Шарни попытался уловить хоть малейший знак, который указывал бы ему на то, что ему следовало ответить. Он заметил, как по телу Андре пробежала дрожь, и не зная, чему ее приписать: опасению, что граф не уйдет, или желанию, чтобы он остался, - он ответил: - Прикажите кучеру подождать. Дверь затворилась, и, может быть, впервые после свадьбы граф и графиня остались одни. Граф первым нарушил молчание. - Прошу прощения, графиня, - молвил он, - не помешал ли я вам своим неожиданным вторжением? Я еще не садился, карета моя у ворот, и, если вам угодно, я могу немедленно уехать. - Нет, граф, напротив, - с живостью возразила Андре. - Я знала, что вы живы и здоровы, однако я не менее счастлива воочию убедиться в этом после того, что произошло. - Неужели вы были так добры, что справлялись обо мне? - спросил граф. - Разумеется... вчера и нынче утром, и мне сообщили, что вы в Версале; сегодня вечером мне сказали, что вы у королевы. Были ли эти слова сказаны без задней мысли или в них был упрек? Очевидно, граф и сам не знал, как к ним отнестись, и потому на минуту задумался. Впрочем, почти тотчас же, решив, по-видимому, оставить выяснение этого вопроса на потом, он продолжал: - Графиня! Меня задержала в Версале печальная необходимость; долг, который я полагаю священным в том положении, в каком сейчас находится королева, вынудил меня сразу же по приезде в Париж отправиться к ее величеству. Андре попыталась отнестись к последним словам графа без предубеждения. Потом она подумала, что необходимо прежде всего ответить на его слова о печальной необходимости. - Да, граф, - молвила она. - Увы, я знаю о страшной потере, которую… Она замялась на секунду. - ..которую вы понесли. Андре едва не сказала: "Которую мы понесли", однако не осмелилась и продолжала: - Вы имели несчастье потерять вашего брата барона Жоржа де Шарни. Можно было подумать, что Шарни с нетерпением ждал подчеркнутых нами слов, потому что он вздрогнул в тот момент, когда каждое из них было произнесено. - Да, графиня, - отвечал он, - вы правы, смерть моего брата - страшная для меня потеря, которую, к счастью, вы не можете оценить, потому что почти не знали бедного Жоржа. В его словах "к счастью" послышался легкий печальный упрек. Андре это поняла, однако ничем не выдала, что придала этому значение. - Лишь одно утешает меня в этой потере, если тут что-нибудь может утешить, - продолжал Шарни, - бедный Жорж умер так, как суждено умереть Изидору, как, видимо, умру и я: он умер, исполняя свой долг. Слова "как, видно, умру и я" больно задели Андре. - Граф! Так вы полагаете, что дела обстоят настолько плохо, - спросила она, - что для утоления Божьего гнева могут понадобиться новые жертвы? - Я думаю, графиня, что час королей ежели еще не наступил, то вот-вот пробьет. Я уверен, что какой-то злой гений толкает монархию в бездну. Я полагаю, наконец, что если монархия падет, она увлечет за собой в своем падении всех, кто участвовал в ее возвеличивании. - Вы правы, - согласилась Андре. - Когда наступит этот день, поверьте, что он застанет меня, как и вас, граф, готовой к любым испытаниям. - Ах, графиня, вы давно доказали свою преданность в прошлом, - отвечал Шарни, - и никто, а я - еще менее других, не может усомниться в вашей преданности в будущем. Возможно, я тем меньше имею право усомниться в вас, что я сам, может быть, в первый раз только что ослушался приказания королевы. - Я вас не понимаю, граф, - молвила Андре. - Прибыв из Версаля, я получил приказание незамедлительно явиться к ее величеству. - О! - только и смогла с печальной улыбкой вымолвить Андре. Спустя мгновение она прибавила: - Это объясняется просто: королева, как и вы, полагает, что ее ожидает таинственное и мрачное будущее, вот она и хочет собрать вокруг себя тех, в ком она уверена и на кого может положиться. - Вы ошибаетесь, графиня, - отвечал Шарни, - королева вызвала меня к себе не для того, чтобы приблизить, а с тем, чтобы удалить от себя. - Удалить вас от себя? - с живостью переспросила Андре, шагнув к графу. Спохватившись, что граф стоит у двери с самого начала их разговора, она проговорила, указав ему на кресло: - Простите, граф, я заставляю вас стоять. С этими словами она, не имея больше сил держаться на ногах, упала на козетку, где несколько минут тому назад сидела вместе с