Огромный пляж, бескрайняя морская гладь… Мегрэ вздыхает. Начинается самый трудоемкий, самый неблагодарный этап расследования. Действующие лица мало-помалу обретают контуры, группируются. Неужели бедный старик с бульвара Батиньоль до сих пор заперт у себя в комнате? По воле случая ответ поступает в ту же минуту. Звонит инспектор Торранс. – Вы, шеф? Звоню из маленького бара на набережной… Ровно в девять наш подопечный вышел из дому… Что? Да, да… Совершенно верно, он в своем толстом пальто… Нет, на меня не взглянул… Он ни на кого не смотрит. Бредет куда глаза глядят, как больной на прогулке для моциона. Время от времени останавливается у витрины. Улицу переходит нерешительно, словно боится транспорта… Ни разу не обернулся. Сейчас стоит за спиной какого-то удильщика… Я его вижу со своего места… Что вы сказали? Нет, ни с кем не говорил… Что? Плохо слышу… Газету? Не покупал он никакой газеты… Хорошо… Как прикажете… Есть продолжать… Мне повезло: натолкнулся здесь на потрясающее ву-врэ… По узкой служебной лестнице Мегрэ, серьезный, тяжелый, взбирается под крышу Дворца правосудия, в лабораторию. Пожимает руки, наклоняется над работающими экспертами: – Ну что, ребята? Ничего интересного. Почерк на промокашке может принадлежать и мужчине, и женщине, пальцевых отпечатков на ней не обнаружено, зато на обложке бювара их множество. На всякий случай их проверили по учетам рецидивистов, но безрезультатно. Доктор Поль – он в игривом настроении, бородка победоносно задрана вверх – в свой черед подходит поздороваться с комиссаром. – А, это вы, мой дорогой! Я насчет того парня, что нанес два удара ножом… Первый проскочил в нескольких миллиметрах от сердца. Зато второй насквозь прошил левый желудочек… Так вот, одну полезную деталь я вам подскажу. При той позиции, какую занял убийца в момент удара, невозможно, чтобы он не выпачкался в крови – она брызнула сильной струей. На Октаве Ле Клоагене, когда его обнаружили в кухне, не было следов крови, и одежда на нем не была замыта. На Набережную возвращается Жанвье. Спал он всего несколько часов. – Возьмете его карточку (то есть фото Маскувена), обойдете улицу Коленкура и покажете ее всем, кому удастся. Надо использовать любую возможность. Они не вправе упускать ни малейшего шанса. – Скажите, доктор, могла ли нанести два таких удара женщина? – При условии, что она достаточно жилистая. Вы же знаете: в иные минуты женщины благодаря своей нервной организации оказываются сильнее мужчин. Сорт французского вина. Это тоже ничего не проясняет. Скорее напротив. Люкас отправился с визитом к графине на улицу Пирамид. Ему пришлось долго ждать – она еще спала. Приняла она инспектора в воздушном дезабилье. Очень светская дама эта графиня! В руке лорнет, посетителя упрямо именует "господин агент". Разумеется, Маскувену случалось ей задолжать, но ничтожные суммы. Восемьсот франков? В ее доме не обращают внимания на такие пустяки… Да нет же! Она никогда не торопила его с уплатой… Бедный мальчик! Маленький служащий, затерявшийся в обществе, где бывают только заметные фигуры – отставной полковник, супруга крупного торговца шоколадом, управляющий солидным банком… Два просторных салона, обставленных с несомненным вкусом. В одном бар, позади него – буфетная, где готовят сандвичи для засидевшихся игроков. – Спроси у нее, – командует Мегрэ по телефону, – не знает ли она субъекта, который… Он описывает владельца зеленой спортивной машины. Графиня не знает никого с такими приметами. – Алло, Люкас!.. Наведи справки в округе. Может быть, кто-нибудь видел машину. У приказчиков в магазинах и у прислуги есть привычка замечать нестандартные автомобили… Париж наводнен автобусами с иностранцами, гиды, надсаживаясь, орут в громкоговорители. Температура 35 в тени, в бассейн и то не окунешься – купальщики теснятся там как сельди в бочке. – Позвони, пусть принесут кружку. Нет, две, – командует Мегрэ служителю при уголовной полиции. Полдень. Возвращается Люкас. – Насчет зеленой машины – ничего. На всякий случай я скопировал список постоянных посетителей. Там ведь официально зарегистрированный кружок любителей бриджа… Это не так смешно, как кажется. Салоны обставлены с претензией на роскошь, но, судя