- Вы не только замахнулись не но своему росту, - сказал Брэгэн прокурору, - но вы как-то слишком вольно обращаетесь с фактами. Пусть именно эта дубинка послужила орудием убийства, и пусть даже ее взяли из моей поленницы, что делает убийство преднамеренным, но почему непременно один из нас? Да кто угодно мог выскочить из леса и выдернуть это полено. - Вы правы, - согласился Колвин. - Вы совершенно правы. Но убийство наверняка было преднамеренным, и жертвой был намечен именно секретарь Лисон. Я вам уже говорил, что в данный момент четыре специально подготовленных человека разрабатывают эту версию. Но, по теории вероятности, основное внимание мы вынуждены направить именно на этот дом, и на людей, которые в нем находятся. Я никоим образом не хочу сказать - только на вас и пятерых ваших гостей. Кроме них здесь еще пятеро: Вулф, Гудвин и трое слуг. Слуг мы уже допросили, но это, разумеется, далеко не все. Я хочу, чтобы вы мне о них рассказали. Имя повара - Майкл Самек? - Да. Это смешно. Майкл работает у меня пятнадцать лет. Летом - дома, в Нью-Йорке, а зимой - во Флориде. Другие… - Это русское имя? Он русский? - Нет. Американец. Вам, Колвин, уже черт знает что мерещится. Он родом из Буффало. Другие два - из одного агентства в Нью-Йорке, я их много раз к себе приглашал, в течение многих лет. Вам дать название агентства? - Мы его у них взяли. Имеете ли вы хоть какие-нибудь основания подозревать, что кто-нибудь из этой троицы как-либо замешан в убийстве? - Не имею. Я имею все основания полагать, что - никто. - Хорошо. Но вы ведь понимаете, что я должен тщательно их проверить. Теперь о Вулфе и Гудвине. В газете писали, будто Вулф приглашен готовить форель для посла. Это так? - Да. - С ним договаривались вы? Лично? - Нет. Секретарь Лисон. - Когда они сюда приехали? - Вчера вечером, как раз перед обедом. - Зачем он взял с собой Гудвина? - Думаю, чтобы вести машину. Спросите у него сами. - Обязательно спрошу. Но сначала скажите, пожалуйста, не известно ли вам - может, за этим приглашением что-нибудь стоит? Какой-нибудь другой повод для приезда Вулфа и Гудвина? - Нет. Мне об этом ничего не известно. - Значит, если существует какая-то тайная причина, какой-то скрытый мотив для приглашения сюда Вулфа и Гудвина, о них знал только секретарь Лисон, который сейчас мертв? - Не могу сказать. Мне ничего не известно. Колвин посмотрел на Вулфа и заговорил, задрав подбородок и повысив голос. - Вопрос к вам, Вулф. Гудвин говорит, что вас пригласил секретарь Лисон, по телефону. Кроме того, что записано в вашей памяти, существует какая-либо другая запись этого разговора? Просиди он хоть целую неделю, более неудачного начала он бы придумать не смог. 5
Вулф сидел рядом со мной и медленно качал головой. Мне показалось, он промолчит, будто ничего и не случилось. Но нет. Он заговорил. - Очень плохо, мистер Колвин. - Что очень плохо? - Что вы все смазали. Вы и ваши люди очень быстро и очень профессионально провели следствие, великолепно разработали эту ситуацию, хотя мне кажется, на данном этапе лучше бы употребить слово "предположение", а не "заключение". Вы даже про… - Я задал вам вопрос! Отвечайте! - Я отвечу. Вы даже проявили похвальное мужество в столкновении с послом и двумя миллиардерами. И я вовсе не в обиде, что вы считаете возможным, в надежде произвести на них впечатление, разговаривать со мной и более резким, и более грубым тоном, чем с ними. Однако, хоть я и не в обиде, я непременно послал бы вас сейчас к чертовой матери, но мне смертельно хочется домой. Поэтому я предлагаю следующий модус операнди. Я делаю заявление - у вас есть стенографист. Когда я закончу, вы можете задавать мне вопросы, на которые я, может быть, отвечу. - Я уже задал вам один вопрос. Можете начать с него. Вулф терпеливо покачал головой. - Я вызвался сделать заявление. Разве вы не обязаны его выслушать? Шериф, который отошел к стоящим у двери, громко сказал: - Может, у него на нарах язык развяжется? Прокурор не ответил. Он подтолкнул очки на место. - Давайте, делайте ваше заявление. - Да, сэр. - Вулф старался вести себя смирно. Ему действительно хотелось домой. - Одиннадцать дней назад мне позвонили из Вашингтона и сказали, что со мной хочет говорить мистер Дейвид М. Лисон, помощник государственного секретаря. Мистер