- Да, конечно, но что вы хотели сказать? - Вы должны были уже и сами понять это из вопросов, что вам задавали. Врач, осматривавший тело, считает, что убийца использовал цианистый калий, и рассчитывает подтвердить свой вывод во время вскрытия. Эмиль Хетч пользуется цианистым калием, занимаясь чеканкой и гальванопокрытием, - в мастерской на нижнем этаже в шкафу стоит целая банка цианида, а в мастерскую из кабинета Боттвайля ведет винтовая лестница. Любой из тех, кто знал это, а также то, что Боттвайль держит целый ящик перно в своем шифоньере и что в ящике стола всегда стоит откупоренная бутылка, не мог даже мечтать о более удачном стечении обстоятельств. Четверо из вас признались в том, что знают и то и другое. Еще трое - миссис Джером, Лео Джером и Арчи Гудвин - признали, что знали про перно, но отрицают, что знали про цианистый калий. Поэтому… - Это неправда! Она знала про цианистый калий! Рука миссис Перри Портер Джером взлетела с колена сына, которое сжимала, и хлестко ударила Черри Квон по щеке. Лео Джером судорожно вцепился в руку матери и повис на ней. Альфред Кирнан вскочил, и мне даже показалось было, что он собирается разделаться с миссис Джером, но Марго Дики, разгадавшая его намерения, ухватила его за фалды пиджака и удержала. Черри прикрыла ладонью пострадавшую щеку и сидела, не раскрывая рта и не шевелясь. - Сядьте на место, - приказал Стеббинс Кирнану. - И возьмите себя в руки. Мисс Квон, вы говорите, что миссис Джером знала про цианистый калий? - Конечно, знала, - прочирикала мисс Квон, - Однажды в мастерской мистер Хетч в моем присутствии объяснил ей, как он им пользуется и какую осторожность соблюдает. - Мистер Хетч? Вы подтверждаете… - Ерунда! - отрезала миссис Джером. - Что из того, что он мне объяснил? Я давно и думать об этом забыла. Повторяю: я не потерплю никаких оскорблений! Пэрли пристально посмотрел на нее. - Послушайте, миссис Джером, если мы разыщем Санта Клауса и окажется, что он был знаком с Боттвайлем и имел основания его недолюбливать, то все может на этом закончиться. В противном же случае никому, включая вас, никакие разговоры про оскорбления не помогут. До сих пор, насколько мне известно, только один из вас солгал нам. Это вы. Это будет занесено в протокол. Учтите, что для любого из вас ложь обернется неприятностями, тогда как нам, как ни странно, это лишь на руку. На этом мы с вами расстанемся. Мистер Кирнан и мистер Хетч, эти люди, - Стеббинс указал на двух сыщиков, стоящих у него за спиной, - отвезут вас к прокурору. Остальные могут быть свободны - только не забывайте о моих словах. Гудвин, я хочу с тобой побеседовать. Он уже со мной беседовал, но я не стал заострять на этом внимание. Кирнан же оказался менее уступчивым и сказал, что должен уйти последним, чтобы запереть все двери. Стеббинс не стал чинить ему препятствий. Все три женщины, Лео Джером, Стеббинс и я спустились на лифте, оставив сыщиков с Кирнаном и Хетчем наверху. Стоя на тротуаре, я проводил взглядом разбредавшихся по сторонам женщин и Лео Джерома, но признаков слежки не заметил. Снегопад по-прежнему не унимался - радостная перспектива для Рождества и уборщиков улиц. Возле тротуара поджидали две полицейские машины, и Пэрли, подойдя к одной из них и распахнув дверцу, кивком пригласил меня залезть внутрь. - Если мне тоже предлагают прокатиться к прокурору, - возразил я, - то я хотел бы сперва поесть. Помню - как-то раз меня там чуть голодом не уморили. - Окружной прокурор тебя не ждет, - ухмыльнулся Стеббинс. - Пока, во всяком случае. Я просто предлагаю тебе укрыться от снега. - Это меняет дело, - согласился я и проскользнул внутрь, двигаясь подальше, чтобы освободить место для Пэрли. А места ему требовалось предостаточно. Взгромоздившись на сиденье, он захлопнул дверцу. - Раз мы все равно сидим в машине, - предложил я, - почему бы нам заодно не прокатиться? По городу можешь не колесить - просто высади меня на Тридцать пятой улице. Но Пэрли неожиданно заупрямился. - Я не люблю разговаривать во время езды. Как, впрочем, и слушать. Что ты здесь делал сегодня? - Я уже говорил. Развлекался. Пробовал три марки шампанского. Меня пригласила мисс Дики. - Попробуй еще разок. Из всей компании ты - единственный посторонний. Почему? Для мисс Дики ты чем-то особенным не являешься. Она собиралась выйти замуж за Боттвайля. Итак, почему? - Спроси