Но что касается технической стороны дела, тут все намного ближе к реальности. В династиях строителей действительно передаются из поколения в поколение легенды о строптивых бульдозерах и хитрых экскаваторах. Техника того времени конструировалась с огромным запасом прочности и по сей день на ходу. Конечно, у нее современный мозг, но механическая основа и дизайн остались прежними. А значит, не исключено, что где-то рядом с нами живет и работает – несет трудовую вахту, как сказали бы предки, – маленький храбрый погрузчик. Так пожелаем ему долгих счастливых лет, ядрены пассатижи. Сергей Звонарёв
Точка бифуркации
"…Советологи сходятся в том, что с приближением двадцать четвертого съезда КПСС скрытая политическая борьба в советском руководстве будет нарастать. На предстоящем пленуме ЦК партийные начальники старой школы попытаются ослабить позиции коммунистов-технократов во главе с президентом Академии наук Владимиром Боголюбовым, вдохновителем выдающихся успехов Советов в области межпланетных пилотируемых полетов, термоядерной энергетики и робототехники. Вероятно, атака на Боголюбова начнется с отставки его соратника Алексея Кузнецова, главы Государственного комитета межпланетных сообщений. Повод для отставки есть – катастрофа первой пилотируемой экспедиции к Венере…"
– Володя, тебе нужно остаться в Москве, – сказал Алексей. – Новосибирск подождет. я понимаю, это твой любимый город, да и мой тоже, но… но тебе нужно остаться. Сквозь стеклянную стену аэропорта было видно взлетное поле. На посадочную полосу садился пассажирский стратоплан, и Боголюбов невольно залюбовался красивой машиной, рядом с которой "Аны", "Илы", "Боинги" и даже "Ту-144" – сенсация Ле Бурже пятилетней давности – казались бочками с крыльями. – Пойми, дело не в том, что мне грозит отставка, – продолжил Кузнецов, – это здесь вообще ни при чем… – Я знаю. – И все же полетишь? – Да. – Пленум через неделю, Володя. я говорил, что на моих замов выходили люди из КГБ? Боголюбов широко улыбнулся и прямо посмотрел в тревожное лицо друга. – Думаешь, я убегаю от проблем? – А что, нет? Выглядит именно так. – Вот и отлично! Может, это успокоит слишком ретивых. Боголюбов вновь смотрел на взлетное поле. Приземлившийся стратоплан уже скрылся из виду. "Скоро должны наш подать, – мелькнула мысль, – через полтора часа буду в академгородке". – Надо играть на опережение, Леша. я тут кое-что задумал, – он подмигнул, – небольшая конференция региональных руководителей в преддверии пленума. Соберу сибиряков – да и не только, покажу им наши достижения. – Неплохая мысль, – проговорил Кузнецов. Тревога в его голосе сменилась задумчивостью. – Значит, едешь вербовать новых сторонников. – Именно. А московские интриги… на этот счет у меня есть ты! Рассмеявшись, Владимир хлопнул друга по плечу. Оставшееся до посадки время Боголюбов объяснял Алексею детали своего плана. "А ведь может получиться, – думал Кузнецов по дороге в Москву, – если промышленные регионы поддержат нас. Средмаш, конечно, нам не переманить. Но первые секретари крупных городов на нашей стороне, Ленинград, Киев, это точно…" Телефонный звонок прервал его мысли. Секретарь Боголюбова сообщил, что в президиум приходили "люди в штатском с красными корочками". Похоже, в первую очередь их интересовал рабочий график президента Академии. "Хозяин из дома, мыши в дом", – мелькнула мысль. Бесцеремонная акция в сердце административной машины Академии повышала ставки: видимо, на Лубянке решили поднять забрало. Что ж, если так, если борьба становится открытой, это хорошо, подумал Кузнецов. К такой борьбе мы привыкли – и я, и Володя. Добравшись до кабинета и выслушав новости – главной была та, что он по-прежнему руководитель ГКМПС, – Алексей еще раз взвесил все, как