Там уже сидели Вульф и Кремер. Я принялся рапортовать заново, хотя мне почти нечего было добавить к своему телефонному сообщению. Вульф молчал, но по выражению его лица было ясно, что лишь присутствие инспектора не позволяет ему высказать свое далеко не лестное мнение о действиях Фреда Даркина. И потом, они бы наверняка посчитали эту кампанию стоящей только в том случае, если бы на месте Прескотта был теперь Дэйвис. Кремер вызвал по телефону свою контору, и по тем приказам, которые он пролаял какому-то подчиненному, я понял, что о "Даусоне" ему уже все известно и вся полиция поголовно разыскивает сейчас самого младшего компаньона "доброй старой фирмы". Как раз в ту минуту, когда Кремер повесил трубку, раздался звонок в дверь. И пока я бежал в холл, сталкивался с Фрицем и говорил ему, что открою сам, он не прерывался ни на секунду. Распахнув дверь как можно шире, я отступил в сторону и заулыбался от уха до уха. Второй дополнительный полицейский стоял на ступеньках с настороженным и одновременно растерянным видом, против меня на самой верхней высился Юджин Дэйвис – Эрл Даусон, без шляпы, взъерошенный и неаккуратный, а рядом, прижав пистолет к его ребрам, торжествовал Фред Даркин. – Ну и ну! – заметил я одобрительно. Фред, поглощенный своим "заданием", не обратил на меня внимания. – Шевелись! Ты, обезьяна! – скомандовал он. Приказ подкрепился нажимом пистолета, и Дэйвис вошел внутрь. Я побрел за ними к кабинету. Фред заставил свою добычу подойти прямо к столу Вульфа, потом сунул оружие в карман и угрюмо произнес: – Вот теперь попробуй сбежать или наброситься на меня. Ведь надо же… – Достаточно, Фред, – спокойно сказал Вульф. – Где ты его нашел? – У "Веллиана", в забегаловке на Восьмой улице. Помните, там… – Очень хорошо. Я доволен. Он вооружен? – Нет, сэр. – А, прекрасно. Садитесь, мистер Дэйвис. Похоже, что… Отворилась дверь, и вошел доктор Волмер. Увидев собравшихся, он замешкался и лишь потом приблизился. – Извините, но я должен бежать. Пациенты ждут. С этим человеком наверху все в порядке. Правда, он заработал несколько синяков, и нервы у него совсем расстроены. Могу посоветовать снотворное. – Спасибо, доктор. Мы о нем позаботимся. Бегите себе на здоровье. – Вульф взглянул на Дэйвиса. – Это мистер Прескотт. Да-да, он здесь. Удивительно, что вы его не убили, честное слово, удивительно. – Он повернулся к инспектору. – Полагаю, теперь мы можем начать, мистер Кремер, только неплохо было бы пригласить мистера Данна. Точнее, их всех. Не могли бы вы позвонить в отель? Глава 18
В южной спальне жаркий ветер шевелил занавески на окнах. Полицейский надел китель, обтер лицо и шею носовым платком и в довершение ладонью пригладил волосы. Гленн Прескотт со стоном опустился на стул. – Я бы с удовольствием поговорил с Вульфом, – сказал он обиженным тоном, – но почему он сам не может подняться сюда? Я даже шнурки завязать на ботинках не могу. Я ужасно устал, пока вытаскивал его из кровати и кое-как одевал. А теперь пришлось еще доставать рожок для обуви, опускаться возле Прескотта на колени и цеплять на него ботинки. Наконец я поднялся. – Раз, два, три – пошли. Ради бога, неужели вы хотите, чтобы мы несли вас на руках? – Ничего, на лифте доедет! – раздраженно изрек полицейский. Прескотт стиснул зубы, выпрямился, охнул и сделал шаг к выходу. Внизу он даже замер в дверном проеме, так его поразило количество собравшихся. Кабинет был полон, стулья стояли повсюду. Сейра Данн спустилась из теплицы и осталась теперь в уголке у книжного шкафа с Энди и Селией. Вульф занимал свое место за столом, на дальнем конце которого между Кремером и окружным прокурором Скиннером втиснули Юджина Дэйвиса. Эйприл, Мэй и Джун сидели спиной к выходу. Стоффер примостился подле Эйприл: она по-прежнему была под его опекой. Когда Джон Чарльз Данн приблизился к Прескотту, глаза у него округлились от изумления. – Гленн! Что с вами случилось? Господи боже мой… Прескотт только покачал головой. Сомневаюсь, чтобы он слышал или хотя бы видел Данна. Его глаза (правый совсем заплыл и походил на узкую щелку) были устремлены на Дэйвиса. Но тот стойко не глядел в сторону адвоката. Полицейский занял пост у двери. Вульф махнул рукой. – Арчи, стул для мистера Прескотта возле тебя. Я сжал его локоть, и он послушно двинулся к указанному