Сименон Жорж - Преступление в Голландии.

    "Он возвратился взволнованный. Слез с велосипеда, конечно же, здесь, в этом месте. Обошел дом, держа машину за руль. Он чувствовал угрозу своему спокойствию, но бежать с любовницей не мог".

    И вдруг повелительно бросил:

    - Останьтесь там, Бетье!

    Комиссар вел велосипед по аллее вокруг дома. Вошел во двор, повернул к сараю, где длинным лучом блестела отлакированная лодка.

    Окно Жана Дюкло было освещено, а сам профессор сидел за маленьким столиком. В двух метрах чернело приоткрытое окно ванной.

    "Попинга не торопился возвращаться, - продолжал внутренний монолог Мегрэ, - наклонился, проходя под навес…"

    Он замер, словно чего-то ожидая. И действительно, произошло нечто несуразное: сверху, из окна ванной, раздался слабый металлический звук, щелчок незаряженного револьвера.

    И сразу же шум завязавшейся борьбы, грохот упавших тел.

    Мегрэ вбежал через кухню в дом, стремительно поднялся на второй этаж, толкнул дверь ванной и зажег свет.

    На полу распластались двое: инспектор Пейпекамп и Баренс, который затих после того, как его правая рука разжалась и выпустила револьвер.

    - Болван!

    Первое, что сказал Мегрэ, буквально подняв Баренса с пола и поддерживая его, иначе молодой человек, без всякого сомнения, рухнул бы снова. Захлопали двери. Мегрэ скомандовал:

    - Все вниз!

    В руке комиссар держал револьвер, обращаясь с ним без каких-либо мер предосторожности, - он сам подменил боевые патроны холостыми.

    Пейпекамп чистил запачканную куртку. Жан Дюкло, указывая на Баренса, спрашивал:

    - Это он?

    У воспитанника мореходного училища был жалкий вид, и походил он не на преступника, а скорее на школьника, застигнутого на месте преступления. Он не осмеливался поднять глаза, не знал, куда деть руки.

    Мегрэ зажег лампы в гостиной. Последней вошла Ани.

    Г-жа Попинга отказалась сесть, но чувствовалось, что у нее дрожат колени.

    И здесь впервые присутствующие увидели комиссара в замешательстве. Он набил трубку, разжег ее, погасил, сел в кресло, но тотчас встал.

    - Я впутался в дело, которое меня совершенно не касается, - быстро начал Мегрэ. - Подозревали француза, и меня послали провести расследование…

    Он раскурил трубку, выигрывая время, повернулся к Пейпекампу:

    - Там, на улице, Бетье с отцом и Остинг. Скажите им, что они могут вернуться домой или войти сюда. Как хотят… Вы желаете, чтобы узнали правду?

    Инспектор направился к двери. Скоро вошла Бетье, тихая, робкая, затем Остинг с упрямым лицом и, наконец, вместе с Пейпекампом бледный и суровый Ливенс.

    Мегрэ вышел в столовую, и было слышно, как он роется в шкафу. Он возвратился с бутылкой коньяка и рюмкой, с хмурым видом, никому не предлагая, выпил. Все стояли вокруг него, и он казался смущенным.

    - Вы хотите знать, Пейпекамп?

    И резко:

    - Тем хуже! Да, тем хуже, если ваш метод хорош! Мы из разных стран и принадлежим к разным народам. И климат у нас разный. Выдвинув версию семейной драмы, вы ухватились за первые же показания, позволяющие классифицировать дело. Матрос с иностранного судна! Возможно, это выход для общественного мнения - ни скандалов, ни дурных примеров народу. Только я все время вижу Попингу возле приемника, здесь, танцующего на глазах убийцы.

    Он говорил, ни на кого не глядя.

    - Револьвер нашли в ванной. Следовательно, стреляли из дома. Глупо предполагать, что убийца, совершив преступление, сохранил такое хладнокровие, чтобы забросить оружие в приоткрытое окно. И уж тем более подложить фуражку в ванную, окурок в столовую.

    Комиссар заходил по гостиной, все так же избегая смотреть на окружающих. Остинг и Ливенс, которые не понимали ни слова, не спускали с него глаз, пытаясь уловить смысл сказанного.

    - Фуражка, окурок, оружие, взятое из ночного столика Попинги, - это чересчур. Понимаете? Слишком много доказательств. Кто-то очень хотел спутать карты. Остинг или любой другой с улицы, вероятно, оставили бы половину этих следов, но не все!

    Таким образом, здесь преднамеренность преступления, желание избежать наказания…

    Используем метод исключения. Бас отпадает первым: зачем идти в столовую, бросать там сигару, потом подниматься в комнату за револьвером и наконец оставлять свою фуражку в ванной?

