Мегрэ и Буасье ничего не услышали. Но у старухи слух был тонкий. Она наклонила голову, словно прислушиваясь. И тут же оплошала: Мегрэ сразу понял и, поднявшись, направился к двери и отворил ее. За дверью стоял человек, который и в самом деле был выше, шире в плечах и толще комиссара. Вид у него был довольно смущенный: должно быть, он уже какое-то время подслушивал разговор в гостиной. Его мать не солгала, когда сказала, что он отдыхает. Редкие растрепанные волосы прилипли ко лбу, ворот белой рубашки расстегнут. На ногах вышитые домашние туфли. - Входите, месье Серр, - сказал Мегрэ. - Прошу прощения. Я услышал шум и подумал… Он говорил не торопясь, медленно переводя тяжелый взгляд с одного на другого. - Это господа из полиции, - объяснила ему мать, вставая. Он ничего не спросил, снова оглядел их и стал застегивать рубашку. - Мадам Серр сказала нам, что ваша жена уехала позавчера. На этот раз он, нахмурив брови, посмотрел на старую даму. Хотя его грузное тело казалось мягким, как и лицо, но в отличие от многих толстяков в нем не чувствовалось легкости. Кожа у него была матовая, очень бледная, в ушах и ноздрях виднелись пучки волос, а брови были огромные и кустистые. - Чего, собственно говоря, хотят от меня эти господа? - спросил он. - Не знаю. Мегрэ помолчал, тоже не зная, что ответить, а Буасье недоумевал, как комиссару удастся выпутаться из этого неловкого положения. Ведь это были не такие люди, которым можно вкрутить что угодно. - По правде говоря, месье Серр, о вашей жене разговор зашел совершенно случайно. Ваша мать сказала нам, что вы отдыхаете, и, поджидая вас, мы говорили о разных вещах. Если вы видите нас здесь, моего коллегу и меня - слово "коллега" для Буасье прозвучало так приятно! - то только потому, что до нас дошли сведения, будто на этих днях была совершена попытка вас ограбить. Серр был не из той породы людей, которые отводят глаза. Напротив, он в упор смотрел на Мегрэ, словно желая прочитать его мысли. - Откуда у вас такие сведения? - Мы получили секретную информацию. - Полагаю, вы имеете в виду осведомителей? - Допустим, что это так. - Очень сожалею господа, но… - Значит, в вашем доме не было кражи? - Если бы была, я сам не преминул бы поставить в известность комиссара полиции. Он и не пытался казаться любезным. На его губах ни разу не промелькнуло и тени улыбки. - Есть у вас сейф? - Полагаю, что я вправе и не отвечать на ваш вопрос, но если уж вам это так интересно знать, скажу: сейф у меня действительно есть. Мать пыталась делать ему какие-то знаки, по-видимому, советовала быть полюбезнее. Он понимал, чего она хочет, но поступал по-своему. - Если не ошибаюсь, - продолжал Мегрэ, - речь идет о сейфе фирмы Планшаров, который был установлен здесь восемнадцать лет назад. Он нисколько не смутился. Он продолжал стоять, в то время как Мегрэ и Буасье сидели в полумраке гостиной; Мегрэ заметил, что у зубного врача такой же толстый подбородок, как и у мужчины на портрете, и такие же густые брови. Для забавы комиссар попытался представить его себе с бакенбардами. - Я не помню, когда был установлен сейф, и это никого не касается. - Войдя к вам, я заметил, что на вашей двери надежный запор и цепочка. - Такое можно увидеть во многих домах. - Ваша спальня и спальня вашей матери находятся на втором этаже? Серр демонстративно не желал отвечать. - Ваш кабинет и приемная находятся на первом? По жесту старой дамы Мегрэ догадался, что эти комнаты граничат с гостиной. - Вы разрешите мне туда заглянуть? Серр колебался, потом открыл рот, и Мегрэ был уверен, что сейчас последует отказ. Видимо, и старуха это почувствовала, потому что сразу же вмешалась: - Почему же не удовлетворить желание господ? Пусть они сами убедятся, что никакой кражи не было. Зубной врач пожал плечами с тем же упрямым и недовольным видом. Он не последовал за ними в соседние комнаты. Мадам Серр сначала ввела их в кабинет, такой же старомодный, такой же темный, как и гостиная. За стулом с черным кожаным сиденьем возвышался большой темно-зеленый сейф старинной модели. Буасье подошел к нему и профессиональным жестом коснулся