Себастьеном. - Удалить вас! - в радостном волнении повторила она, полагая, что Шарни и королева собираются расстаться. - С какой же целью? - Она собиралась отправить меня в Турим с поручением к графу д'Артуа и герцогу Бургонскому, вскинувшим Францию. - Вы согласились? Шарни пристально посмотрел на Андре. - Нет, графиня, - молвил он. Андре побледнела так, что Шарни шагнул к ней, желая ей помочь; однако она заметила движение графа и, собрав все свои силы, пришла в себя. - Нет? - пролепетала она. - Вы ответили "нет" королеве?.. Вы, граф?.. Последние слова она произнесла с сомнением и изумлением. - Я отвечал, графиня, что в настоящую минуту мое присутствие в Париже более необходимо, нежели в Турине. Я сказал, что любой может выполнить то, что королева соблаговолила поручить мне, и что для этого вполне может подойти другой мой брат, на днях прибывший из провинции: он готов предложить королеве свои услуги и отправиться вместо меня. - Разумеется, королева была рада принять такое предложение?! - воскликнула Андре с горечью, которую ей не удалось скрыть и которая, как могло показаться, не ускользнула от внимания Шарни. - Нет, графиня, напротив: мой отказ задел ее за живое. И мне пришлось бы ехать, если бы в эту минуту не вошел король и я не попросил бы его величество нас рассудить. - И король за вас вступился, граф? - насмешливо улыбаясь, спросила Андре. - Король согласился с тем, что вам следует остаться в Тюнльри?.. О, как добр его величество король! Шарни и бровью не повел. - Король сказал, - продолжал он, - что мой брат в самом деле очень подходит для этого поручения, тем более, что мой брат впервые прибыл из провинции ко двору и чуть ли не в первый раз в Париж, его отсутствия никто не заметит; он прибавил, что было бы жестоко со стороны королевы требовать, чтобы в такую минуту я не был рядом с вами. - Со мной? - вскричала Андре. - Король так и сказал? - Я вам повторяю собственные его слова, графиня. После этого он, поискав глазами вокруг королевы, обратился ко мне с вопросом: "А где же графиня де Шарни? Я не видел ее со вчерашнего вечера". Так как вопрос был обращен ко мне, я взял на себя смелость ответить: "Государь, я, к сожалению, так редко вижу графиню де Шарни, что не могу вам сказать, где сейчас находится графиня, однако ежели вы, ваше величество, желаете об этом узнать, обратитесь к королеве; королева знает и может вам ответить". Заметив, как насупилась королева, я начал настаивать: я подумал, что между вами что-нибудь произошло. Андре так увлеклась его рассказом, что и не думала отвечать. Тогда Шарни снова заговорил. - "Государь, - молвила королева, - графиня де Шарни час тому назад покинула Тюильри. - Как так? - спросил король. - Графиня де Шарни покинула Тюильри? - Да, государь. - Но она скоро вернется, не так ли? - Не думаю. - Не думаете? - переспросил король. - По какой же все-таки причине графиня де Шарни, ваша лучшая подруга…" Королева сделала нетерпеливое движение. "…Да, я повторяю, ваша лучшая подруга уехала из Тюильри в такую минуту? - Мне кажется, ей было здесь неудобно. - Разумеется, неудобно, если бы в наши намерения входило навсегда оставить ее в смежной с нашей комнате; однако мы подобрали бы апартаменты, черт побери, и для нее и для графа. И вы, я надеюсь, не стали бы слишком привередничать, верно, граф? - Государь, - отвечал я, - королю известно, что я всегда доволен тем местом, которое он мне определяет, лишь бы это место давало мне возможность служить вашему величеству. - Ну, я так и думал! - продолжал король. - Итак, графиня де Шарни удалилась… Куда же, ваше величество? Вам это известно? - Нет, государь, я не знаю. - Как?! Ваша лучшая подруга уезжает, а вы даже не спросили, куда она направляется? - Когда мои друзья меня покидают, я не вмешиваюсь в их дела и не спрашиваю, куда они отправляются - Ну что же, я понимаю, - молвил король, обращаясь ко мне, - женские капризы! Господин де Шарни! Мне необходимо сказать несколько слов королеве. Ступайте ко мне, подождите меня там, а потом вы представите мне вашего брата. Он нынче же вечером должен отправиться в Турин; я с вами согласен, господин де Шарни: вы нужны мне здесь и я оставляю вас при себе". Я послал за братом, который, как мне доложили, только что прибыл и ожидает в зеленой гостиной. Заслышав слова "в зеленой гостиной", Андре, почти