следует. Приняв решение, он подошел к окну, из которого виднелись Москва-река с пересекающими ее мостами, недавно построенный огромный стадион, а за ним – здание университета со шпилем, плывущим среди облаков в синем небе. "Семи смертям не бывать, а одной не миновать, – весело подумал Алексей. – Начнем, пожалуй?" Он вернулся к столу и нажал кнопку вызова. – Соедините меня с товарищем Краюхиным… Да, да, я в курсе, что он на Луне. Если его нет на базе, пускай найдут. Скажите, срочное распоряжение от Кузнецова. – Значит, он улетел в Новосибирск. – Так точно! Председатель КГБ СССР товарищ Зайков встал из-за стола и прошелся по кабинету. Предстоящий пленум должен расставить все точки над "i". Зайков мысленно усмехнулся: в кои-то веки КГБ и руководство КПСС выступали единым фронтом! Что поделать – общий враг. За последнее десятилетие Академия превратилась в настоящую империю с целыми городами, по сути, выведенными из-под партийного контроля. Какое-то время идеологический эффект от научных и технических достижений оправдывал ее особое положение, но всему есть предел. Успехи в космической акробатике – не повод пренебрегать законами развития социалистического общества в империалистическом окружении. А законы эти суровы. По границам Союза расположены базы НАТО. Мы строим планетолеты, американцы вместе с союзниками – авианосцы и новейшие подводные лодки. Да и полумиллиардный Китай становится серьезным игроком. Это и есть реальность, забывать о которой преступно. Академию надо вернуть к задаче, ради которой ее создали, – крепить обороноспособность страны. Похоже, это будет болезненный процесс, но ничего не поделаешь. – Вызовите подполковника Горбунова, – приказал Зайков. – Есть! – отозвался референт. Председатель КГБ знал о любви Боголюбова к техническим новинкам и собирался сыграть на ней. В данном случае это будут стратопланы. За три года было построено семь машин, две из них курсировали по маршруту Новосибирск – Москва. Все экипажи прошли негласную проверку в КГБ, не согласных сотрудничать с Комитетом отстранили от полетов. Руководил операцией Горбунов, боевой офицер, участник войны в Корее и событий в Венгрии. Пришло время пожинать плоды. Боголюбов может сколько угодно вербовать себе сторонников, но в пленуме ЦК он участия не примет: со стратопланом возникнут технические неполадки, из-за которых академик не успеет прибыть в Москву. Все кадровые решения пленум примет без него. Без слухов, конечно, не обойдется; ну а когда их не было? Поговорят и успокоятся. А вскоре съезд утвердит новую линию партии, избавленную от идеалистического уклона. Зайков был уверен в успехе. – Мы посадим стратоплан на испытательном аэродроме под Омском, – доложил Горбунов. – Кем охраняется, – спросил Зайков, – военными или нами? – Нами. – Условия проживания? – Вполне сносные. Есть столовая, коттеджи для персонала. Туда мы и заселим пассажиров. Подержим сутки, потом военно-транспортным самолетом доставим обратно, в Новосибирск. – А если потребуется задержать на больший срок? Горбунов пожал плечами: – С технической точки зрения нет проблем. Политические риски я не могу оценить… – Это не ваша забота, – оборвал его Зайков. Он открыл лежащую перед ним папку, просмотрел документы. Потом приказал соединить его с командиром "Объекта 08777/65". Закончив разговор, поднял взгляд на Горбунова. – Когда вылетаете? – Самолет через полтора часа, товарищ генерал-полковник. Председатель КГБ поднялся, вышел из-за стола. – Чаще всего проваливаются операции, которые считают простыми, – веско сказал он, – помните об этом. – Так точно! Зайков протянул подчиненному руку: – Удачи. Если будут проблемы – связывайтесь со мной. Стратоплан рейсом Новосибирск – Москва поднимался в небо. К вечеру Боголюбов