Буссенар Луи - Под барабанный бой.

    - Ты все тараторишь и тараторишь, мальчуган! А твой дядя что же, язык проглотил?

    - Господин офицер, я не сказал вам, что мой бедный дядя лишен не только зрения, но и голоса… Судьба обошлась с ним очень жестоко, а ведь он еще молод. Проявите сострадание к несчастному!

    - Хорошо, хорошо, я верю тебе. Но все равно надо пройти на пост, таков приказ.

    Патруль препроводил лженищих к месту назначения. Пост располагался в просторном доме на площади, запруженной подводами, на которых стояли пушки.

    Беглецов допрашивал старший офицер.

    - Кто вы? Откуда и куда идете?

    Беттина - Флорентино отвечала уверенно, ничем не выдавая себя, а в заключение как бы между прочим добавила:

    - Мы были в Плезансе, а потом пошли в Милан через Лоди и… повстречали французов… Заметив на моем дяде старый белый мундир, полученный им от австрийских солдат вместе с ранцем, набитым разным барахлом, они нещадно избили нас. И мы вернулись во владения щедрых австрийцев, которые угостили нас тарелкой супа, а дядя в благодарность сыграл им на кларнете…

    - Хорошо, хорошо, - офицер вполне поверил маленькому цыганенку, простодушно рассказывавшему о своих злоключениях.

    - А теперь куда держите путь?

    - Куда позовет нас Бог… и куда вы разрешите нам идти, ваша милость…

    - Ладно. Пока останетесь на посту, а потом вместе с солдатами, которые доставили вас сюда, пойдете в Мантую. Как только мы перейдем на другую сторону Минчо, вы свободны.

    Слушая офицера, Франкур - Джироламо думал: "Белые мундиры отступают. Стало быть, веревочка на их шеях затянулась и песенка спета. Ну и трепку же мы им задали! Но, черт побери, они еще встретятся с Третьим полком зуавов, лучшим во всей Франции! А пока неплохо бы позабавить наших попутчиков".

    Почтительно поклонившись офицеру, капрал принялся наигрывать песенку "Шагайте, ножки". Беттина запела, имитируя задорный мальчишеский тенорок. Приятная быстрая мелодия и незатейливые слова имели большой успех. Солдаты слушали, одобрительно кивая, а когда мнимый слепой музыкант закончил играть, наградили исполнителей бурными аплодисментами. Недоверие и настороженность, с которыми пришельцы были встречены, сменились симпатией и сердечностью. Их пригласили присесть и отдохнуть. Большинство солдат говорили на вполне понятном итальянском языке, так как это были выходцы из пограничных с Италией областей: фриуланы^[155], далматы^[156], хорваты^[157], и хотя они одевались в белые мундиры, всегда носили с собой свернутый исключительной красоты красный плащ.

    Солдаты попросили спеть еще. Музыкант и его племянник не заставили себя долго упрашивать и исполнили сначала "Эх, есть сапожки, Бастьян!", глупую песенку, обошедшую всю Европу, затем "Шапочку Маргариты". Бой барабанов неожиданно прервал концерт.

    Прозвучал сигнал подъема. Небо на горизонте посветлело, занималась заря. Австрийские войска готовились к выступлению. Хотя к гостям относились доброжелательно, однако не спускали с них глаз. Получив от заботливых хорватов солидную порцию кофе с пирожками, друзья подкрепились перед дорогой. Их устроили в багажной повозке. Благодаря таланту "слепого" дядюшки Джироламо, бродячие музыканты пользовались большой популярностью среди солдат; друзей поставили на довольствие, и они получали питание почти наравне со всеми. Молодые люди не переставали помышлять о побеге, но удобного случая не представлялось, так как стратегическое маневрирование полка проходило то в авангарде, то в арьергарде.

    Сначала войско двигалось вдоль берега реки Минчо, затем, дойдя до Валеджо, круто повернуло вправо и по "strada cavallara"^[158] направилось прямиком в Сольферино, прибыв туда 23 июня во второй половине дня.

    Хорваты расположились в постройках неподалеку от "Итальянской шпионки" и приготовились к обороне. Бродячих музыкантов на время заперли в башне. Предчувствуя скорую баталию, Франкур волновался. Он подошел к Беттине и, убедившись, что их никто не видит и не слышит, прошептал:

    - Дорогая, близка наша свобода!

    - Что вы хотите сказать, Франкур?

    - В воздухе пахнет порохом, думаю, не пройдет и суток, как начнется сражение.

    Зуав подвел девушку к окну.

    - Взгляните, вон там, за кладбищем, французы выстраиваются в боевой порядок.