металла. - Теперь вы видите, что все в порядке, - сказала старуха. - Не обижайтесь на моего сына, он в скверном настроении, но… Она замолчала, заметив, что сын стоит в дверях и смотрит на них злобным взглядом. Указав на книги в переплетах, стоявшие на полках, она продолжала, стараясь быть любезной: - Не удивляйтесь, что здесь больше всего книг по праву. Это библиотека моего мужа. Он был адвокатом. Наконец старуха открыла последнюю дверь. Здесь обстановка была куда проще. Обычный кабинет дантиста с вертящимся креслом и зубоврачебными инструментами. Оконные стекла до половины были матовые. Проходя на обратном пути через кабинет, Буасье подошел к одному из окон и, проведя рукой по стеклу, многозначительно посмотрел на Мегрэ. - Давно вы заменили это стекло? - спросил комиссар. Старуха ответила не колеблясь: - Четыре дня назад. Окно было открыто во время этой ужасной грозы, которую вы, конечно, помните. - Вам пришлось вызвать стекольщика? - Нет. - Кто же вставил стекло? - Мой сын. Он любит такую работу. Он сам всегда занимается всякими поделками в доме. И тут Гийом Серр нетерпеливым голосом произнес: - Эти господа не имеют никакого права нам надоедать, мама. Не отвечайте им больше. Незаметно для сына она одарила Мегрэ улыбкой, которая должна была означать: "Не обращайте внимания. Я же вам говорила". Она проводила их до двери - ее сын остался стоять посреди гостиной - и на прощанье, подойдя к Мегрэ вплотную, прошептала: - Если вам нужно будет со мной поговорить, приходите, когда его нет дома. Они снова вышли на солнце и сразу почувствовали, что рубашка прилипает к телу. Пройдя через калитку - ее легкий скрип невольно напомнил калитку в монастыре, - они сразу заметили на противоположном тротуаре зеленую шляпку Эрнестины, сидящей на террасе бистро. Мегрэ колебался. Они могли свернуть влево, чтобы избежать встречи. А так могло создаться впечатление, что они подошли к ней, чтобы отчитаться. И все же, видимо, из какого-то чувства справедливости комиссар проворчал: - Пойти, что ли, выпить кружку пива? Эрнестина с вопрошающим видом смотрела, как они приближались к бистро. Глава 3
в которой Эрнестина стыдливо набрасывает на себя халат, а старая дама из Нейи наносит визит Мегрэ
- Что ты сегодня делал? - спросила мадам Мегрэ, когда они уселись за стол у открытого окна. В домах напротив люди тоже ужинали. Мужчины сбросили пиджаки, и в темноте резко выделялись светлые пятна их рубашек. Другие, уже успевшие поесть, облокотившись о подоконник, смотрели на улицу. Слышались звуки музыки, передаваемой по радио, крик грудного ребенка, шум голосов. У некоторых дверей на стульях, вынесенных на тротуар, сидели консьержки. - Ничего особенного, - ответил Мегрэ. - История с одной голландкой. Может быть, она убита, а может быть, где-то и существует. Рано еще было об этом говорить. В общем, он вел себя сегодня довольно лениво. Они долго просидели на террасе маленького бистро в Нейи, он, Буасье и Эрнестина. Из всех троих больше всего была возбуждена Долговязая. Она возмущалась: - Значит, он сказал, что это вранье? Хозяин принес кружки с пивом. - По правде говоря, он ничего не сказал. Разговаривала с нами его мать, а сам зубной врач скорее выставил нас за дверь. - Он утверждает, что в его кабинете не было трупа? Видимо, Эрнестина уже успела расспросить хозяина бистро об обитателях дома за оградой. - Тогда почему же он не сообщил в полицию, что его пытались ограбить? - Он говорит, что никто и не пытался его ограбить. Она, видимо, знала привычки Фреда Унылого: - А разве в окне не вырезали стекло? Буасье посмотрел на Мегрэ, словно советуя молчать, но Мегрэ не обратил на это внимания. - Одно стекло действительно недавно заменили. Но, кажется, оно было разбито четыре или пять дней назад, в тот вечер, когда была ужасная гроза. - Он врет! - Ну конечно, кто-то здесь врет. - Вы думаете, это я? - Я этого не сказал. Может быть, и Альфред. - А к чему тогда он плел мне эту историю по телефону? - Может быть, он ее и не рассказывал, - вмешался в разговор Буасье, пытливо глядя на Долговязую. - С чего бы я все это придумала? Вы тоже так считаете, месье