Он не знал, что и думать об Алине Солини. Что было правдой об этом враге, который казался ей таким страшным? Может быть, она авантюристка? Или ищет политическое убежище? Или даже скрывается от правосудия? Этого он не знал. Зато знал, что боится ее. Эти глаза, чью красоту затмевал холодный свет какой-то непримиримой ненависти и тайного умысла, не были глазами ни в чем не повинного человека. - Хорошо бы избавиться от нее, - пробормотал Стеттон, поворачивая на главную улицу. И тем не менее продолжал следовать курсом, указанным солдатом. Заглянув в глаза Алины Солини и почувствовав пожатие ее бархатных пальцев, он оказался полностью в ее власти, невзирая на всю свою врожденную осторожность, которая время от времени оборачивалась малодушием. - Хорошо бы освободиться от нее, - снова пробормотал он. Потом вспомнил опьяняющие обещания ее губ и глаз, когда она сказала: "Наберитесь терпения". Времени у него было в избытке для любых приключений. Его отец - производитель продовольственных товаров, владелец завода в Цинциннати и офисов в Нью-Йорке - был богат и в некотором смысле глуп; каждый из этих фактов подтверждался тем, что он безропотно финансировал двухлетнее путешествие по миру своего непутевого сына Ричарда. Ричард пребывал в Будапеште, когда услышал, что горы на востоке захватили турки и фрейзары. И он отправился туда в поисках приключений. В Маризи он явился в лагерь фрейзаров с рекомендательными письмами из Парижа и Вены, он сопровождал фрейзаров до самого конца этой авантюрной кампании, то есть до того момента, когда они присоединились к туркам при взятии Фазилики. Затем последовали происшествия прошлой ночи. Он испытал наконец ощущения, которых жаждал, а уж наткнувшись на препятствие в виде Алины Солини, исполнился решимости, граничащей с героизмом. Он должен увезти ее из Фазилики прочь от мистического врага, которого она явно боится, в Москву, или Берлин, или даже в Санкт-Петербург. Стеттон направил свои стопы к огромному каменному зданию, окруженному гвардией для защиты чести и достоинства генерала Нирзанна, который временно разместил в нем свою штаб-квартиру. В первой же комнате, за холлом справа, Стеттон нашел генерала Нирзанна, сидящего за большим столом, на котором в кажущемся беспорядке были разложены карты и бумаги. Около окна в дальнем углу вполголоса разговаривала небольшая группа молодых офицеров, у каждого на боку висела сабля. В глубине комнаты громко стрекотал телеграф. Ординарец, сопровождавший Стеттона, застыл в ожидании, когда генерал оторвется от своих бумаг. Генерал Нирзанн сидел склонив голову, полностью погруженный в размышления. Это был человек среднего роста, сорока двух-сорока трех лет. Густые брови, прямой, длинный, тонкий нос, под ним топорщились закрученные на берлинский манер темно-каштановые усы. В его темных, скорее маленьких глазах, когда он поднял их, адресуясь к ординарцу, сквозило нетерпение и раздражение. По его кивку ординарец повернулся и покинул комнату. - Чем могу помочь? - спросил генерал, пронизывающе глядя на Стеттона. Молодой человек приблизился к столу: - Я прошу вас об одолжении, сэр. - Еще чуть-чуть, и было бы слишком поздно. В чем дело? От группы беседовавших у окна отделился и подошел к ним один из молодых офицеров. Стеттон, который не понял замечания генерала, но заметил ухмылку на лице офицера, начал торопливо, но по возможности коротко рассказывать о том, как нашел молодую женщину и девушку в женском монастыре. О стычке с солдатами он, однако, не упомянул. Генерал молча ждал, пока молодой человек закончит рассказ, потом спросил: - Чего же вы хотите от меня? - Паспорта, сэр, чтобы покинуть город. - Кто эти женщины - резиденты? - Нет, сэр, они были в женском монастыре; одна - француженка, другая, я думаю, полячка. Они хотят уехать в Варшаву. Какое-то мгновение генерал хранил молчание, опустив глаза на лежавшие перед ним бумаги, потом опять поднял взгляд на Стеттона: - Знаете, месье, это не ваше дело. У вас было письмо от друзей принца, вам было позволено