    - Священная война за итальянскую независимость!

    - Да, последний бой… И несмотря на то, что мне бесконечно приятно ваше общество, я сожалею, что не могу присоединиться к своему полку. Но при первой же возможности я скину повязку и очки, достану из сумки мою старую униформу - и бродячий кларнетист вновь превратится в капрала Франкура!

    - Я пойду вместе с вами на смертный бой!

    - Вы самая бесстрашная из женщин, моя любимая! И все же, прошу вас, держитесь подальше от пуль и снарядов. В убежище, где сейчас находится ваш племянник, вы могли бы перевязывать раненых и утешать умирающих. Но сначала надо выбраться отсюда.

    Перейти из одного лагеря в другой через линию фронта даже под покровом ночи считалось маловероятным. Существовал, быть может, один шанс из пятидесяти, да и то для самых отчаянных.

    Поразмыслив, Франкур решил не рисковать жизнью девушки, да и своей тоже, а положиться на волю случая.

    Наконец сражение началось! Капрал прильнул к бойнице и следил за движением белых мундиров и красных штанов, которые, топча посевы, то выстраивались в колонны, то перестраивались в ровные ряды, то формировали небольшие ударные группы, перемещаясь с одного места на другое. Подъезжали повозки с пушками. Посыльные офицеры метались от Генерального штаба к командирам подразделений. На равнине, насколько хватало глаз, вдаль и вширь простирались многочисленные войска, войска, войска…

    Клубы тяжелого дыма медленно плыли в перегретом воздухе баталии. Прогремели выстрелы, появились густые облачка с яркими языками пламени, выдавая месторасположение больших батарей. По мере приближения воинские подразделения выглядели все отчетливей, уже можно было разглядеть каждого солдата в строю.

    Внимание капрала привлекла большая группа сражающихся. Каски и латы так сверкали на солнце, что все формирование походило на огромное граненое зеркало.

    - Это гвардейцы, значит, император там! - прошептал Ф ранкур. - Я вижу его!

    И тотчас воскликнул:

    - Тысяча чертей, а вот и зуавы!

    В это же мгновение сильный взрыв потряс до основания "Итальянскую шпионку". Беттина, вскочив, еле удержалась на ногах. В ответ укрепившиеся в постройках около башни хорваты открыли адский огонь по противнику.

    Переживая за товарищей, молодой человек в бессилии сжимал кулаки. Как ему хотелось быть там, в гуще сражения, чтобы поддержать однополчан.

    Орудия австрийской батареи, развернутой у стен башни, поминутно изрыгали огонь. Артиллеристы без передышки заряжали, целились, стреляли, затем банили^[159] ствол орудия и начинали все сначала. То и дело прибегали посыльные офицеры с распоряжениями из генштаба. Выйдя из укрытий, хорваты спустились в долину, чтобы отрезать правый фланг четвертого корпуса французов. Кавалеристы генерала Дево рубились отчаянно и смело, но на смену погибшим австрийцам приходили новые полки.

    Капрал увидел, что зуавы и гвардейские стрелки выстраиваются в боевой порядок, готовясь к штурму башни. Другие формирования спешили к ним присоединиться: из Кавриано двигались шпалеры^[160] тюркосов; сквозь фруктовые сады Сан-Кассиано продирались стрелки; линейные солдаты спустились в овраги Гроля и Сан-Мартино, чтобы тотчас появиться близ массива Сольферино, над которым возвышалась "Итальянская шпионка".

    Перестрелка возобновилась с новой силой. Франкур видел, как зуавы бросились на штурм старой башни, и мучительно переживал свое бездействие. Звучали фанфары, горнисты шли и впереди и позади полка, музыка и бой барабанов перекрывали грохот орудий. Белые мундиры открыли яростную стрельбу, затем в бой вступила батарея противника.

    Остановленные неприятельским огнем французы вынуждены были отступать, оставляя на земле багровый след - кровь солдат доблестного полка. Франкур больше не мог оставаться на месте. Схватив ранец, он на ходу крикнул Беттине:

    - Дорогая, оставайтесь здесь, я скоро вернусь!

    По полуразрушенной каменной лестнице капрал быстро поднялся наверх. Там, вытащив из ранца форму, он прямо поверх брюк натянул красные шаровары, затем одел жилет, мундир, украшенный медалями, и феску. Несмотря на предостережения, Беттина последовала за ним и теперь с восхищением и тревогой смотрела на возлюбленного зуава.

    - Друг мой, что вы собираетесь делать? - беспокойством спросила девушка.