Мегрэ? - Я ничего не считаю. Комиссар неопределенно улыбался. Пиво было отменное. В тени пахло свежестью, как в деревне. Может быть, из-за близости Булонского леса. Так они бездельничали всю вторую половину дня. Выпили по две кружки пива. Потом, чтобы не оставлять Эрнестину одну так далеко от центра, подвезли ее на такси до Шатле. - Позвоните мне, как только получите письмо. Он чувствовал, что разочаровал ее. Она, конечно, представляла его себе иным. Наверное, подумала, что он постарел, стал таким же, как другие, и если и займется ее делом, то вяло, с прохладцей. - Вы хотите, чтобы я задержался в Париже? - спросил Буасье. - Наверное, ваша жена уже упаковала багаж? - Багаж уже на вокзале. Мы предполагали выехать завтра утром шестичасовым поездом. - И дочь с вами? - Конечно. - Поезжайте! - А я вам не понадоблюсь? - Ведь вы мне оставили досье. Буасье распрощался и вышел из кабинета, а Мегрэ, оставшись один, чуть было не задремал в своем кресле. Оса уже больше не жужжала. Солнце перешло теперь на другую сторону набережной. Люка еще днем сдал дела и уехал отдыхать. Комиссар позвал Жанвье, который отгулял свой отпуск первым, в июне - ему нужно было съездить на свадьбу к родственникам. - Садись, Жанвье. У меня к тебе дело. Составил рапорт? - Только что закончил. - Ладно! Записывай! Прежде всего нужно найти в мэрии Нейи девичью фамилию одной голландки, которая два с половиной года назад вышла замуж за некоего Гийома Серра, проживающего на улице Ла-Ферм, дом номер 436. - Нет ничего проще. - Вероятно. До этого она уже какое-то время жила в Париже. Постарайся узнать, где она жила, что делала, как родные, есть ли у нее состояние и так далее… - Понял, патрон. - Нам сказали, что во вторник, между восьмью и девятью часами вечера, она уехала из дома на улице Ла-Ферм и должна была сесть на ночной поезд, идущий в Голландию. Еще говорят, что она сама пошла за такси на угол бульвара Ришар-Валлас, чтобы увезти свой багаж. Жанвье записывал все это в столбик на странице своей записной книжки. - Это все? - Нет. Пусть тебе кто-нибудь поможет, чтобы выиграть время. Еще мне бы хотелось, чтобы порасспросили людей, живущих поблизости от Серров, поставщиков… - Сколько их в семье? - Двое. Мать и сын. Матери уже около восьмидесяти. Сын - зубной врач. Попытайся разыскать это такси. Надо также навести справки на вокзале, поговорить с персоналом, обслуживающим этот поезд. - Могу я взять машину? - Конечно. Больше Мегрэ почти ничего и не делал. Только попросил соединить его с бельгийской полицией, куда были переданы приметы Фреда Унылого. В полиции ответили, что пока на след напасть не удалось. Был у него еще долгий разговор с комиссаром, визировавшим паспорта на границе, в Жемоне. Комиссар в тот день лично осматривал поезд, на котором собирался уехать Альфред, но пассажира, напоминавшего специалиста по сейфам, припомнить не мог. Это еще ничего не значило. Нужно было ждать. Подписав несколько бумажек за начальника полиции, Мегрэ, в компании с одним сотрудником из справочного отдела, выпил аперитив в пивной "У дофины", а потом сел в автобус и возвратился домой. - Что будем делать? - спросила мадам Мегрэ, убрав со стола. - Пойдем прогуляться. Это означало, что они не спеша дойдут до Больших бульваров, а там посидят на террасе какого-нибудь кафе. Солнце уже зашло. Воздух стал свежее. Только от камней тротуаров, казалось, еще исходило тепло. Двери и окна кафе были приотворены, и оттуда доносились обрывки мелодии, которую исполнял жалкий оркестрик. Большинство посетителей, как и супруги Мегрэ, молча сидели за круглыми столиками, глядя на прохожих. В сумерках лица становились все более и более неясными. Потом зажглись фонари, и все приняло иной вид. Посидев, они, как и другие пары, медленно направились домой. Рука мадам Мегрэ опиралась на руку мужа. На следующий день солнце светило все так же ярко. Вместо того чтобы отправиться в уголовную полицию, Мегрэ сделал крюк и, пройдя через набережную Жемапп, у шлюза Сен-Мартен отыскал выкрашенное зеленой краской бистро с вывеской "Вина и закуски в любое время", и, войдя, облокотился о стойку.