сопровождать нас, но только при условии, что вы сами ответственны за себя и не станете причинять нам беспокойства. А вы уже несколько раз досаждали мне и досаждаете сейчас. Кроме того, я не знаю, насколько моя поддержка может вам помочь, сегодня вечером я покидаю Фазилику. Вы сказали, что намерены сопровождать женщин в Варшаву. Прошу извинить меня, но я предпочел бы, чтобы вы оставались здесь и досаждали моему преемнику. - Прошу прощения, сэр... - начал было Стеттон, но генерал прервал его: - Ладно, сделаю. Будут у вас паспорта. Как их имена? - Алина Солини и Виви Жанвур, - ответил Стеттон. Генерал поднял перо и начал писать в блокноте, но Вдруг опустил ручку и сказал: Нет. Я все же должен увидеть этих женщин и допить их. Это поразительно, Стеттон, от вас больше хлопот, чем от дюжины армий! Можете вы сейчас же привести их сюда? Молодой человек заколебался, лихорадочно соображая. Алина сказала, что ее враг находится в Фазилике. Не опасно ли ей появляться на улице в дневное время? Но паспорта должны быть получены, значит, риска не избежать. - Да, сэр, я могу привести их. - Очень хорошо. Так и сделайте. - И генерал вернулся к своим бумагам, давая тем самым знать, что аудиенция окончена. Выходя из здания, Стеттон встретил знакомого молодого лейтенанта и остановился, чтобы выяснить, почему генерал Нирзанн покидает Фазилику. - А вы не слышали? - улыбаясь, ответил офицер. - Принц отзывает его в Маризи и ставит старика Норберта на его место. Нирзанна повышают. "Раз так, - подумал Стеттон, - мы должны получить свои паспорта как можно скорее", - и он заторопился. Он нашел Алину и Виви, особенно последнюю, в нетерпении и беспокойстве. А когда объяснил, что им необходимо пойти с ним к генералу Нирзанну за паспортами, беспокойство уступило место подлинной тревоге, несмотря на все его заверения, что никакого вреда им не причинят. - Мне это не нравится, - нахмурясь, сказала Алина. - К тому же, знаете ли... вряд ли безопасно для меня появляться на улицах. - Но что же нам делать? - спросил Стеттон. - Паспорта необходимы? - Обязательны! Все дороги из города охраняются. - Тогда мы должны использовать это наилучшим образом. Вы хорошо сделали, что вернулись. Виви напугалась. Кто-то топал взад и вперед по передней комнате, будто хотел разнести дом. Где мы? Кто был тот, что ночью спас нас? Я не видела его. - Он сказал, что русский, - ответил Стеттон. - Кстати, мы должны поблагодарить его, прежде чем уйти. Я не видел его сегодня утром. Возможно, мы обязаны ему жизнью. Они приготовились уходить. Виви, много лет проведшая в женском монастыре, цеплялась за руку Алины, очевидно ошеломленная тем, что внезапно попала в самый водоворот жизни. Пока они шли в переднюю часть дома, она продолжала бормотать себе под нос молитву. Стеттон, который шел впереди, остановился и постучал в дверь комнаты слева. После короткого ожидания до них донесся хриплый голос: - Войдите. Стеттон взглянул на Алину. Она кивнула, и все трое вошли внутрь. Бородатый человек сидел в кресле у окна, держа в руках что-то, что могло быть фотоаппаратом. Увидев женщин, он поднялся и поклонился. - Мы задержались, чтобы высказать вам свою благодарность и попрощаться, - сообщил Стеттон. - Я уверен, что вы, сэр... - Ты?! Mon Dieu! {Мой бог! (фр.)} Это воскликнула Алина. Крик еще стоял в ушах Стеттона, когда он увидел, как лицо мужчины стало мертвенно-белым от внезапных и сильнейших эмоций. И не успел Стеттон сделать какое-нибудь движение, как мужчина бросился мимо него к двери, закрыл ее и сунул ключ в карман. Алина рванулась было к дверям, но затем, поскольку ее опередили, перебежала на другую сторону комнаты и встала за тяжелый стол на безопасном расстоянии; а когда чернобородый, закрыв дверь, повернулся, ему прямо в глаза смотрело дуло револьвера, крепко зажатое в маленькой белой ручке. Стеттон и Виви стояли в безмолвном изумлении, не в состоянии ни двигаться, ни говорить. - Стой, где стоишь, Василий! - Это был голос Алины, холодный и твердый. - Если тронешься с места, я