- Я, полагаю, имею право на сбережения? - Вы забыли, что я видел вашу сберкнижку. - Ну и что? Я что, обязана складывать все яйца в одну корзину? А если мне, чего доброго, понадобятся деньги? - Сразу две тысячи двести франков? - Это уж мое дело. Вы ничего не можете мне за это Сделать. - Вы гораздо умнее, чем выглядите, госпожа Блан. Можно подумать, вы все предвидели, вплоть до сегодняшнего обыска. Если бы вы положили деньги на свой счет, это было бы отражено в вашей сберкнижке, и величина суммы, равно как и дата, непременно привлекли бы мое внимание. Вы не доверились шкафам, ящикам, тюфякам. Как будто читали Эдгара По. Вы просто сунули деньги в иллюстрированный журнал. - Я никого не обворовала. - Я и не утверждаю, что вы кого-то обворовали. Я даже уверен в противном: спустившись по лестнице и увидев вас на вашем привычном месте, злоумышленник сам предложил вам эти деньги. Тогда вы еще не знали, что в доме было совершено преступление. Он, должно быть, не объяснил вам, почему ему так важно, чтобы никто не узнал о том, что он был здесь в тот день. Вы его прекрасно знаете, иначе он не боялся бы вас. - Мне нечего сказать. - Вчера, увидев его в моем кабинете, вы почувствовали, что он очень боится вас, и только вас, поскольку вы одна можете свидетельствовать против него. И вот сегодня утром, уяснив, что свобода человека, особенно богатого, стоит больше двух тысяч двухсот франков, вы решили выйти на него, чтобы получить более значительную сумму. Как и накануне, едва заметная улыбка, словно бы не до конца стертая с лица ластиком, чуть тронула ее губы. - Вы никого не нашли. Вы забыли, что сегодня суббота. С ее расплывшегося лица не сходило все то же загадочное упрямое выражение. - Не скажу ничего. Хоть бейте. - Нет никакого желания. У нас еще будет случай увидеться. Пошли, Лапуэнт. И они нырнули в маленький черный автомобиль. Глава 7
Несмотря на окончательно испортившуюся погоду и редкие просветы между ливнями, Мегрэ поступили как все: провели воскресенье за городом. Покупая машину, они поклялись пользоваться ею только для того, чтобы добираться в отпуске до Мён-сюр-Луар, где у них был маленький домик. Два или три раза они так и сделали, но это было слишком далеко и им удавалось проводить там не более нескольких часов, да и те уходили у мадам Мегрэ на то, чтобы стереть в пустом доме пыль с мебели и на скорую руку приготовить поесть. Выехали они около десяти утра. - Поедем, минуя автострады, - решили они. Но та же самая мысль пришла в голову тысячам других парижан, и потому прелестные проселочные дороги были столь же забиты, как и Елисейские поля. Им хотелось остановиться перекусить в каком-нибудь симпатичном ресторанчике с заманчивым меню. Но все придорожные рестораны либо были заполнены и нужно было ждать, либо меню не внушало доверия. Они не отчаивались. Это было как с телевизором. Когда они его приобрели, то обещали себе смотреть лишь самое интересное. Недели через две они уже поменяли свои места за столом так, чтобы обоим за ужином было удобно смотреть. В дороге они не спорили, как большинство пар. Но мадам Мегрэ за рулем не чувствовала себя от этого спокойнее. Она недавно получила права и водила неуверенно. - Почему ты его не обгоняешь? - Двойная полоса… В это воскресенье, скрючившись на своем сиденье и свирепо глядя в пространство, Мегрэ курил трубку за трубкой и отмалчивался. Мысли его были на улице Нотр-Дамде-Лоретт: он восстанавливал всевозможные варианты сцены убийства. Персонажи превратились в шахматные фигурки, которые он расставлял то так, то сяк, пробуя различные комбинации. Каждая из них какое-то время казалась ему правдоподобной, и он отрабатывал детали, воображал диалоги. Когда же все вроде бы выстраивалось, ему приходило на ум какое-нибудь новое соображение, и