у нее. - Мы уже спрашивали. Она сказала, что особых причин приглашать тебя у нее не было. Еще добавила, что ты нравился Боттвайлю, да и остальные считали тебя за своего - с той поры, как ты разыскал для них какие-то гобелены. Говорила она сбивчиво, подбирая слова. К тому же, сам знаешь - всякий раз, как случается убийство, а ты оказываешься поблизости, мне любопытно знать - почему. Спрашиваю в последний раз. Значит, она не стала упоминать про разрешение на бракосочетание. Молодец. Я бы с большим удовольствием слопал весь снег, выпавший в Нью-Йорке начиная с полудня, чем попытался объяснить происхождение этой бумажки сержанту Стеббинсу или инспектору Кремеру. Именно по этой причине я и перерыл корзинку для бумаг. - Спасибо за доверие, - ответил я, - но злоупотреблять я им не стану. Я уже поведал тебе, как на духу, обо всем виденном и услышанном сегодня. (Тут я поневоле очутился в одной компании с миссис Джером, поскольку я умолчал о разговоре с Марго). И рассказал все, что знаю обо всех этих людях. Оставь меня в покое и отправляйся ловить своего убийцу. - Я тебя знаю как облупленного, Гудвин. - Да, и ты даже называл меня Арчи. Я свято лелею память об этом. - Я тебя слишком хорошо знаю, - задумчиво произнес он. Его крупная голова на бычьей шее повернулась ко мне, и наши глаза встретились. - Не думаешь же ты, что я способен поверить в то, что этот парень удрал из комнаты, а ты его не заметил? - Ерунда! Я сидел на полу, у меня на руках умирал человек, а все остальные сгрудились вокруг нас. Да ты и сам прекрасно знаешь, что несешь вздор. Не считаешь же ты меня сообщником убийцы. - А я вовсе не говорил, что считаю тебя сообщником. Даже если Санта Клаус и был в перчатках - а зачем они ему понадобились, как не для того, чтобы не оставить отпечатков, - я не утверждаю, что он убийца. Но если тебе вдруг известно, кто он такой, то ты пытаешься по какой-то причине его выгородить и сейчас водишь нас за нос, что тогда? - Тогда было бы скверно, согласен. Посоветуйся я с самим собой, я бы первый выступил против. - Черт побери! - рявкнул Пэрли. - Ты знаешь его или нет? - Нет. - Ни ты, ни Вулф не приложили руки к тому, чтобы он появился там? - Нет. - Ладно, проваливай. А в управление тебя пригласят как пить дать. - Надеюсь, что не сегодня. Устал как собака. - Я распахнул дверцу. - Мой адрес ты знаешь. Я перепрыгнул через сугроб, а Пэрли запустил мотор и машина с ревом рванулась вперед. Время для того, чтобы поймать свободное такси, было самое подходящее, но из-за чертова снегопада мне пришлось промерзнуть целых десять минут, прежде чем рядом ни притормозила желтая "канарейка". Когда мы подкатили к крыльцу нашего старого особнячка на Западной Тридцать пятой улице, было уже без восьми восемь. Как и всегда, когда меня нет дома, дверь была на засове, так что мне пришлось звонить, чтобы Фриц открыл и впустил меня в дом. Я поинтересовался, вернулся ли Вулф, и Фриц ответил, что да, мол, - вернулся и изволит ужинать. Убрав шляпу на полку и повесив пальто, я полюбопытствовал, осталось ли хоть что-нибудь для меня, а Фриц серьезно ответил, что да, осталось, и даже очень много, и отступил в сторону, пропуская меня в столовую. Да, по манерам Фриц даст его очков вперед любому мажордому или дворецкому. Вулф, рассевшийся в своем необъятном кресле за столом, поздоровался со мной - причем вполне нормально, даже не пролаял. Я ответил любезностью на любезность, сел на свое место, развернул на коленях салфетку и извинился за опоздание. Фриц принес мне теплую тарелку, судок с тушеными утятами и блюдо с картофелем, запеченным с грибами и сыром. Я, не скупясь, наложил себе изрядную порцию. Вулф спросил, идет ли еще снег, и я ответил, что да. Потом, проглотив несколько кусочков, я нарушил молчание сам: - Насколько вам известно, я вполне одобряю ваше правило никогда не говорить о делах во время трапезы, но я угодил в передрягу, которая к делам не относится. Она касается только меня лично. Вулф хрюкнул. - О гибели мистера Боттвайля сообщили по радио в семь часов. Ты был там. - Да. Я был там. Я стоял рядом с ним на коленях, когда он умирал. - Я отправил в рот очередной кусок, лихорадочно соображая. Черт бы побрал это дурацкое радио! Я вовсе не собирался даже заикаться об убийстве до тех пор, пока не прояснил бы более важный, с моей точки зрения, вопрос. Когда