выстрелю. - Ба! - отозвался бородатый с величайшим презрением. Однако же стоял не двигаясь. - Можешь стрелять, если хочешь. Ты не попадешь в меня и не убежишь от меня. Судьба об этом позаботится. Она послала мне тебя, исчадие ада! Я иду; ты знаешь мою силу, Мария, я собираюсь выдавить жизнь из твоей лживой глотки вот этими пальцами. Сделав шаг вперед, он простер руки ужасным жестом угрозы и ненависти. - Берегись, Василий... ни шагу! Не обращая внимания на предупреждение, он прыгнул вперед с невероятным для его комплекции проворством. Едва он это сделал, как прозвучал громкий выстрел, показавшийся оглушительным в этой небольшой комнате, и бородатый, остановленный в прыжке мести на полпути, рухнул на пол с пулей в боку. Алина стояла неподвижно, с дымящимся стволом, нацеленным на распростертое тело. - Посмотрите, Стеттон, мертв ли он, - хладнокровно приказала она. Молодой человек дернулся вперед и вскричал: - Господи, Алина! Что вы наделали?! - Глупец! - воскликнула она. - Вас что, напугал звук пистолетного выстрела? - и, обойдя стол, обратилась к тому, кто, распростершись, лежал на полу: - Итак, Василий, ты нашел меня. Тем хуже для тебя. Человек вдруг зашевелился, бормоча ужасные проклятия, попытался встать на колени, но тут же беспомощно рухнул на пол. - Вот как? Ты не умер? - не поддающимся описанию тоном сказала Алина. Она подняла револьвер и прицелилась в голову раненого. Но прежде чем она нажала на спусковой крючок, Стеттон подскочил к ней и, выхватив револьвер из ее руки, выбросил его в окно. Потом отступил назад перед разъяренным взглядом Алины. - Алина! Алина! - кричала Виви. - Алина! Тихо, Виви! - Молодая женщина повернулась к Стеттону: - Ну что, мы готовы идти. - Но он может умереть! Нельзя же бросить его... - Позвольте надеяться, что так оно и будет. Но если бы не вы, я могла бы прикончить его. Ведите нас к генералу Нирзанну. Стеттон, полностью подчинившись ее тону и повелительному взгляду, не без дрожи достав ключ из кармана человека с бородой, открыл дверь и пропустил женщин вперед. Алина обнимала за плечи смертельно бледную Виви. Стеттон, бросив быстрый взгляд на тело на полу, последовал за ними, а мгновение спустя они уже направлялись по улице в сторону штаб-квартиры генерала. Глава 3 МАРИЗИ Бывает, и часто, что пастух ведет стадо или одну овечку прямо в пасть волку. Так и Стеттон привел Алину и Виви пред очи генерала Пола Нирзанна. Будь он хоть немного знаком с кружившими в Маризи сплетнями, он предпочел бы, чтобы они втроем ночевали в полях. Они нашли генерала в той же комнате, где за час до этого беседовал с ним Стеттон. К этому времени группа офицеров в комнате увеличилась человек до двенадцати, а то и больше, а в здании царила суета, которой обычно сопровождается перемещение отряда, - оно должно было состояться в полдень. Ординарцы сновали взад и вперед, непрерывно трещал телеграфный аппарат, отовсюду был слышен низкий гул голосов. Ординарец приблизился к генералу: - Ричард Стеттон просит встречи, сэр. Генерал поднял глаза: - Он - один? - Нет, сэр, с ним две женщины. - Проводите их. Прошла минута, пока генерал Нирзанн лично занимался инвентарем артиллерии для передачи своему преемнику. Услышав возле дверей удивленные возгласы офицеров, он резко поднял голову. В комнату входила Алина Солини, сопровождаемая Виви и Стеттоном. Когда пристальный взгляд генерала Пола Нирзанна остановился на лице молодой женщины, он от неожиданности широко раскрыл глаза, офицеры, восхищенно перешептываясь, столпились около стола - это привело Стеттона в негодование, а дрожащая Виви крепче прижалась к нему. Алина стояла совершенно спокойно, хотя лицо ее было чуть-чуть бледно. - Эти женщины мечтают о паспортах? - спросил генерал, глядя на Стеттона. - Да, сэр. Генерал какое-то время молча рассматривал их, потом его взгляд остановился на Алине: - Как ваше имя? - Солини... Алина Солини. - А ваше? Но Виви не могла произнести ни слова, и Алина ответила за нее: - Мадемуазель Виви Жанвур. - Куда вы хотите направиться? - В