все рушилось. Тогда он принимался за новую комбинацию с другими фигурками. Или использовал те же, по-новому их расставляя. В конце концов им пришлось довольствоваться рестораном с кухней, напоминающей вокзальный буфет. Разница состояла лишь в цене. Добравшись до места, они пошли прогуляться по лесу, но дорогу размыло, вновь зарядил дождь. Домой они вернулись рано и закусили холодным мясом и салатом по-русски; после ужина Мегрэ закружил по квартире, и решено было отправиться в кино. В понедельник в девять утра он уже был на службе. Дождь кончился, сквозь тучи еще неуверенно проглядывало солнце. У себя на столе он нашел донесения инспекторов, наблюдавших за Флорантеном. Субботний вечер тот провел в пивной на бульваре Клиши. Судя по тому, что никто с ним не поздоровался, он не был здесь постоянным клиентом. Заказав кружку пива, он пристроился неподалеку от стола, за которым четверо завсегдатаев, обращавшихся друг к другу на "ты", играли в белот. Подперев подбородок рукой, он рассеянно наблюдал за игрой. Около десяти один из игроков - щуплый, ни на секунду не умолкавший малый - заявил: - Пора трогаться, ребята. Если приду поздно, моя половина запилит меня, а мне завтра на рыбалку. Товарищи его поупрашивали, но, делать нечего, стали оглядываться вокруг. Один из них, говоривший с южным акцентом, обратился к Флорантену: - Сыграем? - Охотно. Заняв место выбывшего, он просидел за игрой до полуночи; Дьедонне, на долю которого выпало вести за ним наблюдение, устроился в углу и весь вечер умирал со скуки. Боже милостивый! Флорантен даже поставил всем угощение из тех ста франков, которые достались ему от Мегрэ. Затем он вернулся к себе и, заговорщически подмигнув своему невольному спутнику, лег спать. Встал он поздно. Было уже за десять, когда он отправился в кафе выпить кофе с рогаликами. По пятам за ним теперь ходил Лагрюм; для Флорантена он был новеньким, и поэтому тот с любопытством разглядывал его. Лагрюм был самым мрачным из инспекторов - десять месяцев в году его мучил гайморит. К тому же у него было плоскостопие, отчего он ступал как-то по-особенному. После завтрака Флорантен направился к городскому тотализатору и заполнил карточку игрока на бегах, затем спустился по бульвару Батиньоль. Ему пришлось пройти мимо отеля "Босежур" - откуда ему было знать, что здесь проживает его рыжий соперник. Пообедал он в ресторане на площади Терн и, как и накануне, закончил день в кино. Что он будет делать со своим тощим громоздким телом, со своим гуттаперчевым лицом, когда иссякнет сумма, выданная ему комиссаром? Он ни с кем не встречался. Никто не искал встреч с ним. Поужинал он в кафе самообслуживания. Наблюдение за привратницей не дало никаких результатов. Она выходила только затем, чтобы выставить мусорный бак и подмести лестницу. Одни жильцы были в церкви, у воскресной мессы. Другие на весь день уехали за город. Улица была оживлена меньше обычного, и оба инспектора, поочередно дежурившие на ней, едва дождались конца дежурства. Мегрэ с утра прочел все поступившие донесения: врача, оружейника, экспертов и отдела идентификации. Предупредительно постучав в дверь, в кабинет вошел отдохнувший, веселый, полный энергии Жанвье. - Как вы, шеф? - Плохо. - Воскресенье было неудачное? - Да. Жанвье не мог удержаться от улыбки: он знал, что подобное настроение шефа - хороший знак. Во время расследования Мегрэ как губка впитывал все, что касалось событий дела и участников их, бессознательно запоминал малейшие подробности. Чем больше он ворчал, тем больше становился груз всего того, что он накопил таким образом. - А ты как провел воскресенье? - Гостил с женой и детишками у свояченицы. На площади были устроены праздник, ярмарка, уж и не знаю, сколько дети потратили, стреляя по глиняным