Перрит рассказал мне много всего, гораздо больше, чем мне хотелось знать, но тут поздно было что-то менять. Покончив с темой Вайолет-Анджелина-Салли, он перешёл к настоящей дочери. Её зовут Бьюла Пейдж. Когда он начал говорить о ней, я решил, что он сейчас вытащит из кармана и начнет показывать мне её фотографии, так изменился его голос. Послушать его, так все студенты ей в подметки не годились. Он входил в целый ряд несущественных деталей, что я простил, так как ему не с кем было поговорить о ней. – Я уже сказал Вульфу, что поручу ему кое-что в связи с моей дочерью, – заявил Перрит. – Есть опасность, что её могут узнать, так как она очень похожа на свою мать. – Но мистер Вульф не занимается пластическими операциями, – запротестовал я. – Обратитесь к хирургу. – Вы находите это забавным? – спросил Перрит. От его тона у меня мороз прошёл по коже. Я услыхал голос убийцы. Очевидно, он мог простить многое, но только не шутки в адрес Бьюлы. – Не слишком, – вежливо сказал я. – Но вы напрасно думаете, что мистер Вульф может избавить вашу дочь от сходства с матерью… – Я этого и не требую. У Бьюлы есть привычка: она сидит, опустив плечи и слегка ссутулившись, а потом вдруг выпрямляется рывком. Эту привычку она унаследовала от матери, и так её можно безошибочно узнать. Я пытался отучить Бьюлу от этой привычки, но мои слова на неё не подействовали, а настаивать не хотелось. Может быть, Вульфу удастся. Конечно, несколько острот висело у меня на кончике языка, но я сдержался. Надо было поскорее выставить Перрита из дома, пока он не заставил нас давать Бьюле уроки математики, которая была, как выяснилось, её единственным слабым местом. Но он не собирался уходить и сообщил мне ещё кучу разных сведений. Второй секрет его успеха заключается, я думаю, в его дотошности. Наконец, он поднялся. – Вайолет пока ещё слушается меня, – сказал он. – Она хочет до конца обчистить меня. Если Вульф захочет поговорить с ней, то позвоните мне по одному из номеров, которые я вам дам, и я позабочусь, чтобы она приехала. А теперь откройте дверь и попросите Арчи. Я удивленно посмотрел на него. – Кого позвать? – Я же сказал – Арчи. Надо же! Значит, набальзамированного типа зовут Арчи. Я проводил Перрита в холл, отдал ему шляпу и пальто, затем выглянул в дверь и окинул взглядом улицу. – Все в порядке, – сказал я ему через плечо. – Позовите его сами. Но ему не понадобилось этого делать. Мой тезка, стоявший наготове у черного седана, подбежал к крыльцу и сказал патрону: – Все в порядке. Дейзи Перрит спустился по ступенькам и сел на заднее сиденье машины. Мой тезка устроился на переднем, завел мотор, и они укатили. Я отправился на кухню, чтобы выпить стакан молока. Там находился наш шеф-повар Фриц Бреннер. Нарезая лук, он улыбнулся мне. – Все в порядке? – В порядке, – ответил я, сделав большой глоток. – Остается решить только один вопрос: какого цвета погребальный покров мы предпочитаем? 4
Когда Вульф спустился в контору из оранжереи, я дал ему полный отчет о деле Перрита. Теперь я уже не уговаривал его отказаться от него. Наоборот, я уже боялся, что он может отказаться. В таком случае, мне, по горло напичканному самыми интимными секретами Дейзи Перрита, придется туго. Так что меньше всего мне хотелось, чтобы Вульф заупрямился и отказался от дела. В семь часов я сказал ему: – Между прочим, я проверил тот номер, который дал мне Перрит. Они предложили отбивные на ребрышках (или "филе Шатобриана", как называет его Фриц), печенку и свежую свиную вырезку. Конечно, если наши отношения с Перритом испортятся, звонить этому Тому завтра утром будет бессмысленно. Вульф проворчал: – Позвони мистеру Перриту. Добившись, наконец, разговора с Перритом, я выяснил, что сегодня в девять часов вечера Вайолет будет у нас. Мы перекинулись с ним всего несколькими словами, стараясь не называть имена. Но через несколько минут Перрит позвонил вторично и сообщил, что свидание переносится на одиннадцать тридцать. Мне показалось это время слишком поздним, и я предложил назначить встречу на завтра. Но Перрит всё-таки настоял на сегодняшнем дне. После этого разговора Вульф проворчал: – Позвони его дочери. – Какой? Вайолет или Бьюле? – Его