совершенно позабывшая о Себастьене, так ее внимание было поглощено рассказом мужа, мысленно перенеслась к тому, что сейчас произошло между нею и сыном, и тревожно взглянула на дверь спальни, где она его заперла. - Простите, графиня, - молвил Шарни, - я боюсь, что отнимаю у вас время на разговоры, которые, должно быть, не очень вам интересны. Вы, верно, спрашиваете, как я здесь оказался и зачем сюда явился - Нет, граф, напротив: то, что я имела честь от вас услышать, мне чрезвычайно интересно; что же до вашего прихода ко мне, то после пережитых мною волнений по вашему поводу ваше присутствие может быть мне только приятно, так как оно доказывает, что лично с вами ничего не случилось. Продолжайте же, прошу вас! Итак, король приказал вам пройти к нему, и вы пошли предупредить брата. - Мы отправились к королю. Спустя минут десять он вернулся. Так как поручение к принцам не терпело отлагательств, король начал с него. Поручение имело целью поставить их высочества в известность о недавних событиях. Четверть часа спустя после того, как его величество вошел в комнату, мой брат отправился в Турин. Мы остались одни. Король походил в задумчивости по комнате, потом, внезапно передо мною остановившись, проговорил: "Граф! Знаете ли вы, что произошло между королевой и графиней? - Нет, государь, - ответил я. - Однако между ними, несомненно, что-то произошло, - продолжал он, - потому что я застал королеву в отвратительнейшем расположении духа и даже, как мне показалось, она была несправедлива к графине, чего, как правило, с ней не случается, потому что она обыкновенно защищает своих друзей, даже если они неправы. - Я могу лишь повторить вашему величеству то, что я уже имел честь вам сообщить, - заметил я. - Я не имею ни малейшего представления о том, что произошло между графиней и королевой и произошло ли что-нибудь. Во всяком случае, государь, осмелюсь утверждать, что ежели и был в этой размолвке кто-нибудь виноват, то можно предположить, что это была королева, потому что графиня не бывает неправа". - Благодарю вас, граф, за то, - молвила Андре, - что вы хорошо обо мне подумали. Шарни поклонился. - "Во всяком случае, - продолжал король, - если королева не знает, где графиня, вы-то должны это знать". Я знал не больше королевы, однако отвечал: "Мне известно, что у графини есть пристанище на улице Кок-Эрон; должно быть, она поехала туда". - "Да, наверное, она там, - согласился король - Отправляйтесь туда, граф, я вас отпускаю до завтра, лишь бы вы привезли графиню". С этими словами Шарни так пристально посмотрел на Андре, что она почувствовала неловкость и, не имея сил избежать его взгляда, прикрыла глаза. - "Скажите ей, - продолжал Шарни по-прежнему от имени короля, - что мы ей здесь подыщем, а если понадобится, это сделаю я сам, апартаменты - не такие, разумеется, просторные, как в Версале, но такие, каких должно хватить супругам. Идите, господин де Шарни, идите; она, наверное, беспокоится о вас, да и вы, должно быть, тоже обеспокоены, идите!" Когда я сделал несколько шагов к двери, он меня окликнул: "Кстати, господин де Шарни, - молвил он, протягивая руку, которую я поцеловал, - видя ваш траур, мне следовало бы начать именно с этого... вы имели несчастье потерять брата, будь ты хоть сам король, утешить в таком несчастье невозможно; однако король может сказать: Был ли ваш брат женат? Есть ли у него жена, дети? Могу ли я взять их под свое покровительство? В таком случае, граф, если они существуют, приведите их ко мне, представьте их мне; королева займется его женой, а я - детьми". На глаза у Шарни навернулись слезы. - Король, конечно, лишь повторил то, что вам раньше сказала королева? - спросила Андре. - Королева ни единым словом не обмолвилась об этом, - с дрожью в голосе отвечал Шарни, - и потому слова короля задели меня за живое; видя мои слезы, он проговорил: "Ну, ну, господин де Шарни, успокойтесь; я, возможно, был неправ, что заговорил с вами об этом; впрочем, я почти всегда поступаю по велению сердца, а мое сердце подсказало мне то, что я сделал. Возвращайтесь к нашей милой Андре, граф; потому что если люди, которых мы любим, не могут нас утешить, они могут с нами поплакать, и мы с ними тоже можем погоревать, а это приносит большое облегчение". Вот каким; образом, - продолжал Шарни, - я