Странные это были недели. Весна, какой Жиль никогда прежде не видел. Камни, теплеющие под ногами по мере того, как поднимается солнце; истома, которая вдруг овладевает всем вашим существом, пробуждая желание ни о чем не думать и медленно раствориться в природе... Завтра в уголовном суде начинается процесс. Сегодня утром здесь, в Руайане, Жиль прочел развернутый отчет о деле Мовуазена: признание прокуратурой полной невиновности Колетты, арест Жерардины Элуа и, наконец, история с пресловутым бидоном крысиного яда. Неужели все это время люди жили обычной жизнью? Прилив сменялся отливом, суда вереницей тянулись по фарватеру в открытое море, куттеры и шхуны под синими парусами выходили на лов сардин, и на улицах, где, повинуясь бегу часов, непрерывно менялись границы света и тени, шла торговля сверкающей на солнце рыбой... Все эти дни за стеклянной дверью своего кабинета следователь с волосами ежиком не отрывался от листов дела. Комиссар, три инспектора и адвокаты не занимались ничем, кроме пресловутого бидона. Реальность торжествующей весны столкнулась с иной, грубой и мерзкой реальностью, от которой, быть может, зависела жизнь женщины. Жерардина Элуа ни на секунду не дрогнула. Она вошла в кабинет следователя, с презрительной улыбкой подняв голову, и, так же высоко держа ее, подчинилась формальностям, сопровождающим взятие под стражу. Невзирая на страсти, обуревавшие публику, невзирая на всяческие трудности, она отказалась закрыть магазин, и обе ее дочери проводили там целые дни, помогая приказчикам. Имел ли место донос? Жерардина полагала, что да. - Когда комиссар с двумя инспекторами явился ко мне, я сразу поняла они знают, что ищут. - На чем вы основываетесь, заявляя это? - На том, что в противном случае они не сориентировались бы так легко в моем магазине, который завален разнообразными товарами. Если бы обыск делался, как они утверждают, лишь потому, что так положено, они потратили бы минимум час - да и то при самом поверхностном осмотре! прежде чем добрались бы до винтовой лестницы... Это был самый темный закоулок во всем магазине, и хранили там поэтому что попало, в особенности не слишком аппетитные на вид товары - бутылки с машинным маслом, мешки с химикатами. На одном из стеллажей, в частности, стояло десятка два красных бидонов с изображением черепа и костей и надписью: "Крысомор Корню". Бидоны были пятилитровые. - И много вы продавали этого яда? - Вам это известно не хуже, чем мне: вы же просмотрели мои счетные книги. Нет, Жерардина продавала его не много. Это средство шло на дератизацию судов среднего тоннажа, где было бы слишком накладно применять современные методы. - Приходилось вам торговать этим препаратом в розницу? - Повторяю, вся моя отчетность у вас в руках. - За последние месяцы вы продали восемь бидонов, из коих один капитану Юару? - Возможно. - Помните ли вы о посещении вашего магазина капитаном Юаром? - Меня каждый день посещают с полдюжины владельцев рыболовных судов. - Вы еще предложили ему гавану... - В нашем ремесле это традиция. - Гавану, которая, как и другие найденные у вас сигары, попала во Францию, минуя таможню. - Я могла бы ответить, что это тоже традиция. - Хорошенькая традиция!.. Капитан Юар, кажется, имел привычку, сделав заказ, походить по магазину и посмотреть товары, дабы удостовериться, что ничего не забыл? - Большинство моих клиентов делают то же самое. - Это было в июле? - Не помню. - То есть месяца через два после смерти Октава Мовуазена. Капитан Юар заглянул под лестницу и наткнулся на бидоны с крысомором. Он взял один из них, так как собирался очистить свое судно от заполонивших его крыс. Вынес бидон на середину помещения и попросил приписать его к заказу. Верно? - Во всяком случае, возможно. Ну а если я спрошу вас, чем, например, вы занимались в четыре часа дня двадцать второго июля?.. - Прошу вас, не будем меняться ролями... В какой-то момент, когда товар взвешивали, капитан наклонился и приподнял бидон. "Его открывали колпачка нет, - объявил он. - Я возьму другой". Так он и сделал. Понимаете