во рту освободилось достаточно места, чтобы ворочать языком, я произнес: - Могу доложить обо всем подробно, если пожелаете, но сомневаюсь, чтобы нам удалось заполучить клиента. Единственная подозреваемая с достаточно набитой мошной, чтобы уплатить вам гонорар, - миссис Перри Портер Джером, - но она уже уведомила сержанта Стеббинса, что не намерена терпеть угроз и оскорблений. К тому же, если они разыщут Санта Клауса, вопрос о поимке убийцы может отпасть сам собой. Я же хочу рассказать о том, что случилось до того, как Боттвайль скончался. То разрешение на вступление в брак, что я вам показывал, яйца выеденного не стоит. Мисс Дики передумала. Я выкинул два доллара коту под хвост. Она заявила мне, что решила выйти за Боттвайля. Вулф обмакнул корочку пирога в лужицу соуса на своей тарелке. - Вот как? - произнес он. - Да, сэр. Удар был для меня, конечно, страшный, но со временем я бы оправился. Однако десять минут спустя скончался Боттвайль. Что мне оставалось делать? Несмотря на суету и приставания полицейских, я сумел как следует обмозговать случившееся. Я пришел к выводу, что не стану унижаться и делать изменнице повторное предложение. Конечно, я мог бы раскошелиться еще на пару долларов и обзавестись новым разрешением, но не хочу, чтобы эта ветреница перед брачным алтарем известила меня, что опять передумала и хочет выскочить за какого-нибудь проходимца. Нет, пусть это и разобьет мое сердце, но я постараюсь забыть ее. Вычеркну ее из своей жизни. Я вернулся к утенку и запустил зубы в сочное мясо. Вулф тоже усиленно жевал. Наконец, проглотив кусок, он изрек: - Для меня это, конечно, вполне приемлемо. - Я знаю. Так рассказать вам про смерть Боттвайля? - После ужина. - Хорошо. Как прошла встреча с Томпсоном? Однако и эта тема не прельстила Вулфа. Собственно говоря, и остальные мои попытки расшевелить его оказались тщетными. Обычно он любит болтать за столом, причем на любую тему - от холодильников до республиканцев, - но, должно быть, бедняга выдохся после долгого, утомительного и полного смертельных опасностей путешествия на Лонг-Айленд и обратно. Впрочем, меня это вполне устраивало, поскольку и у меня денек выдался непростой. Когда мы расправились с утятами, картофелем, салатом, печеными грушами, сыром и кофе, Вулф благодарно хрюкнул и отодвинул кресло назад. - Я хочу почитать одну книгу, - сказал он. - Она наверху, в твоей комнате. "Здесь и теперь" Герберта Блока. Принеси ее сюда, пожалуйста. Хотя это означало, что мне придется преодолеть два этажа по лестнице на полный желудок, я с радостью согласился - надо же было воздать Вулфу должное за то, что он так спокойно воспринял весть о моих рухнувших надеждах. А ведь мог бы изрядно поднапрячь свои голосовые связки. Словом, я весело взлетел по лестнице, ворвался в свою комнату и подскочил к полкам, на которых стояли мои книги. Книг у меня немного, всего пара дюжин, так что я прекрасно знал, где какую искать. Тем не менее "Здесь и теперь" на месте не оказалось. Там, где она была, зияла пустота. Я огляделся по сторонам, заметил какую-то книгу на комоде и шагнул к нему. Это и впрямь оказалась "Здесь и теперь", сверху на которой лежали белые хлопчатобумажные перчатки. У меня отвалилась челюсть. 4
Я рад был бы похвастаться, что сразу смекнул, где собака зарыта, едва увидел эти перчатки, но, увы, это было бы неправдой. Я взял перчатки, повертел так и сяк и даже напялил одну из них себе на руку, прежде чем окончательно осознал, что объяснение появлению здесь перчаток возможно лишь одно. Стоило мне прийти к этому выводу, как шарики в голове завертелись и мысли закружились в беспорядочном хороводе. Я тряхнул головой и уселся, чтобы подумать. Мне понадобилась примерно минута, чтобы сформулировать первое мало-мальски вразумительное умозаключение. Вулф решил таким образом признаться мне, что под личиной Санта Клауса скрывался не кто иной, как он, с той целью, чтобы я успел как следует обмозговать полученные сведения в одиночку прежде, чем обсудить с Вулфом. Но почему Вулф захотел, чтобы я размышлял в одиночестве? Ответ на этот вопрос я искал уже дольше, но все же додумался до единственного приемлемого решения. Вулф отказался от встречи с Томпсоном, уговорившись взамен с Боттвайлем о том, что придет к нему на вечеринку в костюме Санта Клауса, поскольку сама мысль о том, что в