Он зажёг лампу, взял ножницы, клей и обрывки цветной бумаги. Вырезал и склеил курточку из коричневой бумаги и ярко-зелёные штанишки. Смастерил туфли из старого голенища и шапочку – колпачком с кисточкой – из старого носка. Всё это надел на Буратино. – Носи на здоровье! – Папа Карло, – сказал Буратино, – а как же я пойду в школу без азбуки? – Эге, ты прав, малыш… Папа Карло почесал в затылке. Накинул на плечи свою единственную старую куртку и пошёл на улицу. Он скоро вернулся, но без куртки. В руке он держал книжку с большими буквами и занимательными картинками. – Вот тебе азбука. Учись на здоровье. – Папа Карло, а где твоя куртка? – Куртку-то я продал… Ничего, обойдусь и так… Только ты живи на здоровье. Буратино уткнулся носом в добрые руки папы Карло.
– Выучусь, вырасту, куплю тебе тысячу новых курток… Буратино всеми силами хотел в этот первый в его жизни вечер жить без баловства, как учил его Говорящий Сверчок. Буратино продаёт азбуку и покупает билет в кукольный театр
Рано поутру Буратино положил азбуку в сумочку и вприпрыжку побежал в школу. По дороге он даже не смотрел на сласти, выставленные в лавках, – маковые на меду треугольнички, сладкие пирожки и леденцы в виде петухов, насаженных на палочку. Он не хотел смотреть на мальчишек, запускающих бумажного змея… Улицу переходил полосатый кот Базилио, которого можно было схватить за хвост. Но Буратино удержался и от этого. Чем ближе он подходил к школе, тем громче неподалёку, на берегу Средиземного моря, играла весёлая музыка. – Пи-пи-пи, – пищала флейта. – Ла-ла-ла-ла, – пела скрипка. – Дзинь-дзинь, – звякали медные тарелки. – Бум! – бил барабан. В школу нужно поворачивать направо, музыка слышалась налево. Буратино стал спотыкаться. Сами ноги поворачивали к морю, где: – Пи-пи, пиииии… – Дзинь-ла-Зла, дзинь-ла-ла… – Бум! – Школа же никуда же не уйдёт же, – сам себе громко начал говорить Буратино, – я только взгляну, послушаю – и бегом в школу. Что есть духу он пустился бежать к морю. Он увидел полотняный балаган, украшенный разноцветными флагами, хлопающими от морского ветра. Наверху балагана, приплясывая, играли четыре музыканта. Внизу полная улыбающаяся тётя продавала билеты. Около входа стояла большая толпа – мальчики и девочки, солдаты, продавцы лимонада, кормилицы с младенцами, пожарные, почтальоны, – все, все читали большую афишу: КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР ТОЛЬКО ОДНО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ Торопитесь! Торопитесь! Торопитесь!
Буратино дёрнул за рукав одного мальчишку: – Скажите, пожалуйста, сколько стоит входной билет? Мальчик ответил сквозь зубы, не спеша: – Четыре сольдо, деревянный человечек. – Понимаете, мальчик, я забыл дома мой кошелёк… Вы не можете мне дать взаймы четыре сольдо?.. Мальчик презрительно свистнул: – Нашёл дурака!.. – Мне ужжжжжжжасно хочется посмотреть кукольный театр! – сквозь слёзы сказал Буратино. – Купите у меня за четыре сольдо мою чудную курточку… – Бумажную куртку за четыре сольдо? Ищи дурака…