    - Как, вы здесь? Ладно, сейчас увидите.

    В мгновение ока молодой человек влетел в просторный зал, где расположились артиллеристы. Они только что произвели залпы и теперь, подгоняемые командирами, вновь заряжали пушки. Направив на солдат пистолет, капрал громовым голосом прокричал:

    - Бросай оружие, или всех перестреляю!

    Затем, обернувшись, скомандовал воображаемому войску:

    - Вперед, зуавы! Вперед!

    Решив, что сейчас сюда ворвется целый полк "шакалов", обескураженные австрийцы бросились вон.

    Один из офицеров, вытащив из-за пояса пистолет, попытался восстановить порядок.

    - Ни с места! - он, целясь в капрала. Из темноты коридора прозвучал выстрел, и офицер упал замертво. Паника среди артиллеристов усилилась. Никто не сомневался, что вражеский корпус проник в башню. Объятые страхом австрийцы думали только об одном - поскорее вылезти наружу. Солдаты толкались, спотыкались и падали. Около сорока человек были затоптаны насмерть.

    В дверном проеме появилась Беттина с пистолетом в руке. Франкур рассмеялся:

    - Похоже, вы захватили "La Spia d'ltalia"… Теперь надо закрепить победу.

    Капрал быстро развернул две пушки в сторону убегавших австрийцев, прицелился и, взявшись за шнур запального устройства, сказал подруге:

    - Дорогая, возьмите шнур другой пушки и по моей команде дерните изо всех сил. Не страшно?

    - С вами я ничего не боюсь.

    - Отлично! По врагам вашей родины - огонь!

    Бу-у-ум - прозвучал первый хлопок, и орудие откатилось назад. Бу-у-ум - тотчас прогремел второй.

    Как и предполагал зуав, паника усилилась. Белые мундиры бежали с массива Сольферино. "Итальянская шпионка" оказалась в руках освободителей.

    - Надо подать знак нашим, что башня свободна, но как?

    - Спустить трехцветный флаг, - предложила Беттина.

    - Точно! Синий - это мой пояс.

    - Белым может послужить мундир дядюшки Джироламо.

    - Браво! А красным будет кусок хорватского плаща.

    Молодой человек скрепил кое-как три части в единое целое и, перепрыгивая через ступеньки, помчался наверх. Еще минута - и он стоял под открытым небом. Когда трехцветный флаг взвился над зубчатыми стенами, раздались возгласы:

    - Башня взята! Победа! Победа!

    Зуавы увидели стоящего наверху однополчанина:

    - Франкур! Живой! Смотрите, это Франкур! Да здравствует капрал!

    Он что-то кричал им в ответ, махая своей красной феской.

    - Капитан, может быть, исполнить ригодон? - сержант-горнист у командира.

    - Давай!

    Приложив инструмент к губам, Питух протрубил перед двумя тысячами зуавов задорную мелодию в честь героя недели, а затем - в честь знамени полка.

    У взволнованного капрала бешено колотилось сердце. С глазами, полными слез, он спустился вниз. Беттина успела переодеться и в своем женском наряде выглядела восхитительно. Отважный француз подал подруге руку.

    - Любимая, идемте. Я представлю вам мой полк!

    Первым, кого они увидели, был Оторва. Отдав честь командиру, Франкур сказал:

    - Мой капитан, это синьорина Беттина, патриотка, тетя нашего приемного сына Виктора Палестро. Она любезно согласилась стать моей невестой.

    Легендарный командир, весь в саже и порохе, вытянулся по стойке "смирно" и саблей приветствовал друга и его избранницу, а "шакалы" хором гаркнули:

    - Да здравствует Франция! Да здравствует Италия!

    - Да! Да здравствует Франция, - повторил Жан Бургей, - которую так достойно представляет Франкур, и да здравствует Италия, которая так благородно воплотилась в вас, синьорина… Да будет благословен ваш франко-итальянский союз!

    Битва при Сольферино завершила двадцатипятидневную кампанию, которая велась под барабанный бой. Великая битва принесла великую победу. Но это была и жестокая битва: на поле сражения осталось свыше 35 тысяч воинов: союзники потеряли 1816 человек, австрийцы - приблизительно восемнадцать тысяч^[161].

    Одиннадцатого июля в Виллафранке^[162] два императора подписали мирный договор. Однако победа французов не принесла результата, на который рассчитывали итальянцы. По Виллафранкскому договору свободу получала только Ломбардия. Когда-то Наполеон III говорил: "Я хочу видеть Италию свободной до Адриатики", но остановился на полпути: слишком многих жертв стоили ему победы в Италии.

