- Да. Несомненно, - отрывисто сказал Вулф. - Уже поздно, а нам еще нужно поработать. Я выработал гипотезу по поводу этого убийства и хочу поделиться с вами своими соображениями, а заодно предложить план совместных действий. Я надеюсь на вашу безоговорочную поддержку и рассчитываю получить ее. Сам я тоже внесу свою лепту, хотя и не располагаю столь мощными силами, как мистер Айд или мистер Керр. Арчи, я должен поговорить с Солом Пензером, конфиденциально. Мы можем позвонить ему из нашего номера? - Господи, нет, конечно! - Я готов был лягнуть его за столь дурацкий вопрос. - Десять против одного, что спустя меньше четверти часа стенограмма разговора окажется на столе перед Грумом. Из гостиницы вообще нельзя звонить. Придется найти телефон-автомат где-нибудь снаружи. - А можно это сделать в столь поздний час? - Запросто. Мы все-таки не в пустыне, а в городе Олбани. - Тогда, пожалуйста, дозвонись Солу и скажи, что в восемь утра я сам позвоню ему домой. Если у него другие дела, пусть их отменит. Он мне нужен. - Хорошо. Как только мы здесь закончим. - Нет. Сейчас. Пожалуйста. Меня опять обуяло страстное желание отвесить ему затрещину, но я сдержался. Кипя, как чайник, я встал, оделся и вышел вон. 7
Если вы не горите желанием знать, как я провел следующий день, вторник, то в ближайшие четыре минуты вы изойдете зевками от скуки. То есть что-то, конечно, происходило, но меня ни о каких важных событиях в известность не ставили. Но сначала - о прошлой ночи и о разговоре с Солом Пензером. Сол - безусловно лучший в своем деле; на мой взгляд, он стоит всех сорока пяти агентов, которыми располагали наши коллеги, но у него есть серьезный недостаток - уж слишком поздно он возвращается домой Телефон я обнаружил без малейших усилий, в ближайшем ночном баре, позвонил, но Сол не ответил. Что мне было делать - не возвращаться же и гостиницу, не солоно хлебавши? Когда Вулф отправляет меня с каким-то поручением, то резонно рассчитывает, что я его выполню - в этом мы единомышленники. Выждав пять минут, я снова набрал номер Сола, потом повторил попытку десять минут спустя - с прежним успехом. Так продолжалось целую вечность, пока, наконец, в четверть второго Сол не соизволил снять трубку. Он сказал, что ведет слежку по поручению Баскома, и должен возобновить ее в девять утра. Я возразил, что вовсе не должен, если не хочет, чтобы нас с Вулфом судили за убийство и вынесли обвинительный приговор, и добавил, что Вулф лично позвонит в восемь утра. Затем я поведал Солу о наших вчерашних приключениях, пожелал спокойной ночи, вернулся в отель, поднялся в номер 902 и, как и следовало ожидать, застал Вулфа в постели. Этот бездельник спал сном младенца в кровати у открытого окна, а сама комната промерзла, как усыпальница. Разделся я при скудном свете, который пробивался из-за полуприкрытой двери в ванную. Когда я сплю - я сплю, и все же я никогда не поверил бы, что млекопитающее вулфовских габаритов способно выбраться из постели, встать на задние лапы и натянуть на себя уйму одежды, не разбудив меня. Да еще в такой адский холод. Жаль, что мне не довелось подсмотреть, как он это проделал. А сон с меня слетел от щелчка, когда Вулф повернул дверную ручку. Я продрал глаза, приподнялся и провякал: - Куда это вы намылились? Вулф обернулся. - Звонить Солу. - А который час? - На твоих наручных часах уже двадцать минут восьмого. - Вы же сказали - в восемь! - Я должен сначала поесть. Отдыхай. Тебе пока делать нечего. Он вышел и закрыл за собой дверь. Я улегся на бок, с замиранием сердца представил себе, как Вулф втиснется в телефонную будку, и уснул. Правда, спал я уже и вполовину не так крепко, как раньше. Едва Вулф вставил ключ в замочную скважину, сон с меня как рукой сняло. Я бросил взгляд на часы: восемь тридцать пять. Вулф вошел, запер за собой дверь, снял шляпу и пальто и повесил их в стенной шкаф. Я спросил, поговорил ли он с Солом, и Вулф ответил, что да, мол, и вполне приемлемо. Я поинтересовался, чем закончилось вчерашнее собрание, согласились ли коллеги помочь нам, и получил такой же ответ: "да" и "приемлемо". Я полюбопытствовал, что нужно теперь делать, и в ответ услышал - "ничего". На мой вопрос, приемлемо ли это, Вулф ответил утвердительно. Разговаривая, он одновременно снимал одежду. Раздевшись, Вулф, не