дочери. Мисс Пейдж. – Неужели вам так хочется поскорей научить её выпрямляться? – Нам пока неизвестно, существует ли она на самом деле. Я хочу видеть её и как можно скорее. – Вы собираетесь представить меня ей? – Она уже совершеннолетняя. Придумай что-нибудь. Это было не так уж трудно, потому что Перрит дал мне массу сведений о дочери. Я набрал её номер и услышал в трубке женский голос: – Хэлло, хэлло, хэлло? – Могу ли я попросить к телефону мисс Бьюлу Пейдж? – Да, это я. А вы священник? – Нет, мисс Пейдж. Меня зовут Гарольд Стивенс. Я приехал из Дейтона, штат Огайо. Могу я поговорить с вами? – Конечно. Жаль только, что вы не священник. – Разумеется, жаль, если он вам нужен. Мне хотелось бы встретиться с вами сегодня вечером, потому что я приехал в ваш город ненадолго. Я хочу поговорить с вами о Дейтонском центре здравоохранения и попросить о небольшой помощи ему. Видите ли, молва о вашей щедрости в подобных делах разнеслась довольно далеко. Мне хотелось бы рассказать вам о нашей деятельности и о планах на будущее. Вы разрешите мне приехать сегодня? Я буду у вас через двадцать минут. – Меня интересуют вопросы здравоохранения, – сказала девушка, – но в данный момент… – Мне известно, что они вас интересуют, – проникновенно сказал я. – Видите ли, я спросила вас, не священник ли вы, потому что только сейчас состоялась моя помолвка. Как раз перед вашим звонком мне сделали предложение и я дала согласие. – Вот как! Это же чудесно!!! Я приеду к вам через двадцать минут. Я не настаивал бы на этом, но я в городе ненадолго. – Хорошо, приезжайте. – Благодарю вас. Я повесил трубку и сказал Вульфу: – Сошло. Не блестяще, но сошло. Вульф был занят пивом, которое принес Фриц, и только проворчал что-то в ответ. Без внимания он оставил и тот факт, что я взял со стола револьвер и положил его в боковой карман пиджака, а его маленького братца пристроил под мышкой в кобуре собственной конструкции. По правде говоря, в этот пасмурный октябрьский вечер я не ждал никакого нападения. Но нужно было помнить, что я могу попасть в сферу внимания людей, интересующихся Дейзи Перритом. И хотя моя нервная система была в полном порядке, у меня на душе скребли кошки, когда я выводил из гаража свои спортивный автомобиль, чтобы отправиться на нем в город. 5
Кое в чём Перрит создал у меня неверное представление о своей дочери. Судя по его рассказам, я решил, что все свои деньги она тратит на учебники и общественное здравоохранение. Но её квартирка была обставлена весьма комфортабельно. В большой гостиной стоял красивый и дорогой письменный стол, на стенах были полки с книгами… Зато в другом отношении Перрит оказался прав. Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы понять, что она не принадлежит к легкомысленному типу искательниц приключений или постоянных посетительниц баров. На мой вкус она была несколько низковата и толстовата, но все, что полагается иметь двадцатилетней девушке, было при ней, в том числе приятное лицо со светлыми глазами, совершенно иными, чем глаза у её папочки. Поскольку она сообщила мне о только что состоявшейся помолвке, я ожидал увидеть у неё счастливого жениха и не ошибся. – Это мистер Шейн, – представила мне его Бьюла, и мы пожали друг другу руки. – Он сейчас отчитывал меня. Он считает, что я не должна была шутить по поводу священника. Возможно, он прав, но тогда не надо было меня спаивать. – Подожди, – запротестовал, улыбаясь, Шейн, – а кто приготовил коктейль? – Я, – призналась Бьюла. Во время этого разговора они стояли рядом и поминутно, как бы невзначай, касались друг друга. Очевидно, их отношения находились на той стадии, когда два существа естественно тянутся к слиянию. Она спросила меня: – Неужели девушка не имеет права выпить коктейль в честь помолвки? Кстати, здесь ещё осталось. Хотите? Она подошла к столу и взяла шейкер. – Здесь хватит на бокал. – У меня есть лучшее предложение, – сказал я, перебив её. – Мне стыдно, что я прервал ваш праздник. Почему бы вам не продолжить его у моего друга? – Я выдал свою лучшую улыбку. – Я остановился у своего друга на Тридцать пятой улице. Он довольно известный человек и к тому же гостеприимный. Я позвоню ему и