Варшаву. - Как мне известно, вы пребывали в женском монастыре. Вы - жители Фазилики? - Нет, сэр. - Откуда вы появились здесь? Алина явно заколебалась. - Я из Одессы, - ответила наконец она. - А мадемуазель Жанвур? - Она из Парижа. Ее отец, ныне покойный, Пьер Жанвур - французский дипломат. - Вы сказали, что вы из Одессы. - Да, сэр. - Вы замужем? - Не... нет, сэр. Генерал прищурился. - Кажется, вы сомневаетесь в ответе, - сухо заметил он. - Прошу прощения, сэр. - Глаза Алины вспыхнули негодованием. - Я сказала, что не замужем. - Очень хорошо, очень хорошо. - Генерал помолчал, потом продолжил: - Я должен задать вам, мадемуазель, несколько дополнительных вопросов... наедине. Джентльмены, оставьте нас. Офицеры толпой неохотно вышли, пятясь и бросая взгляды на Алину. Потом генерал распорядился, чтобы ординарец проводил Виви и Стеттона в другую комнату. Стеттон хотел было протестовать, но остановился, поймав взгляд Алины, которая спокойно сказала: - Не волнуйтесь, я смогу с ним справиться. Пока они с Виви ждали, Стеттон, раздраженный задержкой, сгорал от нетерпения. Перед его глазами стояла картина - бородатый раненый человек на полу. Единственное, чего он сейчас желал, - это убраться из Фазилики как можно скорее. А что, если тот человек легко ранен... что, если он последовал за ними и, может быть, прямо сейчас входит в штаб-квартиру генерала? Стеттон подошел к двери комнаты и оглядел холл. Кроме охраны на входе, никого не было видно. - Наверно, Алина права. Я был глуп, вмешиваясь не в свое дело, пробормотал он. - Прошу прощения, что вы сказали? Это был голос Виви. Он и забыл о ее присутствии. - Ничего, - повернувшись к ней, ответил он. Спустя некоторое время девушка опять заговорила: - Вы знаете, кто был этот... тот человек, месье Стеттон? - Какой человек? - Стеттон сделал вид, что не понял, о ком она говорит. - Тот... которого мы бросили... там. - Нет, - Стеттон смотрел на нее, - а вы? - Нет. Я ничего не знаю. Как Алина могла такое сделать? Вы слышали, она не позволила мне даже говорить по дороге сюда. Она такая хорошая... я всегда так ее любила! - Вы были знакомы с ней до ее появления в монастыре? - спросил Стеттон. - Нет, я увидела ее там впервые. Мне не разрешали бывать с ней, но она обычно заходила ко мне в комнату вечером поговорить. И прошлым вечером она как раз зашла ко мне, когда появились солдаты... и вы. Последние слова почему-то были приятны Стеттону. Он взглянул на девушку: - Так это была ваша комната? - Да. Я жила в ней с тех пор, как помню себя. Я всегда так радовалась, когда Алина приходила, а теперь... - Виви пожала плечами и отвернулась. - Вы еще будете радоваться, детка, как только мы уберемся из Фазилики. Вот увидите, - сказал Стеттон. И был удивлен, когда она воскликнула: - Я вовсе не детка! - Нет? - развеселился он. - Простите меня, мадемуазель Жанвур. Он снова подошел к дверям и выглянул в холл. Там было все так же пусто. Виви уселась в кресло, и ее лицо выдавало беспокойство не меньшее, чем его собственное. Минут двадцать, а то и больше они продолжали молча ждать, и Стеттон уже намеревался пойти узнать, что происходит, когда в дверях появился ординарец и объявил, что генерал Нирзанн требует его к себе. Виви составила ему компанию. Они нашли генерала все еще сидящим за столом, Алина расположилась в кресле. Когда они вошли, генерал поднялся и вежливо поклонился, а Алина послала Виви ободряющую улыбку. - Прошу прощения, мадемуазель, - сказал генерал Нирзанн, - за то, что причинил вам неудобства, которые вы могли бы расценить как неучтивость. Поверьте мне, это не входило в мои намерения. Мадемуазель Солини все вполне удовлетворительно объяснила. Стеттон вздохнул с облегчением: - А паспорта? - В них нет необходимости, мистер Стеттон. Мадемуазель Солини изменила свои намерения... Что ж, это привилегия любой женщины. Она собирается в Маризи, я тоже, и она окажет мне честь отправиться туда под защитой моего эскорта. Стеттон застыл от гнева. - Так это... - начал он сурово, но голос Алины прервал его: | 