    Затем Бетье. Вечером она не была на втором этаже и не могла подложить фуражку, как, впрочем, не могла даже стащить ее с палубы, поскольку шла рядом с Попингой.

    Ее отец мог бы убить, после того как застал дочь с любовником. Но в этот момент было уже поздно подниматься в ванную.

    Теперь Баренс. Юноша тоже не ходил наверх и фуражку не крал. Он завидовал своему преподавателю, но еще часом раньше у него не было никакой уверенности в подозрениях.

    Мегрэ помолчал, выбил на ковер трубку, постукивая ею о каблук.

    - Пожалуй, все. Остается выбирать между госпожой Попинга, Ани и Жаном Дюкло. Никаких улик против них нет, хотя объективные возможности имел каждый. Жан Дюкло вышел из ванной с револьвером в руке, что можно принять за доказательство его виновности. Однако, возвращаясь из города, он шел с госпожой Попинга и не мог взять фуражку. Так же как не могла этого сделать и госпожа Попинга.

    Фуражку мог украсть лишь кто-то из последней группы - Баренс или Ани. И недавно было продемонстрировано, что Ани оставалась одна около судна Остинга.

    О сигаре я уже не говорю. Достаточно наклониться, чтобы подобрать старый окурок.

    Из всех находившихся здесь в вечер преступления только Ани была наверху без свидетелей и заходила в столовую.

    Что же касается самого преступления, она имела превосходное алиби.

    Все так же избегая смотреть на присутствующих, Мегрэ положил на стол план дома, сделанный Жаном Дюкло.

    - Ани не могла попасть в ванную, минуя комнату сестры или француза. За четверть часа до убийства она была у себя. Как ей это сделать? Откуда такая уверенность, что в нужный момент она сумеет пройти через одну из двух комнат? Не забудьте, девушка изучала не только право, но и работы по научной криминалистике, о чем беседовала с Дюкло. И с ним же она обсуждала вопрос о вероятности преступлений, практически безнаказанных…

    Ани, вся прямая, без кровинки в лице, тем не менее сохраняла спокойствие.

    - Сделаем маленькое отступление. Я здесь единственный, кто не знал Попингу и должен был составить представление о нем на основании свидетельских показаний. Он искал наслаждений, но отступал перед ответственностью за них, а еще больше перед установленными принципами. В один из радостных дней он приласкал Бетье - и она стала его любовницей главным образом потому, что сама хотела. Я сейчас допрашивал служанку - он и ее ласкал, просто так, мимоходом. Но дальше этого не зашел, поскольку его не очень-то поощряли. Иначе говоря, он желал всех женщин, позволяя некоторые вольности: там поцелуй, там объятие. Однако прежде всего он думал о своей безопасности. Капитан дальнего плавания, он познал мимолетные прелести стоянок в портах. Но находясь на службе Ее Величества^[18], держался за свое место, так же как держался за свой дом, очаг, жену. Это был компромисс желаний и отречений, безрассудства и благоразумия. В свои восемнадцать лет Бетье не поняла его, решив, что он бросится за ней. Ани, та жила в особом мире. Подумаешь, некрасивая! Она - женщина, загадка. Однажды…

    Стояла тягостная тишина.

    - Я не настаиваю на том, что Попинга был ее любовником. Но и с ней он поступил неосторожно. Она поверила ему. Ее охватила страсть, правда, менее слепая, чем страсть госпожи Попинга. Так они и жили втроем. Доверчивая госпожа Попинга. Более скрытная, пылкая, ревнивая, проницательная Ани. Она догадалась об отношениях Попинги с Бетье, увидев в ней соперницу. И, вероятно, именно она искала и нашла письма. Ани согласна была делить его со своей сестрой, но не с этой молодой, красивой, цветущей девушкой, которая настаивала на побеге. Тогда она решила убить его…

    Мегрэ заканчивал монолог.

    - Вот и все. Любовь, ставшая ненавистью! Любовь-ненависть! Чувство сложное, непримиримое, способное толкнуть на отчаянный поступок. Ани решила убить. Решила хладнокровно. Убить без малейшего повода для подозрения!

    К тому же профессор рассказывал в тот вечер о безнаказанных преступлениях, о научно подготовленных убийствах…

    Она была горда и восхищена своим интеллектом, совершив идеальное преступление. Преступление, которое неизбежно должны были списать на счет какого-нибудь бродяги.

    Фуражка, сигара и неоспоримое алиби: она не могла выйти из своей комнаты, не проходя через комнату сестры или француза.

    Во время лекции она видела руки, искавшие друг друга.

    По дороге к дому Попинга шел с Бетье. Они пили коньяк, танцевали. Вместе уехали на велосипедах.