теперь, почему посещение капитаном Юаром вашего магазина в июле, - только не двадцать второго, а девятнадцатого, как это следует из ваших счетных книг и накладных, - приобретает такую важность? "Крысомор Корню", как именуется этот препарат, изготовляют на основе мышьяка. Мы установили дату поступления к вам двух последних ящиков. Это произошло в январе, в самом начале года. В розницу вы этим товаром не торговали; поэтому странно, что бидон оказался открыт, а жидкости в нем - меньше нормы. - И где же этот бидон? - Я понимаю, вы постарались, чтобы он исчез. Тем не менее показания капитана Юара достаточно убедительны... Так этот красный бидон с черепом и костями стал ключевым эпизодом дела. - Раз его нет, значит, он продан. - Как же в таком случае вы объясните полное отсутствие указаний на его продажу? Ведь отчетность-то у вас, мадам Элуа, в идеальном порядке, если не считать гаванских сигар и нескольких ящиков шестидесятивосьмиградусного перно, которое доставляют вам суда, заходящие на Канарские острова. - Возможно, кто-нибудь из приказчиков... Я не всегда нахожусь в магазине. - Ваши приказчики допрошены. Ох, уж этот бидон! Сколько часов ухлопано на повторный обыск в магазине и в доме, включая чердак! Сколько коварных вопросов задано персоналу, постоянным клиентам, даже соседям! Например, парикмахеру, чье заведение с выкрашенным лиловым фасадом примыкает к дому Элуа. - Вы открываете свой салон очень рано. Работаете до ночи. Не случалось ли вам видеть утром, как ваша соседка или кто-нибудь из ее домочадцев направляются к берегу и что-то бросают в воду? - Не припомню. - Удивило бы вас это? - Нет. Так делают все, кто живет на набережной. Если у вас накопился мусор, а бачки уже увезли, то рядом гавань, и отлив избавляет вас от... - Это было в июле... Постарайтесь припомнить. - В июле мой салон закрыт: на летний сезон я открываю другой - в Фура. Самые убийственные для Жерардины показания, не понимая их важности, дал старый полуглухой кладовщик, служивший в торговом доме Элуа с четырнадцати лет. - Бидон без колпачка? Да, я его приметил. Решил, что колпачок свалился во время перевозки. Я даже встряхнул бидон. - Жидкости не хватало? - Да, хотя немного... Я понюхал. И еще подумал, что она почти не пахнет. Наверно, быстро испаряется. - Значит, вы это заметили. Когда же? - Летом, потому что в тот день Жозеф был еще в отпуске. А отпуск он всегда берет в июле. - Дату не можете уточнить? - Нет... Потом в магазин вошел клиент, и я поставил бидон на место. Через несколько дней, взявшись за генеральную уборку, я вспомнил о бидоне... - А число не припоминаете? - Погодите-ка... В гавани было полно яхт. Значит, это происходило во время регаты. - Регата состоялась двадцать шестого июля. Продолжайте. - Я испугался, что бидон протекает, и решил показать его хозяйке. Пошел за ним, но на полке его не оказалось. Я подумал, что он продан... Нравственной драмой, разыгравшейся между Жерардиной Элуа и старым Мовуазеном, никто не заинтересовался. Боба оставили на свободе, поскольку заявлений о подделке векселей не поступило. - Теперь вам понятно, мадам, что означает пропажа бидона? Девятнадцатого июля он был еще на месте, под винтовой лестницей. Это подтверждают по меньшей мере два человека, чьи показания не внушают нам никаких сомнений. Эти люди - ваш кладовщик и капитан Юар - уверяют, что колпачок был сорван и жидкости не хватало. Не предполагая, что вас могут заподозрить в умерщвлении Октава Мовуазена, вы не сочли нужным избавиться от бидона, и он стоял на прежнем месте в магазине, который, как вы сами выразились, завален разнообразными товарами. А может быть, вы просто забыли о нем. Но капитан Юар поставил его перед вами, прибавив, что бидон открывали и он возьмет другой, и вы осознали опасность. Вот почему, как показывает один из ваших служащих, бидон через несколько дней исчез. Для этого вам потребовалось лишь пересечь набережную и бросить его в воду. Другие свидетели заверяют нас, что это обычное дело и что ваши действия не могли привлечь к себе внимания... В течение многих