Шекспир Уильям - Много шума из ничего.

    Значит, она придет. (Поет.)

    "О бог любви,

    С небес взгляни,

    Ты знаешь, ты знаешь,

    Как слаб и жалок я…" Я подразумеваю: в искусстве пения, потому что в смысле любви ни знаменитый пловец Леандр, ни Троил, первый прибегший к сводникам, ни весь набор былых щеголей, чьи имена так плавно катятся по гладкой дороге белых стихов, не терзался любовью так, как я, несчастный. Правда, на рифмы я не мастер: бился, бился - ничего не мог подобрать к "прекрасная дама", кроме "папа и мама", - рифма слишком невинная; к "дорога" - "рога", - рифма слишком опасная; к "мудрец" - кроме "глупец", - рифма слишком глупая. Вообще очень скверные окончания. Нет, я родился не под поэтической планетой и не способен любезничать в торжественных выражениях.

    Входит Беатриче.

    Милая Беатриче, неужели ты пришла потому, что я позвал тебя?

    Да, синьор, и уйду по вашему приказанию.

    О, оставайся до тех пор, пока…

    Вы уже сказали "до тех пор"; так прощайте! Впрочем, я не уйду, пока не получу того, зачем пришла: что было у вас с Клавдио?

    Кроме бранных слов - ничего. По этому случаю я тебя поцелую.

    Слова - ветер, а бранные слова - сквозняк, который вреден; поэтому я уйду без вашего поцелуя.

    Ты не можешь не искажать прямого смысла слов: таково уж твое остроумие. Но я тебе скажу прямо: Клавдио принял мой вызов, и мы должны вскоре с ним встретиться - или я его ославлю трусом. А теперь скажи, пожалуйста: за какой из моих недостатков ты влюбилась в меня?

    За все вместе. Они так искусно охраняют в вас владычество дурного, что не допускают никакой хорошей примеси. А теперь я спрошу: какое из моих достоинств заставило вас заболеть любовью ко мне?

    Заболеть любовью? Отлично сказано: я действительно болен любовью, потому что люблю тебя вопреки моей воле.

    Значит, вопреки вашему сердцу? Увы, бедное сердце! Но, если вы ему противоречите из-за меня, я тоже хочу ему противоречить из-за вас. Я никогда не полюблю врага моего друга.

    Мы с тобой слишком умны, чтобы любезничать мирно.

    Судя по этому признанию, вряд ли: ни один умный человек умом хвалиться не станет.

    Старо, старо, Беатриче: это было верно во времена наших прабабушек. А в наши дни, если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить, только пока колокола звонят да вдова плачет.

    А сколько же времени это длится, по-вашему?

    Трудно сказать. Думаю, так: часок на громкие рыдания и четверть часика на заплаканные глаза. Поэтому для умного человека - если только ее величество Совесть этому не препятствует - выгоднее всего самому трубить о своих достоинствах, как я это и делаю. Ну, довольно о похвалах мне, который - могу это засвидетельствовать - вполне достоин их. А теперь скажите мне, как себя чувствует ваша кузина?

    Очень плохо.

    А вы?

    Тоже очень плохо.

    Молитесь богу, любите меня и старайтесь исправиться. Теперь я с вами прощусь, потому что кто-то спешит сюда.

    Входит Урсула.

    Синьора, пожалуйте скорее к дядюшке. У нас в доме страшный переполох. Стало известно, что синьору Геро ложно обвинили, принц и Клавдио были обмануты, а виновник всего, дон Хуан, бежал и скрылся. Идите скорее.

    Хотите пойти со мной, чтобы узнать, в чем дело?

    Я хочу жить в твоем сердце, умереть у тебя на груди и быть погребенным на дне твоих глаз; а кроме того, хочу пойти с тобой к твоему дядюшке.

    Уходят.

    Церковь.

    Входят дон Педро, Клавдио и трое или четверо вельмож с факелами.

    Так это - склеп фамильный Леонато?

    Да, граф.

    (читает по свитку)

    "Убитой гнусной клеветой

    Прекрасной Геро здесь могила.

    В награду Смерть ее покой

    Бессмертной славой озарила,

    И жизнь, покрытую стыдом,

    Смерть явит в блеске неземном!"