предупрежу, что мы приедем. Согласны? Молодые люди переглянулись. – Но ведь в конце концов, – сказал Шейн, – мы не только для него, но и для вас совершенно посторонние люди. – В какой области известен ваш друг, – спросила Бьюла. – Кто он? – Ниро Вульф, детектив, я давно знаком с ним. Он как-то спас мне жизнь: меня обвиняли в убийстве, но я был не виноват, и он доказал это. – О Мортон, поедем! – Бьюла положила руку на плечо Шейну и умоляюще посмотрела на него. – Это моя первая просьба после помолвки. Ты не можешь отказать в ней! – Она обернулась ко мне. – Уговорим его поехать! Он очень строг в отношении приличий, потому что заканчивает… Он стоял как настоящий страж, выпрямившись и расправив плечи. У него был сильный, упрямый подбородок и четко очерченные скулы. Общую картину немного нарушали очки в массивной оправе. Он сказал, что собирается поехать домой и позаниматься. Бьюла сказала, что не будет же он заниматься в день их помолвки. Когда этот разговор кончился тем, чем всегда кончаются такие разговоры, я получил разрешение позвонить по телефону своему другу. Голос Фрица ответил мне. – Фриц, говорит Гарольд Стивенс… Нет, нет, гость мистера Вульфа, Гарольд Стивенс. Могу я поговорить с мистером Вульфом? 6
Впервые наблюдать привычку Бьюлы, от которой мы должны были отучить её (сидеть ссутулившись, а потом выпрямляться рывком), я мог за обеденным столом, когда Фриц подал нам цыплят с жареной картошкой. Эта привычка не показалась мне настолько заметной, чтобы судить о ней. Я подумал, что было бы совсем нетрудно отучить Бьюлу от неё, если бы не помолвка. Не так-то легко убедить девушку, только что заарканившую своего избранника, в том, что её манеры нуждаются в исправлении. Её избранник был, по-моему, не в своей тарелке. Казалось, он чувствовал себя уже женатым со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ужин был вполне приличным, вино было превосходным, но Шейн так и не оттаял. Возможно, студенты-юристы очень серьёзные люди, но Бог мой, ведь это праздновалась его встреча со счастьем. Я делал все, все возможное, чтобы поддержать веселье, так как опасался, что при серьёзном повороте разговора Бьюла начнет меня расспрашивать о деятельности Дейтонского центра здравоохранения. К моему удивлению, мои усилия поддерживал Вульф. Он расспрашивал Бьюлу о её учебе, рассказывал о случаях из своей практики, даже пытался подбить Шейна – он отечески называл его Мортоном – на рассказ о его вкусах и стремлениях. – По правде говоря, я ничего не знаю, кроме юридических наук, – сказал ему Мортон, когда Фриц расставлял тарелки для салата. – В этом главный недостаток специального образования: вы остаетесь полным невеждой во всех других областях. Это, конечно, прискорбно. – Разумеется. – Вульф потянулся за соусником. – Но не так прискорбно, как невежество в своей области. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, Мортон, что очень немногие люди любят юристов. Я не люблю их. Они неисправимые крючкотворы. Они считают, что все имеет две стороны, а это чепуха. Они невыносимые говоруны. Как-то я поручил одному юристу кое-что составить для меня, и он ухитрился сделать это на одиннадцати страницах, хотя вполне хватило бы и двух. Мортон был слишком хорошо воспитан, чтобы спорить с хозяином дома. – Конечно, сэр. Я стараюсь не тратить на это больше слов, чем нужно. – Ради Бога, делайте это покороче. Ещё соуса, Гарольд? Я чуть не пропустил его замечание, так как мой мозг был занят другим. Что будет, думал я, если мы сообщим Дейзи Перриту о помолвке его дочери. Сам он, конечно, ещё не подозревает об этом, поскольку это произошло только что, и должным образом оценит наше сообщение. Я решил, что как только мы выйдем из-за стола, я поднимусь в свою комнату, позвоню оттуда Вульфу, получу его "добро" и свяжусь с Дейзи Перритом. Всё так и произошло, кроме одной небольшой детали: я не мог найти его ни по одному из пяти телефонов. Я оставил везде для него сообщение, чтобы он позвонил нам, затем спустился вниз и присоединился к гостям, которые пили в конторе кофе. Вульф и Бьюла распевали песни. Во всяком случае, ближе к этому состоянию я Вульфа никогда не видел. Бьюла действительно пела