рассчитывал быть в столице. Утром открывался пленум, на котором он собирался выступать. Академик надеялся на успех: устроенная им для членов ЦК экскурсия по Новосибирску и его окрестностям удалась. Термоядерные ТЭЦ, дающие городу дешевую и чистую энергию, роботы-уборщики в метро и на улицах, экспериментальные агропромышленные комплексы на берегу Обского моря произвели впечатление. Даже скептически настроенный первый секретарь Свердловского обкома, прежде говоривший об "оторвавшихся от народа ученых", признал свою неправоту. "Все, что вы видели, мы можем сделать в каждом советском городе, – сказал Боголюбов на совещании, – но нам нужна ваша помощь". Он сказал, что промышленный потенциал Сибири и Урала позволяет кардинально улучшить жизнь людей, показать все преимущества социалистической экономики. Сказал, что надо смелее переходить к новым формам организации производства. Кое-кто воспринял выступление Боголюбова как начало борьбы за пост Генерального секретаря. Что ж, пускай… Академик почувствовал, что перегрузка исчезла: стратоплан перестал набирать высоту. Небо оставалось синим, еще не приобретя характерный для стратосферы фиолетовый цвет. Что случилось? – Уважаемые пассажиры! – раздался голос. – По техническим причинам наш стратоплан совершит промежуточную посадку. Просьба оставаться на своих местах… Боголюбов подавил бесполезный страх – если машина неисправна, он все равно ничего не может сделать. Где же мы сядем? Вероятно, в Омске, там есть подходящая полоса. Возможно, до Москвы придется лететь обычным рейсом. Академик закрыл глаза и сосредоточился: новую ситуацию следовало обдумать. В первую очередь – кому позвонить из аэропорта. Вариант, что он не сможет этого сделать, Боголюбов не рассматривал. Краюхин проснулся к началу смены – многолетняя привычка делала будильник ненужным. В иллюминаторе плыла Земля – казалось, до нее рукой подать. Планетолет "Юрий Гагарин", совершив десятичасовой марш с лунной базы, уже третьи сутки нарезал круги на околоземной орбите. Краюхину приказали ждать. Как обычно, это было самым сложным. По короткому коридору он добрался до рубки. – Отдохнул? – осведомился штурман, уставившись на командира единственным глазом – вместо второго в глазнице блестел протез. – Ну как, скоро будем садиться? Краюхин пробежался взглядом по пульту управления и буркнул: – Проверь финиш-программу. – С плавающим районом посадки? – Да. – Проверял десять раз. – Проверь одиннадцатый. Штурман крякнул с досады и провел рукой – на которой не хватало трех пальцев и половины ладони – по волосам. Указательный палец на изуродованной кисти казался непомерно длинным. – Николай, может, хватит темнить? Почему я здесь, а не на пути к Марсу? – Олег, я тебе все объяснил. Приказ председателя ГКМПС. Стартовать с базы "Звезда-1". Точка. Выйти на околоземную орбиту. Точка. Быть готовыми к маневрам со входом в плотные слои атмосферы и посадкой на поверхность… – …"Точка", – передразнил его штурман. – Нет, я, конечно, тоже рад тебя видеть, но все же – зачем ты сдернул меня с "Циолковского"? Дабагян, небось, до сих пор тебя кроет последними словами. – Не только Дабагян. У моего капитана тоже на него зуб вырос. Это сказал появившийся в рубке Слава Зорин – здоровый парень, любитель молодецких забав. Однажды он в одиночку, на спор, перетащил пятисоткилограммовый неисправный электромагнит из американского сектора лунной базы в советский, отремонтировал его и отнес назад. Слава торжествовал, а маловеры были посрамлены. Именно он спас Олега, когда того придавило транспортером, заскользившим по ледяному склону Олимпа. Машина перевернулась, и Слава тридцать километров нес на руках своего наставника – пока не встретил Краюхина, в нарушение всех инструкций покинувшего