    (Прикрепляет свиток к гробнице.)

    Вещайте здесь хвалу над нею,

    Меж тем как в скорби я немею.

    Теперь - торжественный начните гимн.

    Богиня ночи, о, прости

    Убийц твоей невинной девы!

    К ее могиле принести

    Спешим мы скорбные напевы.

    Ты, полночь, с нами здесь рыдай,

    Наш стон и вздохи повторяй

    Уныло, уныло.

    Могила, милый прах верни!

    Взываем в гробовой сени

    Уныло, уныло.

    Спи с миром! Буду я вперед

    Свершать обряд здесь каждый год.

    Уж близко утро - факелы гасите.

    Замолкли волки; первый луч заря

    Пред колесницей Феба шлет. Взгляните:

    Спешит уж день, огнем восток пестря.

    Благодарю вас всех; ступайте с богом.

    Прощайте; расходитесь по домам.

    Идем. Одежду сменим на другую

    И - к Леонато, где с утра нас ждут.

    Пошли ж нам, Гименей, судьбу другую,

    Чем та, что мы оплакивали тут.

    Уходят.

    Комната в доме Леонато.

    Входят Леонато, Антонио, Бенедикт, Беатриче, Маргарита, Урсула, монах и Геро.

    Я говорил вам, что она невинна!

    Как невиновны Клавдио и принц;

    Лишь по ошибке обвинили Геро.

    Но Маргарита здесь не без вины,

    Хотя и против воли, как нам ясно

    Установил подробнейший допрос.

    Я рад, что все окончилось удачно.

    Я тоже. Иначе я должен был бы

    Сразиться с Клавдио на поединке.

    Прекрасно. Дочь моя и все вы, дамы,

    Пока в свои покои удалитесь.

    Когда вас позовут, придите в масках.

    Дамы уходят.

    (к Антонио)

    И принц и Клавдио мне обещали

    Прийти с утра. Ты знаешь роль свою,

    Племяннице отцом на время станешь

    И Клавдио отдашь в супруги.

    Спокоен будь: я роль свою исполню.

    Отец Франциск, мне вас просить придется…

    О чем, мой сын?

    Одно из двух: связать иль развязать.

    (К Леонато.)

    Синьор мой, наконец-то на меня

    Взглянула благосклонно Беатриче.

    Ей одолжила дочь моя глаза.

    И я ей отвечаю нежным взглядом.

    Которым вы обязаны как будто

    Мне, Клавдио и принцу. В чем же дело?

    Таит загадку ваш ответ, синьор.

    Но к делу: дело в том, чтоб ваша воля

    Совпала с нашей. Нас соедините

    Сегодня узами святого брака, -

    В чем, брат Франциск, нужна и ваша помощь.

    Согласен я.

    И я готов помочь вам.

    Вот принц и Клавдио.

    Входят Дон Педро, Клавдио и двое или трое вельмож.

    Приветствую почтенное собранье.

    Привет, мой принц; и Клавдио, привет.

    Мы ждали вас. Ну что же, вы решились

    С племянницей моею обвенчаться?

    Согласен, будь она хоть эфиопка.

    Брат, позови ее; свершим обряд.

    Антонио уходит.

    День добрый, Бенедикт. Но что с тобой?

    Ты смотришь февралем; морозом, бурей

    И тучами лицо твое мрачится.

    Он вспоминает дикого быка.

    Смелей! Твои рога позолотим мы -

    И всю Европу³⁴ ты пленишь, как встарь

    Европу бог Юпитер полонил,

    Во образе быка явив свой пыл.

    Тот бык мычать с приятностью привык.

    Теленка дал подобный странный бык

    Корове вашего отца, и, кстати, -

    По голосу вы брат того теляти.

    Входят Антонио и дамы в масках.

    Ответ за мной, - сейчас не до того.

    Которая ж из дам моя по праву?

    Вот эта: я ее вручаю вам.

    Она - моя? - Но дайте вас увидеть.

    О нет, пока не поклянетесь вы

    Перед святым отцом с ней обвенчаться.

    Так дайте руку: пред святым отцом

    Я - ваш супруг, когда вам так угодно.