по книгам, где полный ажур, игра идет скорее по маленькой: одни – по сантиму, другие – по су. Люди подобрались одинокие: без семьи, без друзей или неудачники в браке, стремящиеся удрать с семейной каторги и провести за картами вечер, а то и часть ночи. Графиня импонирует им. Они начинают казаться себе светскими людьми. Но, выкладывая франков тридцать с небольшим, уже кряхтят. – Ле Клоаген там не появлялся? – В списке не значится. – Его жена? Дочь? – Я поинтересовался и этим. У графини их не знают. – А мадмуазель Жанну? – А вот это самое главное. Когда я предъявил ее фото графине, мне показалось, что лицо у нее дрогнуло. Она долго, чересчур долго всматривалась в карточку, потом слишком естественным голосом осведомилась, кто это. Официант из пивной "У дофины", изучивший кабинеты уголовной полиции не хуже, чем столики в своем заведении, поставил на письменный стол две кружки пива. Одну Мегрэ осушил залпом. Тут же взялся за другую, но перехватил взгляд Люкаса и пробурчал: – Ты уж извини, старина. Ему слишком хочется пить, а Люкас сам виноват – почему не освежился по дороге? – Я все думаю… Полдень. Сотни тысяч парижан, пользуясь уик-эндом, устремляются к морю или в деревню. – Алло! Коммутатор? Соедините меня с моей женой. Вторая кружка почти пуста. Обе трубки, лежащие на столе, еще не остыли. – Госпожа Мегрэ?.. Что? Нет, звоню не затем, чтобы предупредить, что не вернусь к обеду… Напротив, буду дома – скажем, через час… А ты покуда приготовь желтый чемодан… Да, желтый… Проведем уик-энд у воды… Что? В Морсане… Да… До скорого! – А мне что делать? – интересуется Люкас, заранее зная, что ему воскресенье за городом не светит. Мегрэ с карандашом в руке распределяет задания. Улица Коленкура… Зеленая машина… Опросить всех владельцев лавок, всех содержателей бистро… Бульвар Батиньоль… Ни на шаг не отставать от Ле Клоагена. Если это ничего не даст – тем хуже… Почему бы не взять под наблюдение Вогезскую площадь?.. Пожалуй. Одного человека поставить у фонтана – на случай, если кому-нибудь вздумается посетить квартиру этой зануды Маскувена. Ничего не забыли? Указания на коммутатор. Записывать все телефонные разговоры графини и Ле Клоагенов. Никогда ведь не угадаешь… Парнем с золотыми зубами займутся отделы светского общества и азартных игр: завтра же на всех ипподромах… – До понедельника, старина! – Удачного воскресенья, шеф! Уже надев шляпу, Мегрэ спохватился: – Понимаешь, остается еще некая мадмуазель Берта. Я, вероятно, идиот, но тем хуже… Словом, в понедельник я должен знать все, чем она занималась. – Хорошенькая, шеф? – Персик… Персик, не лишенный сердца. И, пожав всем руки, Мегрэ спускается по пыльной лестнице уголовной полиции. 4. Две щуки господина Блеза
Бывают дни, которые неизвестно почему как бы концентрируют в себе целый сезон, целую эпоху, целую гамму переживаний. Ночь с субботы на воскресенье в Морсане олицетворяли для Мегрэ квинтэссенцию лета, речное прибрежье, легкую жизнь, ее беззаботность и простые радости. Лампы, которые к концу обеда пришлось зажечь под деревьями; листва, приобретшая темво-зеленый оттенок, красивый, словно на старинных шпалерах; белая дымка над текучим зеркалом Сены; смех за столиками; мечтательные голоса влюбленных… Когда супруги Мегрэ уже легли, кто-то вынес на террасу проигрыватель, и они еще долго слушали негромкую легкую музыку и скрип гравия под ногами танцующих. Спал ли комиссар в эту ночь? Пристройка к гостинице "Голубок", где находился их номер, с ее железной наружной лестницей и балконом вокруг второго этажа, наводила на мысль о корабле. Номера были узкие, как каюты: стены, выбеленные известкой, железная кровать, умывальник, карниз из некрашеного дерева, кретоновые гардины. Эту ночь все спали, распахнув окна и двери в августовскую тьму. – Места тебе хватает? – шепнула г-жа Мегрэ, вжимаясь в стену. Куда там! Кровать была слишком узка для двоих. Не успел Мегрэ задремать, как в сон его ворвались посторонние шумы. Сперва, около трех, плеск весел, звяканье цепи отвязываемой лодки. Комиссар сообразил, что это Изидор, рабочий при гостинице и мастер на все руки, отправляется проверять свои верши. Потом расхныкался младенец. Среди клиентов преобладали молодые