планетолет ради спасения товарищей. "Возьми только тех, в ком уверен, – вспомнил Краюхин слова председателя, – если придется тасовать экипажи, не беда – я разрешаю. Скажи, Кузнецов разрешил. Не переживай, с технической точки зрения задание не будет сложным" – "А с какой будет?" – спросил Краюхин. Кузнецов на экране видеофона поморщился. "Не знаю, – сказал он, – с человеческой, может быть. Может, все обойдется, и вы спокойно вернетесь на Луну. Может, возникнет необычная ситуация, в которой придется проявить инициативу. Понял?" Нет, захотел ответить Краюхин, но сдержался. Под бурчание друзей он прикидывал, чем бы их занять. Послышался негромкий четкий звук – ожил закрытый канал связи. Голоса тут же стихли, воцарилась тишина, нарушаемая прерывистым сигналом зуммера. Под взглядами товарищей Краюхин подплыл к видеофону и ввел пароль в небольшом окошке снизу. Прочтя сообщение, Николай подтвердил получение. Потом немного помолчал, собираясь с мыслями, повернулся к друзьям и усмехнулся. – Парни, – сказал он, – вы не поверите. Все трое склонились над экраном бортовой ЭВМ. Программа распознавания изображений только что закончила обработку снимков, и теперь межпланетники видели карту Советского Союза, на которой ЭВМ нанесла положения всех семи стратопланов. – Умничка, – с нежностью сказал Слава, – хорошая программушка, все нашла. А вы сомневались! Просто надо знать, как с ней обращаться. – Эти в полете, – проговорил Олег, ткнув указательным пальцем на два размытых силуэта, – еще три в аэропортах. Кузнецов, очевидно, о них знает. Остались два – один под Омском, другой под Воронежем… Хотя, постой, там вроде авиационный завод, может, регламентные работы? – Сейчас выясним, – откликнулся Краюхин, – пошлю сообщение Кузнецову. "Все-таки это случилось", – подумал Игорь Соколов, директор Вычислительного центра при ГКМПС. Леша Кузнецов, друг детства, а теперь начальник, пару дней в разговоре с глазу на глаз попросил быть готовым к внештатной ситуации. "Какого рода ситуация?" – спросил Соколов. "Срочная посадка планетолета класса "Венера" в заданном районе Земли. Потребуется финиш-программа, как можно быстрее. Скажем так, в пределах четверти часа после того, как станут известны координаты. Справишься?" – "Постараюсь", – хмыкнул Соколов. – "Хорошо. И вот еще что, – хмуро добавил Кузнецов, – поставь на это дело тех, кому доверяешь". – В каком смысле? – вскинулся Соколов, – я всем доверяю". – "Тех, кто не сотрудничает с органами, – сказал Кузнецов, глядя в упор, – понял меня?" Последнее условие напрягло Соколова. Он всегда отбирал сотрудников по профессиональным критериям, остальное его не интересовало. Пару дней Соколов пребывал в непривычных раздумьях, пока его не осенило: есть такой человек! Если не он – ну, тогда уж я не знаю… Возможно, он слишком молод, чтобы доверять ему траекторию посадки, но, с другой стороны, все тестовые задания парень выполнил на отлично. Так почему бы и нет? В конце концов, надо ведь готовить смену! А на чем ей расти, если не на реальных задачах? Да и на "Гагарине" опытный экипаж, подстрахует, если что. Игорь спустился в контрольную комнату, из которой управлялся суперкомпьютер ВЦ при ГКМПС. Возле одного из мониторов сидел худощавый густоволосый юноша, вперившийся в бегущие строки. Казалось, ничего вокруг он не замечает. – Крутиков, – привычно позвал его Игорь, но тут же решил смягчить: – Миша… Тот оторвался от экрана. – Есть задача, – сказал Соколов, протягивая распечатку, – справишься? Расчет финиш-программы. Крутиков, пробежавшись глазами, откликнулся: – Разумеется, Игорь Иванович. Ничего сложного… – Сколько тебе понадобится времени? – Ну, на одном процессоре – часа два… – А если я дам тебе все? Ты ведь, кажется, просил об этом, помнишь? | 