Лисон, с которым я до того знаком не был, сказал мне, что для посла Келефи готовится выезд на рыбалку. Он прибыл в нашу страну недавно и выразил желание попробовать свежую форель, приготовленную Ниро Вулфом, поэтому меня просят оказать такую любезность. Мистер Лисон сказал, что будет мне очень признателен. Я обещал подумать, хотя и вел в этот момент очень трудное дело. Через два дня мистер Лисон позвонил еще раз, и потом еще раз - через три дня. Я дал согласие на эту поездку, и он рассказал мне, как ехать. Ни о каких других делах во время наших переговоров упоминания не было ни с моей стороны, ни с его. - Мистер Лисон писал вам что-нибудь? - Нет. Мы договаривались по телефону. Вчера утром мы с мистером Гудвином выехали из моего дома в Нью-Йорке в моей машине и прибыли сюда около шести часов. Он поехал со мной потому, что он всегда это делает, о чем мистера Лисона я предупредил. Я и мистер Гудвин обедали в этой комнате вместе со всеми, затем вернулись к себе и легли спать около десяти часов. До этого никто из нас ни с кем из присутствующих не встречался и не имел ни с кем личной беседы ни вчера вечером, ни ночью. Сегодня утром мы встали довольно поздно и позавтракали вместе, в этой комнате, в половине десятого; нам сказали, что остальные, все пятеро мужчин, ушли на рыбалку еще до восьми часов. После завтрака я отправился на кухню и занялся приготовлениями к обеду, а мистер Гудвин стал собираться на рыбалку. Начиная с этого момента он отчитается о своих передвижениях сам, что, я не сомневаюсь, он уже сделал. Я пробыл на кухне до конца обеда, и сам обедал там же. В начале второго я вернулся к себе и не выходил из комнаты до возвращения мистера Гудвина, который сообщил, что нашел тело мистера Лисона. - Во сколько это было? - Прошу прощения, я еще не закончил. Вы намекнули - хотя и вскользь, но намекнули - на возможную связь между нападением на мистера Лисона и борьбой за нефтяные концессии в ходе переговоров под председательством посла Келефи. Я полагаю, когда следствие начнет набирать обороты, вы еще вернетесь к этому в личных беседах, и, рано или поздно, кто-нибудь сообщит об инциденте, имевшем место вчера в этой комнате во время обеда. Хотя бы тот же мистер Гудвин, который случайно оказался его участником. Поэтому я расскажу о нем сейчас. Мистер Брэгэн поставил стол и стулья таким образом, что мистер Феррис и мистер Гудвин стали буквально поджариваться у всех на глазах. У них оставалось только два выхода: либо проявить невоспитанность, либо сгореть заживо; они выбрали первое: вышли из-за стола и стали играть в бильярд. Я не хочу сказать, что это имеет какое-нибудь отношение к убийству; просто это был примечательный инцидент, и я сообщаю о нем, чтобы впоследствии избежать упреков в том, что я о нем умолчал. Вулф закрыл глаза, снова открыл. - Вот, пожалуй, и все. Можно добавить, что я хорошо понимаю ваше щекотливое положение. Факты вынуждают вас полагать, что убийца здесь, в этом доме. Нас одиннадцать человек. Трое слуг - это, скорее всего, безнадежно. Остается восемь. Миссис Лисон - в высшей степени невероятно. Остается семь. Посла Келефи, его супругу и мистера Паппса вы даже допросить не имеете права, не то что выдвинуть против них обвинение. Остается четверо. Мистер Брэгэн и мистер Феррис - всемогущие люди с огромным состоянием, оскорблять которых, не имея решительных доказательств, опасно - все равно что самому сунуть голову в петлю. Остаются двое - Гудвин и я. Так что я понимаю, откуда это рвение обвинить нас, но разделить его не могу. Не стоит понапрасну тратить ни времени, ни сил. - Вы закончили? - Да. Если вы хотите услышать также заявление мистера Гудвина, то… - Мы уже записали его показания. Они, естественно, совпадают с вашими. - В его голосе не было и намека на стремление к мирному сосуществованию. - Для протокола; я отвергаю ваши инсинуации насчет нашего как вы выразились, рвения обвинить вас. Наше рвение заключается только в одном: узнать всю правду о совершенном преступлении. Вы сказали, что расстались с Гудвином сразу после завтрака и немедленно пошли на кухню? - Да. - Около десяти часов? - Почти ровно в десять. - Когда вы увидели его после этого? - За несколько минут до одиннадцати он зашел на кухню, сделал себе несколько сэндвичей на обед и вышел. Потом я видел