что-то на незнакомом мне языке, вероятно, это были песни, которым, как она рассказала за обедом, её научил студент из Эквадора, а Вульф отбивал пальцами ритм и подпевал. Для него это была пьяная оргия, и мне оставалось только присесть и порадоваться за него, если бы не заботы. Был уже одиннадцатый час, и мне хотелось отвезти наших гостей домой, так как Вайолет могла приехать раньше времени. Поэтому я оставался на ногах. Выкурить гостей было совсем нетрудно, так как Мортон был готов уйти в любой момент. Прощаясь, Вульф вел себя как джентльмен: привстал с кресла и пожелал им доброй ночи. Я полагал, что Мортону нетерпится попасть домой и позаниматься, так как вино и песни никак не подействовали на него. Но я ошибался. Когда мы стояли около спортивного автомобиля, он вдруг положил руку мне на плечо (жест интимный, на который в другой раз он отважился бы только после года знакомства, и заговорил: – Знаете, вы шикарный парень, Стивенс. И эта ваша идея была шикарной. А теперь мне в голову пришла идея. Наверное, в этом виновато вино, ну и что из того? Чья это машина? – Мистера Вульфа. Он позволяет мне пользоваться ею. – Но у вас, конечно, есть права? Чертов юрист. – Конечно, – сказал я, – права выданы на моё имя. – Тогда что вы скажете о такой идее. Вы везете нас в Морпленд (это займет только четыре часа), и мы регистрируемся. – Он посмотрел на стоящую рядом Бьюлу. – Как ты смотришь на это? Она решительно ответила: – Мне это не нравится. – Что? – удивился он. – Почему? – Потому что не нравится. Пусть у меня нет ни родителей, ни родственников, но я не собираюсь ехать среди ночи в Морпленд и обзаводиться мужем. Пусть все летит к черту, но у меня будет настоящая свадьба – с цветами, фатой и подружками. Во всяком случае, мне казалось, что ты это понимаешь. – Я понимаю. – А если моё общество может скомпрометировать тебя как будущего председателя Верховного суда, то на этот счет у меня тоже есть идея. – Бьюлу несло без удержу. – Ты можешь поехать домой на метро, если тебе так надо заниматься, а я и мистер Стивенс отправимся куда-нибудь потанцевать. Она положила мне руку на рукав. – Я чувствуй себя виноватой, мистер Стивенс, потому что мы так и не поговорили о вашем центре здравоохранения. Не сможем ли мы танцевать и говорить о нем одновременно? Минуту мне казалось, что я пропал, но любовь всегда найдет выход. Студент-юрист пустился в объяснения, уговоры, и наконец они помирились. Все кончилось тем, что мы сели в машину и поехали в город. Где-то в районе Семидесятых улиц Бьюла упомянула о здравоохранении, но я перевел разговор на другую тему, пообещав прислать ей литературу по данному вопросу. Я довез молодых людей до её дома, отказался от предложения подняться к ней выпить чего-нибудь и поехал на запад к Бродвею. Когда я вошёл в контору, Вульф восседал около картотеки и проглядывал документы на свои орхидеи. Я сел за свой стол и спросил его: – Звонил наш клиент? – Нет. – Он что-нибудь пропустит, как чуть не упустил своего зятя. Мортон просил меня отвезти их в Морпленд, где они могли бы сегодня вечером сочетаться браком. Бьюла сделала вид, что хочет выйти замуж обычным путем, но это только отговорка. Настоящая причини её отказа заключается в том, что она познакомилась со мной. Она отсылала Шейна поехать на метро, а мне предлагала повезти её в бар. Не знаю, как я объясню ей, что не хочу в зятья Дейзи Перрита. – Пф! Она слишком приземиста. – Не слишком. Во всяком случае, не настолько, чтобы это нельзя было исправить. Зевнув, я посмотрел на часы. На них было одиннадцать четырнадцать. Я взглянул для проверки на стенные часы – привычка, от которой я никак не могу отучиться. Они показывали столько же. – Жаль, что Перрит не звонит, – заметил я. – Если мы подбросим ему несколько интересных сведений, то у нас будут шансы выйти живыми из этой переделки. Известие о помолвке Бьюлы всё-таки свежая новость. – У нас есть для него новости и получше, – заявил Вульф. Я взглянул на него, так как в его тоне мне послышались самодовольство. – Вот как? Разве есть? – Разумеется. – Неужели в моё отсутствие что-нибудь произошло? – Нет, кое-что произошло в твоем присутствии. Очевидно, ты упустил это. | 