трубкам. Мегрэ встал и заходил по кабинету. Прозвенел звонок, возвещающий о начале оперативного заседания, но он лишь буркнул: - Обойдутся без меня. У него не было ни малейшего желания отвечать на вопросы начальства и еще меньше хотелось во всеуслышание заявлять о своих дальнейших шагах. Он и сам толком не знал, что предпримет. Он продолжал действовать на ощупь. - Если бы только это чудовище заговорило! Мысли его по-прежнему витали вокруг бесстрастной и несгибаемой привратницы. - Начинаю сожалеть, что ее нельзя подвергнуть пытке, и прикидываю, сколько пришлось бы влить в нее воды… Всерьез он, конечно, так не думал, просто это был способ излить свое скверное настроение. - Что ты думаешь по этому поводу? Жанвье не нравилось, когда шеф задавал ему подобные вопросы, и он старался избежать конкретных ответов. - Мне кажется… - Что тебе кажется? Думаешь, я пальцем в небо попал? - Напротив. Только мне кажется, что Флорантену известно куда больше, чем ей. А он не такой твердый орешек. И ему уже не на что надеяться, остается лишь мыкать горе и побираться на Монмартре. Мегрэ с важным видом взглянул на него. - Приведи его, - попросил он и тут же окликнул выходившего Жанвье: - Зайди еще на Нотр-Дам-де-Лоретт, прихвати и привратницу. Пусть упирается сколько душе угодно: если надо, примени силу. Жанвье улыбнулся, с трудом представляя себе неравный бой с этой махиной, в два раза тяжелее его. Мегрэ позвонил в министерство общественных работ. - Будьте добры, соедините меня с господином Паре. - Соединяю вас с его отделом. - Алло! Господин Паре? - Господин Паре отсутствует. Только что звонила его жена и сообщила, что он болен. Мегрэ набрал домашний номер Паре. - Госпожа Паре? - Кто говорит? - Комиссар Мегрэ. Как себя чувствует ваш муж? - Плохо. Доктор боится, что это нервный срыв. - По-видимому, я не смогу переговорить с ним? - Ему рекомендован полный покой. - Он что, терзается? Просит принести газеты? - Нет. Молчит. Едва отвечает, когда я к нему обращаюсь. - Благодарю вас. А теперь звонок в отель "Скриб". - Это вы, Жан? Говорит Мегрэ. Вернулся ли из Бордо господин Виктор Ламотт? Уже на работе… Спасибо. Звонок в контору на улице Обера. - Попросите к телефону господина Ламотта… Комиссар Мегрэ. Послышались щелчки, словно на пути к большой шишке нужно было преодолеть целую иерархическую лестницу. Наконец послышалось сухое "да". - Говорит Мегрэ. - Мне сказали. - Вы намерены провести первую половину дня у себя в кабинете? - Не знаю. - Прошу вас не отлучаться и ждать моего звонка. - Предупреждаю: на новую встречу я явлюсь с адвокатом. - Это ваше право. Мегрэ повесил трубку и позвонил на бульвар Вольтера; Фернана Курселя на службе еще не было. - Раньше одиннадцати он не появляется, а в понедельник, бывает, приходит лишь во второй половине дня. Хотите поговорить с его заместителем? - Нет, спасибо. У Мегрэ было время воскресить в памяти все те гипотезы, которые он выстроил вчера во время поездки за город, что он и сделал, заложив руки за спину и расхаживая по кабинету. В конце концов он остановился на одной, но в нескольких вариантах. Раза три взглянул на часы. Почти стыдясь самого себя, он открыл шкаф, где хранил бутылку коньяку. Он держал его не для себя, а для тех, кому во время признания становилось дурно. Мегрэ сознания не терял. И не ему предстояло сделать признание. Тем не менее он отпил прямо из горлышка. Отпил и остался недоволен этим. Еще раз, теряя терпение, посмотрел на часы. Наконец в коридоре послышались шаги нескольких людей и разъяренный голос, который он сразу узнал, - голос госпожи Блан. Он пошел навстречу, открыл дверь. - Я начинаю привыкать к этому кабинету, - попробовал пошутить Флорантен, явно обеспокоенный. Что до госпожи Блан, то она отчеканила: - Я свободная гражданка и