месту. Тотчас же Дженнет Кейн поднялся с кресла в первом ряду и передислоцировался к Солу Пензеру. Он прекрасно знал порядок подобных заседаний в кабинете Ниро Вульфа. – Это выглядит весьма внушительно, мистер Вульф! – насмешливо проговорила Мэй Хауторн. Вульф внимательно на нее посмотрел. – Я вам не нравлюсь, не так ли, мисс Хауторн? Прекрасно вас понимаю. Вы – реалист, а я романтик. Но все устраивается не ради эффекта. Каждый из вас мне обязательно понадобится. Это моя работа. Я разыскиваю убийцу, и сейчас он находится здесь. – Он перевел глаза на окружного прокурора. – Дело может оказаться весьма скользким, мистер Скиннер. Добраться до истины будет не так-то просто. Надеюсь, вы выполните свое обещание? – Как договорились! – громко ответил Скиннер. – Слово я всегда держу. Главное, чтобы вы сдержали. – Не сомневайтесь, сэр. – Вульф оглядел всех собравшихся и остановился на самом непривлекательном. – Мистер Прескотт, я понимаю, что вам трудно говорить, поэтому постараюсь максимально облегчить вашу задачу. Как адвокат, вы, разумеется, знаете, что вовсе не обязаны отвечать на вопросы, но имейте в виду: я упрям и требователен. Прежде всего, я попрошу вас подтвердить несколько фактов. В марте 1938 года вашим личным секретарем была молодая женщина по имени… как ее звали, Сол? – Люсиль Эйдамс, – сообщил тот. – Когда она умерла? – Два месяца назад, в мае 1939 года, от туберкулеза. У себя дома по адресу… – Хватит, спасибо. Все правильно, мистер Прескотт? – Ну конечно, – промямлил адвокат. – Именно мисс Эйдамс вы диктовали завещание Ноэля Хауторна? – Я не помню. – Бормотание стало немного яснее. – По-видимому, да. – В то время она была вашим доверенным секретарем и выполняла конфиденциальные стенографические и машинописные работы? – Да. Раздался ворчливый голос: – Если это шутка, то шутка скверная, – заговорил Юджин Дэйвис. – Идет официальное расследование? Здесь же окружной прокурор сидит. Вы что, у него в штате, мистер Вульф? – Нет, сэр. Я – частный детектив. Мистер Прескотт, а вас, оказывается, представляет поверенный? – Конечно, нет. – Хотите вы, чтобы мистер Дэйвис в качестве вашего защитника вмешивался в наш разговор? – Нет. – Тогда продолжим. Займемся вопросом организации работы в вашем бюро. Блокноты доверенного секретаря нумеруются. А по мере их заполнения и перепечатки уничтожаются. Верно? Прескотт заерзал на стуле, но стонать не стал. – Да. Я отвечаю – да. А теперь я бы тоже задал вопрос. Меня интересует, кто обследовал постановку дела в моем бюро и почему? – Я. – Голос Вульфа зазвучал жестче. – Точнее, мои агенты. Мистер Пензер и мистер Кейн. Они как раз сидят сзади. Заверяю вас, ничего предосудительного им делать не пришлось, а если вы начнете демонстрировать возмущение, то кровь ударит вам в голову и ничего, кроме дурного самочувствия, вы не добьетесь. Я бы советовал… – Не задерживайтесь, – нахмурил брови окружной прокурор. – Мы не на лекцию собрались. Вульф даже не взглянул на него, по-прежнему обращаясь к Прескотту: – Если мистер Скиннер не станет меня прерывать, я объясню все очень быстро. Мне было поручено расследовать три проблемы: завещание Ноэля Хауторна, убийство Ноэля Хауторна, убийство Нейоми Кари. И то, будет ли моя уверенность в их правильном разрешении обоснованной или ложной, зависит от достоверности нескольких гипотез, выдвинутых мною с учетом добытой информации. Если хотя бы одна из них неверна, значит, где-то я допустил промах. Поэтому прошу вас, решительно всех, слушать меня как можно внимательнее. Гипотеза первая. Юджин Дэйвис безумно и безнадежно любил Нейоми Кари, а когда она бросила его ради Ноэля Хауторна, настолько переполнился отчаянием и ревностью, что начал не только неумеренно пить, но и, похоже, делать другие глупости. Так продолжалось почти три года. Причем она еще вполне могла дарить ему какие-то крохи, правильно, мистер Дэйвис? Ответьте, это поможет нам понять ее характер. Все глаза обратились к Дэйвису. Но он молчал, поджав губы и по-борцовски выдвинув вперед челюсть. Его ненавидящий взгляд не отрывался от Вульфа. Наконец он с трудом проглотил слюну, и судорога прошла у него по физиономии. Вульф пожал плечами. – Гипотеза вторая. Дэйвис великолепно понимал, что собой представляет мисс Кари – самолюбивое, жадное и беспринципное создание. Но