его доме поселится женщина - или, как альтернатива, что я перееду жить в другое место, - была для него настолько невыносима, что заставила его пуститься во все тяжкие. Ему во что бы то ни стало нужно было увидеть меня вместе с Марго и поговорить с ней, если подвернется удобный случай. Если бы он выяснил, что я блефую, я оказался бы целиком в его власти; он издевался бы надо мной, как хотел - заявлял бы, что рад принять в своем доме мою невесту, и с садистским удовольствием наблюдал бы, как я пытаюсь выкрутиться. И наоборот - если бы он понял, что я настроен серьезно, и поверил в истинность моих намерений, это дало бы ему время для раздумий. В обоих случаях он выигрывал. Но самое главное - он продемонстрировал, насколько дорожит мной. Он дал мне понять, что не хочет меня потерять ни за какие деньги. Конечно, Вулф скорее на целую неделю отказался бы от пива, чем признался в подобной слабости, но в данную минуту он был беглецом от правосудия в деле об убийстве и остро нуждался в моей помощи. Что ж, придется ему подыграть. Будем считать, что он променял Лонг-Айленд на рождественскую вечеринку только лишь потому, что обожает наряжаться Санта Клаусом и прислуживать за стойкой бара. Какой-то отдаленный уголок моего мозга настаивал на том, что я должен попросить прибавку к жалованью с Нового года, но я отмел эту мысль как недостойную. Я пытался обмозговать загадку и с других сторон. Перчатки Вулф нацепил, чтобы я не узнал его по рукам. Где он их взял? В котором часу приехал к Боттвайлю? Кто его видел? Знал ли Фриц, куда отправляется Вулф? Как он вернулся домой? Впрочем, я довольно скоро смекнул, что Вулф послал меня наверх не для того, чтобы я мучился вопросами, ответить на которые мог он сам, и вновь принялся ломать голову над истинной причиной его поступка. Решив наконец, что никаких тайных умыслов Вулф больше не вынашивал, я прихватил книгу и перчатки, спустился по лестнице и вошел в кабинет. При моем появлении Вулф чуть приподнял голову и молча наблюдал, как я приближаюсь к столу. - Вот, пожалуйста, - сказал я и протянул ему книгу. - А за подарок спасибо. Они мне в самый раз. Для вящей убедительности я повертел перчатки, зажав каждую пальцами. - Сейчас не время паясничать, - прорычал Вулф. - Разумеется. - Я небрежно бросил перчатки на свой стол, развернул стул и уселся. - Итак, с чего начнем? Хотите знать, что случилось после вашего бегства? - Подробности могут подождать. Сначала - главное. Мистер Кремер приезжал? - Да. Еще бы! - Он чего-нибудь добился? - Нет. И, по всей вероятности, не добьется, пока не найдет Санта Клауса. До тех пор, пока они не разыщут Санта Клауса, к остальным особенно приставать не будут. А чем дольше продлятся поиски, тем больше они уверятся, что убийца - Санта Клаус. Три штриха к его портрету: никто не знает, кто он такой, он смылся с места преступления и он был в перчатках. На его поиск брошены все силы. Вы поступили мудро - без перчаток я бы опознал вас, - но где вы их взяли? - В магазине на Девятой авеню. Проклятье! Кто мог предположить, что его собираются убить! - Согласен с вами. Могу я задать один вопрос? Вулф злобно воззрился на меня. Я решил, что это знак согласия. - Когда вы позвонили Боттвайлю, чтобы договориться об этом маскараде? - Вчера днем, в половине третьего. Пока ты ходил в банк. - У вас есть основания полагать, что он мог кому-нибудь проболтаться? - Нет. Он пообещал, что это останется между нами. - Будем надеяться. Костюм он купил сам, так что тут все в порядке. Уехав сегодня из дома в половине двенадцатого, вы сразу отправились к Боттвайлю? - Нет. Я уехал только потому, что вы с Фрицем ожидали от меня этого. Сначала я заехал за перчатками, потом мы встретились с мистером Боттвайлем в "Рустермане" и пообедали вместе. Оттуда поехали на такси к нему и поднялись в его личном лифте в кабинет. Это было в начале третьего. Мистер Боттвайль сразу же полез в ящик стола, достал бутылку перно, сказал, что всегда выпивает рюмочку после обеда, и предложил мне составить ему компанию. Я отказался. Он наполнил рюмку, осушил ее в два глотка и убрал бутылку в ящик. - О, Господи! - Я присвистнул. - Дорого бы отдали в полиции, чтобы услышать об этом. - Не сомневаюсь. Костюм Санта Клауса был упакован в коробку. К кабинету примыкает туалетная комната с ванной… - Знаю. Мне доводилось ею пользоваться. |