требую… - Подержи ее где-нибудь, Жанвье. Побудь с ней и постарайся увернуться, когда она станет выцарапывать тебе глаза, - приказал Мегрэ и, повернувшись к Флорантену, предложил тому сесть. - Предпочитаю стоять. - А я предпочитаю видеть тебя сидящим. - Ну если ты настаиваешь… Он гримасничал, как когда-то во время перебранки с учителями, когда старался рассмешить весь класс. Мегрэ вышел за Лапуэнтом: тот присутствовал почти на всех допросах и больше других был в курсе дела. Комиссар не спеша набил трубку, раскурил ее и большим пальцем осторожно умял табак. - Ну что, Флорантен, тебе по-прежнему нечего мне сказать? - Я все сказал. - Нет. - Клянусь, это правда. - А я тебе говорю: ты врал мне всю дорогу. - Ты считаешь меня лжецом? - Ты всегда им был. Еще в лицее. - Только чтобы смешить… - Вот-вот. А здесь мы не шутим. Он глянул своему старому приятелю прямо в глаза. Он был серьезен. Лицо его одновременно выражало презрение и жалость. Может быть, жалости было больше. - Как ты думаешь, что будет дальше? Флорантен пожал плечами: - Откуда мне знать? - Тебе пятьдесят три. - Пятьдесят четыре. Я старше тебя на год, поскольку в шестом остался на второй год. - Ты ведь уже не первой свежести, и тебе будет нелегко найти вторую Жозе. Флорантен опустил голову: - Я и искать не стану. - Твоя торговля подержанной мебелью - так, для отвода глаз. У тебя ни профессии, ни надежного занятия. Да и лоска у тебя поубавилось, чтобы надувать простофиль. Это были жестокие слова, но их следовало произнести. - Жалкий ты человек, Флорантен. - Все у меня прошло сквозь пальцы. Знаю, что я неудачник, но… - Но продолжаешь надеяться? На что? - Не знаю. - Ну хорошо. С этим вопросом мы покончили, а теперь я хочу снять у тебя тяжесть с сердца. Мегрэ выждал, вновь взглянул Флорантену в глаза и произнес: - Я знаю, что ты не убивал Жозе… Глава 8
Больше всех поразился не Флорантен, а Лапуэнт: рука его с карандашом застыла в воздухе, он изумленно смотрел на шефа. - Не торопись радоваться. Это не означает, что ты чист как стеклышко. - Ты все же допускаешь… - Допускаю, что в одном ты не соврал, и это просто удивительно. - Я же тебе говорил… - Лучше не перебивай. В ту среду примерно в то время, которое ты назвал, несомненно около трех с четвертью кто-то позвонил в дверь Жозе… - Вот видишь! - Помолчи же. Ты, как обычно, скрылся в спальне, не зная, кто бы это мог быть. И стал прислушиваться, поскольку вы с Жозе никого не ждали. Полагаю, кому-то из ее любовников случалось явиться в неурочный час или даже не в свой день… - В таком случае они предупреждали звонком. - И никто ни разу не приходил без предупреждения? - Это случалось крайне редко… - И в таких случаях ты прятался в стенном шкафу. В среду же ты был не в шкафу, а в спальне. Ты узнал голос и испугался, так как понял, что пришли вовсе не к Жозе. Флорантен весь сжался, очевидно не понимая, как его старый приятель до этого додумался. - Видишь ли, у меня есть доказательство, что кто-то был в среду в квартире. Этот кто-то, насмерть перепуганный совершенным, захотел купить молчание привратницы и отдал ей все, что было у него в карманах, то есть две тысячи двести франков. - Ты допускаешь, что я невиновен… - В преступлении - да. При том, что ты явился его косвенной причиной и что если и можно говорить о морали применительно к тебе, то лишь в том смысле, что на тебе лежит моральная ответственность за случившееся. - Не понимаю. - Неправда. Мегрэ встал. Он никогда не мог долго усидеть; Флорантен не спускал с него глаз. - У Жозефины Папе была новая пассия. - Ты о Рыжем? - Да. - Это было мимолетное увлечение. Он никогда бы не согласился жить с ней, прятаться, исчезать на ночь. Он молод, у него столько девиц, сколько он пожелает. - Жозе была влюблена в него, а ты ей надоел. | 