понимал он и то, что не сможет избавиться от страданий, которые испытывает из-за ее близости с Ноэлем Хауторном. Знал он и содержание завещания Хауторна. Оно хранилось в сейфе его фирмы. А Дэйвис имел к нему доступ. Гипотеза третья. Смерть Люсиль Эйдамс два месяца назад навела его на мысль о превосходной афере. Проницательный ум усматривает возможность действия там, где обычный ее не заметил бы. Так или иначе, но идея созрела, и он ожидал удобного случая для ее выполнения. Выяснив, что Хауторн собирается во вторник в Рокленд-Каунти, он договорился на это время с мисс Кари. Уверяет теперь, что они катались в Коннектикут. Но куда бы они на самом деле ни направились, он сумел бы оставить ее одну ровно на столько, чтобы смотаться в Рокленд-Каунти и обратно. Возможно, и план у него был, и оружие. Но, увидав на опушке леса Ноэля Хауторна с дробовиком в руках, он решил, что само небо послало ему долгожданный шанс разделаться с соперником. И, конечно, им воспользовался. Я не сомневаюсь, что мисс Кари ничего не знала. Ей это не требовалось, да и он не хотел ее ни во что впутывать. Гипотеза четвертая. Вечером во вторник… – Обождите минутку! – Юджин Дэйвис решил, что наступила пора сказать свое слово. Он смотрел на Вульфа, прищурившись. – Так вы утверждаете, будто Хауторна убил я? – По-моему, я выразился достаточно ясно, мистер Дэйвис. – В таком случае вы – безмозглый идиот. Обвинять человека… – Очень может быть. Но почему вы – адвокат – не даете мне закончить? Выслушайте все, а потом возражайте… Итак, гипотеза четвертая. Есть основание предположить, что во вторник вечером Дэйвис отправился в свое бюро, извлек завещание Хауторна из сейфа, отпечатал новую первую страницу на той же машинке, использовав точно такую же бумагу и сформулировав все так, чтобы продолжение на странице второй подходило к тексту. Без нее обойтись было нельзя: там стояли личные подписи Хауторна и его свидетелей. При жизни Хауторна он бы никогда на это не решился, хотя допечатку вполне мог приготовить заранее, ибо столь деликатную работу нельзя было выполнять второпях. Пятая гипотеза. Скорее всего, по завещанию Хауторна мисс Кари вообще ничего не наследовала. О неофициальных дарах мы можем только догадываться, а вот в том, что ее имя было упомянуто в документе, я сильно сомневаюсь. Обычно такие вещи не делаются. Даже если представить, что мистер Хауторн не побоялся скандала, сумма все равно была бы сравнительно умеренной. Итак, Дэйвис сделал мисс Кари соблазнительное, но вполне реальное предложение: если она торжественно поклянется сохранять ему верность, то в завещании, похищенном из несгораемого сейфа, он перепечатает первую страницу и превратит любимую женщину в наследницу семи миллионов долларов. – Документ составлял Гленн Прескотт, – кислым тоном напомнила Мэй Хауторн. Вульф кивнул. – Дэйвис взвесил шансы и наверняка уничтожил дубликат, если таковой имелся, либо также заменил в нем первую страницу. Однако подлинное содержание завещания могли выяснить из трех других источников. Во-первых, из блокнота стенографистки. Но его в соответствии с правилами давно уничтожили. Во-вторых, у самой стенографистки. Ее теперь тоже не существовало. Ну и, наконец, у Гленна Прескотта, его партнера, лично составлявшего текст. Вот это уже было рискованно. Но Дэйвис, человек умный, находчивый и расчетливый, не струсил. Он превосходно знал, что для Прескотта самым важным на свете было доброе имя и процветание его юридической фирмы. И потому решил так: обнаружив подмену первой страницы, Прескотт, конечно, ужаснется, растеряется и сразу заподозрит именно его, но осмелится ли разоблачить? – Великий боже, – ядовито произнес Дэйвис, – какое у вас богатое воображение! Вы забрались в настоящие дебри… – А сейчас полезу еще глубже, – невозмутимо отпарировал Вульф. – Дэйвис ответил себе на этот вопрос отрицательно: нет, Прескотт не станет его трогать. Для него Дэйвис в первую очередь одаренный адвокат, которого погубила неизлечимая страсть к мисс Кари. Поскольку мистер Хауторн теперь устранен, а жадность Нейоми Кари удовлетворена, у Дэйвиса есть все основания сохранить эту дамочку и стать наконец самим собой, послужив во славу фирмы. С другой стороны, если Прескотт разоблачит преступника и обнародует неприглядные факты, то, независимо от изобличения