– Ну, тогда мой хорошенький колпачок… – Твоим колпачком только ловить головастиков… Ищи дурака. У Буратино даже похолодел нос – так ему хотелось попасть в театр. – Мальчик, в таком случае возьмите за четыре сольдо мою новую азбуку… – С картинками? – С ччччудесными картинками и большими буквами. – Давай, пожалуй, – сказал мальчик, взял азбуку и нехотя отсчитал четыре сольдо. Буратино подбежал к полной улыбающейся тёте и пропищал: – Послушайте, дайте мне в первом ряду билет на единственное представление кукольного театра. Во время представления комедии куклы узнают Буратино
Буратино сел в первом ряду и с восторгом глядел на опущенный занавес. На занавесе были нарисованы танцующие человечки, девочки в чёрных масках, страшные бородатые люди в колпаках со звёздами, солнце, похожее на блин с носом и глазами, и другие занимательные картинки. Три раза ударили в колокол, и занавес поднялся. На маленькой сцене справа и слева стояли картонные деревья. Над ними висел фонарь в виде луны и отражался в кусочке зеркала, на котором плавали два лебедя, сделанные из ваты, с золотыми носами. Из-за картонного дерева появился маленький человечек в длинной белой рубашке с длинными рукавами. Его лицо было обсыпано пудрой, белой, как зубной порошок. Он поклонился почтеннейшей публике и сказал грустно: – Здравствуйте, меня зовут Пьеро… Сейчас мы разыграем перед вами комедию под названием "Девочка с голубыми волосами, или Тридцать три подзатыльника". Меня будут колотить палкой, давать пощёчины и подзатыльники. Это очень смешная комедия… Из-за другого картонного дерева выскочил другой человечек, весь клетчатый, как шахматная доска. Он поклонился почтеннейшей публике. – Здравствуйте, я – Арлекин! После этого обернулся к Пьеро и отпустил две пощёчины, такие звонкие, что у того со щёк посыпалась пудра. – Ты чего хнычешь, дуралей? – Я грустный потому, что я хочу жениться, – ответил Пьеро. – А почему ты не женился? – Потому что моя невеста от меня убежала… – Ха-ха-ха, – покатился со смеху Арлекин, – видели дуралея!.. Он схватил палку и отколотил Пьеро. – Как зовут твою невесту? – А ты не будешь больше драться? – Ну нет, я ещё только начал. – В таком случае её зовут Мальвина, или девочка с голубыми волосами. – Ха-ха-ха! – опять покатился Арлекин и отпустил Пьеро три подзатыльника. – Послушайте, почтеннейшая публика… Да разве бывают девочки с голубыми волосами? Но тут он, повернувшись к публике, вдруг увидел на передней скамейке деревянного мальчишку со ртом до ушей, с длинным носом, в колпачке с кисточкой… – Глядите, это Буратино! – закричал Арлекин, указывая на него пальцем. – Живой Буратино! – завопил Пьеро, взмахивая длинными рукавами. Из-за картонных деревьев выскочило множество кукол – девочки в чёрных масках, страшные бородачи в колпаках, мохнатые собаки с пуговицами вместо глаз, горбуны с носами, похожими на огурец…
Все они подбежали к свечам, стоявшим вдоль рампы, и, вглядываясь, затараторили: – Это Буратино! Это Буратино! К нам, к нам, весёлый плутишка Буратино! Тогда он с лавки прыгнул на суфлёрскую будку, а с неё на сцену. Куклы схватили его, начали обнимать, целовать, щипать… Потом все куклы запели "Польку Птичку": Птичка польку танцевала
На лужайке в ранний час.
Нос налево, хвост направо, -
Это полька Барабас.
Два жука – на барабане,
Дует жаба в контрабас.
Нос налево, хвост направо, -
Это полька Карабас.
Птичка польку танцевала,
Потому что весела.