оказался здесь, по приказу короля, графиня… И потому вы, может быть, меня извините. - Ах, граф! - вскочив, воскликнула Андре в протянула Шарни руки. - Неужели вы в этом можете сомневаться? Шарни сжал ее руки в своих и припал к ним губами. Андре вскрикнула так, словно дотронулась до раскаленного железа, и снова упала на козетку. Однако падая, она не выпустила рук Шарни, и потому, сама того не желая. Она увлекла графа за собой на козетку, и он невольно оказался сидящим рядом с ней. В это мгновение Андре почудилось, что из соседней комнаты донесся каков-то шум; она отстранилась от Шарни, а тот, не зная, чему приписать крик графини и ее резкое движение, торопливо поднялся и замер перед козеткой. Глава 11. СПАЛЬНЯ
Шарни оперся на спинку козетки и вздохнул. Андре уронила голову на руку. Вздох Шарни заставил ее сердце похолодеть. Невозможно описать, что в эту минуту творилось в душе молодой женщины. Она была замужем за человеком, которого она обожала; однако он, занятый все это время другой женщиной, понятия не имел о той страшной жертве, которую принесла Андре, выйдя за него замуж. В своем двойном самоотречении, - самоотречении женщины и подданной, она все видела все безропотно сносила, скрывая от всех свои страдания, и вот наконец с некоторых пор она стала замечать на себе нежные взгляды своего мужа, и, судя по тому, как переменилась к ней королева, она поняла, что ее терпение и страдание оказались не совсем бесплодными. В последние дни, страшные для всех, полные нескончаемых кошмаров, одна Андре среди всеобщего страха жила в предчувствии счастья; ей было довольно одного жеста, одного взгляда, одного-единственного слова Шарни, чтобы почувствовать себя женщиной; она замечала, с каким беспокойством он ищет ее глазами и как радуется, когда видит ее рядом; достаточно было легкого пожатия руки украдкой в толчее, не заметного для тех, кто их окружал, чтобы они почувствовали себя одним целым; все эти маленькие радости были совершенно доселе ей не знакомы, потому что до сих пор любовь для нее была мукой, ведь она была так одинока! И вот в ту самую минуту, как бедная, всеми покинутая женщина обрела сына и вновь почувствовала себя матерью, перед ней, почти смирившейся с мрачным и тоскливым одиночеством, забрезжило возможное счастье. Однако до чего странное совпадение, лишний раз доказывавшее, что она не была создана для счастья! - эти два события до такой степени переплелись, что не давали друг другу развернуться: возвращение мужа отталкивало от нее сына, а присутствие сына убивало зарождавшуюся любовь мужа. Вот о чем не мог догадываться Шарни и потому не понял ни того, что значил вырвавшийся у Андре крик, ни того, что заставило ее оттолкнуть его; томительное молчание последовало за этим криком, который был похож на крик боли, но который на самом деле был криком любящей души, и за этим жестом, который можно было принять за отвращение, но который на самом деле был вызван лишь страхом. Шарни некоторое время смотрел на Андре с выражением, в значении которого молодая женщина не могла бы ошибиться, если бы в эту минуту подняла на мужа глаза. Шарни вздохнул и продолжал: - Что я должен передать королю, графиня? При звуке его голоса Андре вздрогнула, потом подняла на графа ясные любящие глаза. - Граф! Я так много выстрадала с тех пор, как живу при дворе, что с благодарностью принимаю отставку, данную мне королевой. Я не гожусь для жизни в свете, я всегда искала в одиночестве если не счастья, то успокоения. Самыми счастливыми в своей жизни я считаю дни, которые я еще девушкой провела в замке Таверне, а позже те, что были прожиты в монастыре Сен-Дени вместе с благородной дочерью короля Французского ее высочеством Луизой . Если позволите, граф, я останусь в этом особняке, дорогом для меня по воспоминаниям хоть и печальным, но вместе с тем приятным. Шарни поклонился, давая понять, что готов не только удовлетворить эту просьбу, но и исполнить любое приказание Андре. - Итак, графиня, это ваше окончательное решение? - спросил он. - Да, граф, - отвечала она тихо, но твердо. Шарни снова поклонился. - В таком случае, графиня, мне остается лишь спросить вас вот о чем: позволительно ли мне будет навещать вас? Андре одарила Шарни взглядом, в котором вместо обычного спокойствия и сдержанности читались изумление и нежность. |