его в своей комнате. Он пришел сообщить мне о том, что нашел тело мистера Лисона. Колвин кивнул: - Около тринадцати тридцати. Гудвин признал, что, после того, как вы ушли на кухню, он минут сорок, или даже больше, был один. Он говорит, что находился в этой комнате - выбирал снасти и сапоги, но у него было достаточно времени, чтобы проскочить черным ходом на улицу, добежать до участка номер четыре, найти секретаря Лисона, разделаться с ним, вернуться и показаться на веранде, чтобы миссис Келефи и миссис Лисон засвидетельствовали его присутствие в доме. Или - другой вариант - он имел причины полагать, что секретарь Лисон задержится на реке после урочного часа и, пройдя в южном направлении и встретившись на тропе с мистером Паппсом и мистером Келефи, он вернулся лесом назад, обошел домик стороной, нашел секретаря Лисона, может, даже, по предварительной с ним договоренности, и убил его. Вулф высоко поднял брови. - Он что, спятил? Я не спорю, мистеру Гудвину случалось иногда действовать импульсивно, но это уж чересчур. - Убийство - это всегда чересчур. - Голос у Колвина поднялся на тональность выше. - Оставьте свой сарказм при себе, Вулф. Я понимаю, у вас в Нью-Йорке такие шуточки идут на ура, но здесь, в глубинке, мы проживем и без них. Если убил Гудвин, то мотив у него, конечно, был. Так сразу я назвать его не могу, но выбирать есть из чего. Вы любите деньги. Что, если секретарь Лисон стоял кому-то поперек дороги, а этот кто-то пришел к вам и предложил кругленькую сумму за то, что вы поможете от него избавиться? Он знал, что вы с Гудвином приглашены сюда, и возможностей у вас будет предостаточно. Вы согласились и поехали. Так что сходить с ума ни Гудвину, ни вам было вовсе не обязательно. - Пф-ф, - выдохнул Вулф. - Во время следствия, мистер Колвин, дикие предположения, конечно, имеют место, я не спорю, но пока нет хотя бы намека на доказательства, языком попусту лучше не молоть. Это бред сивой кобылы. Мое заявление у вас есть. Можете, если хотите, и дальше распалять свое богатое воображение, но меня от этого увольте. Давайте не будем ходить вокруг да около. Вы считаете, что я лгу? - Да! - Ну, тогда нам говорить больше не о чем. - Вулф поднялся со стула, который едва ли поддерживал его седалище более, чем на 80 процентов. - Я буду у себя. Дальнейшее общение с вами меня интересует только в том смысле, что я жду, когда нам будет позволено ехать домой. Мистер Гудвин вам тоже больше не нужен: его рассказ у вас есть. Пойдемте, Арчи. - Он тронулся с места. - Минуточку! - повелительным тоном сказал Колвин. - Я еще не закончил. Вы к своему заявлению больше ничего не хотите добавить? Вулф, уже сделав один шаг, остановился и повернул голову. - Нет. - Вы упомянули примечательный инцидент, как вы его называете. А не имел ли место другой примечательный инцидент, о котором вы умолчали? - Нет. Другого я не помню. - Никакого? - Нет. - А вы не считаете примечательным то, что вы, приехав сюда готовить форель для посла Келефи, - вы ведь за этим сюда приехали? - когда вам сегодня принесли корзинки с уловом, и вы с поваром почистили рыбу, не взяли ни одной рыбешки из корзинки посла? Той форели, которую он поймал сам? Вы не считаете, что это примечательный факт? Плечи Вулфа поднялись примерно на четверть дюйма и снова опустились. - Да, вроде, нет. - А я считаю. - Колвин перешел в атаку с каким-то остервенением. - Повар Самек говорит, что на каждой корзинке была табличка с фамилией. Рыбу из них выбирали вы. В корзинке Брэгэна было десять рыбин, и вы взяли девять. У Ферриса было десять, и вы взяли шесть. У Паппса - семь, и вы взяли пять. У посла Келефи было восемь, достаточно крупных, но вы не взяли ни одной. Они так и лежат на кухне, Самек мне показывал. Насколько я могу судить - форель как форель. Вы не станете этого отрицать? - О, нет. - В глазах Вулфа мелькнул огонек. - Но вы можете мне сказать, каким образом этот факт связан с расследуемым вами убийством? - Не знаю. Но я считаю этот факт примечательным, а вы о нем не упомянули. - Колвин повернул голову в сторону. - С вашего позволения, посол Келефи, - вы знали, что Вулф не взял ни одной пойманной вами рыбешки? - Нет, мистер Колвин, не знал. Для меня это сюрприз. - А в чем причина, вы не знаете? Вам ничего не приходит в голову? - Боюсь, нет. - Посол