обращая внимания на лютую холодрыгу, натянул пижаму, залез в постель, накрылся одеялом и повернулся ко мне спиной. Настала моя очередь - время приближалось к девяти утра, сна ни в одном глазу, а под ложечкой уже посасывало от голода. Я скатился с кровати, прошлепал в ванную, умылся, побрился, оделся (я с трудом застегнул пуговицы на сорочке, потому что дрожал, как осиновый лист), спустился в вестибюль, купил "Таймс" и "Газетт", прошагал в ресторан и заказал апельсиновый сок, оладьи, колбасу, омлет и кофе. Покончив с завтраком, я устроился в вестибюле на кресле и просмотрел газеты. Никаких новых для себя сведений об убийстве Уильяма А.Донахью я в них не обнаружил, если не считать нескольких дюжин абсолютно бесполезных мелочей, вроде заключения врача, проводившего вскрытие, о том, что смерть наступила за два-пять часов до того, как ему доставили тело. "Газетт" впервые поместила фотографии нас с Вулфом как арестантов. Мой снимок был просто загляденье, а вулфовский никуда не годился. Еще рядом красовалась физиономия Альберта Хайетта, а следом за ней было напечатано фото Донахью, явно сделанное после того, как над трупом потрудились эксперты. Я вышел на улицу подышать и поднял воротник пальто, чтобы хоть чуть-чуть уберечься от порывов леденящего ветра. На улице было не теплее, чем в номере 902, но меня согревала мысль, что под залог гулять куда приятнее, чем уныло вышагивать по тюремному двору. В отель я вернулся уже в двенадцатом часу, поднялся на лифте на девятый этаж, отомкнул дверь и вошел в морозильник. Вулф по-прежнему дрых без задних ног и даже не шевельнулся, когда я вошел. Я стоял и таращился на бесформенную гору под одеялом отнюдь не влюбленным взором. Я так и не придумал, какую бы каверзу подстроить этому гнусному сибариту, как вдруг в дверь номера постучали. Нагло и громко. Я открыл дверь и увидел перед собой здоровенного громилу, который попер прямо на меня, явно намереваясь пройти по мне, как по ковру. Что ж, очень кстати, у меня как раз руки чесались. Я резко выставил локоть, и не ожидавший такого подвоха детина отлетел назад, врезавшись в стену. - Я полицейский! - пролаял он. - Так бы и сказали. В любом случае - я вам не половая тряпка. Что вам нужно? - Вы Арчи Гудвин? - Да. - Вас вызывают к прокурору. Вместе с Ниро Вулфом. Я должен вас доставить. Правильнее было бы сказать нахалу, что мы обсудим его предложение, и выставить его за дверь, но на Вулфа я злился еще больше, чем на этого бабуина. Ну зачем, скажите на милость, Вулфу понадобилось отправлять меня на поиски телефона в самый разгар общения с сыщиками? И уж совсем ребяческая выходка вернуться и улечься спать, даже не сказав мне о результатах разговора с Солом. И я еще предложил этому себялюбцу поделить вину пополам! Как я заблуждался! Я посторонился, уступая дорогу закону, и, обернувшись, увидел, что Вулф открыл глаза и свирепо смотрит на нас. - Вот мистер Вулф, - кивнул я верзиле. - Вставайте и одевайтесь? - выпалил тот. - Я должен доставить вас на допрос к прокурору. - Вздор! - по сравнению с ледяным голосом Вулфа стужа в комнате казалась сахарским зноем. - Я рассказал мистеру Хайетту и мистеру Груму все, что знал. Если окружной прокурор хочет меня видеть, то я готов его принять примерно через час. А мистеру Груму передайте, что он осел. Не следовало ему меня арестовывать. Теперь ему нечем мне угрожать, если он не хочет предъявить мне обвинение в убийстве или аннулировать мое освобождение под залог - первое будет верхом идиотизма, а второе слишком затруднительно. Убирайтесь вон! Нет, постойте. Арчи, как попал сюда этот человек? - Просто вошел. Он постучал, а я открыл дверь. - Понимаю. Ты, конечно, истинный друг, Горацио note 1. Это у тебя в крови. Вулф перевел взгляд на полицейского. - А вас, сэр, прислали только за мной или также за мистером Гудвином? - За вами обоими. - Прекрасно. Тогда возьмите с собой мистера Гудвина. Меня вы можете увести только силой, а я довольно тяжел - вам меня не поднять. Прокурор может позвонить мне позднее, но я не думаю, что приму его. Орангутанг чуть помялся, открыл пасть, захлопнул ее, потом снова открыл и пролаял, чтобы я шел за ним. Я повиновался. Вулф, должно быть, смаковал победу, но он просчитался. Поскольку в общей потехе я не участвовал, я