Нос налево, хвост направо, -
Вот так полечка была…
Зрители были растроганы. Одна кормилица даже прослезилась. Один пожарный плакал навзрыд. Только мальчишки на задних скамейках сердились и топали ногами: – Довольно лизаться, не маленькие, продолжайте представление! Услышав весь этот шум, из-за сцены высунулся человек, такой страшный с виду, что можно было окоченеть от ужаса при одном взгляде на него. Густая нечёсаная борода его волочилась по полу, выпученные глаза вращались, огромный рот лязгал зубами, будто это был не человек, а крокодил. В руке он держал семихвостую плётку. Это был хозяин кукольного театра, доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас. – Га-га-га, гу-гу-гу! – заревел он на Буратино. – Так это ты помешал представлению моей прекрасной комедии? Он схватил Буратино, отнёс в кладовую театра и повесил на гвоздь. Вернувшись, погрозил куклам семихвостой плёткой, чтобы они продолжали представление. Куклы кое-как закончили комедию, занавес закрылся, зрители разошлись. Доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас пошёл на кухню ужинать. Сунув нижнюю часть бороды в карман, чтобы не мешала, он сел перед очагом, где на вертеле жарились целый кролик и два цыплёнка. Помуслив пальцы, он потрогал жаркое, и оно показалось ему сырым. В очаге было мало дров. Тогда он три раза хлопнул в ладоши. Вбежали Арлекин и Пьеро. – Принесите-ка мне этого бездельника Буратино, – сказал синьор Карабас Барабас. – Он сделан из сухого дерева, я его подкину в огонь, моё жаркое живо зажарится. Арлекин и Пьеро упали на колени, умоляли пощадить несчастного Буратино. – А где моя плётка? – закричал Карабас Барабас. Тогда они, рыдая, пошли в кладовую, сняли с гвоздя Буратино и приволокли на кухню. Синьор Карабас Барабас вместо того, чтобы сжечь Буратино, даёт ему пять золотых монет и отпускает домой
Когда куклы приволокли Буратино и бросили на пол у решётки очага, синьор Карабас Барабас, страшно сопя носом, мешал кочергой угли. Вдруг глаза его налились кровью, все лицо сморщилось. Должно быть, ему в ноздри попал кусочек угля. – Аап… аап… аап… – завыл Карабас Барабас, закатывая глаза, – аап-чхи!.. И он чихнул так, что пепел поднялся столбом в очаге. Когда доктор кукольных наук начинал чихать, то уже не мог остановиться и чихал пятьдесят, а иногда и сто раз подряд. От такого необыкновенного чихания он обессилевал и становился добрее. Пьеро украдкой шепнул Буратино: – Попробуй с ним заговорить между чиханьями… – Аап-чхи! Аап-чхи! – Карабас Барабас забирал разинутым ртом воздух и с треском чихал, тряся башкой и топая ногами. На кухне всё тряслось, дребезжали стёкла, качались сковороды и кастрюли на гвоздях. Между этими чиханьями Буратино начал подвывать жалобным тоненьким голоском: – Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко! – Перестань реветь! – крикнул Карабас Барабас. – Ты мне мешаешь… Аап-чхи! – Будьте здоровы, синьор, – всхлипнул Буратино. – Спасибо… А что – родители у тебя живы? Аап-чхи! – У меня никогда, никогда не было мамы, синьор. Ах я, несчастный! – И Буратино закричал так пронзительно, что в ушах Карабаса Барабаса стало колоть, как иголкой. Он затопал ногами. – Перестань визжать, говорю тебе!.. Аап-чхи! А что – отец у тебя жив? – Мой бедный отец ещё жив, синьор. – Воображаю, каково будет узнать твоему отцу, что я на тебе изжарил кролика и двух цыплят… Аап-чхи! – Мой бедный отец всё равно скоро умрёт от голода и холода. Я его единственная опора в старости. Пожалейте, отпустите меня, синьор. – Десять тысяч чертей! – заорал Карабас Барабас. – Ни о какой жалости не может быть и речи. Кролик и цыплята должны быть зажарены. Полезай в очаг. – Синьор, я не могу этого сделать. – Почему? – спросил Карабас Барабас только для того, чтобы Буратино продолжал разговаривать, а не визжал в уши. – Синьор, я уже пробовал однажды сунуть нос в очаг и только проткнул дырку. – Что за вздор! – удивился Карабас Барабас. – Как ты мог носом проткнуть в очаге дырку? – Потому, синьор, что очаг и котелок над огнём были нарисованы на куске старого