повернул голову, бросил взгляд на Вулфа и снова повернулся к прокурору. - Думаю, мистер Вулф сможет объяснить сам. - Конечно, сможет. Так как, Вулф? В чем дело? Вулф покачал головой. - Свяжите это как-нибудь с убийством, мистер Колвин. Я не имею, конечно, права укрывать вещественные доказательства, но я их и не укрывал - рыба на месте. Рассматривайте ее, режьте ее на кусочки, отправьте в ближайшую лабораторию на анализ. Меня возмущает ваш тон, ваш выбор выражений, ваши манеры и ваши методы работы. Только пустозвон мог назвать лгуном человека с моим чувством собственного достоинства. Пойдемте, Арчи. Трудно сказать, чем бы это кончилось, если бы нам не помешали. Когда Вулф направился к выходу в коридор, а следом за ним - я, шериф, лейтенант и другой полицейский рысцой бросились вперед, чтобы загородить нам дорогу, и это им удалось, поскольку ни телосложение Вулфа, ни темперамент не позволяют ему носиться сломя голову. Но выход нам перекрыли только двое, потому что как раз в это время зазвонил телефон, и лейтенант, изменив курс, подошел к столу и снял трубку. Проговорив в трубку несколько слов, он повернулся и позвал Колвина: - Это вас, Колвин. Генеральный прокурор Джессел. Колвин пошел к телефону, а наши две группы - шестеро на стульях, посреди комнаты, и мы вчетвером, стоя у двери, - изображали немую сцену. Разговор был недолгим, и последнее слово оказалось не за ним. Положив трубку, он повернулся, поправил очки и объявил: - Это был мистер Герман Джессел, генеральный прокурор штата Нью-Йорк. Перед тем, как собрать вас сюда, я звонил ему и обрисовал ситуацию. Он переговорил с губернатором Холландом и сию минуту выезжает из Олбани сюда. Он попросил меня, леди и джентльмены, отложить дальнейшее разбирательство до своего приезда. Он будет здесь где-то около восьми. Тем временем мы займемся некоторыми другими версиями. Лейтенант Хопп выставил оцепление вокруг дома, чтобы сюда не проник никто посторонний, особенно представители прессы. Вас я прошу ограничить свои передвижения только домом и верандой. Он поправил упавшие на нос очки. 6
Вулф сидел у себя, в многоцветном кресле, откинувшись на спинку. Глаза его были закрыты, губы сжаты, пальцы сложены в замок на верхней оконечности центральной возвышенности. Я остановился у окна и смотрел на улицу. Шагов за пятьдесят от дома, на опушке леса, стоял полицейский, разглядывая что-то на дереве. Я прищурился и тоже посмотрел в ту сторону, решив, что на ветке у самой вершины пристроился какой-нибудь репортер, но это была, скорее всего, белка или пичужка. Вулф заговорил у меня за спиной: - Который час? - Двадцать минут шестого. - Я повернулся к нему. - Где бы мы сейчас были, если бы выехали в два часа? - На шоссе номер двадцать два, в четырех милях южнее Хусик Фоллэ. - Чепуха! Откуда вы можете знать? - Это-то я как раз знаю. Чего я не знаю, так это - почему вы подсунули послу чужую форель. - Они поймали тридцать четыре штуки. Я приготовил двадцать. Только и всего. - О'кей, не хотите говорить - не надо. Если я чего-то не знаю, это мне не повредит. Я скажу вам, что я думаю, Я думаю, что этот тип, который наладил нас сюда убивать Лисона, поддерживал с вами связь через форель. Разрезал рыбину, клал туда записку и пускал в реку. Келефи поймал несколько таких, и вам пришлось выжидать, пока повар отвернется, чтобы достать эти записки, и когда… В дверь постучали, я подошел, открыл, и хозяин, О. В. Брэгэн, молча шагнул внутрь. Ну и манеры. Когда я закрыл дверь, он уже прошел через всю комнату и разговаривал с Вулфом. - Я хочу вас о чем-то попросить. Вулф открыл глаза. - Да, мистер Брэгэн? К чему нам церемонии? Да и стоять тоже, вроде, ни к чему. Меня всегда смущает, когда приходится говорить с человеком, глядя на него снизу вверх. Арчи? Я пододвинул кресло коренастому верзиле шести футов ростом, не рассчитывая на благодарность, и, само собой, ее не услышал. Руководители делятся на два тина: одни умеют говорить спасибо, другие - нет, и мистера Брэгэна я уже расклассифицировал. Но поскольку Вулф выдал ему разок насчет церемоний, я решил, что могу тоже попробовать, и сказал: "не стоит благодарности". Он не расслышал. Холодный пронзительный взгляд серых глаз нацелился на Вулфа. - Мне понравилось, как вы разделались с Колвином, - заявил он. |