уже предвкушал, как повеселюсь, задираясь с прокурором. По дороге я еще замыслил, что неплохо бы пригласить Салли Колт отобедать вместе, но, увы - когда прокурор наконец сообразил, что препирания со мной совершенно бесполезно, шел уже третий час. Я заскочил в ближайшую аптеку, позвонил Вулфу, сказал, что он плохо разбирается в животных, поскольку настоящий осел - прокурор, и спросил, нет ли каких распоряжений. Как и следовало ожидать, распоряжений не оказалось. Я набрал номер Салли, спросил, не хочет ли она сходить со мной в кино, и получил ответ, что она бы счастлива, но страшно занята и не может. Это она-то занята! Замечательно! Что ж, пусть попробует найти, как уберечь меня от электрического стула. Я зашел в закусочную, проглотил молоко с сандвичем, потом вспомнил, что все расходы на нашу поездку в Олбани будут оплачены, отыскал ресторан, который порекомендовал нам Стенли Роджерс, заказал и уплел роскошный обед на шесть долларов, и потребовал чек. Официант рассказал мне, где найти бильярдный зал, и я отправился по указанному адресу, позвонил Вулфу, доложил о своем местопребывании и сел последить за игрой. Какой-то жучок предложил мне сгонять партию. Я обставил его с подозрительной легкостью, после чего избежал полного банкротства лишь благодаря тому, что отказался поднимать ставки до суммы, которую предложил этот прохвост. Жучок решил, что не стоит тратить силы на такого скрягу, и отвалил. Время уже близилось к семи вечера, когда кассир окликнул меня и сказал, что меня зовут к телефону. Я не помчался сломя голову, а выждал с минуту. Пусть толстяк подергается. - Алло. - Мистер Гудвин? - Да. - Говорит Салли Колт. Меня мучает совесть, что я вам отказала, но у меня не было иного выхода. Вы, конечно, не захотите поменять кино на ужин? Я не сразу совладал с собой. Только один человек мог сказать ей, где меня искать. Салли не виновата. - Отчего же, - сдержанно произнес я. - Ужинаю я каждый день. Когда? - Когда сможете - я уже свободна. В гостинице? - Нет, я знаю местечко получше, всего в двух кварталах от гостиницы. "Хеннингер". Давайте встретимся там через пятнадцать минут. - Договорились. "Хеннингер"? - Да. - Хорошо. Я скажу мистеру Вулфу, где нас искать, если что случится. - Я ему позвоню. - Нет, я сама ему передам. Он здесь рядом. Когда я пошел одеваться, в моем мозгу царила полная сумятица. Чего я только не чувствовал. Холодную ярость. Да, по отношению к гению можно быть снисходительнее, но это уже чересчур! Любопытство. О чем он, черт побери, договорился с Салли? Облегчение. Все-таки Вулф встал с постели и оделся, если только его отношение к женскому полу не изменилось на противоположное. Радость. Как бы то ни было, всегда приятно посидеть с хорошенькой девушкой. Надежду. Возможно, в процессе беседы мне удастся выудить из Салли хоть какие-то сведения о дальнейших планах моего работодателя. Надежда не оправдалась. Ужин удался на славу, так что в конце его я даже изменил отношение к сыщицам, но о деле Салли даже ни разу не заикнулась, а я, разумеется, вопросов не задавал. Вулф явно велел ей держать язык за зубами. Документальных подтверждений его вероломству у меня нет, но к десерту и кофе мы с Салли уже достаточно подружились, а когда девица начинает улыбаться мне определенным образом, но при этом старательно уклоняется от разговора на самую близкую для себя тему, дураку ясно, что кто-то совратил ее и сбил с пути истинного. Мы уже допивали кофе, когда подошел официант и сказал, что меня зовут к телефону. Я последовал за ним. - Алло. - Арчи? - Да. - Мисс Колт с тобой? Приходи сюда и приведи ее. - Ладно. Я вернулся к столу, поведал Салли, что нас ждут, попросил счет, расплатился, и мы вышли на улицу. Тротуар местами обледенел, и Салли взяла меня под руку - я прежде не думал, что сыщицы могут ходить под руку, - но, слава Богу, за локоть не дергала. Поднявшись на лифте, я подождал в коридоре, пока Салли сходит в свой номер, чтобы оставить вещи. Мне было приказано привести ее, и я был полон желания выполнить единственное за весь день поручение с должной ответственностью. Дождавшись Салли, я сопроводил ее до номера 902, отомкнул дверь своим ключом, и мы вошли. Комната была битком забита людьми! - Ого! - жизнерадостно проблеял я, не желая показывать, насколько я огорошен. - Опять пируем? Вулф восседал в кресле возле дальней стены. Письменный стол, заваленный бумагами, передвинули, и теперь он стоял рядом с креслом Вулфа. По другую сторону стола сидела Дол Боннер. Она ехидно улыбалась. Если вы считаете, что я несправедлив к Дол, что она вовсе не ехидничала, а просто не выглядела несчастной, то вы абсолютно правы. Вулф кивнул мне. - Можешь не закрывать дверь, Арчи. Мистер Грум и мистер Хайетт должны подойти с минуты на минуту. 8