- Белого вина! И тут же задал вопрос. Овернец, обслуживавший его, не колеблясь, ответил: - Точно не скажу, который это был час, но телефон действительно звонил. Уже рассвело. Мы с женой не стали подходить. В такое время нам никто не может звонить, а Эрнестина спустилась, и я слышал, как она долго разговаривала. По крайней мере, тут уж Долговязая не соврала! - В котором часу Альфред ушел из дому накануне? - В одиннадцать, что ли? А может быть, немного раньше. Помню, что он уехал на велосипеде. Дверь из бистро выходила прямо в коридор, откуда лестница вела в верхние этажи. Стены на лестнице были выбелены, как в деревне. Слышался гул подъемного крана, разгружавшего стоящую неподалеку баржу с песком. Мегрэ постучал, дверь тут же приоткрылась, и на пороге показалась Эрнестина в одной рубашке. - Ах, это вы! - нисколько не удивившись, сказала она и, взяв с неубранной постели халат, быстро надела его. Может быть, Мегрэ улыбнулся, вспомнив прежнюю Эрнестину? - Знаете, это я, чтобы пощадить вас. Теперь на все это не так уж приятно смотреть, - пояснила она. Окно в комнате было открыто. На подоконнике стояла ярко-красная герань. Покрывало на постели тоже было красное. Из комнаты дверь вела в маленькую кухню, откуда доносился вкусный запах кофе. Он и сам хорошенько не знал, зачем пришел сюда. - Вчера вечером ничего не получили до востребования? Она ответила с тревогой в голосе: - Нет. Ничего. - Вам не кажется странным, что он не написал? - Быть может, это он из осторожности. Видимо, Фред удивлен, что обо всем этом ничего не пишут в газетах. Он, наверное, думает, что за мной следят. Я сейчас как раз собиралась сходить на почту. В углу валялся старый чемодан. - Это его вещи? - И его, и мои. У нас обоих не больно-то густо. Потом, многозначительно посмотрев на него, заметила: - Вам хочется устроить обыск? Ну что ж. Я понимаю. Вам это нужно сделать. Здесь есть кое-какие инструменты. Они у него в двух экземплярах. Еще два старых костюма, несколько платьев, немного белья. Продолжая говорить, она выкладывала на стол содержимое чемодана, открывала ящики комода. - Я подумала и поняла то, что вы вчера говорили. Кто-то здесь, конечно, наврал, иначе быть не может. Либо эти люди, мать и сын, либо Альфред или я. У вас нет никаких оснований верить нам больше, чем им. - Есть у Альфреда родственники в деревне? - Да у него вообще нет родственников. Он знал только мать, но она умерла уже двадцать лет назад. - Вы с ним никогда не уезжали из Парижа? - Никогда дальше Корбея. В Корбее он скрываться не мог. Слишком это близко от Парижа. Мегрэ уже начинал думать, что и в Бельгию он не уехал. - Не называл ли он вам какие-нибудь места, где хотел бы побывать? - Он частенько говорил, что хочет навсегда поселиться в деревне, но не уточнял где. Это было его давнишней мечтой. - Вы родились в деревне? - Да. В поселке Сен-Мартен-де-Пре, близ Невера. Она вытащила из ящика почтовую открытку с изображением деревенской церкви. Напротив церкви виднелся прудок, куда скот ходил на водопой. - Вы ему это показывали? | 