    Любой ценой следовало задержать у окна госпожу Попинга, вызвать в ней подозрение.

    И когда думали, что Ани в своей комнате, ей удалось, уже в одной комбинации, проскользнуть за спиной госпожи Попинга. Все было предусмотрено. Она проникла в ванную, выстрелила. Крышка ванны была открыта. Фуражка лежала там. Оставалось лишь спрятаться.

    После выстрела в ванную вбежал Дюкло, нашел на подоконнике оружие. Выскочив на лестничную площадку, он столкнулся с госпожой Попинга и вместе с ней спустился вниз.

    Ани, уже наготове, полураздетая, побежала за ними. Кто мог предполагать, что она вышла не из своей комнаты, что она вовсе не перепугана, она, со своей легендарной стыдливостью, и вдруг в таком виде!

    Никакой жалости! Никаких угрызений совести! Любовная ненависть заглушает все чувства, остается только желание победить.

    Остинг видел, как украли фуражку, но молчал. Из уважения к покойному и любви к порядку. Зачем поднимать скандал вокруг смерти Попинги? Он даже подсказал Баренсу, какие давать показания, чтобы поверили в убийство с целью ограбления, совершенное неизвестным матросом.

    Ливенс знал, что его дочь вернулась к дому Попингов, после того как Конрад проводил ее. На следующее утро он прочитал письма и, поверив в виновность Бетье, запер ее, отказываясь говорить правду.

    Решив, что я намерен арестовать девушку, он пытался покончить с собой.

    И наконец Баренс… Баренс, который подозревал всех, пытался раскрыть тайну, в то же время чувствуя себя подозреваемым.

    Баренс видел в окне госпожу Попинга. Разве не она стреляла, узнав, что муж изменяет ей?

    Его приняли здесь как сына. Сирота, он нашел в ней вторую мать.

    Он решил спасти ее, пожертвовав собой. При распределении ролей о нем забыли. Он взял револьвер и пробрался в ванную, намереваясь убить человека, который единственный знал правду, а потом, конечно же, застрелиться!

    Юный герой… Такое благородство бывает только в восемнадцать лет!

    Вот и все… Когда отправляется поезд на Париж?

    Никто не проронил ни слова. От изумления, смятения, страха или ужаса все оцепенели. Наконец Жан Дюкло промолвил:

    - Вы далеко зашли…

    Г-жа Попинга, как-то неестественно, вышла из гостиной, а чуть позже ее обнаружили на собственной постели с сердечным приступом.

    Ани не шелохнулась. Пейпекамп попытался заставить ее говорить:

    - У вас есть что возразить?

    - Я буду отвечать в присутствии судебного следователя.

    Она была бледна, под глазами огромные круги.

    Лишь Остинг оставался спокоен и с укором смотрел на Мегрэ.

    В результате всего в пять часов утра комиссар, совсем один, уезжал с маленького делфзейлского вокзала. Никто его не провожал. Никто не поблагодарил. Даже Дюкло, уверявший, что может ехать только следующим поездом!

    Светало, когда поезд проезжал по мосту через канал. Суда ждали с повисшими парусами. Стоял наготове служащий, чтобы развернуть мост, как только состав пройдет.

    Два года спустя, в Париже, комиссар встретил Бетье.

    Жена торговца электролампами из Голландии, она заметно раздалась. Узнав его, покраснела.

    Сообщив, что у нее двое детей, Бетье дала понять, что с мужем они ведут довольно скромную жизнь.

    - А что Ани? - поинтересовался Мегрэ.

    - Как! Разве вы не знаете? Все голландские газеты писали об этом. Она покончила с собой в день начала процесса, за несколько минут до того, как предстать перед судом, - закололась вилкой.

    И добавила:

    - Заходите к нам - авеню Виктора Гюго, двадцать восемь. И долго не раздумывайте: на следующей неделе мы уезжаем в Швейцарию кататься на лыжах.

    В тот день, в уголовной полиции, Мегрэ нашел возможность устроить хорошую головомойку всем своим подчиненным.

    Завтра!.. Завтра!.. (голл.)

    До свидания, сударь (голл.)

    Да (голл.)

    Марка джина (голл.)

    верфь (голл.)

    Француз… (англ.)

    Французская полиция (голл.)

    Голландский… Английский… (испорч. немецк.)

    Небольшие акулы.

    Нет! (голл.)

    Добрый вечер… (голл.)

    Хорошая погода! (голл.)

    Восточный ветер (голл.)

    Четыре гульдена (голл.)

    шкиперы (голл.)

    Хельсинки.

    Красное вино.

    Имеется в виду Вильгельмина Нассауская, королева Голландии в 1890-1948 гг.