супруги; кроме них тут жили два зубных врача, страховой инспектор, продавщицы крупных домов мод – все люди веселые, простые… – Где ты, Мегрэ? Г-жа Мегрэ разглядела в полутьме мужа: с подтяжками, свисающими сзади на брюки, он стоял, облокотясь на перила, и над трубкой его вился голубой дымок. – Завтра весь день будешь носом клевать! Обрывки мыслей… В "Голубок" часто наезжала м-ль Жанна. Тоже танцевала. Посетители не знали, чем она занимается; кстати, гадалка ходила на байдарке с г-жой Риалан, женой зубного врача. За Сеной прошел поезд; бесшумно вернулась лодка; мелькнула фигура Изидора: длинный, тощий, кожаные гетры, охотничья куртка, обвислые усы. Он притащил на кухню, где ему пришлось включить свет, полную корзину пескарей и плотвы. Там и сям просыпались люди. Из номера на первом этаже вышел какой-то рыболов, набил первую трубку и направился в сарай за своей снедью. За ним еще кто-то. Они обменялись рукопожатием. Изидор вытащил из рундучка своей лодки продолговатый пакет, перенес его в другую, свежевыкрашенную в светло-зеленый цвет, и спрятал в рундучок. Чувствовалось, что движения эти стали у него чуть ли не автоматическими, что каждое воскресенье здесь появляются одни и те же рыболовы, одни и те же парочки, точно так же выбирающиеся на заре из гостиницы. Изидор смахнул с лодки росу, сходил за удочками и спиннингами и тщательно разложил их, а из кухни уже поплыл приятный запах кофе и выскочила служанка, непричесанная, в халатике прямо на голое тело. Вот те на! Г-н Блез, оказывается, ночевал в соседнем с Мегрэ номере. Он вышел, сдержанно поздоровался, спустился по железной лестнице. По словам г-жи Руа, это один из самых постоянных ее клиентов. Человек уже в годах, спокойный, тихий, очень ухоженный. На кухне ему приготовили корзину с едой: полцыпленка, полбутылки бургундского, сыр, фрукты, минералка. Изидор проводил его к лодке с подвесным мотором, который запускают шнуром. Воздух посветлел. Под деревьями, вдоль реки, незаметно устроились рыболовы, подошедшие, несомненно, из деревни на другом берегу. Затарахтел мотор. Г-н Блез с сигаретой в зубах сидит на корме, забросив блесну, лодка идет вверх по течению. – Хорошо спалось? – А вам? Ритм ускорялся. Люди в пижамах и халатах расхаживали взад и вперед, обе служанки, теперь уже одетые, разносили по номерам подносы с завтраком. – Ты здесь, Мегрэ? Что ты делаешь? Ничего он не делает… М-ль Жанна… Любопытно, что г-жа Руа занесла ей линей буквально сразу же после убийства. А еще любопытней, что в кухне, за дверью, ключ от которой исчез, оказался старик Ле Клоаген, утверждающий, что он ничего не знает. Дети завтракают под деревьями, за маленькими столиками. Полуголые парочки несут на плечах лакированные байдарки, молодой человек в толстых очках поднимает парус на крохотной синей яхточке. – Поудить не собираешься? Нет. Мегрэ никуда не собирается. Побриться и одеться он заставляет себя только в десятом часу. Завтракает колбасой и стаканом белого вина. Куда хватает глаз, Сену бороздят лодки, байдарки, миниатюрные яхты, через каждые полсотни метров – неподвижный силуэт рыболова. Часы текут так же неспешно, как воды реки. Служанки уже расставляют приборы к полднику, и несколько прикативших из Парижа машин выезжают с гостиничного двора. Г-жа Мегрэ, не умеющая сидеть без дела, принесла вышивание. Из принципа – они же за городом! – она сидит на траве, хотя вокруг куча свободных плетеных кресел. Один за другим возвращаются байдарочники, кое-кто из удильщиков – тоже; другие, те, что позаядлей, как, например г-н Блез, захватили еду с собой. Г-н Блез, без сомнения, поднялся далеко вверх, в направлении Сен-Пора: целое утро лодку его никто не видел. Правда, начиная от поворота другой берег густо порос тростником, придающим пейзажу известную экзотичность, – это нечто вроде водяных джунглей, куда укрываются влюбленные на своих байдарках. Изидор успевает все – принести вино, сгонять на машине в Корбейль за мясом, проконопатить лодку, давшую течь. Три часа. Г-жа Мегрэ с покровительственным видом поглядывает на мужа, задремавшего в кресле. Еще немного, и она попросит окружающих не шуметь. Сон у комиссара, однако, не глубокий, раз он услышал телефонный звонок. Он смотрит