Первой моей мыслью, когда я снял пальто и шляпу, было, что этот прохвост собрался выкинуть очередной номер и совместить приятное с полезным - не только указать Груму на убийцу, но и Хайетту испортить обедню, сорвав собеседование со всей нашей шайкой-лейкой. Похоже, он до конца решил обойтись без моей помощи - да что уж там, ведь у него была Дол Боннер. Вот будет жалость, подумалось мне, если вдруг окажется, что именно она и затянула галстук на шее Донахью, и моему шефу придется-таки обратиться за помощью ко мне. Я оглянулся по сторонам. Айд, Керр и Амсел сидели в креслах, самых дальних от Вулфа, еще два перед ними пустовали в ожидании остальных. В коридоре послышались шаги, и я обернулся к двери. Грум вошел первым. Пальто и шляпы, видимо, они оставили внизу. - Добрый вечер, господа, - приветствовал их Вулф и указал на кресла: - Присаживайтесь, прошу вас. Они остались стоять, а Грум сказал: - Чего-то в этом роде я от вас и ожидал. Вы, кстати, не говорили, что здесь будет такое сборище. - Да, не говорил. Зато я сказал, что, если вы и мистер Хайетт придете, то к своим прежним показаниям я сумею присовокупить новые - весомые и убедительные. Мне хотелось, чтобы все свидетели присутствовали. - Он снова указал на кресла. - Может, вы все же присядете? Грум бросил взгляд на Хайетта, крутанул головой, чтобы посмотреть на меня, протиснулся между Керром и Салли Колт и, подвинув вплотную к стене одно из пустующих кресел, опустился в него. Вулф и Дол Боннер оказались от него справа, а все остальные - слева: удара сзади, таким образом, опасаться не приходилось. Хайетт не так привередничал. Передвинуть свое кресло он не потрудился, а просто уселся, хотя мы пятеро - Айд, Керр, Амсел, Салли и я - оказались у него за спиной. - Мы готовы, - обратился Грум к Вулфу. - Пожалуйста, сэр. - Вулф тоже переместил свое кресло таким образом, чтобы смотреть Груму прямо в лицо. - Подробностей в этом деле масса, ни сейчас я не стану на них останавливаться. Вам и так все будет понятно. Прежде всего о том, что произошло вчера. Вы в порыве болезненного служебного рвения арестовали мистера Гудвина и меня. Значит… - Я знаю без вас, что произошло вчера. - Конечно, но не то, что знаю я. Значит, мне оставалось одно из двух: либо пустить все на самотек, положившись на ваш опыт и удачу, либо взяться за дело самому. Для начала необходимо было выяснить, имел ли дело с Донахью кто-нибудь из тех, кто находился в сорок второй комнате, помимо мистера Гудвина и меня. Я пригласил своих коллег посоветоваться, и все они пришли. Они… - Мне известно, что они делали. Но сегодня никто из них уже не расскажет, о чем здесь шла речь. Как, впрочем, и вы, и даже Гудвин. - Отчего же, я расскажу. Только не прерывайте меня, если хотите, чтобы дело пошло быстрее. Мои коллеги провели здесь около четырех часов - вам они все равно в это время не понадобились бы. Когда я узнал, что тело опознал каждый из них, а значит, все они были знакомы с Донахью, и что, исходя из времени появления их в здании, ни с кого нельзя было снять подозрения, напрашивалось предположение, что убийца - один из них. Я так и подумал и не отвергал это допущение около часа, пока мы все вместе обсуждали происшедшее, после чего мне пришлось его отбросить. Грум начал было что-то говорить, но Вулф остановил его, подняв ладонь. - Если позволите. Может, правильнее было бы сказать "отложить", а не "отбросить". Я отложил его, потому что нечто другое привлекло мое внимание. Мне показалось весьма знаменательным, что все семеро, кто имел дело с Донахью в операциях по прослушиванию, должны были явиться на дознание в один день. Совершенно невероятно, чтобы это оказалось просто совпадением. Логично предположить, что так подстроили специально, чтобы сравнить показания всех семерых или даже устроить очную ставку. |