Дэйвиса, фирму ожидает непоправимый удар. Данвуди уже старик, практически – одно только имя. У Прескотта безусловные способности, но ему не хватает блеска, и он отлично это понимает. Словом, без Дэйвиса, да еще после такого скандального дела, фирма не сможет подняться. Расчет Дэйвиса оказался верным. Трудно сказать, сколько времени Прескотт боролся с собой, но в конце концов отвез-таки завещание в особняк Хауторнов и вечером во вторник прочитал его собравшимся членам семьи. А после этого, разумеется, стал соучастником преступления… Несмотря на то, что Дэйвис не чувствовал теперь угрозы со стороны Прескотта, он неожиданно столкнулся совсем с другой опасностью. Где, как и почему она впервые проявилась, сказать не могу. Но Нейоми Кари наверняка (хотя доказательств у меня и нет) догадалась о поступке Дэйвиса и либо пугала его разоблачением, что, в общем, маловероятно, либо, и это более реально, категорически отказалась поддерживать близкие отношения с убийцей. Так или иначе, но в результате Дэйвис увидел мисс Кари в приемной хауторновского особняка, ударил чем-то по голове, задушил и затолкал за… Арчи! Его восклицание было излишним. Я уже вскочил со стула, однако Кремер первым выбросил вперед руку, перекрывая дорогу сорвавшемуся с места Дэйвису. Но даже этого не требовалось. Дэйвис издал какой-то страдальческий звук и, словно обессилев, упал обратно на сиденье. Тело его разом обмякло и стало безжизненным. Что касается Вульфа, то он смотрел вовсе не на Дэйвиса. – Ну, мистер Прескотт, – сказал он, – теперь дело за вами. У меня есть парочка вещественных доказательств, но прежде, чем я их представлю, нам нужно достичь полного взаимопонимания. Ваша попытка спасти доброе имя фирмы не удалась. Убийца мистера Хауторна и мисс Кари скоро будет наказан. Мы предоставляем вам последний шанс облегчить собственную участь и помочь его разоблачить. – Вульф взглянул направо. – Мистер Скиннер, я действительно располагаю доказательствами. Но хочу, чтобы первым заговорил мистер Прескотт. В случае, если сведения окажутся для правосудия ценными, я буду настаивать, чтобы прокуратура не привлекала его к ответственности как соучастника мошенничества. – Само собой, – пробасил Скиннер. – Широкой огласки мы не допустим. – Голос у него был ужасно унылым. – Только не надо забывать, что все зависит от сути показаний. – Он внимательно поглядел на Прескотта. – Теперь послушайте меня. Если вы и впрямь сумеете нам помочь, я охотно сделаю для вас то же самое. Но коли станете упорствовать и что-то скрывать, тогда помогай вам бог. Вы попросту разделите участь преступника, какими бы благородными соображениями ни мотивировался ваш поступок. Теперь все уже смотрели на Прескотта. Его лицо и прежде представляло интересное зрелище. А теперь, помимо синяков, ссадин и сильной припухлости, оно еще приобрело кирпично-красный оттенок, словно где-то произошла закупорка сосудов и вся кровь сконцентрировалась в одном месте. К Дэйвису Прескотт не поворачивался. Он даже на Скиннера не осмеливался взглянуть, поскольку тот сидел с Дэйвисом рядом. Его левый здоровый глаз и правый, в виде узенькой щелочки, были устремлены на Вульфа. – Что… чего вы от меня ждете? Я… что я должен рассказать? – Правду, сэр. Чистую правду. О завещании. И о… Дэйвис не выдержал: – Не валяйте дурака, Гленн. Держите рот на замке! – С завещанием, – ровным голосом повторил Ниро Вульф, – Дэйвис в любом случае погорел… Какую сумму Хауторн отказал мисс Кари? – Он… нет, не могу… – Говорите! Живее! – гаркнул Скиннер. И Прескотт не "сказал", а прошелестел: – Он ей ничего не оставил. Ее имя вообще не было упомянуто. – Ясно. А жене? – Свыше двух миллионов долларов. По миллиону каждой сестре. Единовременные пособия слугам, племяннику и племяннице не были изменены. И миллион в научный фонд Варнейского колледжа. – Замечательно. Арчи, запомни. Вы же понимаете, мистер Прескотт, что я бы мог просто завалить вас вопросами. Но предпочитаю этого не делать. Вы сами все объясните. Итак? Багровые пятна на физиономии Прескотта постоянно меняли свою интенсивность. Однако голос его зазвучал почти с прежней силой и уверенностью: – Ну что же, слушайте: когда мы встречались с мисс Кари во вторник, она мне все объяснила. Это и правда дело рук Юджина Дэйвиса. Нейоми была с ним в сговоре… | 