    (снимая маску)

    При жизни - ваша первая жена:

    И вы - мой первый муж, пока любили.

    Вторая Геро!

    Истинно - вторая.

    Та умерла запятнанной, а я

    Живу и, так же как жива, невинна.

    Та Геро! Та, что умерла!

    Она

    Была мертва, пока жило злоречье.

    Я разрешу вам все недоуменья,

    Когда окончим мы святой обряд,

    О смерти Геро рассказав подробно.

    Пока же чуду вы не удивляйтесь

    И все за мной последуйте в часовню.

    Отец, постойте. Кто здесь Беатриче?

    (снимает маску)

    Я за нее. Что от нее угодно?

    Вы любите меня?

    Не так чтоб очень.

    Так, значит, дядя ваш, и принц, и Клавдио

    Обмануты: они клялись мне в том.

    Вы любите меня?

    Не так чтоб очень.

    Так Геро, Маргарита и Урсула

    Обмануты: они клялись мне в том.

    Они клялись, что вы по мне иссохли.

    Они клялись, что насмерть влюблены вы.

    Все вздор! Так вы не любите меня?

    Нет - разве что как друга… в благодарность…

    Брось! Поклянись: ты любишь Бенедикта.

    Я присягну, что любит он ее.

    Вот доказательство - клочок бумаги:

    Хромой сонет - его ума творенье -

    В честь Беатриче.

    Вот вам и другой,

    Украденный у ней, - ее здесь почерк:

    Признанье в нежной страсти к Бенедикту.

    Вот чудеса! Наши руки свидетельствуют против наших сердец. Ладно, я беру тебя; но, клянусь дневным светом, беру тебя только из сострадания.

    Я не решаюсь вам отказать; но, клянусь светом солнца, я уступаю только усиленным убеждениям, чтобы спасти вашу жизнь; ведь вы, говорят, дошли до чахотки.

    Стой! Рот тебе зажму я! (Целует ее.)

    Как Бенедикт женатый поживает?

    Вот что я вам скажу, принц: целая коллегия остряков не заставит меня отказаться от моего намерения. Уж не думаете ли вы, что я испугаюсь какой-нибудь сатиры или эпиграммы? Если бы острое словцо оставляло след, мы бы все ходили перепачканные. Короче говоря: раз уж я решил жениться, так и женюсь, хотя бы весь мир был против этого. И нечего трунить над тем, что я прежде говорил другое: человек - существо непостоянное, вот и все. - Что касается тебя, Клавдио, я хотел было тебя поколотить, но раз ты сделался теперь чем-то вроде моего родственника, то оставайся невредим и люби мою кузину.

    А я-то надеялся, что ты откажешься от Беатриче: тогда я вышиб бы из тебя дух за такую двойную игру. А теперь, без сомнения, ты будешь ее продолжать, если только кузина не будет хорошенько присматривать за тобой.

    Ладно, ладно, мир! - Давайте-ка потанцуем, пока мы еще не обвенчались: пусть у нас порезвятся сердца, а у наших невест - ноги.

    Танцевать будете после свадьбы!

    Нет, до свадьбы, клянусь честью! - Эй, музыка! - У вас, принц, унылый вид. Женитесь, женитесь! Плох тот посох, у которого на конце нет рога.

    Входит гонец.

    Принц! Дон Хуан, ваш брат бежавший, схвачен

    И приведен под стражею в Мессину.

    Забудем о нем до завтра, а там уж я придумаю ему славное наказание. Эй, флейты, начинайте!

    Танцы.

    Все уходят.

    Комедия эта при жизни Шекспира была издана лишь один раз в кварто 1600 года. Это вполне удовлетворительный текст, от которого посмертное фолио отличается очень мало.

    Время возникновения пьесы определяется тем, что она не упоминается у Мереса в списке шекспировских пьес, опубликованном в 1598 году. Еще точнее можно ее датировать благодаря тому обстоятельству, что в нескольких репликах Кизила в кварто говорящий обозначен именем не изображаемого персонажа, а его исполнителя - известного комика Кемпа. Между тем мы знаем, что Уильям Кемп ушел из шекспировской труппы в 1599 году. Таким образом, появление пьесы несомненно относится к театральному сезону 1598/99 года.