.

    Очевидно, он знал себя так же хорошо, как и я.

    Я отправился в аптеку, вошел в телефонную будку и сначала позвонил Фрицу. Первым делом он решил, что его разыгрывают, но когда я все же сумел убедить его в правдивости своих слов, он заявил, что мы от него что-то скрываем. Фриц никак не мог поверить, чтобы Вульф, если он свободен, находится в добром здравии и здравом уме, и никто его не удерживает, не приехал бы домой пообедать. Он так ахал и так жалобно просил меня ничего от него не утаивать, что я всерьез подумал подозвать к телефону самого Вульфа, дабы Фриц убедился в невредимости нашего патрона.

    Все-таки, мне кое-как удалось восстановить душевное равновесие нашего хранителя домашнего очага, и я стал звонить Солу. Как сказал Вульф, Фред и Орри тоже сошли бы на худой конец, но, конечно, Сол стоил десятка таких, как они, оперативников. Я был согласен с Вульфом, что для осуществления наших планов требовался человек экстра-класса. Поэтому, когда мне ответили, что Сола нет дома, но его ожидают с минуты на минуту, я продиктовал его жене номер своего телефона-автомата и попросил передать, чтобы Сол сразу же мне позвонил.

    Дожидаться пришлось довольно долго, так что, возвращаясь к машине, я ожидал получить нахлобучку от Вульфа, но тот лишь хмыкнул… Задача, которую мне пришлось решать, была действительно очень сложной, и ее следовало упростить. От Бруклина, где жил Сол, до нас езды час с четвертью. Поэтому я и назвал "Крытое крыльцо", находившееся почти на половине пути между нами, сократив таким образом время прибытия Сола почти на полчаса. Заведя машину, я повез моего шефа к месту встречи.

    Около девяти часов Сол Пензер присоединился к нам в ресторанчике "Крытое крыльцо", мы уже успели там устать от ожидания, заняв столик в дальнем углу, подальше от оркестра. Вульф заглотил десятка два устриц. Сейчас перед ним стояла густая похлебка из моллюсков, которую он намеревался уничтожить. Однако, она не пришлась ему по вкусу. Проглотив несколько ложек, он отставил тарелку и принялся за ростбиф. Помимо этого его дожидалось блюдо с сэндвичами и тарелка виноградного желе. Он был настолько голоден, что отказался лишь от несъедобной похлебки, все остальное было съедено без критических замечаний.

    К тому времени, когда Сол занялся поданной ему отбивной, Вульф почти расправился с сэндвичами и с желе. Разговор пока не начинали.

    Вульф не раз повторил, что не начнет говорить о делах, пока Сол не поест, хотя тот клялся и божился, что на него не надо обращать внимания, он любит слушать и во время еды. Однако, нетерпение Вульфа было столь велико, что он не выдержал характер и все же стал рассказывать о событиях в доме Дитмайка до завершения трапезы. Начал издалека, дабы Сол мог войти в курс дела, потом перешел к детальному разъяснению плана на будущее с вариантами, на что ушло порядочно времени. Варианты предусматривались на случай, если, например, не подойдет узурпированный мной ключ с биркой "дуб ор", или план, нарисованный Гасом Тренблом, окажется неточным. Немаловажную роль должен был сыграть простой лист бумаги, принесенный нам хозяином ресторана, на котором Вульф при нас набросал несколько строк моим карандашом.

    Инструкции предназначались для Сола, так же как и листок, который он спрятал себе в карман.

    У меня были некоторые замечания в отношении плана Вульфа, но я предпочел промолчать. Раз Вульф был настолько поглощен проблемой Энди, что решился отказаться от обеда в собственном доме, то, черт подери, почему я должен лезть к нему со своей критикой только потому, что мог оказаться в тюрьме вместе с Энди еще до наступления ночи? Единственное, на что я обратил внимание шефа, это на необходимость вооружиться, задав ему прямой вопрос:

    – Как быть с оружием? Мне вовсе не хочется, чтобы, когда нас всех упрячут в каталажку на пять лет, вы ворчали, что я все испортил своим пистолетом. Должен ли я стрелять вообще, а если должен, то когда?

    – Не знаю, Арчи, – сказал Вульф миролюбиво. – Могут возникнуть неожиданные ситуации. Так что, решай сам.

    – А что, если кто-нибудь бросится к телефону?

    – Ты его остановишь.

    Я сдался. Хотелось бы, чтобы все зависело от меня одного, но ведь у меня всего две руки, не могу же я одновременно находиться в нескольких местах.

    Мы договорились, что Сол поедет за нами в своей машине, мы вырулили со стоянки перед ресторанчиком в самом начале одиннадцатого и повернули на север. Когда я добрался до широкого места шоссе уже во вражеском стане, пошел снег. Я остановился, вылез наружу и пошел к автомобилю Сола.

    – Поезжай, как договорились, на разведку. Примерно через полмили свернешь налево. Сразу заметишь большие кессонные столбы.

    Он кивнул головой, объехал наш "кадиллак" и исчез. Я снова залез в машину, повернулся к Вульфу, решив, что надо занять его разговором, но тот не был расположен к беседе, и мы стали молча ждать.

    Вернулся Сол, развернул свою машину, подъехал к нам и вышел наружу. В воздухе кружились крупные хлопья снега.

    – Он все еще там, – сказал он.

    – Что случилось? – словно только что проснувшись, раздраженно спросил Вульф.

    – Часовой или охранник на месте, – ответил Сол. – Я остановился у входа, он осветил меня фарами и приказал не двигаться дальше. Я назвался журналистом из Нью-Йорка, но он все равно потребовал, чтобы я убирался туда откуда приехал, и как можно скорее. Я попытался уговорить его, но он пребывал в отвратном настроении, потому мне пришлось вернуться к вам.

    – Черт возьми! – мрачно заметил Вульф. – У меня нет галош.

    Уточнив, где именно оставил Нунан пост на дороге мы, вовсе не собираясь отказываться от своего плана, окольными путями прибыли в район расположения усадьбы Дитмайка.

    Прежде чем добраться до оранжереи, я свалился четыре раза, Вульф – дважды, а Сол всего один раз. Мои четыре падения объясняются тем, что я шел впереди.