на свои часы, встает и подходит к дому как раз в тот момент, когда появившаяся на пороге служанка объявляет: – Просят господина Мегрэ. Это Люкас. Комиссар поручил ему наблюдение за домом на бульваре Батиньоль и велел позвонить около трех. – Алло, шеф… Ого! В голосе бригадира слышатся плаксивые нотки. – У меня накладка, хоть я и принял все предосторожности… Утром я заметил, как задвигались шторы в одном из окон. Нет, нет, узнать меня было нельзя: я переоделся клошаром и… – Идиот! – Что? Что вы сказали? В уголовной полиции каждый знает, что Мегрэ ненавидит переодевания. Но разве остановишь Люкаса: его хлебом не корми – дай роль сыграть. – Короче, шеф, около одиннадцати… – Кто вышел? – Мать. Даже не посмотрев по сторонам, направилась прямо к площади Клиши и спустилась в метро. Я пристроился к ней и, клянусь… – Где она отделалась от тебя? – Откуда вы знаете?.. Она сошла на станции Сен-Жак… Представляете себе? Бульвар совершенно пуст. У выхода из метро одно-единственное такси. Естественно, она садится в него, и машина уходит. Я безуспешно проискал другое целых десять минут. – Черт побери! – Я записал номер ее такси… Кстати, шеф, он липовый – не значится в списках номерных знаков. Потом я вернулся на бульвар Батиньоль; правда, сперва переоделся. – Ты хоть сейчас-то в своем естественном виде? – Да… Привратница сказала, что госпожа еще не возвращалась. Старик, должно быть, заперт у себя в комнате: он не выходил. Барышня тоже. Безлюдный Париж, где авеню или улицы кажутся сейчас более широкими, более светлыми… Она выбрала бульвар Сен-Жак, один из самых отдаленных в городе… Мегрэ суровеет. – Ладно, – ворчит он. – Что мне делать? – Ждать. Позвонишь, когда она вернется. Да, вот еще что. Присмотрись к ее обуви. Мне надо знать, в пыли она или нет. – Понял, шеф. Врет. Ничего он не понял. Мысль, которая мелькнула в голове у Мегрэ, настолько смутна… Комиссар выходит из телефонной кабины, слоняется по гостинице, улыбается г-же Руа в ответ на ее улыбку. Правда, улыбка у нее печальная. – У меня все эта бедняжка из головы нейдет, господин комиссар. – Не была ли она накоротке с кем-нибудь из ваших клиентов? – Нет, по-моему, нет. Она держалась довольно неприметно… А вот ее столик. Как посмотрю в эту сторону, так плакать хочется… Она обожала детей. Поэтому часто проводила время с госпожой Риалан, женой зубного врача. У той их двое – Моника и Жан Клод. Мегрэ стоит на пороге. Лицо его утратило недавнюю беззаботность, такую естественную в погожее воскресенье. Ему не дает покоя одна мелочь: история с единственным такси у метро Сен-Жак. Да, это удар настоящего бильярдиста. Кто вот так провел Люкаса, тот далеко не ребенок, не какой-нибудь дилетант! Неужели миниатюрная нервная г-жа Ле Клоаген окончательно исчезла? Комиссар убежден в противном. Тогда зачем ей понадобилось хоть на несколько часов избавиться от всякого надзора? Чтобы с кем-то встретиться? Спрятать какие-то документы в надежном месте? Или… Чу! Комиссар издалека узнает назойливое тарахтение. Это подвесной мотор г-на Блеза. Вскоре в вихре солнечных брызг возникает высоко задранный нос лодки и неподвижная фигура рыболова, который, заложив щегольский вираж, подводит суденышко к причалу и сбрасывает газ. Как всегда при возвращении любого рыболова, к причалу подходят несколько гуляющих и устремляется Изидор. – Удачно порыбачили, господин Блез? Давно уже привыкнув к подобным вопросам, тот почти равнодушно цедит: – Две щуки, и, в общем, недурные. Потом открывает рундучок. Там видны две щуки, завернутые в салфетку и переложенные травой, – так рыба дольше сохраняется. Г-н Блез встречает взгляд Мегрэ и, как утром, сдержанно здоровается. Когда живешь в одной гостинице… Он вылезает из моторки и медленно направляется к себе в номер. Мегрэ провожает глазами его ботинки: ни намека на пыль. Изидор, который уже убирает снасть, поднимает голову – Мегрэ с видом наивного парижанина осведомляется у него: – Он их на блесну взял? – Не думаю. Я ему дал с собой наживку. Когда на блесну не берет, господин Блез – он тут все места знает – ловит на живца. И редко возвращается пустой. – Вы позволите? Мегрэ влезает в моторку, чуть не перевернув ее. Наклоняется, берет одну из щук. |