недель Жиль из своего кабинета на набережной Урсулинок помогал тетке всеми средствами, бывшими в его распоряжении. Ему содействовал Ренке, который благодаря своим связям в полиции ухитрялся ежедневно осведомлять хозяина о ходе следствия. Почти ежедневно, в одиннадцать утра, Мовуазен заглядывал в "Лотарингский бар". Но человек, который подходил к Бабену и молча пожимал ему руку, был уже не Жилем Мовуазеном, хотя и не стал Октавом. От дяди в нем появились известная тяжеловесность, немногословие и флер одиночества, окутывавший когда-то владельца особняка на набережной Урсулинок. - Виделись с ним? Вместо ответа Бабен опускал веки. - Он все понял? Не пережмет? Иногда Жиль звонил Плантелю и даже сенатору Пену-Рато. Бывший министр - Жерардина не знала, что это делается по настоянию племянника,-лично взял на себя защиту вдовы Элуа. Целыми часами Жиль приводил в порядок дела, подписывал чеки, уничтожал кое-какие документы, а порой приглашал к себе в кабинет на третьем этаже какого-нибудь торговца или промышленника, и тот уходил от него сияющим. Почему же было не свезти в Руайан Алису и ее родителей? Их общество не мешало Жилю оставаться в одиночестве. Они ничего ему не сделали, а на мадам Лепар, когда она перед чаем входила в зал казино, было даже приятно смотреть-она вся светилась от горделивой радости. - Ей-богу, Алиса, с таким мужем... - Да, мама. Я понимаю. Он делает все, что я ни попрошу... Знали бы они, как мало ему это стоит! Все это был чуждый, нисколько его не интересовавший мир. - Почему ты не навестишь Колетту? Рано. Он съездит к ней, но когда - там будет видно. Они проехали Рошфор. Машина катилась прямо по шоссе, обгоняя вереницы вымотавшихся за Троицу велосипедистов. Мадам Лепар, с блаженной улыбкой восседавшая сзади, раскланивалась с теми, кто казался ей знакомым. Лепар посасывал свою новую трубку. Почему рука Алисы украдкой легла на мужнее колено и так настойчиво сжала его? Жиль сделал вид, что ничего не замечает. Однако километров через десять - пятнадцать Алиса нагнулась к нему и шепнула: - Жиль... Он не повернул головы - ему надо следить за дорогой. - Я должна поговорить с тобой, Жиль. - Завтра,- как можно естественней отозвался он. Еще издалека они заметили, что террасы кафе черны от людей. Жиль взял в объезд и обогнул город. Машина остановилась у домика Лепаров на улице Журдана. - Не зайдете на минутку? Нет? Ой, какая я глупая! Жиль, должно быть, так устал! Хотя и был праздник, Мовуазен поднялся к себе в кабинет. - Я мешаю, Жиль? Алиса обвела глазами кабинет, где всегда чувствовала себя посторонней. Невозмутимо кивнув, Жиль взялся за телефон, она попятилась и вышла. Еще несколько часов - и все кончится. Телефон если и смолкал, то не больше чем на полчаса; порою Жиль подолгу ждал, не снимая руки с трубки. - Ренке? - Пока что все хорошо, хозяин. Сначала зал довольно сильно шумел. Тогда председательствующий пригрозил удалить публику, и все поуспокоились. Несколькими днями раньше Жиль сходил посмотреть зал, где слушаются уголовные дела. Сейчас там, наверно, все окна настежь - народу полно, жара невыносимая. - Держалась она исключительно хладнокровно. Вошла, окинула зал твердым взглядом... В одиннадцать утра позвонили из Фонтене-ле-Конт. - Это вы, Жиль?.. Туда не пошли?.. Так я и думала. Я тоже считаю, что так лучше... Можно я буду звонить вам время от времени, узнавать, что нового?.. Как она? - Хорошо. Пауза. - До скорого, Жиль! - До скорого, тетя! Потом настал черед Бабена. Он звонил из раздевалки для адвокатов, прикрыв трубку рукой. Говорил тихо. Слова приходилось угадывать. - Все в порядке... Только что вызывали Юара... Да, как мы и предвидели. Это означало, что на суде капитан Юар выразил удивление, почему его словам придали такую важность. Да, он помнит, конечно, что с какого-то бидона был сорван колпачок. Но был ли это бидон с крысиным ядом?.. Комиссар так настаивал, что он, Юар, сказал "да" - только бы поскорее отделаться... В тот день он купил несколько бидонов лака для лодки своей дочери. Возможно... Это же было так давно! Полдень. - Это