холста. – Аап-чхи! – чихнул Карабас Барабас с таким шумом, что Пьеро отлетел налево, Арлекин – направо, а Буратино завертелся волчком. – Где ты видел очаг, и огонь, и котелок, нарисованными на куске холста? – В каморке моего папы Карло. – Твой отец – Карло! – Карабас Барабас вскочил со стула, взмахнул руками, борода его разлетелась. – Так, значит, это в каморке старого Карло находится потайная… Но тут Карабас Барабас, видимо, не желая проговориться о какой-то тайне, обоими кулаками заткнул себе рот. И так сидел некоторое время, глядя выпученными глазами на угасающий огонь. – Хорошо, – сказал он наконец, – я поужинаю недожаренным кроликом и сырыми цыплятами. Я тебе дарю жизнь, Буратино. Мало того… – Он залез под бороду в жилетный карман, вытащил пять золотых монет и протянул их Буратино. – Мало того… Возьми эти деньги и отнеси их Карло. Кланяйся и скажи, что я прошу его ни в коем случае не умирать от голода и холода и самое главное – не уезжать из его каморки, где находится очаг, нарисованный на куске старого холста. Ступай, выспись и утром пораньше беги домой. Буратино положил пять золотых монет в карман и ответил с вежливым поклоном: – Благодарю вас, синьор. Вы не могли доверить деньги в более надёжные руки… Арлекин и Пьеро отвели Буратино в кукольную спальню, где куклы опять начали обнимать, целовать, толкать, щипать и опять обнимать Буратино, так непонятно избежавшего страшной гибели в очаге. Он шёпотом говорил куклам: – Здесь какая-то тайна. По дороге домой Буратино встречает двух нищих– кота Базилио и лису Алису
Рано утром Буратино пересчитал деньги – золотых монет было столько, сколько пальцев на руке, – пять. Зажав золотые в кулаке, он вприпрыжку побежал домой и напевал: – Куплю папе Карло новую куртку, куплю много маковых треугольничков, леденцовых петухов на палочках. Когда из глаз скрылся балаган кукольного театра и развевающиеся флаги, он увидел двух нищих, уныло бредущих по пыльной дороге: лису Алису, ковыляющую на трех лапах, и слепого кота Базилио. Это был не тот кот, которого Буратино встретил вчера на улице, но другой – тоже Базилио и тоже полосатый. Буратино хотел пройти мимо, но лиса Алиса сказала ему умильно: – Здравствуй, добренький Буратино! Куда так спешишь? – Домой, к папе Карло. Лиса вздохнула ещё умильнее: – Уж не знаю, застанешь ли ты в живых бедного Карло, он совсем плох от голода и холода… – А ты это видела? – Буратино разжал кулак и показал пять золотых. Увидев деньги, лиса невольно потянулась к ним лапой, а кот вдруг широко раскрыл слепые глаза, и они сверкнули у него, как два зелёных фонаря. Но Буратино ничего этого не заметил.
– Добренький, хорошенький Буратино, что же ты будешь делать с этими деньгами? – Куплю куртку для папы Карло… Куплю новую азбуку… – Азбуку, ох, ох! – сказала лиса Алиса, качая головой. – Не доведёт тебя до добра это ученье… Вот я училась, училась, а – гляди – хожу на трёх лапах. – Азбуку! – проворчал кот Базилио и сердито фыркнул в усы. – Через это проклятое ученье я глаз лишился… На сухой ветке около дороги сидела пожилая ворона. Слушала, слушала и каркнула: – Врут, врут!.. Кот Базилио сейчас же высоко подскочил, лапой сшиб ворону с ветки, выдрал ей полхвоста – едва она улетела. И опять представился, будто он слепой. – Вы за что так её, кот Базилио? – удивлённо спросил Буратино. – Глаза-то слепые, – ответил кот, – показалось – это собачонка на дереве… Пошли они втроём по пыльной дороге. Лиса сказала: – Умненький, благоразумненький Буратино, хотел бы ты, чтобы у тебя денег стало в десять раз больше? – Конечно, хочу! А как это делается? – Проще простого. Пойдём с нами. – Куда? – В Страну Дураков. Буратино немного подумал. – Нет, уж я, пожалуй, сейчас домой пойду. – Пожалуйста, мы тебя за верёвочку не тянем, – сказала лиса, – тем хуже для тебя. – Тем хуже для тебя, – проворчал кот. – Ты сам себе враг, – сказала лиса. – Ты сам себе враг, – проворчал кот. – А то бы твои пять золотых превратились в кучу денег… Буратино остановился, разинул рот… – Врёшь! Лиса села на хвост, облизнулась: | 