    Однако если достигнутый мир горьким эхом отозвался в сердцах итальянских патриотов, то амбиции французов были вполне удовлетворены. Для многих из них опасная военная прогулка закончилась трагически, оставшиеся же в живых сошлись на том, что кампания затянулась и пора возвращаться на родину.

    Память погибших героев почтили возложением венков на могилы, живые получили награды - от маленьких безделушек, забавлявших и тешивших самолюбие солдат, до маршальского жезла, врученного генералу Ниелю. Обозного произвели в капралы за спасение знамени полка и жизни командира. Сравнявшись по званию с Франкуром, он теперь командовал отделением. Кроме того, толстяк получил боевую медаль, которая, правда, радовала его меньше, чем генерала Ниеля - маршальский жезл. Лучшей наградой босеронцу был бы уход из армии и возвращение к занятию землепашеством, но он прослужил всего восемь месяцев, до демобилизации оставались долгие шесть лет и четыре месяца^[163]. Тут в дело вмешалось Провидение в лице Франкура, которое всегда следит за судьбами своих подопечных и порой исполняет заветные желания.

    Франкур женился на прекрасной Беттине, которой возвратили имущество ее семьи, отобранное австрийскими завоевателями. Таким образом, капрал неожиданно разбогател. Однако это не помешало ему остаться добрым и чутким товарищем. Узнав, что Обозный не может осуществить свою мечту из-за отсутствия денег, он заплатил выкуп досрочного освобождения от воинской повинности и за себя, и за друга.

    Теперь Франкур управляет поместьем, приумножает свои капиталы. Больше всего на свете он любит молодую жену и приемного сына Виктора Палестро. Его новые обязанности сильно отличаются от тех, что молодой человек выполнял в полку, будучи капралом зуавов, но он с ними прекрасно справляется.

    Виктор-Эммануил не забыл своего крестника и сделал ему царский подарок.

    Все хорошо, что хорошо кончается. После воцарения мира "Тюгенбунд" не обнаруживал себя. Члены таинственной Палаты исчезли так же загадочно, как и появились. Они уже не могли помешать осуществлению великого политического акта, коим стало освобождение Италии^[164].

    Сезия - левый приток в верхней части самой длинной в Италии реки - По, текущей в северной части страны с запада на восток и впадающей в Адриатическое море. На берегах Сезии произошло первое сражение австро-итало-французской войны 1859 года, события которой положены в оснаву романа.

    Итальянские Альпы - часть горной системы Альпы, расположенной также во Франции, Швейцарии, Австрии. Покрыты лесами, лугами, изобилуют скалами и ледниками, отсюда берут начало много рек.

    Понтон - плоскодонное несамоходное судно. Используется в связке (сцепке) для сооружения наплавных, понтонных мостов, паромов, причалов и т п.

    Австро-итало-французская война 1859 года - для Италии была национально-освободительной и явилась первым этапом борьбы за объединение Италии под главенством Пьемонта. Со стороны Франции война была продиктована стремлением укрепить свое влияние в Северной Италии. Одним из препятствий на пути создания единого итальянского государства была политика Австрии, удерживавшей под своим господством итальянские земли - Ломбардо-Венецианскую область. После подписания в июле 1858 года секретного соглашения между Пьемонтом и Францией и достижения соглашения с Россией о нейтралитете, 29 апреля 1859 года началась австро-итало-французская война, вызвавшая подъем народного национально-освободительного движения. В сражениях у Монтебелло (20 мая), Мадженты (4 июня), Сольферино (24 июня) австрийская армия потерпела поражения. В результате войны Австрия отказалась от Ломбардии (сохранив за собой Венецию), Франция получила - "в знак благодарности" - принадлежавшие Пьемонту область Савойю и город Ниццу.

    Ломбардия - область в Северной Италии, восточнее граничащего с нею Пьемонта. ВXVIII-XIXвеках входила в состав Ломбардо-Венецианского королевства, принадлежавшего Австрии.

    Пастораль - здесь: подчеркнуто красивое изображение природы.

    Палестро - здесь: город на реке Сезия.

    Кивер - старинный военный головной убор из кожи и сукна, часто украшенный пучками перьев или конского волоса.

    Бос - территория к юго-западу от Парижа, его житница.

    Бурбаки Шарль (1816-1897) - французский генерал, по происхождению грек, участник Крымской войны 1853-1856 годов. К началу боевых действий его 3-я пехотная дивизия Третьего корпуса насчитывала 6627 человек.

    Ригодон - французский старинный танец с музыкой и движениями оживленного характера .