вы, хозяин? Они хотят все закончить сегодня же. Заседание возобновится уже в час дня. Публика в зале недовольна. Не стоит ли... К особняку подкатила машина Плантеля Судовладелец, шагая через несколько ступенек, поднялся по лестнице. Не постучав, как свой человек в доме, распахнул дверь, плюхнулся в единственное кресло, утер лоб. - Ну и жара! А ведь у меня еще самое лучшее место-позади судей. Мне удалось перемолвиться с Пену-Рато. Он считает, что все идет отлично. Если этот идиот кладовщик не забудет, что ему вдолбили... - Как тетка? - В лучшей форме, чем когда бы то ни было. Иногда кажется, что судят не ее - она сама Два раза перебивала председательствующего... Ну, я пошел. Времени в обрез, перекушу и... В дверях Плантель задержался. Неожиданно утратил самоуверенность. - Значит, как договорились-вечером, если, конечно... Утвердительный кивок. - Алло! Хозяин? Снова Ренке. - Час от часу чище! Пену-Рато свирепствует. Если так пойдет дальше, на скамье подсудимых окажется полиция. Комиссар вне себя. Он был вызван уже дважды и давал показания таким тоном, что суду пришлось призвать его к порядку... - Что вам, Марта? В комнату, постучавшись, вошла прислуга. - Мадам спрашивает, можете ли вы... - Скажите мадам, что я прошу меня не беспокоить. Наконец речь защитника. - Алло!.. У Дворца правосудия собралось человек двести, не меньше. Шесть вечера. - Присяжные удалились на совещание... Семь часов. - Присяжные все еще совещаются. По-моему, это добрый знак. Председательствующий произнес небольшую речь, в которой подчеркнул, что в случае сомнения долг каждого из них... Когда Жиль в последний раз снял трубку, он был уже на пределе. - Да, слушаю. - Жерардина Элуа оправдана. На улице настоящая манифестация. Половина собравшихся была на ее стороне... Жиль оставался один еще десять минут. Он провел их за дядиным бюро, укладывая в кожаный портфель дела в желтых полукартонных папках. Снова телефон. - Да, тетя... Оправдана... - Вы довольны, Жиль? Он молча кивнул, забыв, что говорит по телефону. - Алло! Почему не отвечаете?.. Если бы вы знали, как мне вас недостает!.. - Войдите. В дверях появился Плантель. Жиль еще держал трубку. - Доброй ночи, тетя!.. Да, как-нибудь на днях... Заметив легкую улыбку на губах судовладельца, Жиль пожал плечами, взял портфель и бросил: - Идемте. Они ехали через непривычно оживленный город, и люди провожали глазами их машину. Вошли они к мэтру Эрвино не через контору, а через парадную. В полутемной гостиной их уже ожидали нотариус, сенатор и Бабен. - Подайте портвейн, Жозеф, и можете идти. Жиль заметил, что, несмотря на лето, в камине горел огонь, как и в тот раз, когда он впервые попал сюда. - Благодарю вас всех, господа,-сказал Жиль, кладя портфель на столик. - Я полагаю, месье Мовуазен, что мы выполнили взятые на себя обязательства по отношению к... Жиль посмотрел на нотариуса так, что тот осекся. Затем Жиль раскрыл портфель, вытащил документы. - Вы имели в виду вот это, месье Плантель?.. А вы это, месье Бабен? А вы это, месье Эрвино?.. Жиль понимал, что камин растоплен только ради этой церемонии. Он равнодушно бросил туда бумаги, и они тут же вспыхнули. Эрвино направился к столику, на котором стоял портвейн и рюмки. - Надеюсь, вы не откажетесь... Но Жиль снова посмотрел на него, взял опустевший портфель и проронил: - До свиданья! Когда он вернулся на набережную Урсулинок, его поразила царившая в доме тишина. Гостиная была пуста. Жиль приоткрыл дверь в кухню. - Мадам легла,- сообщила Марта. Нахмурившись, Жиль прошел в спальню, где горел только ночник, кровать была не постелена. Алиса лежала одетая, с покрасневшими глазами. Жиль, стоя, смотрел на жену, слегка встревоженный этой неожиданной картиной. - Жиль?.. Я не знаю, ты, может быть, рассердишься. Но я не виновата, клянусь тебе. Мама велела не беспокоить тебя, пока все это не кончится. Сядь поближе. Возьми мою руку. По-моему... Жиль неловко присел на край постели и взял Алису за руку, как врач, щупающий больному пульс. - По-моему... По-моему, у меня будет ребенок, Жиль. | 
